Море внутри меня

— Гедиз, тебе не кажется, что платье слишком открытое? — в сотый раз переспрашивает Мюге, разглядывая свое отражение в огромном зеркале. — Сестра, от того, что рукава платья прозрачные и через них видно твои руки, платье не становится слишком открытым, — Гедиз подходит к сестре и придирчиво рассматривает платье. — Дочка, ты слишком строга к себе. Платье очень тебе подошло. — Соглашается с сыном госпожа Рефика, сидящая на диване.       Гедиз уже устал ходить по магазинам. Они никак не могли подобрать для Мюге подходящее платье. Пускай у сестры было много одежды, но Гедиз настоял на том, чтобы купить на сватовство новое платье.       Он приехал в Муглу неделю назад, и в день приезда ему позвонил Омер, чтобы договориться о какой-то очень важной встрече. Гедиз тогда удивился, но согласился. Они встретились в том самом кафе на набережной. Омер выглядел очень встревоженным. Гедиз насторожился. Он боялся, что дело касалось их с Мюге отношений. Но все обошлось. Омер был так взволнован только потому, что никак не мог решить, как рассказать Гедизу, насколько сильно он хочет жениться на его старшей сестре. Он долго мялся, но затем взял себя в руки и уверенным голосом сказал: «Гедиз, как ты знаешь, мои намерения по отношению к Мюге очень серьезны. Поэтому, если ты и твоя мама не против, я хочу на следующей неделе отправить к вам сватов». Гедиз сначала опешил, а потом облегченно выдохнул. Он лишь спросил у Омера, была ли согласна его сестра, и, получив положительные ответ, дал добро. И с того дня началась подготовка. Госпожа Рефика была вне себя от счастья. Наконец-то её дочь выходит замуж! Женщина принялась приводить в порядок дом и сад, обновлять гардероб дочери и продумывать список гостей. Гедиз лишь посмеивался над её энтузиазмом. Только Мюге было не до смеха. Она жутко нервничала. Она уже познакомилась с матерью Омера и его младшей сестрой, но знакомство и сватовство — это две большие разницы. Поэтому она сновала по дому, вытирая несуществующую пыль на полках и переставляя вазы и прочую мелочь интерьера туда-сюда.       Выбор платья, которое она собиралась надеть на сватовство, стал настоящей головной болью. Мюге отбраковывала все платья, которые у неё уже были, поэтому Гедиз просто предложил поехать в магазин и купить новое. И вот они уже третий час выбирали, какое же платье взять.       Платье, которое сейчас было на Мюге, было самым интересным из всех, что она сегодня надевала. Оно выглядело больше как костюм. Верх платья был выполнен в виде нестрогой рубашки. Декоративные жемчужные пуговки переливались на свету, струящиеся рукава и небольшой воротничок из прозрачной ткани придавали платью легкости и воздушности. Талия Мюге была перехвачена широким поясом, а ниже была юбка из тяжелой дорогой ткани глубокого зеленого цвета, лежащая красивыми складками. Платье было длинным, но открывало изящные лодыжки девушки, подчеркнутые лодочками в тон юбки платья.       Гедиз обходит сестру вокруг. Платье было необычным, но оно очень подходило Мюге, сочетая одновременно женскую зрелость и девичью игривость. К тому же, его можно было надевать и после сватовства, а не оставлять грустно пылиться в шкафу. — Тебе нравится, сестра? — спрашивает Гедиз. — Да. — Отвечает Мюге. — Только вот рукава… — Успокойся с этими рукавами, — перебивает её мужчина. — Никто не посчитает его слишком открытым. Оно очень тебе идет, сестра. — Хорошо, — соглашается девушка. — Я тогда переоденусь в свое. — Отлично, — кивает Гедиз и находит взглядом одну из девушек-помощниц. — Упакуйте, пожалуйста, это платье и туфли. — Конечно, Гедиз бей, — отзывается девушка и направляется в примерочную вслед за Мюге.       Гедиз подходит к матери и присаживается на диван. Он достает телефон, открывает в нем заметки, и вычеркивает из списка дел пункт «купить Мюге платье». Гедиз чувствует руку матери на своей руке. Он поворачивается к ней. Та с улыбкой смотрит на него. — Удивительно, как сильно ты отличаешься от своего отца, — говорит она, легонько сжимая его руку. — Он бы ни за что не стал возить нас по магазинам, тем более выбирать платье для дочери, даже если она бы собиралась замуж. — Отец не отличался особой любовью к близким, — иронизирует Гедиз. — Наверное, плохо так говорить, но я рад, что он не дожил до этого момента. Он бы все равно что-нибудь да испортил. А я не хочу, чтобы Мюге кто-то расстраивал. Она, наконец, нашла свое счастье, и я не позволю кому-либо его разрушить. — Я знаю, сынок. — Отвечает Рефика. — Как мать я очень счастлива, что моя дочь совсем скоро выйдет замуж за достойного мужчину. Но я также печалюсь от того, что мой сын несчастен. — Мама, давай не будем об этом. Уверен, через годик-другой ты уже будешь нянчить своего первого внука. Не забивай голову еще и мыслями обо мне.       Рефика открывает рот, чтобы что-то ответить сыну, но замолкает, увидев новых посетителей магазина. Это были Халисе с Эльван и Зехрой. Гедиз поворачивается и тоже их замечает. Он еле сдерживается от того, чтобы не выругаться. Мюге выходит из примерочной, а девушка уже упаковывает на кассе платье и обувь. Гедиз встает и быстрым шагом идет к кассе, расплачивается за все и, взяв Мюге под руку, направляется к матери. Он только надеется, что Халисе и Рефика обменяются приветствиями и разойдутся. Но сегодня мироздание было явно не на его стороне. — К добру ли, госпожа Рефика? — спрашивает Халисе, подходя к ним. — Давненько я тебя не видела. — Лучше бы так и продолжалось, — шепчет Мюге себе под нос, вызывая улыбку у Гедиза. — Здравствуй, госпожа Халисе, — вмешивается в разговор Гедиз. — Как здоровье? — Отлично, Гедиз. Вот, выбрались с Эльван и Зехрой в магазин, решили новой одежды прикупить, — отвечает женщина. — А вот что ты тут делаешь? Магазин же женской одежды. — Мы выбирали платье для Мюге. Завтра у нас в доме важное событие, — с довольной улыбкой отвечает Рефика. — Какое такое важное событие? — спрашивает Халисе, с подозрением смотря на них. — В мой дом завтра придут сваты, — с гордостью произносит Рефика.       Мюге и Гедиз синхронно закатывают глаза. Все же их мать иногда была слишком несдержанной. — Правда? — отзывается Зехра. — Поздравляю, сестра Мюге. — Я тоже поздравляю тебя, Мюге, — кивает Эльван, за что получает недовольный взгляд от свекрови. — Вот оно что, — задумчиво тянет госпожа Халисе. — Что ж, пускай будет во благо, а не как в прошлый раз. — На что ты намекаешь, Халисе? — Рефика еле сдерживает раздражение. — Ни на что, подруга. — Женщина бросает презрительный взгляд на Мюге и Гедиза. — Просто мы знаем, что твои дети любят влюбляться в неправильных людей.       Халисе почти злобно усмехается, почти прямо говоря о том, чем закончилась история с Акыном и Нарэ. Рефика пораженно смотрит на неё. Зехра и Эльван неловко мнутся около Халисе. Мюге еще крепче вцепляется в руку брата. Гедиз аккуратно высвобождает локоть из хватки сестры. Он делает шаг вперед, становясь нос к носу с женщиной, посмевшей так грязно оскорбить его семью. — Госпожа Халисе, я советую тебе следить за тем, что слетает с твоего языка, — выдавливает Гедиз сквозь зубы, сдерживая гнев. — Не смей расстраивать моих мать и сестру. — А что ты мне сделаешь, господин Гедиз? — Халисе надменно задирает подбородок. — Ты меня пугать решил, сынок? — Я не пугаю. Я предупреждаю тебя, госпожа Халисе. Если ты не будешь следить за тем, что говоришь, то ты пожалеешь об этом. Больше я об этом говорить не собираюсь. — Как ты смеешь так говорить с моей свекровью? — восклицает Эльван, становясь перед Гедизом.       Гедиз не обращает внимания на возмущение Эльван и Зехры, берет мать и сестру под руку и ведет их к выходу из магазина. Рефика готова развернуться и продолжить цапаться с Халисе, но Гедиз шепотом уговаривает её не пререкаться. Он усаживает обеих в машину и увозит домой, подальше от этих склочных дам. Рефика всю дорогу до дома сыплет проклятьями. Мюге же только молчит, отвернувшись к окну. Они доезжают до дома, Гедиз выгружает все купленные вещи и заносит их в дом. Рефика все еще бормочет под нос и направляется на кухню, чтобы заварить себе ромашковый чай. Мюге без слов уходит в свою комнату. Гедиз тяжело вздыхает. Он подзывает Айлин, вручает ей платье и поручает выгладить его к завтрашнему дню. Затем поднимается в комнату к Мюге. — Могу я зайти к своей сестре-без-пяти-минут-невесте? — спрашивает он, открывая дверь.       Мюге ничего не отвечает. Он проходит в комнату. Мюге сидит на кровати и крутит кольцо, подаренное Омером. Гедиз подходит к сестре и присаживается рядом. — Ну и что случилось? — спрашивает он. — Неужели из-за слов змеи Халисе расстроилась? — Халисе кому угодно может испортить настроение, — отвечает Мюге с грустной улыбкой. — Так, отставить уныние! — Гедиз берет её ладони в свои руки и сжимает их. — Не хватало только из-за ядовитого языка Халисе грустить. Посмотри на меня! — Мюге поворачивается к брату. — Завтра ты официально станешь невестой. Совсем скоро состоится ваша с Омером свадьба. Ты будешь самой счастливой женой на свете, потому что Омер достойный мужчина и безумно любит тебя. И слова жалкой завистливой женщины не должны омрачать твое счастье. Ты меня поняла? — Как ты можешь утешать меня, хоть она и тебя задела своими грязными обвинениями? — спрашивает Мюге. — Потому что мои переживания — ничто, если грустит моя любимая старшая сестра. — Отвечает Гедиз. — Но ведь ты все еще страдаешь, — не унимается Мюге. — Сестра, прошу, давай не будем об этом, — просит Гедиз. — Гедиз, Нарэ тоже несчастна, — перебивает его Мюге. — Ты думаешь, я этого не вижу? — взрывается Гедиз. Он вскакивает с кровати и начинает беспокойно расхаживать по комнате. — Она выглядит, как побитый котенок. Немудрено, сомневаюсь, что жизнь с Халисе похожа на сказку. — Мужчина тяжело вздыхает. — А еще я подозреваю, что Санджар порой не сдерживается. В день, когда Мелек пригласила меня к ним домой, на руке Нарэ были синяки. И оставил их совершенно точно Санджар. — И на свадьбе она тоже была какой-то грустной и потерянной. — Вспоминает Мюге. — Какой свадьбе? — спрашивает Гедиз. — Демирколы две недели назад дочь замуж выдавали. Нарэ там тоже была. Всю свадьбу простояла в уголке, как тень. Мы с ней немного поговорили. Она постоянно отводила глаза, не отвечала прямо на мои вопросы, была немногословной. Совсем не та Нарэ, которую я знала. Гедиз, этот брак не приносит ей ничего, кроме несчастий. — Что я могу сделать, Мюге? Я спрашивал у нее, все ли в порядке. — Гедиз вцепляется в волосы, растрепав их. — Она прямо сказала, чтобы я не вмешивался в дела их семьи. Сказала, что выбрала счастье своей дочери и никогда не оставит её без отца. Как я могу помочь ей, если она не подпускает меня к себе? Я мог бы пойти к Санджару в дом и забрать её с Мелек. Мне уже плевать, я бы рассорился со всей чертовой семейкой Эфеоглу, если бы она ушла вместе со мной. Но она не сделает этого. А Санджар выйдет из себя и может сорвать свою злость на ней. И вот тогда я ничего не смогу сделать. И это бесит меня! — Успокойся, Гедиз! — Мюге подходит к брату и хватает его за руку. — Гедиз, посмотри на меня. Все будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем. — Ничего не будет хорошо, сестра, — горько усмехается Гедиз. — Разве можно помочь человеку, если он сам этого не хочет?       Мюге не знает, что ответить брату. Она хочет прижать его к себе, поглаживая по голове, как делала это в детстве. Но они уже давно не дети. Беззаботность осталась в детстве. Гедиз проводит рукой по лицу. На его лице появляется натянутая улыбка. — Эх, совсем не то время мы выбрали для подобных разговоров, сестра. Завтра важный день. Тебе нужно подготовиться к нему. Впрочем, как и мне. Мне ведь тебя Омеру в руки передавать, — пытается шутить мужчина. — Хорошо. Сегодня больше на эту тему говорить не будем. Но не думай, что я об этом забуду, — предупреждает его Мюге. — Конечно, сестра. — Соглашается Гедиз. — Ты тогда отдыхай, а я пойду к себе.       Гедиз уходит в свою комнату. Он сбрасывает с себя куртку и стягивает рубашку, воротник которой неприятно впивался в горло. Оставшись в одних штанах, Гедиз заваливается на кровать. Он пялится в потолок, а голова заполняется множеством мыслей. Он думает о Нарэ. О том, не оскорбляет ли её Халисе, совершенно не умеющая держать язык за зубами. О том, хорошо ли к ней относятся Эльван, Яхъя и Зехра. О том, как она живет с Санджаром. Гедиз скрепит зубами. Меньше всего ему хочется беспокоиться о том, не причиняет ли он ей боль, не обижает ли он её, не появилось ли на бледной нежной коже новых синяков, оставленных его бывшим другом. В его голове миллион вопросов, и ни на один из них у него нет ответа. Гедиз ненавидит это чувство беспомощности. Внутри него снова поднимается шторм. Его сердце вновь бьется о грудную клетку, словно желая вырваться и унестись навстречу возлюбленной. Волны вновь и вновь бьются внутри него, но все без толку. Гедиз чувствует себя шлюпкой, оставленной без якоря на растерзание урагану. Волна вот-вот накроет его, Гедиз чувствует это в зудящих кончиках пальцев. Он хочет этими самыми пальцами вцепиться в глотку Санджара и спросить с него за всю ту боль, которую он причинял и продолжает причинять Нарэ. — Слишком много боли, — шепчет он сам себе.       Гедиз на секунду задумывается, чего же он действительно хочет от Нарэ. Он никогда не позволял себе думать о ней, как о возлюбленной. Не только из-за Санджара, но еще из-за того, что пришлось ей пережить в прошлом. Сколько раз он заглушал в себе мысли о том, как ему хочется обнять Нарэ, прижать её к себе крепко-крепко, вдохнуть запах её пушистых волос, провести пальцами по её нежной коже, прикоснуться к губам. Он считал эти мысли постыдными, грязными по отношению к такой женщине, как Нарэ. Ему было достаточно просто находиться рядом с ней. Помогать ей, вызывать её улыбку, защищать от всего мира. Совсем недавно он имел на это хоть какое-то право. Выйдя замуж за Санджара, Нарэ лишила его и этого. Теперь он не мог даже заикаться о подобном. Теперь все это принадлежало Санджару. Её улыбки, её волосы, искрящиеся глаза и мягкий нежный голос. Гедиз смог бы это пережить. Смог бы, если Нарэ была бы счастлива. Но Санджар дарил ей только слезы, печаль и боль. А Гедиз ничего не мог с этим сделать. Потому что Нарэ не позволила ему. Возможно, если бы он смог ей помочь, море внутри него успокоилось. Его перестало бы рвать на части холодным ветром, свистящим меж рёбер, он перестал бы барахтаться внутри самого себя, захлебываясь не в волнах, а в раздирающих его чувствах.       Гедиз вскакивает с кровати. Еще немного таких мыслей и он точно приложится к бутылке. Но он не имеет на это права. Не сегодня. Завтра он должен быть безупречен, чтобы не испортить самый главный день в жизни своей сестры.       «Увидеть бы сейчас стамбульское море!» — думает он. — Или же ты можешь увидеть того человека, из-за которого внутри тебя бушует буря, — подначивает его внутренний голос.       Гедиз хочет было как обычно отмахнуться от него, но внезапно задумывается. А после быстро достает телефон и печатает сообщение. Чтобы не передумать, он тут же нажимает «отправить», и начинает одеваться. В сообщении было всего восемь слов. «Нужно встретиться. Сейчас же. Жду тебя у озера».

***

      Нарэ удивляется, увидев в телефоне оповещение о новом сообщении. Её глаза пораженно раскрываются, когда она видит отправителя. Сообщение было коротким. «Нужно встретиться. Сейчас же. Жду тебя у озера».       «Зачем Гедизу со мной встречаться? Разве он не в Стамбуле? К чему такая срочность?»       В голове Нарэ миллион вопросов, но она все же идет в себе в комнату и переодевается. К её счастью, Халисе, Эльван и Зехра еще не вернулись из магазина, Мелек была в школе, а Санджар на работе. Она была рада любому поводу выбраться из этого удушающего особняка. Она почти выбегает на улицу и направляется на поиски Каврука. Тот как всегда околачивался у конюшни. С трудом выпросив у него ключи от машины, она направляется к автомобилю. — Эфе это не понравится, пестрая птица! — кричит он ей вслед, но в этот момент Нарэ было все равно.       Она заводит автомобиль и выезжает на дорогу. Тело на автомате выполняет все нужные действия, увозя её в давно знакомое место. Десять минут, и она уже видит старый дом и машину Гедиза. Сам он одиноко стоит у кромки воды. Нарэ паркуется и выходит из машины. Ей почему-то страшно. И стыдно. В её голове эхом отдаются слова, сказанные ей тем вечером. «Тебе не нужно было приходить!». Нарэ морщится от воспоминаний и медленно подходит к ожидающему её Гедизу.       Гедиз оборачивается, как только слышит звук подъезжающей машины. Он видит, как Нарэ выходит, но не решается к ней подойти. Он дает ей выбор — подойти к нему или сесть в машину, развернуться и уехать. Нарэ словно стала еще меньше с их прошлой встречи. Лицо грозилось утонуть в облаке густых волос, небрежными завитками спадающих на плечи, а хрупкая фигурка утопала в безразмерном свитере, выглядывающим из-под плаща. Нарэ подходит к нему. Гедиз делает шаг навстречу, пока между ними не остается меньше метра. Взгляд Гедиза блуждает по лицу Нарэ. Сейчас нет необходимости отсчитывать дозволенные три секунды. Все равно никто не увидит его взгляда. Глаза Нарэ больше не сияют зеленым огнем. Сейчас они больше серые. Под ними залегли темные опухшие круги.       «Наверное, снова плакала из-за Санджара», — мелькает мысль.       Яркие губы искусаны и кое-где на них виднеются трещинки. Лицо осунулось, являя миру выпирающие скулы. Гедиз задумывается о том, что сейчас они в одинаковом состоянии. Оба истощены и выжаты. Только Гедиз терзает себя из-за Нарэ, а Нарэ страдает из-за своего неправильного выбора. Только вот Гедиз признает причину своих страданий, а Нарэ упрямится. Гедиз чувствует, что должен заставить её признаться. Признаться в том, что она совершила ошибку, выйдя замуж за Санджара. И это в нем говорила даже не уязвленная мужская гордость или банальная ревность. Нет! Он хотел, чтобы Нарэ признала это ради самой себя. Чтобы она вспомнила о гордости, самоуважении и любви. Любви к самой себе. Прожив всю жизнь в окружении эгоистичных мужчин, плевавших на её желания, мечты и счастье, Нарэ делала сейчас с собой то же самое, что и они. Она забыла о себе, растоптала свое «Я», потеряла себя, как личность. — Здравствуй, Нарэ, — нарушает он неловкую тишину между ними. — Здравствуй, — отзывается Нарэ. — Давно ты здесь? — Уже неделю. Кое-какое событие не могло пройти без меня, — отвечает мужчина. — Какое событие? — интересуется девушка. — Мюге скоро выйдет замуж. Завтра сватовство. — Неужели? Я очень рада за сестру Мюге. Неужели она выходит замуж за того красивого мужчину-родственника Демирколов? — А ты откуда знаешь? — удивляется Гедиз. — Я видела, как они танцевали. Между ними искры летали. Никогда бы не думала, что увижу сестру Мюге такой, — отвечает Нарэ. — Какой «такой»? — спрашивает Гедиз. — Такой… Роковой. — Нарэ улыбается воспоминаниям. — Мюге в тот день была словно неукротимое пламя. — Да, для меня Мюге тоже открылась с новой стороны, — соглашается Гедиз, вспоминая забавное поведение Мюге перед каждой встречей с Омером. — Я рада, что Мюге нашла достойного человека. Особенно после того, что случилось с ней…       Нарэ не произносит имени Акына, и Гедиз благодарен ей за это. Любое упоминание этого ублюдка заставляло его терять контроль. Гедиз заставляет себя вспомнить о первоначальной цели встречи. Он глубоко вздыхает. — Зачем ты позвал меня, Гедиз? — Она неуверенно смотрит на него. — Что-то случилось? К чему такая срочность? — Не смог сидеть дома после слов Мюге, — отвечает Гедиз. — А еще из-за мыслей, заполонивших мой мозг, — хочется добавить ему. — Каких слов? — спрашивает Нарэ. — Нарэ, ты ведь догадалась уже, из-за чего я тебя позвал, — Гедиз не спрашивает, а утверждает.       Нарэ на секунду хочется ответить утвердительно. Она понимает, про какие слова Мюге он говорит. Мюге наверняка рассказала ей, что Нарэ солгала в ответ на её вопрос о том, в порядке ли она. Она ведь была психологом. На секунду ей хочется расплакаться перед Гедизом и рассказать ему всю правду. Попросить его помочь ей вырваться из этого кошмара. Но потом она вспоминает тот злосчастный пост в инстаграме. Вспоминает радостного Гедиза в окружении друзей и той красивой девушки. Вспоминает слова Мюге о том, что ресторан Гедиза становится все более известным. И понимает, что не имеет на это права. Никогда не имела. Ни тогда, когда своим появлением разрушила их с Санджаром дружбу, ни сейчас, когда у Гедиза налаживалась новая жизнь вдали от неё. Поэтому она натягивает на лицо маску безразличия. — Не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь, — отвечает она на вопрос мужчины. — Нарэ, не делай так, — просит Гедиз. Его голос дрожит. — Не делать как, Гедиз? — спрашивает Нарэ. Она заставляет свой голос звучать твердо. Она напоминает себе о том, что не имеет права на его помощь. — Чего ты ждешь от меня?       Снова этот тон. От холода, сквозящего в голосе Нарэ, волны внутри Гедиза застывают. Перестают разрывать его на части, вместо этого вонзаясь в его сердце ледяными шипами. Гедиз морщится от почти ощущаемой боли. Становится трудно дышать. Но он не сдастся так быстро. Не обращая внимания на свое вновь разбитое сердце, он подходит к Нарэ и берет её за руку. — Нарэ, пожалуйста, не лги мне. Это ведь я, Гедиз, — мужчина смотрит ей в глаза, пытаясь достучаться до той Нарэ, которую он знал и любил. — Тот Гедиз, которому ты могла доверить все. Ничего не изменилось. Я помогу тебе. Ты только скажи.       Гедиз молится Аллаху, чтобы Нарэ перестала прятаться за своим панцирем. Он хочет, чтобы Нарэ раскрыла ему свое сердце, выплакала всю свою боль, позволила ему помочь ей. Дениз была права. Сломанный не значит ненужный. Не имело значения, насколько сломана была Нарэ. Он готов был сделать все, чтобы исцелить её. Даже если для этого пришлось бы окончательно разбить себя.       «Только попроси о помощи. Всего несколько слов. Ну же, Нарэ!» — мысленно взывает он к ней.       Нарэ еле держит себя в руках. Она почти готова сдаться. Она хочет броситься в объятья Гедиза и рассказать ему обо всем. О бесконечных упреках Халисе, о замечаниях от Эльван и Зехры, о беспардонности и ядовитом языке Гюльсие. Но больше всего о том, как она жалеет о своем выборе. О том, насколько Санджар её не понимал, насколько был далек от неё. Но она вспоминает счастливую улыбку дочери, бегущей к двери, чтобы встретить отца. О её радостном смехе, когда Санджар катал её на пони. И думает о том, насколько разочарована будет её малышка, узнав о том, насколько её мама сожалеет о своем выборе. Нарэ собирает все силы в кулак и выдает Гедизу самую вопиющую, самую жестокую ложь, на которую она была способна. — Тебе не нужно помогать мне, Гедиз. — Она высвобождает свою руку. — А мне нечего тебе рассказывать. И даже если бы что-то было не так, не тебе мне помогать. Свои проблемы я буду решать сама, без посторонней помощи.       Нарэ мысленно ужасается от того, как безразлично и холодно звучит её голос. Она ненавидит себя за эти страшные слова, которые она, словно острые кинжалы, бросала в Гедиза. Но так было нужно. Она должна была спасти Гедиза от себя. Он имел право на счастливую жизнь без её проблем. И без того он слишком много времени потратил, решая их за неё и за Санджара. Нарэ чувствует мрачное удовлетворение от того, как угасает блеск в глазах Гедиза. Значит, она выбрала нужные слова.       После слов Нарэ внутри Гедиза наступает полный штиль. Море внутри него словно умирает. Не утихает, не успокаивается, а именно умирает. Становится мертвенно-безмолвным. Замолкает. Гедиз никогда еще не чувствовал себя таким опустошенным. Нарэ снова сделала это. Снова раскрошила все то малое, что оставалось в нём целым. Гедизу хочется истерически расхохотаться от своей наивности. Он кивает Нарэ и отходит на шаг назад. — Это всё, что ты хотел узнать? — спрашивает Нарэ. — Да. Это всё, что я хотел узнать, госпожа Нарэ. — Подтверждает Гедиз. — Больше не буду беспокоить тебя своими глупыми просьбами. — Я тогда поеду. Прощай. — Прощай.       Нарэ уходит и садится в автомобиль. Она заводит мотор, из последних сил сдерживая слезы. Она прощалась с Гедизом, но на самом деле она прощалась со своим последним шансом обрести свободу. От этого понимания становилось трудно дышать. Нарэ открывает окно, впуская воздух в машину. Девушка еле удерживает себя от того, чтобы взглянуть через боковое стекло на Гедиза. Если она сделает это, то точно окончательно сломается. Она уезжает от человека, который мог бы спасти её, и слезы все же скатываются по её щекам. — Это все ради дочери. Все ради Мелек. Ради Мелек, — шепчет она себе под нос словно мантру.       Гедиз, не отрываясь смотрит вслед удаляющейся машине. Чем дальше уезжала Нарэ, тем быстрее оживало его море. Волны яростно поднимаются и опускаются, заглушая шумом все звуки вокруг. Гедиз хочет закрыть уши, только бы не слышать этот ревущие стоны внутри себя. Гедиз готов вырвать свое чертово сердце и утопить его в озере. Он хочет стереть память, только бы не прокручивать в голове вновь и вновь холодные, безжалостные слова Нарэ.       Гедиз теряет счет времени и приходит в себя только тогда, когда понимает, что уже давно стемнело. Он нетвердым шагом подходит к автомобилю и садится в него.Подносит руку к груди, где билось сердце, и яростно сминает рубашку, представляя, что это его глупое сердце, которое почему-то до сих пор живо и что-то чувствует. Он пристегивается и выруливает на дорогу. Дорогу до дома он почти не помнит. Зайдя домой, он бесшумно проходит в свою комнату и достает из своего тайника несколько бутылок алкоголя. Он хочет утопиться в нём. Хочет напиться до такого состояния, чтобы даже имя свое не вспомнить, не то что слова Нарэ. Он открывает бутылку коньяка. Гедиз помнит, что завтра сватовство Мюге. Помнит, что все должно пройти безупречно. Но все равно прикладывается в горлышку, делая долгий глоток. Алкоголь пробирается по горлу, обжигая внутренности. Но Гедизу плевать. — К вечеру я избавлюсь от похмелья. Обещаю, Мюге, — шепчет он и снова делает глоток. — Я знаю, что ты простишь меня, сестра.       Гедиз пьёт, посмеиваясь своей глупости и наивности. Ночь обещала быть длинной и бессонной.