Море внутри меня

— Господин Гедиз, госпожа Дениз, все было на высшем уровне. — госпожа Айлин немного подвыпившая, но выглядит абсолютно счастливой. — Вы со своим вечером на Олимпе превзошли даже самые смелые мои ожидания. Это было великолепно. Послезавтра мы подписываем договор поставки и реализации продукции моих греческих партнеров в Турции. Прием был действительно достоин самих богов. — Женщина икает и смущенно прикрывает рот. Она щелкает пальцами в сторону своего ассистента. Тот торопливо передает ей толстый конверт с деньгами. Она протягивает его Гедизу. — Держите. — Что это? — спрашивает Гедиз. — Вы ведь уже оплатили все наши услуги, госпожа Айлин.       

«И отлично оплатили», — думает Гедиз, вспоминая немалую сумму, появившуюся сегодня утром на счету. — Это бонус. За идеальный вечер. — Айлин мечтательно улыбается. — Вы провели колоссальную работу. Оформление, еда, музыка. Ну, и конечно, персонал. — Она окидывает взглядом Гедиза и Дениз. — Вы одним своим видом показали моим партнерам, насколько высоким может быть уровень в Турции.       Гедиз и Дениз довольно переглядываются. Гедиз не без самодовольства (только капельку) признает, что они действительно постарались над собой. Волосы Дениз были заплетены в объемную косу, обернутую вокруг головы. Поверх косы красовалась сверкающая изящная диадема из белого золота с цветочными мотивами. Прическа подчеркивала изящную шею девушки, придавая её образу хрупкости. Новое платье сидело на ней как влитое, поблескивая золотом и серебром в вечерних огнях Стамбула. Действительно богиня моря. Ей бы в таком виде на обложку модного журнала или на подиум в Милане, однако она здесь, в Стамбуле, вместе с ним приумножает добрую славу их ресторана.       Над собой Гедиз тоже постарался. Аккуратные стрижка и борода, сверкающие после отбеливания зубы (Дениз даже шутила, что они слепят ей глаза, отражая свет люстры в зале), кипельно белый костюм-тройка. Белые ботинки, начищенные до блеска, золотые запонки, белый галстук и золотая брошь в виде солнца, прикрепленная к лацкану пиджака. Гедиз всего лишь шутил насчет того, что будет Аполлоном на этой вечеринке, но Дениз была вполне серьезна, цепляя на него эту брошь, купленную ею в том бутике, где они закупались венками.       Да и остальной персонал выглядел под стать. Мужчины в дорогих рубашках и брюках свободного кроя, официантки в дизайнерских платьях. Гедиз вспоминает столпившихся на кухне ресторана девушек и думает о том, что его кухня сегодня больше напоминала бэкстейдж модного показа какого-нибудь всемирно известного дизайнера.       Гедиз, недолго думая, забирает конверт и прячет его во внутренний карман пиджака. Они это заслужили. — Спасибо, госпожа Айлин. Мы рады, что вы довольны, — благодарит её Дениз. — Довольна? — спрашивает женщина. — Да я в восторге! Думаю, это будет не последний раз, когда я прибегну к вашим услугам. — Всегда будем рады угодить вам, — заверяет её Гедиз, не обращая внимания на натянутую улыбку Дениз. — Думаю, вас скоро завалят предложениями о сотрудничестве. Я уже дала интервью двум журналам. Скорее всего они наведаются к вам, как к владельцам и организаторам, чтобы выведать секрет вашего успеха. Буду с нетерпением ждать раскрытия тайны. — Айлин снова икает и хватается за руку своего ассистента, чтобы устоять на ногах. — Спокойной ночи, дорогие друзья. — Спокойной ночи, госпожа Айлин, — прощается Гедиз. — Всего хорошего, — вторит ему Дениз.       Госпожа Айлин кое-как доходит до машины и усаживается на заднее сиденье. Её ассистент с замученным видом кивает им обоим и садится рядом с ней. Машина трогается с места и уезжает. — Если эта женщина снова придет со своими чокнутыми идейками к нам, то я уволюсь, — фальшиво улыбаясь, говорит Дениз. — Кто тебе даст, — усмехается Гедиз и приобнимает её за плечи. — Выше нос, подруга. Мы прошли через это и остались живы! — Мои ноги с тобой не согласны. Еще чуть-чуть, и они полностью откажут, — морщится Дениз. — Издержки производства, — отмахивается Гедиз и подталкивает подругу к ресторану.       Они возвращаются в здание и направляются на кухню. Там собрались все работники, включая бармена и младший управляющий персонал. Гедиз оглядывает их и улыбается. Каждый из этих людей сделал свой вклад в это важное мероприятие, и он был безмерно благодарен им. — Друзья, минуточку внимания, — просит Гедиз. — Мне хотелось бы сказать несколько слов. Во-первых, хочу отметить ваш невероятный внешний вид. Вы затмили своей красотой даже наших важных гостей, я лично сам видел парочку женщин, с завистью поглядывающих на наших красавиц. И пару женщин, облизывающихся на наших парней. — Гедиз улыбается черноволосому и черноглазому Мураду, приковавшего в этот вечер взгляды многих женщин в зале. — Во-вторых, господин Мехмед, здоровья вашим рукам и рукам всех ваших помощников. Гости никак не могли перестать нахваливать вкуснейшую еду, которую вы приготовили. — Гедиз благодарно кивает повару и остальным работникам кухни. — В-третьих, господин Озан, спасибо, что следил за тем, чтобы каждый гость чувствовал себя удобно и комфортно. Не зря мы тебя Гермесом сделали, твой острый ум и зоркий глаз не оставили ни одного гостя недовольным. — Все заливаются смехом, когда Озан шутливо кланяется с «крылатым» венком в руках. — В-четвертых, девочки мои, принцессы наши, спасибо за то, что неустанно бегали между столами, разнося тяжелые подносы с блюдами и напитками и умудряясь при этом не запутываться в полах своих платьев. — Все официантки радостно улыбаются похвале от босса. — И, в-пятых, спасибо вам большое, что вы все у меня есть. Спасибо за вашу работу, за вашу преданность нашему общему делу и вообще за все. Мы все отлично постарались! — Все, господин Гедиз, прекратите, а то у Мераль уже глаза на мокром месте, не хватало нам еще её рыданий, — шутит Мурад, похлопывая по плечу миниатюрную официантку, еле сдерживающую слезы. — И вообще, это мы хотим вас поблагодарить! — Мераль справляется со слезами и горящими глазами смотрит на Дениз и Гедиза. — Спасибо Дениз за то, что она бегала с нами по швеям и ателье, подправляя наши платья, за то, что для каждой нашла визажиста и парикмахера, чтобы мы все выглядели красиво. Спасибо вам, господин Гедиз, за то, что подарили такие невероятно красивые платья, в которых чувствуешь себя настоящей принцессой. — Мераль улыбается им обоим. — И спасибо вам обоим за то, что вы нашли нас всех, дали нам эту работу и позволили стать частью чего-то настолько большого и значимого! — Ну вот, теперь расплакаться готовы наши боссы, — смеется Мехмед.       Гедиз и Дениз переглядываются. Действительно, у обоих в глазах стояли слезы. Дениз быстро смаргивает слезы и подходит к нему. Она взглядом указывает на внутренний карман его пиджака. Гедиз вспоминает про конверт. Он поворачивается к сотрудникам. — И в завершение этого невероятного вечера хотелось бы вам сообщить, что завтра у нас выходной, а послезавтра всех ждет внеплановая премия!       Гедиз не знал точной суммы, которая была в конверте, поэтому решает пересчитать деньги и поделить их между работниками. Деньги ведь лишними не бывают. Дениз с гордостью смотрит на него, довольная его решением. — Разве этот вечер мог стать еще лучше? — восклицает Мурад. — Станет, когда мы, наконец, доберемся до банкетного зала и съедим все вкусности, которые нам оставил Мехмед, — отвечает Касым, один из поваров. — Какие вкусности? — удивляется Дениз. — Вы правда думали, что я все эти деликатесы только кучке греков приготовил? — интересуется Мехмед. — Ну уж нет, самое лучшее осталось нам. — Ну тогда чего мы ждем? — с хитрой улыбкой спрашивает Гедиз.       Все радостно галдят и приходят в движение. Девушки уносят подносы с едой, а мужчины несут ящики с алкоголем и блюда с закусками. По дороге в банкетный зал, Мераль всех останавливает и предлагает сделать общее фото на память. До начала приема все девчонки успели перефотографироваться по всему ресторану в новых платьях и с шикарными прическами. Даже мужчин заставили фотографироваться. Только Гедиза никак не могли выловить. Вот и отыгрались сейчас на нем, по очереди вставая рядом с ним и улыбаясь в телефон. Дениз наблюдала за этим зрелищем со стороны и посмеивалась. Общую фотографию делали на телефон Мурада, потому что у того была с собой селфи-палка (Мурад был любителем фотографировать себя). — Щелкаю насчет три! — командует Мурад. — Раз, два, три!       Все улыбаются в камеру. Мурад собирает селфи-палку и придирчиво рассматривает кадр. — Все отлично получились, — отчитывается он. — Даже никто не моргнул. — Сбрось в общую группу, — просит Гедиз. — Только документом, чтобы качество не испортилось. — Есть! — Мурад несколько секунд копается в телефоне, быстро-быстро тыкая по экрану пальцем. — Все, отправил. — Спасибо, друг. Еще есть пожелания по фото? — спрашивает Гедиз. — Господин Гедиз, а давайте я вас с Дениз сфотографирую? — предлагает Мехмед. — Мы, конечно, сегодня все красавчики, но вы вдвоем — особенно. — Почему бы и нет? — Гедиз хватает Дениз за руку и тянет на себя, чтобы она встала рядом. Он делает это быстро, чтобы та не успела придумать отговорку.Он передает свой телефон Мураду. — Улыбнись, госпожа Дениз. — Ты же знаешь, что я не люблю фотографироваться, — шипит она, пытаясь высвободить руку. — Будешь вырываться — сделаю так, чтобы госпожа Айлин проводила у нас приемы каждый месяц, — шутливо угрожает Гедиз. — Встань ближе. Расслабься, никто тебя не съест. — Я тебя ненавижу, Гедиз бей, — Дениз пытается звучать угрожающе, но у нее не получается злиться на этого невозможного человека. — И я тебя очень люблю, госпожа Дениз, — улыбается Гедиз.       Именно такими — беззаботно улыбающимися — их запечатлевает на фото Мурад. Мераль с любопытством заглядывает в телефон. — Ну просто король с королевой, — шутит Мераль. — Немудрено, что вокруг вас сегодня столько народу крутилось. — Господа и дамы, давайте прервем обмен комплиментами и воздадим должное мастерству нашего шеф-повара. — Гедиз забирает свой телефон у Мурада и указывает кивком в сторону банкетного зала. — Прошу.       Они направляются в зал, где их уже поджидали остальные. И началось веселье. Они ели невероятно вкусную еду, пили дорогой алкоголь, танцевали под старые турецкие песни. Кто-то из девушек даже успел порыдать на плече Озана. То ли от переизбытка ностальгических чувств, то ли от того, что хватила лишку. Они даже притащили караоке из соседнего зала и полночи горланили песни Таркана. Гедиз и забыл, когда ему было так весело. Но все веселье подходит к концу. Довольные, но уставшие, все начали потихоньку расходиться. Мераль едва хватает сил на то, чтобы позвонить в клининговую компанию и поручить им уборку ресторана.       Наконец, в ресторане остаются только Гедиз с Дениз. Они продолжают сидеть за столом. Дениз с невероятным облегчением снимает туфли и откидывает их как можно дальше. Она разваливается на стуле, совершенно не заботясь о том, как выглядит. Прическа безнадежно растрепалась, венок съехал на бок, а макияж уже начинал осыпаться. Гедиз уже давно скинул пиджак и с облегчением расстегнул пуговицы жилета.       «Не нужно было столько есть», — думает он, вспоминая невероятно вкусную еду Мехмеда. — Знаешь, если бы нас увидели в таком виде, то мы и половины комплиментов, полученных сегодня в наш адрес, не собрали бы, — задумчиво произносит Гедиз. — Не неси чушь, Гедиз бей. — Тут же отзывается Дениз. — Те двое гречанок на тебя и в таком виде облизывались бы. — Не тебе меня попрекать, госпожа похитительница сердец бедных греческих мужчин, — Гедиз ехидно улыбается. — Как там звали этого настойчивого паренька? — Ты про кого? — спрашивает Дениз. — Ну про этого русоволосого зеленоглазого мальчишку, похожего на херувимчика. — Напоминает ей Гедиз. — Того самого, что весь вечер на тебя смотрел как щенок на любимую хозяйку. — Актеон? — удивляется Дениз. — Ничего он на меня не смотрел. — Ага, как же. Только на тебя и пялился. Я даже боялся, что он вилкой себе глаз выколет, совсем парнишка не смотрел куда еду пихал. — Гедиз смеется, вспоминая влюбленные глаза парня. — Что он там тебе говорил про свое имя? — Ерунду какую-то нес! — раздраженно бросает Дениз. — Подошел ко мне и таким пафосным тоном заявил: «Госпожа Дениз, я тут узнал, что ваше имя на турецком означает «море». И тогда я понял, что наша встреча неслучайна. Ведь мое имя с греческого переводится как «берег». А ведь море и берег всегда вместе».       Гедиз громко хохочет от слов Дениз. Дениз пихает его ногой под столом, но Гедиз не может остановиться. Нелепый флирт паренька был безумно забавным. Дениз же наблюдает за Гедизом. Она даже почти готова найти этого Актеона и поблагодарить его за то, что его тупые подкаты стали причиной смеха её друга. Девушка смотрит на Гедиза и думает о том, что таким, скорее всего, Гедиз и был раньше. Ярким, забавным, смеющимся свободно и открыто. Таким он был до того, как кто-то разбил его, сломал что-то внутри, спрятав улыбающегося ребенка за хмурым пасмурным мужчиной, внутри которого без передышки бушует буря. Дениз уверена, что этот кто-то женщина. Реакция Гедиза на его вопрос о платье, письмо, которое он клал в пакет, резко меняющееся выражение лица, когда слова Гедиз напоминали ему о чем-то из прошлого. Все указывало на это. — Да, Дениз, я так хреново даже в детском саду не флиртовал, — отсмеявшись, произносит Гедиз. — Как жаль, что в своих упражнениях красноречивости он наткнулся на тебя. — На что ты намекаешь? — подозрительно прищуривает глаза Дениз. — Да на то, что он объектом своих словесных стрел купидона выбрал не абы кого, а королеву антифлирта. — Королеву антифлирта? — переспрашивает Дениз. — Ну да, — пожимает плечами Гедиз. — Будь на твоем месте другая девушка, он, быть может, даже смог бы еще пару подкатов сообразить. Но твое лицо, которое так и говорило «Да что ты вообще несешь, идиот?» совершенно выбило паренька из колеи. — Ну вот такая я, Гедиз бей. Упертая ослица и королева антифлирта. Что-то не нравится? — с вызовом спрашивает девушка. — Нет, напротив, — уверяет её мужчина. — Если бы ты поддалась на его топорные подкаты, я бы перестал с тобой разговаривать. И на вашу с херувимчиком свадьбу не пришел бы. — Вот ведь придурок, — закатывает глаза Дениз. — Что-то не нравится? — дразнится Гедиз.       В ответ он получает очередной тычок по ноге от подруги. И в очередной раз благодарит Аллаха за то, что тот послал ему Дениз. Если бы не она, он уже давно утопился бы в море. Хотя, с другой стороны, может быть тогда море внутри него соединилось бы с океаном и прекратило разрывать его на части. Блеск платья Дениз в случайном свете фар автомобиля, проехавшего мимо ресторана, напоминает ему о другом платье. Платье, которое он купил для женщины, о которой не имел даже права мечтать во снах. Кажется, остаток ночи он проведет в компании бутылки коньяка. Хорошо, что завтра выходной…

***

      Нарэ обводит взглядом окружающий себя двор. Свадьба была в самом разгаре. Семья, жившая неподалеку от их дома, наконец, выдала дочь замуж. Халисе и Эльван часто уезжали к ним, чтобы помочь подготовиться к свадьбе. Хотя Нарэ была уверена в том, что Халисе просто сидела на диване, попивая кофе и раздавая всем никому не нужные советы. Однако, соседи думали иначе, раз пригласили всю семью Эфеоглу на свадьбу дочери. Нарэ совершенно не хотела быть здесь. Она не знала всех этих людей и почти не имела представления о том, как должна была проходить традиционная турецкая свадьба.       «Что смешно, учитывая, что у тебя свадеб было целых две», — услужливо напоминает ей разум.       Нарэ еле удерживает на лице спокойное выражение. Воспоминания о собственных свадьбах никогда не входили в список тех, что приносили ей радость. Свой первый никях она предпочла бы навсегда стереть из памяти, ведь тогда она изо всех сил пыталась выглядеть счастливой, только чтобы Санджар не узнал о том, что с ней произошло. Вторая же свадьба запомнилась ей только чувством эйфории и огромной надеждой на счастливую жизнь, которые, к сожалению, развеялись очень быстро. Даже слишком быстро.       Нарэ медленно вдыхает и выдыхает, отвлекаясь от посторонних мыслей. Она находит взглядом Мелек и Санджара. Её муж кружит улыбающуюся Мелек в танце. Её малышка радостно смеется в объятьях отца. Тепло разливается внутри Нарэ.       «Моя девочка счастлива с отцом. Санджар любит её. И он любит меня», — думает Нарэ.       — А любишь ли ты его? — не унимается голосок внутри неё. Нарэ не хочет задумываться над этим вопросом. Потому что у неё нет ответа на него. А если она начнет искать ответы, то разрушит все то, что строила, переступая через себя и свою гордость снова и снова. Нет. Её ангел, её Мелек была счастлива жить в большой семье. Иметь красивый дом, в котором у неё были мама и папа, любящие дядя и тетя, забавная невестка и бабушка. Раз счастлива Мелек, то счастлива и Нарэ.       Нарэ уходит из круга людей, столпившихся вокруг танцующих молодых парней и девушек, и присаживается рядом с Зехрой. Та не танцевала, стеснялась своей хромоты. Зехра улыбается невестке, освобождая ей место рядом с собой. — Почему не танцуешь, Нарэ? — спрашивает девушка. — Я ведь не знаю ни одного турецкого танца. Только опозорюсь, — отвечает Нарэ. — Да и неловко. Я ведь никого тут не знаю. — Ну, не совсем, — поправляет её Зехра. Нарэ недоумевает. Зехра указывает взглядом за её спину. Нарэ оборачивается и видит госпожу Рефику, мать Гедиза. Та сидела среди женщин и хлопала танцующим. — И Мюге вон там стоит.       Нарэ следит за взглядом Зехры. Мюге действительно стояла в круге людей и с радостной улыбкой подбадривала танцующих. Нарэ не узнает давнюю подругу. Последний раз они виделись спустя несколько дней после свадьбы. Мюге тогда принесла ей подарки и передала добрые пожелания госпожи Рефики, которая не смогла прийти сама из-за неожиданно появившейся головной боли. Но Нарэ прекрасно понимала, что Рефика просто не хотела видеться с госпожой Халисе, и Нарэ не могла её за это осуждать. Та Мюге и Мюге, которую она видела сейчас, очень отличались. В их последнюю встречу Мюге выглядела осунувшейся и печальной. Сейчас же она просто сияла. Нарэ с удивлением наблюдает за тем, как высокий темноволосый мужчина с яркими карими глазами, улыбаясь, приглашает Мюге на танец. Удивлению Нарэ нет предела, когда Мюге, та самая Мюге, которая стеснялась пойти вечером в кафе и повеселиться, уверенно выходит в круг и начинает танец. Её яркие рыжие волосы сияют в свете фонариков, развешенных по двору тут и там, глаза искрятся весельем. Движения женщины уверенные, мягкие, плавные. Платье насыщенного винного цвета красиво переливается, следуя за танцевальными па, которые вышагивала его хозяйке. Её партнер рядом с ней выглядит как большой кот, готовый к атаке. Его движения четкие, выверенные, пружинистые. Но взгляд, которым он смотрит на Мюге, теплый и нежный. Мюге возвращает ему точно такой же взгляд.       Нарэ оборачивается на Зехру в надежде увидеть в её взгляде такое же удивление. Но взгляд Зехры, направленный на Мюге и того незнакомца, абсолютно равнодушен. Нарэ понимает, что Зехра совершенно не видит искр, которые летают между этими двумя в танце. На секунду она задумывается.       «А есть ли между мной и Санджаром такие искры? Сверкают ли мои глаза также ярко при взгляде на него? Выгляжу ли я такой же счастливой рядом с ним?»       Ответы на эти вопросы Нарэ не хочет знать. Музыка замолкает, Мюге и её партнер останавливаются. Легко кивают друг другу, благодаря за танец, дарят друг другу еще один длинный взгляд и расходятся. Нарэ встает со стула. Она хочет поговорить с Мюге. Ей почему-то хочется подойти к ней, пока она такая счастливая и сияющая, словно ей станет легче, словно эти свет и счастье перетекут в неё, избавив от холодного мерзкого комка непонимания и отчаяния, застывших внутри неё. — Здравствуй, сестра Мюге, — здоровается она. — Нарэ? — изумление читается в её глазах. — Здравствуй. Прости за мою странную реакцию. Я просто не ожидала увидеть тебя здесь. — Почему? — спрашивает Нарэ. — Ну, — Мюге мнется прежде, чем ответить. — После вашей с Санджаром свадьбы тебя почти не видно. Ты уволилась из порта, я ни разу не видела тебя в каком-нибудь торговом центре или кафе. Словно ты совсем не выходишь из дома. — Так получилось, — натянуто улыбаясь, отвечает Нарэ.       Не рассказывать же ей Мюге, что Санджар буквально заставил её уволиться из порта. — Ты уволишься из этого чертового порта! И в нашей семье больше не останется напоминаний о Гедизе! — сказал ей Санджар через несколько дней после свадьбы, бросив на стол папку с документами об увольнении.       Нарэ тогда пыталась уговорить его разрешить ей продолжить работать в порту, но все её слова и аргументы разбивались об стену упрямства Санджара. Но тогда Нарэ была все еще полна надежды на счастливое будущее, поэтому решила подписать заявление об увольнении. Она хотела дать Санджару остыть и позже попросить его вновь устроить её на работу. Но Санджар не остыл ни через неделю, ни через месяц, ни через полгода. — Женщины в моем доме не будут работать. Меня и моих усилий будет достаточно, чтобы никто в моей семье ни в чем не нуждался. — Отвечал Санджар на все её просьбы позволить ей выйти на работу. — Твоя главная работа — воспитание нашей дочери. Остальное будет на мне.       Нарэ видит вопросительный взгляд Мюге и понимает, что молчит слишком долго. Она снова натягивает фальшивую улыбку. — Не будем о постороннем. — Девушка осматривает Мюге с ног до головы. — Ты прекрасно выглядишь, сестра Мюге. И танцевала ты просто чудесно. Кто же знал, что ты так можешь. Зачем прятала такой талант? — Ах, это, — Мюге смущенно опускает глаза. — Ничего подобного. Меня позвали на танец — я согласилась. Вот и все. — Ну, со стороны все выглядело замечательно. — Нарэ разбирает любопытство. Ей ведь не привиделись эти огненные взгляды между Мюге и тем мужчиной. — А с кем ты танцевала? — Это Омер. — Мюге на секунду запинается на имени, но Нарэ достаточно и этой маленькой заминки. Значит, ей все это не привиделось. — Он кузен невесты. — Понятно, — Нарэ еле удерживается от того, чтобы не подразнить подругу. — Очень видный мужчина. Интересно, он женат? — Я…Я не знаю. Откуда мне знать? Я ведь просто станцевала с ним! — Мюге начинает нервничать. — Хорошо-хорошо, сестра Мюге, я ведь просто поинтересовалась, — успокаивает её Нарэ. Она не решилась дальше расспрашивать. Раз Мюге не хотела раскрывать характер отношений, которые у неё были с этим мужчиной, значит, у неё есть на это причины. — Как ты сама? Как работа? Как госпожа Рефика? — Отлично. — Женщина облегченно выдыхает, когда разговор уходит в другое русло. — На работе все как обычно. С мамой тоже все в порядке. Только в последнее время она постоянно возится в саду, иногда даже забывая поесть. После того, как Гедиз уехал, она стала чаще проводить время со своими цветами и саженцами.       Напоминание о Гедизе пронзает Нарэ, словно стрела. Она с трудом удерживает воспоминания о подаренном им платье и последующей за его примеркой истерике на задворках сознания. Не хватало только расплакаться на виду у всех. — Как дела у Гедиза в Стамбуле? — выдавливает она из себя.       Она почему-то чувствует себя предательницей. Ведь у нее был номер Гедиза. Она могла в любое время написать или позвонить ему и узнать, как у него дела. Ведь раньше он отвечал ей в любое время дня и ночи. Как тогда, когда он помогал ей удерживать Санджара от очередной глупости. Но с тех пор все изменилось. Санджар больше не лезет на рожон. Она стала замужней женщиной. А Гедиз уехал строить новую жизнь. — Хорошо. Его ресторан становится все более и более известным не только в Стамбуле, но и за его пределами. — На лице Мюге расцветает гордая улыбка за брата, которая почему-то меркнет несколько секунд спустя. — Жаль, конечно, что ресторан отнимает столько сил и времени, что он так редко может вырваться домой. Но если это делает его счастливым, то мне остается только радоваться за него. — Правда? Это хорошо, что его дела идут в гору. Я рада за него, — отвечает Нарэ, хотя совсем не чувствует радости.       Мюге замечает перемену настроения Нарэ. Она удивляется своей реакции на неё. После того, как Нарэ с радостной улыбкой на лице, разбила сердце её брата, Мюге пообещала себе сделать все, чтобы всячески сократить контакты членов своей семьи с семьей Эфеоглу. Она хотела встретить Нарэ с надменной улыбкой, рассказать о том, как Гедиз счастлив в Стамбуле. Хотела, чтобы Нарэ поняла, что она потеряла, выбрав Санджара. Но, увидев такую Нарэ, не смогла сделать ничего из этого.       Нарэ изменилась с того дня, когда они виделись в последний раз. Она похудела, а её бледная кожа стала еще бледнее, обтягивая её хрупкие кости и делая её похожей не на человека из плоти и крови, а на какое-то эфемерное неземное существо. Нарэ была одета в длинное закрытое платье темно-синего цвета, резко контрастирующего с её кожей и придающего её лицу болезненный вид. Но даже не нелепое платье обратило внимание Мюге, а взгляд Нарэ. Когда она молчала, её глаза потухали, не отражая ни единой эмоции. Словно Нарэ закрывалась от всего мира за стеной безразличия. И это Мюге совсем не понравилось. Она не могла оставить это так. Да и Гедиз не простит ей, если она не поможет Нарэ. — Нарэ, ты в порядке? Ты счастлива с Санджаром? — спрашивает она, подходя ближе к девушке. — Если что-то не так, расскажи. Я выслушаю тебя.       Нарэ хочется плакать. Уже второй член семьи Ишиклы задает ей этот вопрос. В порядке ли она? Определенно нет. Но сможет ли она рассказать это Мюге? Она смотрит в её добрые глаза, наполненные участием и сочувствием, и понимает, что не сможет открыться ей. В этой жизни она открывала свою душу только одному человеку. И это была не Мюге, а её брат. Сейчас он далеко. И, наверное, забыл о том, как она с ним обошлась на том чертовом празднике. А Нарэ потеряла всякое право просить у него помощи, просить, чтобы он выслушал её, спас от её же собственных мыслей. Поэтому Нарэ снова натягивает улыбку на лицо и выдает очередную ложь. — Все хорошо, сестра Мюге. Спасибо, что предложила помощь. — Нарэ хочет быстрее закончить разговор. — Была рада увидеть тебя. Мне нужно идти к дочери. — Передавай от меня привет малышке, — просит Мюге. — Обязательно. До встречи. — Пока, Нарэ.       Нарэ быстрым шагом уходит по направлению к дочери. Мюге с грустью смотрит на её удаляющуюся спину. Санджар, передавший уже засыпающую дочь в руки Нарэ, с непонятным гневом смотрит на Мюге. Мюге возвращает ему такой же взгляд. После отъезда Гедиза она не могла даже смотреть в сторону Санджара. Его эгоизм, ревность, вспыльчивость сначала изранили Гедиза, а затем и вовсе вынудили его оставить семью и уехать. Мюге с тяжелым вздохом проходит мимо семьи Эфеоглу и садится рядом с матерью. Свадьба скоро подойдет к концу. Молодых уже усадили за стол. Мулла задает стандартные вопросы, свидетели подтверждают, что брак заключается по обоюдному согласию сторон, и никях считается совершённым.       Жених танцует зейбек с друзьями. Нарэ отгоняет ненужные воспоминания о том, как Санджар и Гедиз танцевали зейбек, посреди которого появилась она со своей дочерью. Нарэ сосредотачивается на Мелек, посапывающей на её плече, и молится о том, чтобы это все быстрее закончилось. Наконец, молодых провожают в дом. Народ начинает расходиться. Она забирает у Санджара ключи от машины и уносит Мелек. Нарэ слишком устала от всего этого. Ей хочется прийти домой и лечь спать. Через некоторое время со двора соседей выходят Санджар с Яхъёй, а за ними следом уже и Халисе с дочерью и невесткой. Зехра садится на переднее сиденье, поэтому Нарэ удобнее укладывает спящую дочь на заднем. Санджар садится за руль, и они трогаются. Спустя некоторое время они подъезжают к дому. Нарэ аккуратно забирает Мелек из автомобиля и направляется к дому. Проходя мимо Халисе, она слышит её недовольное бормотание о том, что из-за Нарэ и её желания поскорее увезти дочь домой они не успели как следует попрощаться с родителями жениха. Нарэ закатывает глаза и, оставив свекровь жаловаться Эльван, заходит в дом. Она раздевает Мелек, аккуратно расчесывает её волосы и накрывает одеялом. А после нехотя плетется в их с Санджаром комнату.       Она застает Санджара переодевающимся. Нарэ на секунду задумывается о том, желает ли она своего мужа. Санджар был высоким, стройным, широкоплечим. Загорелая кожа и длинные ноги показались бы привлекательными любой женщине. Но Нарэ спрашивает себя, желает ли она его как женщина желает мужчину. И понимает, что никогда и не знала, что это такое — желать кого-то. Её первая близость с мужчиной была насильной, вторая причинила слишком много боли. Как физически, так и эмоционально. Она до сих пор помнит ту боль, что острыми иглами пронзала её изнутри, когда она отдалась Санджару в их первую брачную ночь. Он тогда ничего не заметил. Ни того, как она кусала губы до крови, сдерживая крики, ни того, как она стискивала простыню руками, пытаясь отвлечься от раздирающего огня внизу живота. Санджар тогда заметил только отсутствие крови на простыне. Только то, что она не была девственницей. Нарэ качает головой, отгоняя эти мысли.       Последующая её близость с Санджаром была… Никакой. Он не знал, как проявлять нежность, как приласкать её, как разжечь в ней огонь. Он мог только жадно целовать её губы и лицо, грубо сжимать её тело, порой оставляя синяки, и врываться в неё снова и снова в стремлении удовлетвориться. Нарэ хотела заниматься любовью. Но то, чем они занимались с Санджаром было больше похоже на случку собак. Нарэ противно думать об этом, но это была суровая действительность.       Нарэ тихо проходит в ванную. Санджар не замечает её, и она радуется этому. Она умывается холодной водой. В кармане платья пищит телефон. Нарэ достает его, чтобы проверить оповещения. Оповещение пришло из Instagram. Нарэ в замешательстве нажимает на оповещение, которое гласило: «işıklı.müüge нравится эта публикация». Нарэ и забыла, когда последний раз заходила на свой профиль. Оповещение переносит её сразу к публикации, которую лайкнула Мюге. Фото загружается несколько секунд. Нарэ пораженно выдыхает. Она вчитывается в название профиля. gediiiz.işikli. На фото изображен Гедиз. Нарэ смотрит в его родное лицо и понимает, что соскучилась. Гедиз выглядит великолепно. Прекрасный костюм, идеально сидевший на нём, красивая укладка, аккуратно подстриженная борода. И, конечно, яркая улыбка, которая была главным украшением фото. Но на фото не только Гедиз. Рядом с ним стоит девушка. Гедиз легко обнимает её за талию. Незнакомка рядом с Гедизом была красивой. Даже слишком. Высокая, стройная, в невероятном платье нежного голубого цвета и изящной диадемой в густых волосах. И тоже с улыбкой на лице, отражавшейся в ярких голубых глазах.       Нарэ переводит взгляд на подпись к фото. «Спасибо всему персоналу ресторана «Колибри» за невероятное окончание дня. Особенная благодарность моей невероятной @denizguv за то, что она всегда была рядом в эти сложные дни. Без тебя я бы не справился. Люблю тебя». В конце предложения стоял смайл сердечка. Нарэ открывает комментарии. Первый комментарий от той самой @denizguv, отмеченной в посте. «Я тоже люблю тебя, хотя иногда тебя хотелось придушить».       Нарэ, не раздумывая, нажимает на её профиль. Фото в профиле у этой Дениз было немного. В основном это были фото Стамбула, иногда разбавленные фотографиями старого мотоцикла. Но были здесь и фото с людьми. Нарэ отметила несколько фото девушки с маленькой девочкой. Нарэ подумала, что, скорее всего, это была её младшая сестра, потому что для того, чтобы быть матерью эта девушка была слишком молода. Среди последних публикаций было несколько фото с Гедизом. На каких-то фото он был задумчивым, на каких-то и вовсе печальным. Но на общих фото с этой девушкой Гедиз всегда улыбался.       Мерзкий комок внутри Нарэ пробирается вверх по горлу. Её почти тошнит. Но не от фото Гедиза и этой красивой девушки. Нарэ закрывает приложение и блокирует телефон. Ей хочется истерически рассмеяться от своей глупости. А чего она ожидала? Что Гедиз навсегда останется в Мугле, чтобы выслушивать её жалобы и вытирать её слезы, пролитые из-за Санджара? Что будет спасать её от собственной глупости? Что не даст ей в очередной раз разбиться? Он уже сделал попытку помочь ей. И не одну. Нарэ осознает, что этих попыток было очень много. Начиная с тех пор, как она только приехала в Муглу, и заканчивая тем вечером на празднике Мелек, Гедиз всегда протягивал ей руку помощи. Но Нарэ не хотела за неё ухватиться. Она выбирала Санджара. Точнее, выбирала свое прошлое. А еще выбирала счастье дочери. Ей бы смириться и стоять на своем выборе до конца, не давая дочери даже задуматься о том, что её мама могла сделать неправильный для них обеих выбор. Но она не может. В голове как назло появляются навязчивые мысли, начинающиеся со страшного «А если бы…». Нарэ снова открывает холодную воду и вытирает лицо. Она силой вытесняет всё ненужное из сознания. В голове на какое-то время появляется спасительная пустота.       Нарэ возвращается в комнату, подходит к шкафу и снимает это безобразное платье, душившее её весь вечер. Санджар наблюдает за ней, сидя на кровати. Нарэ переодевается в длинную хлопковую сорочку. Как только ткань закрывает её тело, руки Санджара оказываются на её талии. — О чем вы говорили с Мюге? — выдыхает он ей в ухо, поглаживая пальцами её живот. — Ни о чём. Стандартные фразочки для старых знакомых, — безразлично отвечает Нарэ.       Она высвобождается из рук Санджара и направляется к кровати. В глазах мужа сверкает досада. Он перехватывает её руки, притягивает к себе и начинает целовать её шею. Нарэ не хочет близости этой ночью, но Санджар слишком настойчив. Его руки уже пробрались под сорочку и мозоли царапали её нежную кожу спины. Нарэ хочет сказать что-то, но Санджар накрывает её губы своими и толкает в сторону кровати. Нарэ перестает сопротивляться. Она не хотела ругаться с Санджаром, которого уже пару недель не подпускала к себе в постели. Нарэ чувствовала себя безвольной куклой. Её руки безжизненно висели вдоль тела. Санджар укладывает её в постель и нависает сверху. Нарэ закрывает глаза и надеется на то, что это закончится как можно быстрее.