Дневник любовника

      Сероглазая худая красавица лежала на груди Леви, тихо посапывая. Мужчина взглянул на наручные часы — соня. Раз в две недели по выходным Микаса оставалась у своего любовника, оставляя своего ревнивого и истеричного мужа. Был ли Леви против того, что его пассия жила на «два фронта»? Сложно сказать, но он настойчиво просил девушку снимать обручальное кольцо, когда она находится у него дома. Было ли это неким выражением ревности? Возможно, однако мужчина был на сто процентов уверен в том, что Микаса ни за что теперь с ним не расстанется — уж слишком много произошло между ними за два года.       Как же брюнетка без криков и скандалов вот так оставляла своего мужа на выходных? Все просто — ее глупый муженек — Эрен Йегер — сам сутками работал в эти дни, поэтому Микаса иногда даже приглашала Леви к себе. Да и сама роковая блудница не особо боялась быть застуканной — этот брак морально разрушал ее, а потому она давно планировала подать на развод, вот только ее собственная неустойчивость и сомнения в намерениях Аккермана заставляли ее отложить эту идею до лучших времен.       И вот она проводила очередное утро в объятиях любимого мужчины, совсем позабыв о своей семейной жизни. Его мускулистые руки крепко сжимали ее ягодицы: девушка уже не спала, но упорно делала вид, что это не так, пока в тайне безумно радовалась таким грубым прикосновениям. «Совсем не как мой муж!» — она обожала его грубость и настойчивость, которых не доставало Эрену. — Микаса, я знаю, что ты не спишь, — Леви провел рукой по внутренней стороне бедра девушки, едва коснувшись ее промежности, — вставай.       Сероглазая брюнетка машинально сжала ноги от его прикосновения, зажав между ними его правую руку. Внизу живота приятно разлилось тепло; она томно выдохнула и от мимолетного удовольствия облизнула нижнюю губу. — Продолжай, — она подгибала ноги к животу, все сильнее зажимая его руку. — У тебя ужасный вид после вчерашнего вечера, — мужчина наклонился к ее лицу, — ты так долго отходишь.       Он вновь коснулся тонкой ткани ее трусиков, проскользив по ее лону рукой, от чего Микаса задрала голову и издала протяжный стон. Ее горячее дыхание было для него, как опьяняющий запах дорогого вина, и немного подавшись вперед, брюнет прикусил ее пухлую нижнюю губу, оставив неглубокие следы от зубов. Девушка развернулась на спину, схватившись за край простыни: «Прошу, давай продолжим». Она тяжело дышала, извиваясь от каждого его прикосновения; он слегка касался ее тонкой кожи своими горячими губами, оставляя пылающий след от поцелуя, при этом медленно и аккуратно двигая рукой между ее ног, не снимая нижнего белья. «Попроси получше», — он губами коснулся ее соска, торчащего из-под тонкой ткани ее пижамной майки. Микаса издала протяжный стон, тяжело выдохнув: «Прошу, Леви, я буду послушной», — она вдруг еще сильнее сжала ноги и прикрыла рот одной рукой, пытаясь приглушить свое хриплое томное дыхание.       Мужчина, услышав заветные слова, силой раздвинул ноги девушки и вновь нежной рукой провел по внутренней стороне ее бедер. Заветный страстный поцелуй, горячее дыхание, вязкая слюна — она желает его каждой своей клеткой. Леви вдруг резко спустился вниз и, расположившись между ног Микасы, аккуратно коснулся горячим языком уже мокрой ткани ее тонких трусиков. Девушка громко застонала, вцепившись в белые простыни — ее маленькие кулачки сильно сжимали ткань. Брюнет умело водил языком по мокрому пятну, и когда Микаса сильно выгнула спину, одной рукой вцепившись в волосы своего любовника, он резко отодвинул мешающую ткань в сторону и языком провел по ее половым губам. Блудница все сильнее и сильнее прижимала его к своей промежности, когда мужчина касался ее чувствительного клитора. От удовольствия у нее сбилось дыхание, и когда Леви вновь слизал выделявшуюся из ее влагалища смазку, она бессильно опустила бедра на кровать и начала прерывисто и быстро дышать. — Не думай, что это все, — Аккерман снял с себя так сильно мешавшие штаны, обнажив уже налитый кровью член, — рекомендую тебе сейчас же встать раком, Йегер. Ты обещала быть послушной.       Микаса с трудом встала в нужную позу: ноги были ватными, а руки все еще дрожали после первого оргазма. Леви водил своим половым органом по ее половым губам, заставляя девушку выгибать спину, от чего она все сильнее пододвигалась к нему. Он специально начал медленно входить, чтобы сильнее раздразнить ее. С каждым сантиметром брюнетка все сильнее сжимала мышцы влагалища. Она бессильно хваталась за кожаную обивку кровати, стараясь удержаться на ногах. Раздался громкий шлепок: Микаса протяжно застонала от боли, смешавшейся с невероятным удовольствием — его грубость была как всегда уместна. «Молчать», — брюнет засунул два пальца в рот девушки. Он бесстыже игрался с ее языком, сочетая эту игру со сладостными толчками внутри ее лона. Девушка вдруг прикусила его аккуратные пальцы и грудью упала на подушку: еще один оргазм. «Ты обещала, Микаса», — и Леви вставил член на полную величину, заставив сероглазую вскрикнуть от боли. Еще несколько движений — он наконец достал свой половой орган и кончил ей на спину: «А теперь иди в ванную».

***

      Леви сидел у себя дома: на прозрачном журнальном столике стоял тулип, полный виски — он был невероятным ценителем вкуса. «“Голубая Маргарита”, джаз, глупое платье — ты не мог в такое влюбиться», — он смотрел прямиком в панорамное окно своей просторной квартиры. Вся мебель была в светлых тонах, впрочем, как и стены, всегда идеальная чистота и самые приятные запахи, наполнявшие комнаты. Он немного приглушил свет в своей комнате, чтобы лучше видеть городские пейзажи. Поднял бокал, покрутил его в руке и, наконец, поднес его ко рту, сделав большой глоток. Все равно его охватывало какое-то непонятное чувство легкой тоски по ее образу: «Ну и чушь…» Брюнет зачесал волосы назад своей рукой и сделал еще один глоток.       Его спальня была до ужаса проста: большая кровать, грядушка которой была обита серой кожей, всегда белое постельное белье, светло-серые шершавые стены, несколько больших цветков, стоявших у самых окон, простой светлый кожаный диван, перед которым стоял стеклянный журнальный столик — он был ужасным минималистом. На работу всегда ходил в строгом черном костюме, контрастировавшим с его белоснежной рубашкой, всегда тонкий черный галстук и туфли, и неотъемлемая часть его образа — зачесанные назад волосы, на укладку которых он тратил много времени.       Он вспоминал ее нелепый образ, в котором она предстала перед ним в баре: неаккуратный пучок, с выбивавшимися из него кучерявыми прядями (специально накрутила?), черные лодочки, длинное атласное платье светло-фиолетового цвета, прозрачный блеск, украшавший ее идеальные губы, розоватые щеки и полное отсутствие теней. И эта «Голубая Маргарита» в ее руке, прекрасно сочетавшаяся с ее платьем и глазами: «Интересно, она постоянно так одевается, прежде чем напиться?»       Он долго смотрел в одну точку, пока воспроизводил каждое ее движение у себя в голове. Осушенный бокал уже стоял на столике: завтра выходной, а значит можно расслабиться и лечь спать. А вечером в тот самый бар — секса ужасно не хватало.       Весь день он провел за работой; чем выше пост, тем больше обязанностей. Время ужасно тянулось, и вот, наконец, заветный вечер. Выкурил сигарету на улице и сел в машину — теперь прямиком в бар. Все тот же бармен, все те же шершавые стены, снова уже осточертевший виски. Столько женщин вокруг, но он будто не обращал на них внимания, пока одна из незнакомок сама с ним не заговорила. Леви не слушал ее пустую болтовню: «Поехали ко мне». Девушка утвердительно кивнула головой и схватила его под руку. Оплатил счет и направился со спутницей к машине, когда вдруг почувствовал знакомый запах. Она стояла где-то в стороне и вновь громко разговаривала по телефону, снова в каком-то атласном платье нежного цвета, на голове опять неаккуратный пучок. «Ну же, пошли», — незнакомка потянула его в сторону машины. Он последовал за ней.       Противные стоны, острые ноготки, впивающиеся в его кожу, мерзкий запах перегара. Он выставил ее за дверь, не сказав даже своего имени. Упал на кровать: «Снова с мужем поссорилась?» Нужно выбросить эти мысли из головы.       Начало недели. Работа. Он устал от бумаг, буквы рябили в глазах, но работа есть работа. На столе стояла чашка черного чая, которую принесла заботливая секретарша: он переспал с ней месяц назад, но она все никак не отстанет от него. Приятный запах чабреца; он сделал глоток и отставил чашку в сторону: «Она даже чай сделать не может».       Во время обеденного перерыва Леви вышел на улицу: ужасно хотелось покурить. Он держал сигарету во рту, в то время как в руках перебирал какие-то бумаги. Сзади послышались женские голоса: «Смотри, вот он!» Тихий смех. Аккерман делал вид, будто не слышит эти смешки. Скучные женщины. Переложил бумаги в одну руку, другой достал сигарету и выпустил дым. Снова этот сладковатый запах — он повернул голову направо. Микаса аккуратно спускалась по лестнице. В руках она держала мобильный и быстро что-то строчила. — Эй! — Леви надменно крикнул в ее сторону, но она будто не услышала. — Йегер!       Брюнетка развернула голову в сторону начальника. — Что тебе? — она не хотела подниматься обратно, а потому продолжила перекрикиваться с ним.       На улице было шумно из-за большого скопления людей и беспрерывного потока машин. Леви несколько напрягся из-за того, что ему приходится кричать. — Ты куда? — На обед! — она зачем-то поднялась на носочки. — Стой там! — брюнет затушил недокуренную сигарету и поспешил вниз.       Он спустился к ней и одной рукой поправил край своего пиджака: «Так куда идем?» Девушка указала рукой на небольшое кафе через дорогу. Они дождались зеленого света и быстро перешли на другую сторону. Микаса несколько поникла: «Ну вот, мое любимое место уже заняли! И надо было тебе меня остановить!» Леви подметил, что девушка смешно злится.       В кафе им пришлось сесть за единственный свободный столик где-то посреди шумного зала. Микаса заказала какой-то легкий салат и чашку кофе, Леви же попросил лишь черный чай. — Что же, ты совсем не обедаешь? — она вертела в руках сложенную салфетку. — Мне хватает завтрака и ужина, — брюнет машинально откинулся назад, вожделиво уложив руку на спинку стула. — А ты снова в ссоре с мужем? — Не твое дело, — Микаса недовольно буркнула в его сторону.       Ей принесли салат, за который она сразу же принялась. Леви с интересом наблюдал за тем, как девушка с большим аппетитом уплетает легкий салатик. — Если так хочешь есть, то почему только салат заказала? — Я слежу за фигурой, — она провела рукой по своей талии, — эта детка дорогого стоит.       Мужчина ухмыльнулся и отпил чай из только что принесенной ему чашки. Вдруг телефон Микасы зажужжал и она сбросила звонок. — Муж? — Говорю же, не твое дело, — она отключила телефон.       Оставшееся время они молча наслаждались своим обедом.       После работы Леви, неожиданно для себя, решил подождать, пока девушка выйдет из здания: хотел снова ее подвезти. Но прождав ее больше получаса, решил, что она, возможно, уже уехала домой, а потому направился к своей машине. Он не знал, что почти все эти полчаса Микаса стояла за колонной в здании, дожидаясь его ухода: «Я не должна больше появляться рядом с ним».       Брюнет весь вечер просидел на диване в своей комнате, попивая виски из бокала. Встреча на обеденном перерыве все никак не покидала его мыслей: «Нужно было взять номер ее телефона». Он отставил пустой бокал на столик и двинулся в сторону кухни, чтобы поесть. Достал мясо из холодильника — мраморная говядина. Ужасно хотелось мяса, а потому было решено на скорую руку пожарить стейк. «Интересная у нее диета, — он натирал мясо солью, перцем и оливковым маслом, — неужели вегетарианка?» Уложил мясо на горячую сковороду и прижал его лопаткой. Две с половиной минуты на одной стороне, затем на другой, в конце немного пряных трав. Вкусно.

***

      Микаса вышла из душа. — Как же есть хочется! — она упала на стул, продолжив вытирать свои мокрые волосы. — Так приготовь, — Леви стоял у плиты.       На кухне стоял приятный запах жареного мяса с розмарином. Девушка состроила недовольную гримасу и пробурчала: — Ты прекрасно знаешь, что готовить я практически не умею. — Странно, что твой муженек еще не подал на развод, — брюнет поставил тарелку с ароматным стейком перед Микасой, — только ешь молча.       Сероглазая послушно опустила голову над едой. Как всегда невероятный вкус — он умелый повар. Мужчина сел напротив нее и пожелал приятного аппетита. «И тебе!» — она не отрывалась от блюда, уплетая кусок мяса за обе щеки. Аккерман внимательно наблюдал за тем, как она сметала содержимое тарелки. — Мне казалось, кто-то следил за своей фигурой, — он усмехнулся. — Ты сказал есть молча, — девушка провела пальцем по лежавшей на столе руке брюнета. — Все как всегда вкусно, спасибо!       Она встала со стула и отправилась в комнату, оставив на столе пустую грязную тарелку. «Неисправима», — Леви оторвался от трапезы, чтобы помыть за ней посуду.       Микаса торопливо выбирала, что же ей надеть, дабы впечатлить своего партнера, когда вдруг зазвонил телефон. Она взглянула на экран: «Эрен?» Отвечать она не видела смысла — все равно он закатит истерику, а потому девушка сбросила звонок и выключила телефон. С кухни донесся голос Леви: — Кто звонил? — Муж, — брюнетка отложила телефон, продолжив разглядывать наряды, которые она хранила у Леви. — Наверное, он вернулся домой раньше времени. — Тебя отвезти? — Не нужно. Ее взгляд упал на шелковый комбинезон. Леви считал, что ей идет абсолютно все, если это сделано из шелка, а потому вся ее одежда, которая была у него дома, была исключительно шелковой. «Темно-бирюзовый, значит, — она надела его на еще немного влажное тело. — Все равно он уже привык». Микаса вышла из спальни: ее идеальный любовник сидел за обеденным столом и листал каналы на телевизоре. Окна были завешаны жалюзи и не пропускали режущий глаза солнечный свет. Аккуратный сероватый стол стоял напротив современного камина, над которым висел телевизор. Йегер приземлилась прямо на колени к Леви и прижалась к его торсу. Он будто бы не заметил ее появления, продолжив листать миллион новостных каналов. «Хоть бы на секунду отвлекся, — девушка обиженно сложила руки на груди и попыталась ровно сесть, отпрянув от его груди, но Аккерман прижал ее обратно. — За это я его и люблю».