Герои: таких уже не будет

Отряд адской кавалерии остановился возле дорожного столба с указателем, на котором любой желающий мог бы, постаравшись, разобрать надпись: Фейрфезер — 10 миль. Впрочем, демоны и так отлично знали, куда они попали, а у кого-то другого вряд ли хватило бы духу оторвать взгляд от столь жуткого и величественного зрелища... Сам термин «адская кавалерия»‎ почти никогда не применялся по той причине, что им нечего было обозначать — криганцы и их инфернальные союзники не использовали лошадей массово, потому что не могли — ни один нормальный конь даже стоять бы рядом с ними не стал. Такую роскошь, как личный скакун, могли позволить себе лишь высокопоставленные стратеги — и каждая их «лошадь»‎ являлась могущественным духом огня, по редкости и стоимости близкой к черному единорогу. На такой было бы жалко скакать в атаку — потому их использовали лишь как статусное средство передвижения и последний рубеж обороны в случае покушения на жизнь полководца. Но в данном случае конников и вправду набрался целый отряд — и все в нем были героями. Два стратега — лысенький ифрит с небольшим количеством пылающих волос на лбу и затылке и могучий криганец с роскошными завитыми рогами и тоненькой черной бородкой — оба во внушительных дымящихся нагрудниках, адъютантка — высокая стройная ифритка в оранжевом балахоне, сидевшая в седле по-женски, но притом вооруженная до зубов — рабыня-джинша, ехавшая обнаженной, с руками, согнутыми в локтях за спиной — ее скакун нес ее туда, куда было угодно их хозяину, а не ей, а удила находились во рту у самой наездницы... Еще было несколько криганцев — младшие командующие, руководившие осадой долины до прибытия Рашки — и пара ифритов более низкого ранга — тоже все на адских жеребцах. При этом никто, за исключением двух женщин, не желал ехать во втором ряду, потому процессия растянулась вширь по дороге, что была, честно говоря, не слишком широка — пылающие копыта скакунов выжигали траву вдоль обочин. За всадниками следовала армия — сперва люди-псари, ведущие церберов и адских гончих, затем гоги и тиральеры — а за ней тянулся долгий дымящийся след... Зрелище пугало и удручало или восхищало — в зависимости от предпочтений смотрящего — но остаться равнодушным не смог бы никто. - Господин, сюда, - один из сопровождающих указал ифриту-полководцу налево — туда, где в сторону от главной дороги уходила узенькая тропка, взбиравшаяся на горный склон — по ней бы уж точно пришлось ехать по-одному. Рашка недовольно скривился. - Так это и есть то место, дальше которого «нельзя»‎? - на широкой дороге не было никаких преград, обозначавших точку невозврата. Внизу раскинулась долина — живая, цветущая и беззащитная... Кое-где можно было разглядеть черные круги выжженной земли — следы неудачных попыток криганцев вторгнуться в это место — но все же их было не слишком много, и чем дальше, тем меньше. Никто не преодолел и половины тех десяти миль, что оставались до человеческой деревни, если верить указателю. С горы ее даже было видно — нетронутый островок мира, бесстыдно расположившийся посреди охватившей всю Эрафию бойни... Сердце любого воина возжелало бы его уничтожить — ну а для Рашки, непобедимого полководца, тем более невыносимо было поворачивать в сторону, не видя перед собой никакого препятствия. Внезапно он пришпорил коня и помчался вперед... Его спутники остались на месте, ошарашенно глядя ему вслед — но никто не посмел отправиться за ним. Одна лишь Даремиф, у которой не было выбора — поводья от вставленной в ее рот железки находились у ифрита в руке, а адский скакун и вовсе ей не подчинялся — вынужденно поскакала следом. Около полуминуты, за которые всадники успели преодолеть полторы сотни ярдов, ничего не происходило, и Рашка, казалось бы, собирался ехать до тех пор, пока не будет остановлен. Но затем он начал ощущать присутствие... для смертного оно было бы незаметно, и тот бы мчался дальше навстречу своей гибели — но ифрит был могучим духом и сразу понял, что за ним наблюдает другой — или, возможно, другие — духи, тоже могучие. Это открытие остановило его от дальнейших безумств — но также и порадовало. Загадочная сила, не пускавшая чужаков в долину, не была Богом — как боялись некоторые криганцы, в тайне опасавшиеся возмездия за уподобление себя демонам... Но Бог оставался незримым и непознаваемым даже для таких могущественных созданий, как Рашка — а явное предупреждение, которое он получил, говорило ему о том, что противник, по крайней мере, находится с ним в одном измерении. - Ты чуешь их, Баремиф? - вопросил полководец, останавливая своего коня. Скакун джинши, послушно следовавший за ним, встал как вкопанный. Невольная наездница трусливо заскулила... Конечно, она чуяла. - Чего? - хмуро воззрился на нее Рашка. - Ты такой же дух, как и они — чего ты трясешься? Рабыня ответила ему страдальческим взглядом, означавшим «я сделаю все, только перестаньте безумствовать»‎. Для нее было совершенно очевидно, что покровители этих земель не стоят с нею на одном уровне — хотя она была джинном и не столь уж слабым. И она представляла предел силы своего хозяина — гораздо больший, чем у нее, но все еще адекватный. Сила тех, к кому они сейчас приближались не была адекватной... Сравнивать их, сказав, что они все духи — все равно, что сравнивать собаку со слоном! Но ничего из этого Даремиф не посмела бы сказать своему повелителю, даже будь ее уста свободны. Неизвестные духи, возможно, и были сильнее, но его власть над нею оставалась безграничной — она могла лишь молить его о благоразумии, но не образумливать... - Поехали, - он развернул коня и поскакал обратно, увозя за собой джиншу, что была готова расплакаться от счастья. Но ее радость не была долгой — а точнее, за нее пришлось жестоко заплатить. Вернувшись к отряду, ифрит потребовал: - Слезай. Уже понимая, что ничего хорошего ее не ждет, рабыня тем не менее поспешила перекинуть ногу через круп лошади и спрыгнуть на землю — потому как знала, что в случае промедления демонический скакун сбросит ее сам. Рашка тоже спешился и молча указал ей на дорожный столб. В руках у него был железный прут... Даремиф подошла к столбу и уперлась в него носом, закусив покрепче удила в ожидании порки. Но это ей не помогло — ифрит сжал кулак и его орудие вмиг раскалилось докрасна... Первый же удар по ягодицам джинши заставил ту изойтись истошным воплем, коему железный мундштук во рту никак не препятствовал. Конечно, первым ударом все не закончилось — она стояла, прислонившись грудью к столбу и орала, пока он избивал ее... Эта жестокая сторона их взаимоотношений не была основной — на самом деле Рашка достаточно редко опускался до прямого насилия — но она была такой же обязательной, как и все остальные — и получив такое вот «напоминание»‎ о том, кем является, Даремиф знала, что должна любить своего тирана-хозяина еще сильнее — ибо то было не наказание, а компенсация за его милосердие. Ифрит буквально показал ей ангелов, с которыми собирался сражаться, а затем отвез назад, не принуждая участвовать в битве на его стороне — хоть абсолютно любой владелец джинна сделал бы точно наоборот. Криганец, волшебник, да и обычный человек использовали бы ее как живое оружие — особенно если бы драться было нужно с другим духом... Но для Рашки она была только игрушкой — и сейчас, страдая под его ударами, радовалась этому, как никогда. - Лицом, - распорядился мучитель, и рабыня послушно повернулась. Если бы он избил ее еще и спереди, она бы покорно стерпела это — но ифрит желал лишь продемонстрировать ее зареванное личико своим союзникам. Для тех вся эта сцена выглядела, как неоправданная жестокость — будто Рашка сам испугался ехать дальше, а злость выместил на рабыне. Впрочем, это было не более безумно и не более жестоко, чем его обычное поведение, и уж точно никто из криганских командиров не испытывал жалости к джинше... Однако когда прозвучал следующий вопрос, все они дружно сглотнули: - Ну, кому тут еще страшно? - всем своим видом безумный ифрит излучал намерение поставить раком любого, кто откажется следовать за ним в долину. О да, он вполне бы мог повести армию прямиком к Фейрфезеру, пренебрегая опасностью. И самым невероятным в его безумной харизме было то, что они действительно пошли бы за ним... Они все умрут — они поняли это в тот момент, когда он спросил — но ни один голос не был поднят против этого плана. Одна лишь Даремиф знала, что ее господин не станет их губить — по крайней мере не попусту и не без вины — и за это-то свое знание она регулярно расплачивалась. - Ну и что же происходит, когда вы все-таки пытаетесь послать туда войска? - раздраженно осведомился ифрит, так и не наказав никого, кроме наложницы. - Их уничтожают, господин... - одному из криганских командиров пришлось озвучить очевидное — Рашка, разумеется, уже читал донесения и отлично знал ответ, однако на докладчика зыркнул сердито, будто спрашивая «чего же ты тогда живой?»‎. То была бы не вполне оправданная претензия — первоначальный командующий этой группировкой как раз таки погиб при первой попытке вторжения в долину, а все, кто находился сейчас здесь, были присланы ему на смену и осторожничали уже с полным на то основанием — так что сперва тиран не стал доносить до них свое неудовольствие. - Выжившие есть? - спросил он вместо этого. - Нет, господин — все мертвы, - криганец, наивно сочтя, что спасся, продолжил доклад. - Неправдоподобно, - буркнул ифрит. Он-то знал, каких усилий стоит уничтожить поголовно целую армию — суммарные же потери криганцев в этом регионе перевалили уже за тысячу воинов... - Есть хотя бы кто-то, кто наблюдал это со стороны? - Да, я видел, как был уничтожен второй отряд, - лорд демонов не стал объяснять, как именно «второй отряд»‎ оказался в долине, но Рашка и так все понял. «Они все делали это»‎, - подумал он, обведя командиров взглядом. Каждый новый начальник, назначенный на этот фронт, хотел первым делом увидеть ангелов — но никто не желал проверять их могущество на себе... Он сделал мысленно еще одну заметку прежде, чем продолжить допрос: - Ну и на что это было похоже? - Крылатые фигуры, окутанные светом, спустились с неба и сожгли всех... это было очень быстро. - И какие выводы вы сделали? - Запросил подкрепления, - пожал плечами горе-военачальник. Рашка так и не услышал от него ничего нового. Как и было сказано, тот запросил подкрепление — но получил в основном невольников для жертвоприношений... Конечно, увеличение численности рогатых демонов не принесло результата — ангелы вырезали их с легкостью. Попытки демонологов массово вызывать дьяволов также не помогли, и, исчерпав все свои умения, его союзники послали за ним. Не то чтобы он был против — но если бы хваленый Люцифер уделил время этой операции, а не планированию бесполезного и все равно проигранного сражения за Сауспорт, тут бы, возможно, удалось чего-то достичь... У самого Рашки уже сейчас была куча теорий о том, как именно работает мистическая стража долины — и то, что их не возникло у криганских начальников, он приписал их бездарности. - Скажите, вам не приходило в голову спросить совета у кого-нибудь умного? - спросил он, уже плохо скрывая свой гнев. - Я бывал в этих краях раньше — тут недалеко есть древо мудрости. Что оно говорит? - Мы его срубили... - криганец не только попытался уйти от ответа на вопрос, но еще и сделал это самым неудачным способом. Джинша, все еще стоявшая у столба, зажмурилась, хорошо зная, что произойдет дальше... - Зачем? - холодно поинтересовался Рашка. Он был знаком с криганской доктриной, предписывавшей уничтожать любые святилища и места силы — что угодно, что могло дать обычным людям сверхчеловеческие возможности. Источник их собственного могущества находился за пределами этого мира, и они были заинтересованы в том, чтобы туземцы оставались слабыми... Ифрит-полководец не разделял эти идеи, но мог их понять — но в данном случае деструктивность криганцев имела стратегические последствия — и такого он не мог спустить. Он не стал дожидаться ответа на свой последний вопрос и после короткой паузы постановил: - Отрубите голову этому идиоту. Криганский командир не успел даже дернуться, как клинок стоявшей позади него Октавии вонзился ему между лопаток — ифритка не стала рисковать и сразу предотвратила попытки сопротивления и уже затем, вытащив саблю, отсекла мертвому военачальнику голову... И вновь никто не посмел спорить с тираном. Рашка бросил короткий взгляд на Калха — единственного здесь, чье мнение его хоть немного волновало — но тот сохранял невозмутимый вид и, похоже, не имел возражений по сути принятого решения. Два же других криганца просто застыли, не зная, минует ли их самих участь их погибшего товарища. - Едем дальше, - распорядился Рашка, запрыгивая в седло. Его наложница замычала, напоминая о своем существовании и о том, что со связанными руками ей никак не взобраться на лошадь — и ифрит внял ее мольбе в своей безжалостной манере. Ухватив джиншу за косу, он рывком оторвал ее от земли и усадил впереди седла лицом к себе. Для нее это стало очередной пыткой, и она сдавленно заскулила, когда его пламенные руки коснулись ее исполосованных ног и спины — но взглядом постаралась выразить искреннюю благодарность... Глупый криганец принял на себя большую часть хозяйского гнева, но у Рашки его с избытком хватило бы на всех здесь, если его вовремя не умилостивить — и ради этой цели Даремиф охотно отдалась бы ему прямо на лошади. Покамест, однако, тиран проигнорировал томный взгляд рабыни и настойчивое трение ее щеки о свое плечо — он пришпорил коня и помчался вверх по горной тропе — той самой, которую рекомендовал ему ныне покойный военачальник. Выжившие же криганцы расступились, уступая дорогу Октавии — никто больше не хотел, чтобы она ехала сзади... Адъютантка коротко усмехнулась и поскакала следом за своим господином. Затем — остальные ифриты и начальники, кое-как распределившиеся по старшинству — а следом и вся армия, нарушившая походный строй, чтобы растянуться по узкой дороге. - Сейчас самый подходящий момент, чтобы на нас напасть... - прокомментировал Рашка, который, хоть и гнал своего скакуна вперед, внимательно наблюдал за происходящим сзади. - Почему они этого не делают? Рабыня, расположившаяся у него на груди и все еще постанывающая при каждом шаге коня, лишь пожала плечами, всем своим видом демонстрируя, что находится здесь в роли игрушки, а не советчицы. Была, однако, еще одна женщина, что могла слышать вопрос грозного полководца — и она, возможно, дорого дала бы за то, чтобы ее рот был заткнут сейчас чем-то — к сожалению, обязанности адъютанта подразумевали общение с командующим. - Вы полагаете, господин, что существуют какие-то условия для их появления? - осторожно предположила она. - Мы же с тобой не ходим в этот мир, когда нам заблагорассудится, - подтвердил Рашка, довольный ее проницательностью. Джинша же за свое нежелание думать схлопотала от него шлепок по напоротым бедрам, заставивший ее заорать в голос. - Нам нужно приглашение — возможно, и им тоже? - Тогда эти люди должны были призвать их? - Если бы люди могли призывать их, нас бы тут не было... - теперь уже полководцу захотелось отшлепать свою адъютантку — к ее счастью, она ехала на собственном коне вне досягаемости его рук, так что он ограничился устным замечанием. - Криганцы ни хрена не понимают в духах, но хоть ты-то не будь дурой... Тут наверняка какой-то пакт — мощный и незыблемый, как и полагается таким пактам. - За пределами долины ангелы не имеют власти... - догадалась Октавия. - Или им просто сюда нельзя. Но эти идиоты сделали все возможное, чтобы ухудшить ситуацию... Напризывали тут этих своих «дьяволов» — и запросто могли тем самым расширить полномочия противника. - Господин, вы предполагаете, что призыв дьяволов вблизи этой долины может повлиять на способность ангелов ее покидать — или речь в целом об их призыве на этой планете? - молодая ифритка была воительницей, а не ученой, и в теме вызова духов ее интересовала лишь та часть, что касалась ее прав и обязанностей, а не какие-то сложные материи. Поддерживая этот разговор, она ходила по тонкому льду — и могла лишь надеяться, что не наговорит себе на такую порку, как та, которой удостоилась Даремиф. - И то, и другое... - Рашка, напротив, вел себя очень непринужденно, имея в лице Октавии внимательную и не слишком придирчивую собеседницу. Он даже снизошел до того, чтобы проиллюстрировать свою теорию примером. - Ну вот ты как впервые попала в этот мир? - Глупый волшебник призвал меня, - ифритка не смогла сдержать улыбку, вспомнив о расправе, которую она — в те времена куда менее сдержанная девушка, чем сейчас — учинила над дерзким магом. - С джинном тебя перепутал? - рассмеялся полководец. - Да, ошибки при призыве — обычное дело, но далеко не всегда это случайность... Например, если кто-то сейчас попытается вызвать Баремиф, вместо нее появлюсь я — потому что она моя жена, - с этими словами он облапал задницу «супруги», которая в этот раз активно закивала, подтверждая сей почетный статус — или же просто пытаясь дать выход боли. - Но духов могут связывать и другие узы, помимо супружеских — узы ненависти, например... - Я слышала, что количество ифритов и джиннов в этом мире пребывает в равновесии, - вставила Октавия, обрадованная возможностью продемонстрировать свою эрудицию. - Да... - согласился Рашка. - Но это очень мало на что влияет, потому что мы рассеяны повсюду. В данном же случае у меня создается впечатление, что все ангелы в мире находятся сейчас в этой долине. - Возможно... лучше, чтобы они там и оставались? - осмелилась предположить молодая ифритка. Даремиф, услышав, тихо усмехнулась в удила — если бы она ляпнула такое, с нее бы точно шкуру спустили. Но ее тиран-хозяин неожиданно согласился с помощницей, чем немало обидел джиншу, которая была чрезвычайно ревнива для «‎добровольно»‎ принужденной к сожительству невольницы. - Да, возможно, - произнес он и усмехнулся, увидев возмущенный взгляд своей прелестной игрушки. - Но у такого решения могут быть неприятные последствия... - Как же нам следует поступить, господин? - Посоветуемся с кем-то умным, - отозвался Рашка. Он был совершенно серьезен в своем предложении искать совета у местного древа мудрости — но, разумеется, у такого влиятельного военачальника, как он, было довольно связей и без этого — и многие не прочь были предложить ему помощь не только бескорыстно, но и совершенно добровольно. - Вся мудрость нашего клана отдана вам вместе с рукой моей сестры, господин! - Октавия не упустила возможности порекомендовать свою родню. Она не могла видеть, как глаза рабыни-джинши вспыхнули гневом при этих словах, но если бы и увидела, ей было бы наплевать. - Верно, - вновь согласился военачальник. - Однако я не могу принимать дочь султана на этой грязной дороге. Поставь шатер и приготовь все как следует — тогда мы ее позовем. - Слушаюсь, - адъютантка никогда не осмелилась бы напомнить, что и она тоже — дочь султана, пусть даже от младшей жены и восьмая по старшинству даже среди своих единоутробных братьев и сестер — и все же она находится вместе с ним на этой грязной дороге, и его это почему-то не смущает... Все-таки она позволила себе раздраженно цокнуть, что не ускользнуло от внимания Рашки, как раз ожидавшего примерно такой реакции. Он-то был совсем не прочь оказывать этой девушке такое же уважение, как и ее сестре, если бы ей хватило духу потребовать этого — да и взять ее четырнадцатой женой не отказался бы. Но Октавия была то ли слишком нерешительной, чтобы показать свою заинтересованность, то ли просто не желала для себя такой участи — а в конце концов ее саму соблазнил обаятельный Калх... Рашка никогда не опустился бы до того, чтобы уводить у кого-то женщин — но с интересом посмотрел бы, на что будет похожа сцена ревности, когда бабник-криганец найдет себе новую наложницу. Так или иначе, приказ командующего юная ифритка исполнила неукоснительно, никак более не выразив своего возмущения. Для лагеря криганцы выбрали обширный уступ в восточной части долины. Он находился на середине горного хребта и крутые склоны защищали его от прямого нападения как сверху, так и снизу — более того, из долины лагерь даже не было видно, сама же она была видна, как на ладони. Одним словом, то была прекрасная позиция, облюбованная захватчиками в первые же дни по прибытии — не решала она лишь главной проблемы, ибо была беззащитна перед атакой с воздуха... Помочь этой беде был призван активно копаемый нигонскими союзниками туннель, в котором планировалось обустроить постоянную подземную базу — вход в него находился здесь же, у того места, где плато упиралось в горный склон. Шатер же Рашки разместили на противоположном конце лагеря — от самого выхода открывался завораживающий вид на долину. Внутри постелили ковры, поставили кресла для хозяина и его гостьи, приставив к каждому живой «столик», согбенный под грузом подноса с яствами, и ложе — буде господин пожелает воссоединиться со своей супругой... - Могу я идти, господин? - несмотря на всю свою безотказность, Октавия позволила себе отпроситься. Баб в шатре и так было предостаточно: не говоря о двух пленных героинях, коим была отведена роль подставок для еды, но каждая из которых охотно была готова расширить спектр предоставляемых услуг ради хотя бы кратковременного прекращения страданий — еще и рабыня-джинша, освобожденная от оков, исполняла танец живота, старательно тряся напоротыми бедрами в отчаянной попытке привлечь внимание господина прежде, чем появится соперница... Быть еще одной декорацией в момент встречи своей сестры со своим командиром гордая ифритка уж точно не хотела — и Рашка коротким взмахом руки отпустил ее. Освободившись, она сразу же помчалась на поиски своего любовника — ей срочно требовалось напомнить себе, что она не является еще одной безвольной игрушкой, вынужденной изнывать в рабском ожидании момента, когда хозяин пожелает ею воспользоваться — ибо от общения с тираном-командующим у нее складывалось именно такое ощущение... Впрочем, она была не одинока в этом чувстве — то же самое испытывали все подчиненные Рашки, независимо от пола и видовой принадлежности — и как только Октавия осознала это, сразу же нашла общий язык с Калхом. Они могли просто жаловаться друг другу на начальство и трахаться — было бы слишком громко назвать это любовью, но то был определенно приятный совместный отдых... Стратег нашелся именно там, где ему полагалось быть — в штабе, в компании других криганских командиров. Они не были полностью беспомощны и вполне могли самостоятельно обсудить обстановку, пока Рашка совещался со своими сородичами — или так казалось. Едва ифритка влетела в штабную палатку, как все замолкли на полуслове, прежде чем она успела понять, о чем был разговор, и уставились на нее... Возможно, это было связано с недавней гибелью одного из криганцев от ее рук или просто с тем, что она могла передать их слова Рашке. Октавию не смущали напуганные и даже откровенно ненавидящие взгляды в ее сторону — как и подобало злому духу, она купалась в бессильной злобе своих жертв — плевать, были те союзниками или врагами — и наслаждалась этим... Впрочем, один из криганцев смотрел на нее более чем приветливо — он поманил ее рукой, а когда она подошла, просто взял и усадил к себе на колени. Это было не слишком-то уважительное обращение, но ради его высокого звания она готова была потерпеть. - Октавия, - обратился он к ней, поглаживая по спине — от этого у юной ифритки по всему телу бежали мурашки. - Народ хочет знать — какие наши дальнейшие планы? Командующий сперва поехал в долину, потом повернул назад — а теперь вовсе пошел по бабам... - Это не так! - воскликнула Октавия, обиженная не столько за своего командира, сколько за весь ифритский род. Она гордо выпрямила спину и теперь восседала на колене у могучего криганца, словно королева на троне. - Аатея — не только жена господина, но и первая дочь султана, посвященная во многие тайны, - это объяснение вызвало у нее немалое раздражение, ибо сама она, не будучи первой дочерью, ни в какие тайны посвящена не была. - Господин призвал ее, чтобы допросить обо всем, что нашим правителям известно об ангелах. Вероятно, это вызвано тем, что он определил их природу, как подобных нам духов. То было очень смелое предположение, но Октавия работала с Рашкой уже не первый год и успела поднатореть в выдвижении предположений о вещах, о которых на самом деле не имела понятия — и особенно о мотивах своего начальника. Криганцев, похоже, ее слова убедили. - Есть еще одно, - голос внезапно подал один из них, не являвшийся Калхом — что ж, теперь они, по крайней мере, готовы были разговаривать с ней, а не только злобно пялиться. - Смерть игемона Мадана... - Ваш гегемон был казнен за свою некомпетентность, - холодно отвечала ифритка, не снизойдя даже до уточнения о том, что исполняла приказ командующего — с таким уровнем обвинений она была вполне способна справиться сама. - Вопрос не в этом... - криганец отвел взгляд. Он явно хотел услышать что-то важное, но ему не хватало смелости, чтобы спросить напрямую — и Октавия приняла его страх за комплимент. - Они хотят знать, будет ли на Мадана возложена вся ответственность за неудачи до этого момента, - мягко пояснил Калх. - Или любого из них тоже могут казнить? - Если бы господин хотел казнить всех, он бы казнил всех, - пожала плечами адъютантка. На самом деле она, как и все, не представляла, по какому принципу ее тиран-господин карает и милует подчиненных — и сама в любой момент ожидала казни за какие-то неведомые провинности. Потому и никакой жалости к криганцам, внезапно обнаружившим, что служат под началом безумца, она не испытывала: - Но если будете раздражать его своей глупостью, то точно умрете. - И что нам делать, чтобы не показаться ему «глупыми»? - гневно осведомился один из военачальников. Но ифрита ему было не запугать — и уж точно не Октавию, которая во всем мире боялась гнева лишь одного существа. - Молчите, - спокойно и грубо отвечала она. - Свои доклады предоставляйте господину через меня — я передам их, когда он будет в хорошем расположении духа. Такое предложение могло бы показаться кому-то очень щедрым — ведь она брала на себя риск беседы с грозным командующим — но на деле она знала, что ей-то все равно придется с ним общаться, а разбавляя разговор «передачей» чужих докладов, она всегда будет иметь возможность перевести господский гнев на кого-то другого... Да, юная ифритка была весьма предприимчива — недаром ей удалось монополизировать должность адъютантки при том, кому другие женщины смели предлагать себя лишь в качестве наложниц, да еще и получать денежные компенсации от тех, кого она обошла. В другой ситуации никто не потерпел бы такой наглости от девчонки, но страх перед Рашкой был слишком велик... И это сработало снова — после ее слов криганцы дружно выдохнули. - О какая ты полезная, - один лишь Калх позволил себе ироничный комментарий, и по тому, как он уже вовсю мял ее задницу, она поняла, что все-таки будет «‎наказана»‎ за дерзость — пусть и весьма приятным способом... - Стой. Давай сперва уединимся... - все-таки она желала сохранить лицо и потому строго глянула на магога — хоть по существу предложения у нее не было возражений. - Сейчас уединимся, - нахально рассмеялся тот. Но вместо того, чтобы взять ее на руки и отнести к себе, просто обратился к сослуживцам: - Есть еще вопросы? Если нет, то мы закончили. В этот момент все встали и вышли — прекрасно понимая, чем сейчас будут заниматься магог и ифритка. Дело было не только в авторитете Калха, серьезно возросшем после удачной Рионпоинтской операции, но и в том, что криганцы осознали важность сотрудничества с «полезной» адъютанткой — то, что один из них будет в постели с ней, они воспринимали, как гарантию ее заступничества в случае, если они снова рассердят Рашку... и совершенно напрасно — заступаться Октавия собиралась только за Калха, и то если командующий будет не слишком зол. Сейчас же она сама была очень недовольна своим любовником. - Бесстыдник, - упрекнула она его, едва они остались наедине, сопроводив свои слова пламенным толчком, который он должен был почувствовать даже сквозь магический доспех. - Мог бы уж прямо им сказать, что будешь меня трахать! - Сама сюда пришла за этим же! - Калха было не провести, и в отсутствие свидетелей он тоже не стал сдерживаться, с размаху шлепнув ее по заднице. Октавия была искренне возмущена такой непочтительностью, но, по правде говоря, мало что могла поделать — если она и была посильнее стратега, то не намного — драка между ними стала бы серьезным мероприятием, начинать которое из-за одного шлепка уж точно не стоило — и, как верно заметил криганец, она пришла сюда развлекаться, а не устраивать сцены. Потому она решила, что может сегодня позволить ему немного больше — и, привстав, начала закатывать подол своего одеяния, соблазнительно двигая бедрами... Что будет дальше, она пока не придумала, но Калх охотно помог ей, содрав с нее балахон. - Иди сюда, - потребовал он, могучей рукой прижимая ифритку к себе. На ней все еще оставалось белье из крепчайшего огнеупорного шелка, но даже оно того и гляди должно было расплавиться... Не будь Калх магогом, он ни за что не пережил бы объятий столь горячей девушки. - Рашка там развлекается, так почему бы и нам... - Ага... - прошептала адъютантка, от страсти выдыхая пламя ртом. С последним суждением она была согласна полностью. - Убери этот чертов стул, иначе я его сожгу! - она одной рукой выдернула из-под криганца кресло и отшвырнула прочь. - Дырку в палатке не прожги, - усмехнулся тот, целуя ее. - У нас есть рабы, чтобы их зашивать, - надменно объявила Октавия, когда их страстный поцелуй закончился. Она уже разогрелась, но была не прочь немного помучить его ожиданием в отместку за тот шлепок. - Между прочим... Ты сегодня смотрел на ту рабыню, невестку эрафианской геройки — я видела. - Она еще жива? - осведомился Калх, демонстрируя так мало обеспокоенности, как только возможно, когда на тебя сверху вниз взирает сердитая ифритка, пылая не только глазами, но и всем телом. - Я не уничтожаю чужое имущество, - горделиво буркнула она, но затем сразу же потребовала: - Подари мне ее и ее детей! - А взамен? - поинтересовался стратег. Не то чтобы раньше у него не было безумной любовницы — его бывшая, Мариус, оказалась на проверку той еще живодеркой, помешанной на истреблении эльфов, причем обычного убийства ей было мало... Калх потакал ее капризам до поры до времени, но когда Рашка объявил о решении прекратить сотрудничество с неадекватной подчиненной, магог всецело его поддержал, закончив заодно и их отношения. Что до требований ревнивой ифритки, то ему не было жалко пары рабов — но он не собирался никому ничего отдавать за просто так. - А взамен я позволю тебе трахнуть нас вместе и убедиться, что она и близко со мной не стоит, - но у Октавии уже было готово заманчивое предложение — неожиданно бесстыдное для той, кто обычно старалась изображать из себя приличную девушку. - Заметано... Пока парочка любовников прожигала дыры в казенной палатке, у Рашки происходила куда более напряженная встреча с его женщинами. Женщинами — потому что он не мог призывать Аатею так же просто, как делал это с Даремиф. У великого ифрита было тринадцать жен, но всего десять волшебных колец, потому как три старшие супруги обладали статусом «великих принцесс» и не могли быть объектом ни для чьих заклинаний... Ранее Рашка сказал, что при попытке вызвать Даремиф появится он — но то были еще цветочки. Попытайся какой-нибудь глупец призвать Аатею — вместо нее на зов явилась бы целая армия слуг ее отца. И даже Рашке пришлось бы общаться с этими охранниками, добиваясь, чтобы к нему позвали его жену — не желая терпеть такое безобразие, он предпочел отправить в качестве гонца одну из младших жен. Конечно, будь это Даремиф, Аатея сочла бы переданное через нее приглашение страшным оскорблением и скорее поджарила бы посланницу заживо, чем послушалась. Потому, поразмыслив, ифрит нашел более подходящую кандидатуру. - Замира! - он повернул перстень на мизинце правой руки и назвал ее имя. В ту же минуту у его ног возникла краснокожая девушка, не попытавшаяся даже замаскировать свое появление столбом дыма — настолько скромна она была пред лицом своего господина. Еще более юная, чем Октавия, Замира имела пухленькое личико и круглую упругую попку, стяжавшие ей славу красавицы и позволившие присоединиться к одному из самых статусных гаремов Пламенного царства. Как и Даремиф, она не думала о себе слишком многого и появилась сразу обнаженной, а на лице у нее можно было буквально прочесть надежду на то, что господин призвал ее ради ее молодого прекрасного тела — надежду, которая сменилась разочарованием, как только он попросил позвать Аатею. - Аатею? - губки красавицы сложились в трубочку, как будто намекая, что Рашка мог бы не дожидаться невесть сколько старшую жену, а получить удовольствие прямо сейчас — но он не был заинтересован в альтернативных предложениях. Как раз такая посланница ему и требовалась — с одной стороны, она обозначала, что он готов был отказаться от общества столь прекрасной и страстной любовницы, предпочтя ей Аатею, с другой — прозрачно намекала, что если принцесса не явится, ее есть кому заменить... Играя на честолюбии и ревности высокородной ифритки, ее можно было выманить из уютного золотого гнездышка на грешную землю — а Рашка хотел, чтобы встреча проходила именно здесь. Осознав свое поражение, Замира горестно вздохнула и исчезла, а ифрит принялся ждать, рассеянно наблюдая за движениями вспотевшей от усердия синекожей танцовщицы. Даремиф, в свою очередь, отчаянно надеялась, что ее господину надоест ожидание... Сколько угодно она могла врать, что угождает ему лишь по принуждению — но после месяца проживания у него в шатре дух соперничества в ней был силен как никогда. Появление других жен и то предпочтение, которое Рашка им оказывал, она воспринимала как вызов — и особенно это относилось к Аатее, от которой джинша немало настрадалась в прошлом. Ни за что она не желала предстать перед соперницей в роли срамной танцовщицы... Вот если бы господин усадил ее к себе на колени или даже не только на колени — тогда бы она смогла встретить злую ифритку как подобает! К сожалению, уста Даремиф все еще были закрыты — для танца ей развязали руки, но не рот — и напрямую сообщить Рашке о своем желании она не могла, а ее выступление сегодня было недостаточно выразительным. Аатея же на этот раз не заставила своего супруга ждать долго — очевидно, почуяла нарастающую конкуренцию. Не прошло и четверти часа — совершенное жалкое время для женщины и принцессы — как раздался грохот, земля задымилась и перед входом в шатер в круге пламени торжественно возникла ифритка в атласном головном уборе с золотым венцом. - Разрешите войти! - провозгласила она, лежа ничком и касаясь земли скрещенными ладонями, на которых покоился лоб. - Входи, - отозвался Рашка, после чего величавая гостья поднялась на ноги и заплыла в шатер. Все в ее облике и манере держаться отличало ее от доступных Замиры и Даремиф. У нее было худое суровое лицо, которое, тем не менее, могло обольщать мужчин одной лишь возможностью того, что такая неприступная красавица может оказаться с ними в постели. На голове она носила архаичную корону, а на теле под шелками и жемчугами не было видно ни одного участка обнаженной кожи — за исключением кистей, ступней и лица все было прикрыто. - Приветствую, мой господин и супруг! - оказавшись внутри, Аатея вновь склонилась до земли, однако этот жест не стоило трактовать как знак покорности. Она лишь соблюдала ритуал, показывая свое уважение — но долго держать ее лежащей мордой в пол не стоило. - Вставай, - по-хорошему, Рашке следовало бы самому встать ей навстречу и своими руками поднять супругу с пола — и он бы сделал так, будь у них обычное свидание. Однако сегодня он планировал допрос, и чтобы тот удался, нужно было поставить собеседницу в неудобное положение. Когда он отдал ей приказ, продолжая сидеть в кресле, она поняла, что он недоволен — и сама приготовилась обидеться. Однако хитрый стратег не дал ей времени собраться с мыслями: - Раздевайся. Тут даже Аатея не смогла сдержать изумленный вздох... Конечно, она понимала, что Рашка вызвал ее посреди военной кампании не ради близости — и тем выгодно отличалась от наивной Замиры — но все же как женщина она не могла не желать, чтобы ее супруг призывал ее именно с такой целью. И она не была Октавией — никаких глупых отговорок и предложений выгнать прочь свидетельниц-рабынь она себе не позволила — в один миг поборов удивление, смущение и негодование, принцесса расстегнула единственную брошь под подбородком, и ее прекрасный наряд стек на землю, открывая взору ифрита гладкое ухоженное тело. Под платьем она была полностью обнажена и умащена маслами, подтверждая тем самым, что как следует подготовилась к этому визиту, хоть и не надеялась ни на что — ее было не застать врасплох неожиданными капризами господина, и ни одного повода обвинить себя в нежелании исполнять супружеский долг она не дала. - Снимай украшения, - цель Рашки, однако, в том и состояла, чтобы заставить ее нервничать, потому он отдал еще один приказ, а после того, как Аатея безмолвно, но со все возрастающим волнением избавилась от браслетов и бус, оставив на себе лишь венец и обручальное кольцо, неожиданно распорядился: - Садись. Раздеть ее, а затем усадить голой за ужин, еще и перед другими женщинами — не нужно было быть принцессой, чтобы обидеться на такое. Губы Аатеи задрожали от гнева, а ее лицо покраснело бы, если бы не было красным изначально... Однако она жила в гареме уже не одну сотню лет, и пошлостями ее можно было разозлить, но не удивить. Она вновь взяла себя в руки, уселась в кресло, положив ногу на ногу, и, по-царски осмотревшись, бросила: - Эта обстановка недостойна вас, господин, - одним коротким замечанием она умудрилась оскорбить разом его вкус и окружающих его женщин, которых обозвала «обстановкой». На случай, если те не уловили тонкого намека, она расшифровала его с предельной ясностью: - Я могу прислать вам несколько красивых служанок с хорошей родословной, которые будут подавать вам еду. А этих бросьте собакам. Несчастные пленницы, которые и так не до конца понимали, что здесь происходит, и уж точно не имели никакого желания соперничать с ифриткой за ее грозного супруга, затрепетали от ужаса, и подносы с посудой на их спинах предательски зазвенели... - Смотрите, она даже спину ровно держать не может! - как раз между креслами Аатеи и Рашки была поставлена Мелодия — сегодня, по случаю торжественного приема, ее груди были освобождены от обычных терзаний и она могла использовать сохранившиеся у нее остатки рассудка — достаточно, чтобы осознать, что находится в полной заднице, и затрепетать от ужаса. Приподняв рукой подбородок эльфийки, принцесса Пламенного царства со всех сторон осмотрела ее измученное лицо и безжалостно постановила: - Лохматая, уродливая, дрожащая тварь — зачем вам такая? - Успокойся, женщина, - невозмутимо отозвался Рашка. - Мы здесь в гостях, и хозяева оказывают нам гостеприимство так, как у них принято. Эта баба — пленный герой, которая в лучшие годы водила за собой тысячи воинов, а теперь стоит перед тобой, беспомощная, в качестве ножки для стола, и писается от страха... полагаю, смертные видят в таком положении вещей определенную иронию. - Отвратительно... - скривилась ифритка, демонстративно отодвинувшись на противоположную сторону кресла. - Пусть Замира подаст мне виноград! Младшая жена военачальника и в самом деле была здесь — незаметно просочившись в шатер следом за принцессой, она встала на колени у входа, терпеливо дожидаясь своей очереди. Рашка заметил это чуть ранее и одобрительно усмехнулся — он не сказал ей «позови Аатею и возвращайся», но не сказал и того, что она должна уйти — как и всегда, он старался оставлять для своих подданных лазейки, и раз молодая ифритка отыскала свою, он собирался вознаградить ее после. Однако сперва Замире предстояло пострадать от злобной старшей жены... Все это могло показаться обычным капризом избалованной принцессы, однако Рашка не мог не восхититься тем, с каким изяществом Аатея избежала уготованного ей унижения. Казалось бы, все они были женщинами, раздетыми против своей воли и одинаково беспомощными сопротивляться тирании супруга — но она с легкостью показала свое превосходство, обругав рабынь, а младшую жену заставив прислуживать себе... Была, конечно, еще Даремиф, чье присутствие Аатея не удостоила внимания, но в данном случае ситуация говорила сама за себя — одна из них была госпожой, способной отдавать приказы, другая — живым предметом мебели — рабыней, обязанной танцевать до тех пор, пока ей не позволят остановиться... Очевидно, такая роль вполне подходила презренной джинше в ее представлении — а вот с соперницей-соотечественницей она собиралась еще поработать. - Помой его, - Замира пыталась быть послушной и даже виноград взяла не с подноса обмочившейся Мелодии, а с другого, который держала Мирланда — однако заносчивую принцессу и это не устроило. Младшая ифритка гневно закусила губу и покосилась на Рашку, словно пытаясь пожаловаться, однако тот ничем не дал понять, что заметил ее взгляды... Его безусловным правом было выбрать себе спутницу на ночь — и он уже решил, кого возьмет сегодня — однако вмешиваться в иерархию жен не собирался. Принцесса желала, чтобы ей подали виноград — а Замире следовало быть благодарной за то, что ее существование вообще заметили и признали — не будь она его женой, Аатея уделила бы ей не больше внимания, чем прилипшей к ноге пылинке. В итоге юной красавице пришлось проглотить оскорбление от старшей по рангу — однако она не упустила возможности подчеркнуть собственный статус. Поднеся гроздь винограда синекожей плясунье, она в свою очередь потребовала: - Помой его! Даремиф, закатив глаза, сотворила заклинание магии Воды — ей было уже все равно, кто отдает ей приказы, а к тому же она хорошо понимала, чья задница пострадает сильнее прочих, если господин потеряет терпение... Виноград был вымыт и надлежащим образом поднесен принцессе. Взяв несколько ягод из рук коленопреклоненной соперницы, та сочла ее унижение достаточным и слегка повеселела. - Вы могли бы пригласить и других жен, господин, - снисходительно объявила она. - Вам подобает достойная компания, а им довольно уже прохлаждаться во дворце — пусть служат вам! - слово «вам» в ее исполнении прозвучало практически как нам — не оставалось сомнений, что она готова собственноручно сорвать одежду с любой ифритки, что покажется в этом шатре, и поставить раком, а закончить все оргией, в которой она в очередной раз подтвердит свое звание старшей жены... но именно в тот момент, когда она замечталась, Рашка нанес свой коварный удар. - Скажи, ты знаешь, где мы находимся? - Да. Опасное место, господин... - разумеется, Аатея отлично знала, куда перемещалась — и была не против получить похвалу за то, как быстро и самоотверженно она последовала господскому зову, учитывая обстоятельства. Но поскольку похвалы ей не досталось, она позволила себе жалобу: - Стоило ли призывать сюда свою супругу? Рашка усмехнулся. Запоздало осознав, что ее слова противоречат тому, что она говорила десять секунд назад, принцесса поспешно поправилась: - Могли бы пожалеть хотя бы эту девочку, - без намека на нежность она потрепала по щеке Замиру, все еще стоящую перед ней на коленях. - Она еще слишком юна, чтобы умирать... - Я рассмотрел бы такую возможность, если бы кто-то потрудился объяснить мне, чем именно это место так опасно... Ты упрекаешь меня в недостатке заботы — но почему же ты не пришла меня предостеречь? Одним из самых удивительных умений, составлявших то искусство запугивания, коим так славился Рашка, была его способность переходить от спокойного состояния к угрожающему во мгновение ока, оставляя жертве минимум подсказок — однако многоопытная Аатея сразу же поняла, что если немедленно не извинится, вся султанская гвардия будет бессильна спасти ее от жестокой кары... - Простите меня, господин! - она соскользнула с кресла и припала к ногам супруга перед самым носом у Мелодии, к которой только что брезговала приближаться. - Я всего лишь глупая женщина... Все при дворе взволнованы вашими намерениями, и даже наш повелитель просит вас отказаться от вторжения в эту долину. Я же могу лишь молить вас прислушаться к этому совету! Рашка взял ее за подбородок и заставил задрать голову — точно так же, как сделала она, издеваясь над Мелодией несколько минут назад. Ему не стоило быть с нею грубым и тем более заставлять валяться у его ног — даже извиняясь, она ожидала, что будет немедленно прощена, и если бы это унижение продлилось хоть на минуту дольше необходимого, она стала бы ему врагом на всю жизнь — и с нее сталось бы разрушить своими кознями все, чего он смог достичь... Но для Рашки это не имело совершенно никакого значения. Весь путь, пройденный им от рядового духа-помощника до самого уважаемого и устрашающего из ифритов, не значил для него ничего. Деньги, статус, жены были лишь сопутствующими элементами его успеха — сам же успех он измерял лишь в количестве уничтоженных врагов. И врагом мог стать любой, а особенно — разочаровавший союзник. Его «уважение» заканчивалось там, где начинался повод учинить над тобой расправу — и дочь султана, и сам султан были бессильны перед его яростью. И, конечно, все это знали. Отец Аатеи не высказал свой «совет» зятю лично и не послал гонца — потому что знал, куда пошлют его. Так что он попросил о помощи свою дочь — и та тоже ни слова не посмела сказать, пока Рашка не спросил ее сам... И теперь она стояла перед ним, используя всю свою королевскую выдержку, чтобы не разрыдаться. У нее было достаточно власти, чтобы затаить обиду и позже поквитаться с жестоким супругом — но ей совершенно точно не хватало смелости, чтобы на это решиться. - Кто твой господин? - вопросил ифрит после долго молчания, в течение которого никто в шатре не смел даже дышать. Замира уткнулась носом в пол — как будто суровый допрос относился не к старшей жене, а к ней — Даремиф забыла танцевать и просто стояла, согнувшись и подставив задницу для порки, секса — чего угодно, что господин пожелает на нее обрушить — а две другие рабыни, оцепенев от ужаса, вжались плечами в свои подносы, будто в щиты... - Вы мой господин... - кое-как выдавила из себя несчастная принцесса, у которой был самый веский повод для страха. - Иди сюда! - он просунул руку под ее венец и нащупав рога, дернул на себя. В результате корона покатилась по земле, а ее владелица оказалась притянута и усажена на колени к супругу. Это походило на прелюдию к изнасилованию или какой-то изощренной пытке — а зная характер Рашки, все могло обернуться как тем, так и другим — и Аатее было прекрасно об этом известно. - Отвечай, - потребовал тиран. - Что там в этой долине? - Ангелы... - Это я уже и так знаю, - кара за бесполезный ответ не заставила себя ждать — все тело Рашки вспыхнуло ярко-оранжевым пламенем, что в один миг охватило кресло и обоих сидящих на нем ифритов... Рабыня-таталианка истошно завопила и отшатнулась, из-за чего поднос на ее спине опрокинулся и Замире пришлось его ловить. Большую часть яств она спасла, а никчемную ведьму отпинала ногами, благо всем было не до них — Мелодия, кстати сказать, сумела сдержаться или же просто была так напугана, что не могла пошевелиться — она продолжила недвижимо стоять в полуфуте от пылающего кресла с выражением немыслимого ужаса на лице... Даремиф и Замира отреагировали чуточку спокойней — если что и пугало их, так это перспектива того, что следующими наказаны будут они — но по крайней мере они понимали, что происходит. Кто-то очень умный мог бы сказать, что ифритка не сгорит — и это было верно. Огненный щит Рашки, что сжег бы до белого пепла любого смертного, попытавшегося к нему прикоснуться, не мог навредить Аатее — такому же порождению пламени, как и он сам — но суть истязания, которому он ее подверг, была более глубокой и навряд ли понятной кому-то за пределами мира духов. Это называлось «испытанием воли» — сама сущность Рашки как духа силы вторгалась сейчас внутрь ее сущности — и это столкновение было для слабой ифритки безумно болезненным. Она кричала и вырывалась, но мучитель крепко держал ее как силой, так и волей — ей было не спастись от него ни в одном из миров... - Отвечай, - потребовал он, ни на миг не прерывая пытку. - Кто они такие? - Я НЕ ЗНАЮ! - от ее воплей по всему лагерю наверняка уже объявили тревогу — но черта с два кто-нибудь из криганцев решился бы сунуться сюда. - Ты пришла сюда, не подготовив для меня никакой информации? - раздраженно осведомился Рашка. Он был не прочь побеседовать подольше — для повинной же ифритки это означало больше времени в истязающем огне... - Голова у тебя для красоты? - НЕТ! НИКТО НЕ ЗНАЕТ! - Что ты сказала? - пламя исчезло так же внезапно, как и появилось. Кресло успело уже стать кучкой углей, и Рашка стоял на ногах в одном лишь огнеупорном нагруднике — ничего больше из его одежды не уцелело. Аатея же лежала у него в руках, не обожженная — ибо обжечься она не могла — но совершенно измученная, и кипящие капли благовонных масел стекали с ее тела и испарялись, не достигая пола... Одновременно со своим вопросом ифрит разжал руки, без зазрения совести позволив супруге удариться задницей о землю. - Никто ничего не знает, господин... - тем не менее она немедленно приняла надлежащую позу и столь же немедленно дала ответ. Каждый ифрит проходил через «испытание воли» прежде, чем его признавали совершеннолетним — но в том случае требовалось лишь оставаться в сознании на протяжении некоторого времени — Аатея же в очередной раз показала себя образцовой ифриткой, сохранив способность связно разговаривать и даже какие-то остатки достоинства. - Мы никогда не сталкивались с этими существами в нашем мире — из тех же, кто встречал их в этом, никто не вернулся, чтобы рассказать. - На меня смотри, - потребовал Рашка, и пресловутые остатки ее достоинства немедленно испарились... Разумеется, она проиграла в этом споре — просто потому, что ее безумцу-мужу ничего не мешало возобновить пытку и продолжать ее столько, сколько потребуется. Она подняла лицо от пола и устремила на него плачущий раболепный взгляд, которого, как она надеялась, не смогут увидеть младшие жены... Но ифрит легким пинком перевернул ее, заставив распластаться на спине — и вот уже она лежит, жалкая и сломленная, под его ногой, презентуя свой позор рабыням — а допрос продолжается: - То есть ты говоришь, что вы не знаете ничего — и слишком сильно боитесь, чтобы пойти и узнать? Получается, я должен отступить, потому что кто-то другой не справился? - Господин, я всего лишь тупая баба, - в прошлый раз она назвала себя «глупой женщиной», но понадеялась, что сможет преуспеть со второй попытки, если оскорбит себя сильнее. - Я передаю то, что слышала... - Я уже спросил тебя, женщина — кто твой господин? Разве не мои слова ты должна передавать другим? Разве я учил тебя бояться всего, чего ты не знаешь? - Нет, господин... - Так почему же ты считаешь это нормой? Почему ты, жена воина, повторяешь за трусливыми чинушами? Мы тут не при дворе султана — мы НИХРЕНА не знаем, ни о чем! И что, нам никуда не ходить и ничего не трогать? Может нам еще приказа ждать, как тупым джиннам?! Продолжая говорить, он отошел к стойке со снаряжением, чем не на шутку напугал всех женщин в шатре. Когда же он просто начал надевать доспехи, ни одна из них не посмела подойти и помочь — лишь Даремиф трусливо оглянулась через плечо, догадываясь, что что-то будет... Рашка остался доволен — ни одна из них так и не разгадала его план до самого конца. Конечно, он допускал, что Аатея не поведает ничего полезного даже под пытками — но подлинное испытание лишь начиналось. - Я покажу тебе, как это делается, - взяв в руки копье, Рашка вновь обратился к ней. - Говоришь, вам не хватает выжившего, который вернется и расскажет? Сейчас будет. И он вышел из шатра. Даремиф, первой осознавшая, что происходит, ойкнула и помчалась следом. Ифритки подняли головы и переглянулись. - Одень меня! - потребовала принцесса, озираясь в поисках своего наряда. - Но... - Замира заметалась, не зная, куда поставить громоздкий поднос, который она до сих пор держала в руках. С ее точки зрения, нагота была наименьшей из их проблем: - Разве мы не должны... - Живо! - но Аатея была не так воспитана, чтобы покинуть шатер нагишом — хоть она и торопилась, но о благоразумии не забывала. Поняв, что от нерасторопной младшей жены проку будет немного, она провела руками по телу от груди до колен, создавая себе новое белье и чулки, затем выдернула из воздуха шерстяной халат и, став походить на скудно одетую, но все-таки приличную женщину, побежала за Рашкой — но, разумеется, опоздала... Выйдя на утес, ифрит окинул быстрым взглядом долину и обернулся в поисках Даремиф. Конечно, она была уже здесь — ее, познавшую все виды унижений, нагота давно уже не смущала. И пытаться переубедить его она тоже не стала — лишь смотрела взглядом верной собаки. - Мне нужны ускорение и контрудар, - распорядился он. - И меткость тоже сделай. Горестно вздохнув, джинша подняла руки, чтобы сотворить требуемые заклинания. Ее огорчало не то, что ей приходится служить врагу своего рода в качестве запасного резервуара с маной — а то, что он не использовал ее даже для этого. Он мог бы заказать любые чары, которыми она владела, но нет — он выбрал те, которыми владел гораздо лучше нее. Даремиф была лишь прикрытием — едва ее заклинания начинали действовать, как он заменял их на свои, более мощные. Все это шоу имело целью скрыть от любых случайных и неслучайных свидетелей то, насколько далеко он продвинулся в изучении магии Воздуха. Одна лишь Даремиф была вынуждено посвящена в эту тайну и постепенно приходила к пониманию секрета еще более страшного — ее господин был не безумцем, а коварным хищником, намеренно вводящим своих жертв в заблуждение. Жены-ифритки выбежали из шатра как раз вовремя, чтобы застать финал этого представления. Получив усиленные чары меткости, Рашка поднял копье, выцеливая маковку деревенской церкви... По прямой до Фейрфезера могло быть чуть менее десяти миль — и неизвестно, как он собирался заставить свое оружие преодолеть такое расстояние — однако фантастического броска так и не последовало, ибо ифрит ощутил то, что и хотел обнаружить — защиту, преграждающую ему путь. - Он здесь! - адский полководец сорвался с места и, покрыв свои ноги пламенем, устремился вперед. Враг, все еще невидимый, определенно был там — на воображаемой линии полета копья. Сперва ифрит просто хотел посмотреть, как тот остановит его атаку, но запоздало осознал свою ошибку. То, что он обнаружил, было не местоположением противника, а лишь направлением угрозы — такой же, как он сам излучал, когда нацеливал копье... Но он уже мчался в точку столкновения, и все, что ему оставалось делать — выпустить на волю свое пламя и лететь дальше огромным огненным шаром. И затем это случилось — яркий луч света поднялся от земли навстречу ему. Но то было не заклинание или какая-либо дальнобойная атака — сам враг разогнался до такой скорости, что со стороны был виден, как луч. Рашка же увидел стремительно приближающееся существо, белое и крылатое, с мечом наперевес. Пламя его не остановило — и через мгновение подбитый огненный шар устремился вниз... Врезавшись в землю, он оставил после себя широкую борозду — ифрит прокатился кубарем футов двести, прежде чем сумел вскочить на ноги и затормозить. И в тот же миг враг настиг его и атаковал снова — но Рашка уже отпрыгнул, и когда ангел приземлился, пробив небольшую воронку в том месте, где он только что стоял, его там уже не было... На пару мгновений у него выдалась возможность разглядеть замешкавшегося духа. Нельзя было сказать, чтобы тот был «окутан светом» или полностью состоял из пламени, как сообщали ранние доклады — скорее то были эффекты от его стремительного перемещения — однако Рашка четко видел своего противника. Тот был не сильно выше человека, но имел два необычайно широких крыла — когда он стоял, их верх вздымался над его головой, а низ почти касался земли. В сложенном виде они походили на чешуйчатый доспех, а в распахнутом пугали больше любого оружия... Меч тоже имелся и даже пылал — к нему, вероятно, и относились сообщения о «сожжении» ангелами криганских солдат. Огня Рашка по понятным причинам не страшился, но приходилось признать, что недостатка в наступательной мощи его враг не испытывает. Уже сейчас он мог понять, что стояло за потрясающе опустошительными нападениями ангелов — их скорость и натиск — хотя все еще не понимал, что стало с телами жертв — вряд ли пламя такого размера могло изничтожить их бесследно. Потому ифрит опасался, что при касании ангельский меч обратит его в пыль или что-то вроде того... Однако пауза после неудачной атаки была минимальной и времени на рассуждения ему не дали — воин небес быстро повернулся и снова пошел в наступление. Не поднимаясь больше в воздух, но и не ступая по земле, он обрушил на ифрита серию стремительных ударов... Проверять, насколько смертельными они окажутся, Рашка не собирался — он и от первой-то атаки увернулся, а его падение стало следствием слишком резкого маневра. Скорость ангела, конечно, ослепляла людей и даже криганцев, но ифрит, благоразумно усилившийся ускорением и контрударом, имел достаточно собственной — ему вполне хватало, чтобы вовремя избегать атак, которые глаз смертного даже не отделил бы друг от друга. Проблема же была в том, что он не видел возможности нанести удар, не подставляясь... Главным оружием любого ифрита был огненный щит — но принцип его использования состоял как раз в том, чтобы не избегать контакта с противником. Защита Рашки была сильнее и обширней, чем у большинства его соплеменников, и могла бы обжечь человека, просто подошедшего слишком близко — но для ангела этого было явно недостаточно. Что до его копья, военачальник не рискнул бы соприкоснуться им с ангельским мечом, а с боков и сзади противника защищали крылья, могучие и очень прочные на вид. Но даже если копье их пронзит, ответный удар скорее всего выбьет оружие из рук ифрита, а для ангела это будет уж точно не смертельно... Оставалось использовать магию, и здесь Рашка имел определенное преимущество — если только его враг не был всеведущим, то должен был ждать от него огненных заклинаний — у него же была наготове цепная молния, которую он смог бы в ограниченном масштабе применить даже без слов. Конечно, этот трюк сработал бы лишь раз — и Рашка не мог не понимать, что откуда-то за ним наблюдают еще ангелы. Он изучал их, но и они изучали его — и послали вперед одного воина, чтобы понять, на что он способен. Из своего же лагеря на него смотрели криганские союзники и жены-ифритки, и перед ними он не хотел раскрывать своих секретов тоже... В конце концов он избрал промежуточный вариант по надежности — огненный вихрь. Такого заклинания не существовало, но те, кто не знали секрета, считали его какой-то способностью огненной магии. Лишь немногие понимали, что эффект вихря достигается за счет объединения двух щитов — огненного и воздушного, где второй придает вращение пламени первого... Этот прием был любим ифритами за то, что не нужно было позволять противнику себя бить — и многие осваивали одно заклинание магии Воздуха, чтобы использовать эту комбинацию. У Рашки же все было как раз наоборот — но на вид разница не определялась. К сожалению, при такой скорости боя даже безмолвные заклинания были слишком медленными — чтобы подарить себе хотя бы секунду на концентрацию, нужно было сперва отвлечь противника... Резко отпрыгнув назад, ифрит метнул в него бесполезное копье — ангел отбил его мечом, и в этот миг, пока его оружие было отведено в сторону, Рашка скрестил запястья рук, извергая из себя сноп пламени, немедленно подхваченный ветром и разошедшийся в ровную полусферу, покрывшую чародея-ифрита, его противника и все на десять ярдов вокруг них... Как Рашка и полагал, этого оказалось </i>недостаточно</i>, чтобы сжечь ангела — тот стоял посереди огня и не то чтобы особо горел — но ифриту огненный вихрь был нужен не для нападения, а для защиты от любопытных глаз. Едва пламя накрыло их, как он обрушил на врага поток молний с обеих рук... И тут же молнии обрушились на него. Ангел распростер руки, принимая атаки Рашки в открытые ладони и то ли отражая их, то ли посылая в ответ свои — из-за пылающего вокруг огня и сверкающих разрядов толком было ничего не понять — ифрит не мог с уверенностью сказать, получает ли его враг хоть какой-то ущерб, зато отлично чувствовал, что ущерб получает он сам... В такой ситуации было бы разумно отступить во избежание худшего исхода — но Рашка был воином. Когда ум и знания не помогали, работать начинали инстинкты — именно это он и хотел показать Аатее. И сейчас инстинкт подсказал, что ему нужно более мощное заклинание. - Grex totus in agris unius scabie cadit!, - он начал читать, готовясь обрушить на врага полновесную цепную молнию, как только иссякнет сила первой атаки. Ангел тем временем продолжал стоять на месте, не показывая никаких признаков подготовки — возможно, он не нуждался в ней, но Рашка понадеялся, что все его силы уходят на защиту от молний... Но между тем все нарастающее чувство опасности подсказывало ифриту, что к ним что-то приближается — извне долины, с другого конца мира, на скорости, что казалась безумной даже ему. К моменту, когда заклинание было дочитано, он убедился окончательно — ангел тянул время... И точно к этому же моменту его новый противник прибыл. Еще один луч света разрезал степь надвое — посланец небес, стремительность коего находилась за пределами зрения и воображения, мчался вперед, опаляя траву и намереваясь прошить насквозь огненный вихрь вместе с его источником... но натолкнулся на полупрозрачную стену, выросшую у него на пути менее чем за мгновение до того, как все было кончено. Эта-то доля мгновения и спасла жизнь Рашке, а заодно и Даремиф, которая неизбежно последовала бы за своим хозяином, если бы дала ему погибнуть. Джинша выдохнула с облегчением, хоть о себе она в этот момент вовсе не думала — следом за первым силовым полем она сотворила второе и третье, пытаясь отгородить пламенный вихрь со сражающимися ифритом и ангелом от внешнего мира... Исход был столь же предсказуемым, сколь и неизбежным — второй ангел развернулся и помчался к дерзкой джинше. - Дура, мы ж щас помрем! - завопила Аатея, стоявшая в полушаге от рабыни, столь неразумно вмешавшейся в схватку высших существ и подвергшей смертельной опасности не только себя, но и весь лагерь — ибо очевидно, что второго героя, способного дать отпор ангелу, здесь не было... Впрочем, принцесса умела не только возмущаться — одновременно с криками она забрасывала приближающегося врага огненными шарами на пару с Замирой. Однако тот преспокойно летел прямо сквозь огонь... Необходимо сказать, что этот ангел выглядел еще более грозным, чем его товарищ, и помимо меча имел также щит — неизвестно, насколько тот был необходим почти всесильному духу, но слабенькие заклинания ифриток он просто игнорировал. И в этот миг огненная сфера внизу раскрылась. Рашка наконец закончил читать заклинание, и перекатившись, чтобы уйти с линии атаки своего противника, направил поток молний не на него, а в спину второму ангелу... В данный момент ему было уже все равно, увидят его или нет — зато теперь, без лишних визуальных помех, он сам мог видеть, что заклинание эффективно. Пораженный враг повис в воздухе, а молнии стекали по его крыльям и били в землю и каменистый склон, подтверждая, что цепная молния действует, как положено... Конечно, у Рашки не было возможности продолжать в том же духе — за спиной у него уже приходил в себя недобитый противник, да и старший ангел мог в любой момент принять контрмеры. Потому, прервав заклинание на середине, ифрит подхватил с земли копье, которого лишился ранее, и белой искрой взмыл в небеса, придавая дополнительное ускорение своему броску, нацеленному точно между крыльев оглушенного ангела... Вот и чары меткости пригодились... Но в миг, когда орудие пронзило спину врага, поток молний обрушился на Рашку прямо с небес. Тут-то он понял, как это работает — а заодно и то, каким образом ангелы сжигали целые армии, не оставляя даже тел. Защита, превосходившая ифритский огненный щит тем, что не требовала прямого контакта с врагом, но при том не уступавшая ему в мощи — подлинное возмездие небес... Он пробыл под этой атакой не больше мгновения — верная Даремиф телепортировалась, схватила его за руку и переместила на утес — но ему хватило. К счастью, и противнику хватило тоже, а за спинами Рашки и его жен начинало уже формироваться воинство ифритов, пусть и не очень уверенных, но все же готовых защищать свою принцессу и военачальника... Потому младший ангел, пострадавший не столь сильно, поднялся в небеса, забрал своего раненного начальника и удалился — на этом их первое сражение, продлившееся по человеческим меркам менее минуты, завершилось. - Гляньте красота какая! - руки Рашки, насколько их можно было видеть, покрылись глубокими бороздами, напоминавшими треснувшее стекло — и скорее всего большая часть его тела под доспехами выглядела так же — однако он твердо стоял на ногах и даже смеялся. - Похоже, я буду первым ифритом с ожогами! Никто, кроме него, не находил эту ситуацию забавной. Правая рука Даремиф, которой она вытащила хозяина из-под ударов молний, почернела до самого локтя — но она с приличествующим рабыне смирением терпела — а вместо нее в истерику ударилась Аатея. - Господин, не делайте больше так! - прорыдала она, повиснув на шее у Рашки, которому сейчас и самому-то не стоило стоять на ногах, не то что держать свою не слишком-то маленькую жену. - Я подготовлю для вас всю информацию — а если ее не хватит, то у нас достаточно воинов, чтобы отправить их в разведку — вам не нужно ходить самому! - Другое дело... - строго сказал полководец. Слезы супруги его не обманули — она испугалась не за него, а за себя и за свое положение в случае его гибели. Ни от одной из тринадцати жен у него не было сыновей, а дочери имелись только от Даремиф — если бы он умер сегодня, его имение было бы разделено поровну между всеми женщинами, и Аатея получила бы одну часть, а презираемые ею джинша и полукровки — целых три... Конечно, она не могла такого допустить — но, похоже, сегодня задумалась об этом впервые. Они все были духами и могли прожить тысячи лет — Аатея была уверена, что однажды родит своему мужу сыновей. У Рашки были другие планы — он намеренно завел детей только с рабыней, чтобы сделать вопрос своего наследства как можно более неоднозначным, а свою возможную смерть — как можно более невыгодной для своих соплеменников. И теперь это сыграло ему на руку — воспользовавшись приступом послушности своей внезапно прозревшей жены, он дал ей ценные указания: - Допроси там всех как следует — наверняка найдутся хотя бы трусы, которые видели ангелов и удрали — они не больно-то быстрыми кажутся... Кто ничего не знает — тем вырвать языки. - Будет сделано... - всхлипнула Аатея, понимая, что сейчас не лучшее время для возражений. Конечно, она не собиралась вырывать языки всем подряд просто потому, что им нечего доложить об ангелах — но можно будет вырвать парочку, чтобы умилостивить кровожадного мужа... Так или иначе, покамест согласие в семье было восстановлено, и все были довольны таким исходом — а точнее, Рашка просто добился того, чего и хотел. - Пьянка для всех, кто пришел! - объявил он, поворачиваясь к воинам-ифритам, коих набралось уже несколько десятков. Вместе с хозяевами они запросто разместились в большом командирском шатре, где им накрыли дополнительные столы и предоставили дополнительных рабынь для обслуживания. Были приглашены и высокопоставленные криганцы — появились даже Калх с Октавией, которая, впрочем, старалась держаться подальше от царственной сестры и господина — лишь в общих чертах представляя, что произошло здесь в ее отсутствие, она, тем не менее, поняла, что Аатея не смогла сообщить ничего полезного — то есть не оправдала ни доверия Рашки, ни ее рекомендации... И если командующий был не против вырвать несколько языков «молчунам» из ее клана, то Октавия за свой позор была готова перерезать их всех собственными руками. Зато, приметив среди ползавших между столами голых женщин Даремиф, она подозвала ее к себе и принялась обрабатывать ей рану. - Не думаю, что это когда-нибудь заживет, - честно сказала она джинше. Толпе бесполезных баб, висевших на шее у командующего, она предпочитала эту — пусть и шлюху, но хотя бы способную поддержать его в бою. Единственной наградой за верность для нее стал вынутый изо рта кляп, что Октавия считала как минимум несправедливым... Но самой рабыне не было дела ни до изуродованной руки, ни до внезапной заботы со стороны ифритки — все ее мысли, как и обычно, были о том, как угодить Рашке. - Благодарю, госпожа, - безразлично ответила она и помчалась наполнять хозяйский кубок. - Господин, вы видите эту шлюху каждый день... - Аатея ревниво зыркнула на джиншу. По левую руку от мужа уже сидела Замира, прижавшаяся к его плечу грудью и явно рассчитывавшая пойти с ним в постель — а теперь еще и справа вклинилась рабыня с кувшином. - Не могли бы вы позволить вашей законной жене служить вам хотя бы сегодня?! Формально все двенадцать ифриток и джинша были женами Рашки, но Аатея видела ситуацию иначе и признавала «‎законными» лишь себя и двух других принцесс — а всех остальных называла наложницами, шлюхами, терками или как-то еще в зависимости от настроения. Сегодня она еще выразила свое недовольство в приемлемой форме, предложив собственные услуги — и военачальник посмотрел на нее снисходительно, словно оценивая. Ее новый наряд понравился ему больше, чем первый, и когда он слегка раздвинул полы ее халата, она не стала возражать... - Ладно. Баремиф, отдай ей кувшин — пусть поработает. - В таком случае позвольте мне обработать ваши раны, господин... - джинша оказалась вытолкнута, когда Аатея пододвинула свое кресло, чтобы сесть вплотную к супругу, и едва не прищемила сопернице ногу — но сдаваться не собиралась. Она была согласна оказаться в постели четвертой — но твердо верила, что заслужила сегодня право туда попасть. - Шрамы, - поправил ее ифрит. - Шрамы... - повторила рабыня, кусая губы. Даже такая маленькая оговорка могла дорого ей стоить... Разумеется, у могучего Рашки не могло быть ран — лишь шрамы, украшение любого мужчины. - Смотри, как могу, - он сжал кулак, и в тот же миг его «‎шрамы» раскрылись, извергнув языки пламени по всему телу — его будто накрыла огненная сеть. Выглядело и впрямь эффектно, но правда была в том, что он скорее всего контролировал собственное тело магией, чтобы держать раны закрытыми... - Очень угрожающе, господин! - льстиво промурлыкала Замира, зайдя в своих попытках подлизаться так далеко, чтобы буквально лизнуть пылающий рубец. Даремиф же стояла, глядя в пол и с трепетом ожидала наказания за неправильный выбор слов... - Очень угрожающе, господин... - беспомощно повторила она за юной ифриткой в надежде, что это поможет. - Подойди и встань ближе, - Рашка, впрочем, был достаточно справедлив, чтобы признать ее сегодняшние заслуги. - Посередине. Джинша приблизилась, и он, откинувшись в кресле, положил свой затылок ей на грудь — ей пришлось наполовину присесть, чтобы у него это получилось, и все ифриты в шатре теперь смотрели на синекожую «‎подушку» с презрительными усмешками... Но для нее хозяйское внимание было высшей наградой, а чье-либо еще не значило ничего. Между тем Аатея воззрилась на своих соперниц с очень недобрыми огоньками в глазах... Легко было им, шлюхам, привлечь к себе внимание, а ей вот не подобало опускаться до прилюдного блядства — но она поняла, что если не сделает ничего, то рискует отправиться домой несолоно хлебавши. Однако в те редкие моменты, когда она пускала в ход свои женские чары — что случалось с нею не чаще, чем с Рашкой хорошее настроение — она умела подольститься к нему, как никто другой. - Спасибо, что вызвали меня первой, господин... - как будто захмелев, она уронила голову ему на плечо и прошептала эти слова. За годы брака она узнала, что из всех качеств ее супруг больше всего ценит в самом себе свою жестокость — но при этом не любит, когда на него обижаются... Образ смиренной женщины, благодарящей его за наказание — как раз то, что требовалось, чтобы его осчастливить. Вдобавок Аатея продемонстрировала свою догадливость — она поняла, что следом за ней Рашка захочет побеседовать с еще двумя женами-принцессами — и надеялась услышать, что они также будут страдать. - Не беспокойся — другим тоже достанется, - тиран сразу понял, о чем она думает — он знал ее не хуже, чем она его — но ее смиренные слова все же достигли его сердца. По одному лишь изменению в тоне его голоса Аатея поняла, что ее сегодня не прогонят — а обещание пыток для соперниц угодило ее самолюбию, и в ответ она послала супругу благодарный взгляд. Их злодейский союз в самом деле был заключен на небесах... - Приведите этих, - всего лишь на мгновение ифрит позволил себе расслабиться в окружении любящих жен, но сразу же одернул себя, вспомнив, что не имеет права на такую роскошь. Из всех троих лишь Даремиф, возможно, была искренней в своих чувствах, но и она пришла к ним лишь от безысходности — ей не на кого было уповать ни в одном из миров, кроме как на него — и в такое положение ее поставил он. Тиран мог наслаждаться уважением, лизоблюдством и даже любовью подданных, но не мог воспринимать их как должное — чтобы сохранить их, нужно было оставаться тираном. Сейчас, когда вокруг него собрались лучшие из ифритов, было самое подходящее время для такой работы... Всего лишь по двум его словам сообразительная Октавия поняла, что от нее требуется и, поднявшись из-за стола, покинула шатер, чтобы через некоторое время возвратиться, ведя целую вереницу закованных в цепи ифритов. Пять мужчин и две женщины — не только никто из них не погиб под стенами Терранеуса, но еще и вернулось на одного больше — ибо Ксирон освободил из заточения Искру, свобода которой, впрочем, не продлилась долго — и теперь она предстала перед судом вместе со всеми. Ее нагое тело имело более тусклый оттенок, чем у большинства ифритов, а на голове к тому же росли седовато-русые волосы, окончательно выдававшие в ней полукровку... Неудивительно, что когда все семеро узников были поставлены на колени перед Рашкой, тот обратил внимание сперва на нее — и почти сразу узнал. - О, Нефафарин... то есть Искра, - поправился он. Вообще-то называние преступника именем, которого тот лишился, было нарушением закона — но тиран демонстративно сделал это, наблюдая за мукой на улице узницы, когда та услышала слово, более недоступное ее языку и губам. - Тебе есть что сказать? - Я была освобождена господином Ксироном и отныне принадлежу ему, - ифритка поклонилась до земли, но суть ее слов противоречила ее смиренному голосу и поведению. Ее «хозяин» годился ей во внуки — но она без смущения признала его власть и одновременно переложила на него всю ответственность за свои действия: - Я исполняла только его приказы. - Ну и нужна тебе такая рабыня? - Рашка с усмешкой перевел взгляд на Ксирона, однако за его весельем скрывалась злоба. Он возлагал на молодого ифрита большие надежды, а тот его подвел, чем уже совершил непростительное преступление. - Господин, я... - Побереги слова, - отмахнулся военачальник. - Тебе нет прощения, но если тебя казнить, она будет свободна, - он указал на лежащую ничком ифритку, плечи которой затряслись от беззвучного смеха. - Такого Пламенное царство может не пережить... Опять же, я не могу позволить себе потерять разом двоих чародеев, владеющих усиленным Армагеддоном. Так что можешь считать, что ваши с ней навыки вас спасли. - Благодарю, господин, - Ксирон в свою очередь повалился на землю. - Ты разжалован в солдаты. Забирай женщину и идите работать... Октавия! - Господин? - глухо переспросила адъютантка. Две ее соплеменницы сидели подле Рашки, прижавшись к нему с двух сторон и наблюдая за судом как почетные зрительницы — и лишь она была здесь в роли палача... Конечно, она сама выбрала себе такую работу и искренне презирала бесполезных красивых кукол — но почему же господин раз за разом прощает их, да еще и оказывает такую честь?! - Проследи, чтобы они жили в одной маленькой палатке — и Ксирон использовал свою рабыню во всех смыслах. - Будет исполнено, - отозвалась Октавия, не представляя, что ей делать с таким приговором. Понятно, что заставляя опального подчиненного спать со старухой, Рашка предполагал наказать их обоих — но ей-то как прикажете за этим «‎следить»‎?! Или, возможно, он все-таки злится из-за того, что она живет с Калхом, а не с ним — и это наказание и для нее тоже? - Остальных казнить, - пока она гадала, тиран-командующий определил участь разом всех оставшихся ифритов, и даже потрудился истолковать свое решение: - Ксирон по крайней мере что-то сделал — он в полной мере использовал «сферу буйного пламени», которую я ему дал, и занял того человека на некоторое время. Вы же были полностью бесполезны. - Господин, я тоже сражалась с вражеским героем! - еще одна ифритка — куда более молодая и красивая, чем Искра, но такая же голая и беспомощная — осмелилась подать голос. - И? - холодно переспросил Рашка. - Ты проиграла смертному. Полагаешь, за эту «заслугу» тебя следует помиловать? - Нет... Но я смиренно молю сохранить мне жизнь! Я полностью признаю свою вину и готова к суровому наказанию! - она не огласила подробности «сурового наказания», к которому готовилась, но все и так было ясно... Служи она по-прежнему под началом Ксемрус, та бы пожалуй сделала ее проституткой и остановилась на этом — но Рашка был не столь добросердечен. - Хорошо, - кивнул он. - Айдану заточить в сферу на тысячу лет. Остальных — казнить. Оставшиеся мужчины не проронили ни слова — никто здесь не хотел спасения ценой вечного заточения и рабства. Даже сама Айдана онемела от такого «помилования», ведь оно означало, что ей сперва придется провести тысячу лет во тьме и одиночестве, а затем стать рабыней — и, скорее всего, все той же проституткой... И в этот миг, когда все молчали, в шатер залетела запыхавшаяся криганка. Девушка с кнутом — таким часто доверяли надзор за не слишком большими отрядами не слишком ценных рабов — и именно эта исполняла роль старшего псаря в подразделении, которое с сегодняшнего дня подчинялось Рашке. Понимая, что здесь проходит невероятно важное мероприятие, она не посмела обратиться к командующему напрямую, а убедившись, что адъютантка тоже занята, подбежала к одному из криганских командиров и зашептала ему на ухо. Тот, в свою очередь, поднялся с места и неуверенно посмотрел на Октавию и на Калха, не зная, через кого из них хочет передать сообщение... - Что там у вас? - в этот момент их телодвижения заметил сам Рашка. - Господин, - ответил криганец-мужчина. - Наши разведчики обнаружили приближающуюся армию врага. - Чего молчите тогда? - ифрит разгадал намерение демононачальника присвоить заслуги своей трусливой подчиненной и решил его не поощрять — тем более, что у девчонки были миленькие рожки и роскошная задница — общаться с ней уж точно было приятней. - Говори, женщина. Что ты там обнаружила? - Господин, мы пошли проверить таверну на южной дороге, но не дойдя до нее, столкнулись с войсками противника, - криганка докладывала достаточно четко, но с явным трепетом, чем вызвала одобрительный кивок Рашки. - Сколько их было? - Более трехсот. Трое церберов погибло, и я решила отходить... - голос собачницы дрогнул — несомненно, она была в курсе зловещей репутации нового командующего. - Пускай... - отмахнулся Рашка. С его точки зрения, давать бой в настолько неравных условиях вообще не стоило, но наказывать подчиненных за избыток героизма он уж точно не собирался — в конце концов, они гробили своих собственных церберов. С другой стороны, проявленная криганкой инициатива подала ему неплохую идею: - Что ж, вот и достойный способ умереть для вас четверых, - объявил он приговоренным ифритам. - Атакуйте противника и убейте столько, сколько сможете. Он не сказал прямо «и умрите», однако такой исход подразумевался — но это все еще было предпочтительней бесславной казни, что ожидала преступников в руках Октавии, и намного лучше участи, уготованной Айдане — потому они пошли и умерли, как было велено. - Теперь обсудим наши настоящие действия, - объявил Рашка, когда смертники покинули шатер,. - Первым делом отправьте за ними всех ваших псов и призванных демонов. - Они не поспеют, господин! - воскликнул один из криганцев, достаточно смелый, чтобы указать на очевидный факт. - И потом, без сопровождения... - Это неважно, - прервал возражения полководец. - Они нам не понадобятся. Уберите шлюх — сейчас я объясню наш план.