Герои: таких уже не будет

- С... сэр? - испуганно повторила юная героиня — явно она и сама не представляла, как они оказались в таком положении. Кристиан понял, что сейчас не лучшее время для расспросов — и то, что прямо поверх лица Сорши ему все еще мерещилась Нина, никак не помогало делу... - Вставать пора, - пытаясь звучать как можно более естественно, объявил он — а затем вспомнил, что королева приказала зайти к ней на рассвете и всполошился. - Сколько у нас времени?! - Ммм? - потирая глаза здоровой рукой, адъютантка подползла к выходу из палатки и выглянула наружу: - Рано. Солнце не встало еще... - Ох, - с облегчением вздохнул командующий. - Хорошо, что разбудила... - Э... Я вас не будила, сэр... - смущенно заметила Сорша — ей было невдомек, что он благодарит не ее. Кристиан, конечно, не стал ее просвещать — более того, он увидел здесь способ выбраться из этой неловкой ситуации. - Вы ведь пришли сюда, чтобы разбудить меня? - с нажимом повторил он. - А... д-да... - даже если бы он не застал ее буквально спящей у себя на кровати, то по одному ее голосу понял бы, что это неправда — настолько плохой обманщицей она была. Сама все прекрасно понимая, девушка беспомощно улыбнулась и попыталась поправить измятую одежду. Хорошо еще, что они оба одетыми спали — командующий, кстати, так и вовсе в кирасе — и вот это было уже не слишком хорошо, ибо теперь у него болела спина... Впрочем, то был еще далеко не худший вариант — учитывая, что он, видимо, уснул прямо на празднике у Рейнельды. Кристиану не впервой было бы проснуться в окружении заботливых, но чрезмерно настойчивых змеедев, и говоря честно, он бы не умер, случись это снова — но страшно подумать, какие слухи пошли бы по армии и что сказала бы обо всем королева... В итоге же Сорше удалось каким-то образом дотащить его до палатки, и, хотя оставаться после этого было совсем не обязательно, она заслуживала благодарности уже за то, что помогла избежать большего скандала — рыцарь решил, что эта самая «‎благодарность»‎ будет состоять как раз в том, что он не станет ни о чем ее расспрашивать. Правда, однако, стоила того, чтобы ее узнать. Вчера, когда командующий заснул, на него, разумеется, заявила права королева Рейнельда — и порывалась уложить его себе на хвост — но в этот момент, неожиданно для всех и особенно для самой себя, Сорша вцепилась в Кристиана и объявила, что отнесет его к нему в палатку. Ею снова овладела ведьма, не иначе — потому как на возмущенный вопрос Рейнельды в самом ли деле она смеет перечить королеве, она умудрилась ляпнуть, что одну королеву уже убила! Восстанавливая этот момент в памяти, девушка не могла понять, как ей удалось покинуть шатер живой — вероятно, все настолько обалдели, что ничего не успели сделать — или, возможно, дело было в присутствии лорда Хаарта, начинать драки при котором теперь не смели даже наги, или в молчаливой поддержке леди Сани, которая похлопала юную адъютантку по плечу, после чего та ощутила небывалый прилив сил и без труда смогла дотащить тяжелого рыцаря до его кровати... Так или иначе, команда эрафианских героев отбила своего лидера, и то был подвиг, достойный какой-нибудь баллады. Ну а в конце Сорша умудрилась все испортить. Уложив Кристиана на постель, она почему-то не смогла заставить себя уйти и вместо этого сидела и смотрела, как он спит, пока не уснула сама... Конечно, она винила в этом влюбленную ведьму, которая явно управляла всеми ее действиями в эту ночь — но и понимала, насколько глупо звучит такое оправдание. Да и что вообще могла сказать в свое оправдание честная девушка, которую застали спящей в постели у мужчины, что не был ей мужем? Правильно, ничего — потому что честных девушек не застают в постелях у мужчин! И теперь она была глубоко потрясена тем, что рыцарь не стал требовать от нее объяснений — хотя если бы их роли поменялись и Сорша обнаружила его в таком положении, она бы, наверное, убила его (в былые годы) — или, как минимум, начала бы с очень серьезных обвинений... А командующий вместо этого просто взял ее за руку и подвел к зеркалу — которое у него, как у всякого щеголя, имелось, хоть и не такое большое и красивое, как у Рейнельды — чтобы она смогла привести себя в порядок. - Простите... что появилась в неподобающем виде, сэр... - пролепетала девушка, которой от его внезапной доброты стало еще более стыдно. - Убедитесь, что караульные вас не видели, - проинструктировал ее рыцарь, чем окончательно подтвердил свое намерение скрыть ее позор. От благодарности и смущения Сорше захотелось провалиться сквозь землю — вдобавок она не представляла, что ей делать с часовыми, которые, конечно же, не видели ее — ибо она не заходила и, следовательно, ночевала внутри... Быть может, Нина, которая и заварила всю эту кашу, поможет ей их запугать? - Вы могли бы просто сказать, что спали со мной... я бы не стала отрицать, - ляпнула она от безысходности и совсем не по ведьминскому наущению. Разумеется, в армии нельзя было спать с адъютантами — и вообще с людьми, состоящими с тобой в одной цепочке командования. Но кроме армейского устава был еще и рыцарский кодекс — и по нему она была спасенной девушкой, а командующий — вроде как одним из тех, кто ее спас... Учитывая это, и то, как Кристиан обошелся с предыдущей «‎спасенной красавицей»‎, и то, как Сорша ходила за ним хвостом, все вокруг ждали уже просто подтверждения того, что все именно так. И, конечно, она знала об этом — и тем, что ни разу не взялась опровергнуть общее мнение, как бы подтверждала, что не возражает... На самом-то деле она и не помышляла о том, чтобы спать с командующим — просто считала, что ее девичью честь уже поздно спасать. Любой дурак понимал, чем она занималась в рабстве у демонов, и на все ее попытки заявлять, что она не спала с тем-то, ей могли сразу же сказать «‎да, но ты все равно спала с вот этим»‎... какая уж тут защита? - Бросьте эти глупости, - однако в ответ на ее беззастенчивое предложение ее отругали. - Нет нужды сознаваться в преступлении, которого мы не совершали. Никто не знает, что здесь было... Может быть, мы с вами карты изучали до самого утра? - Так точно... - со вздохом подтвердила девушка. - Изучали карты. - Пойдемте, - Кристиан направился к выходу и позвал ее за собой. - На доклад к королеве. «‎Пошли, чего ты встала столбом?»‎, - решительная часть Сорши, которую она подсознательно называла «‎Ниной»‎, отругала ее. Не совсем понимая, что делает, она последовала за командующим, но, поравнявшись с часовыми, остановилась, чтобы потуже затянуть ремень на протезе. - Вы ничего не видели и не слышали... - она попыталась придать себе грозный вид и говорить страшным голосом — и, несомненно, благословение Нины снизошло на нее в этот момент, ибо результат напугал даже ее саму. - Так точно, мэм! - выпалил тот невезучий караульный, на которого она в этот момент смотрела. Если и после этого они будут распускать слухи, значит людскую болтливость ничем не победить... «‎Секрет, который знают больше чем двое — уже не секрет», - мрачно напомнила ей Нина. Тут уже даже ушедший вперед командующий остановился и обернулся через плечо. - Простите, я сказала это вслух? - девушка не до конца успела вернуться к своему нормальному голосу, так что даже эта безобидная реплика прозвучала угрожающе. В результате Кристиан лишь покачал головой и пошел дальше, а бедная непонятая Сорша побежала за ним следом. «‎Боже, что он обо мне подумает?! В постель забралась, пошлостей напредлагала, теперь еще и людей запугиваю, как злодейка какая-то...», - она вовсю кляла бесстыжую ведьму, которая явно не знала, когда стоит вмешиваться в ее дела, а когда нет — между прочим, изначально речь была о том, что она поможет справиться с кошмарами и подтянет ее боевые навыки, а не ославит ее на всю Эрафию как маньячку-извращенку! Кристиан же на самом деле вовсе не думал о ней — его куда больше заботили его ночные видения, слишком реалистичные, чтобы быть сном, и то, что он должен появиться перед королевой после того, как нарушил все ее запреты и по уши вляпался в последствия... Он не представлял, что именно стало причиной — то ли бабка Элис, невзирая на его отказ, наделила его какой-то силой, то ли он повстречался со Смертью и стал видеть то, что людям видеть не положено, то ли дело вовсе в том, что он заснул с ожерельем Нины на шее — в будущем все-таки стоит снимать его хотя бы на ночь — но в результате произошло именно то, о чем его предупреждали — общение с ведьмами изменило его. И речь была уже не только о «неподобающих связях», а о том, что он собирался строить стратегию, основываясь на своих видениях. Тут было недалеко до самых настоящих обвинений в ведовстве — но выбора у него не оставалось, ведь если бы он проигнорировал «‎разведданные» Дорис, а те оказались верны, это было бы уже просто преступление... И вот он представлял, как просит Катерину поговорить с ним без отца Риона — просьба, в которой ему запросто могли отказать, ибо Железный Аббат помимо своего знаменитого характера обладал и весьма серьезным влиянием при дворе — а потом сознается ей во всем, что натворил — и зрелище получалось безрадостным даже в его воображении... Потому он очень обрадовался, когда стоявший у королевской палатки гвардеец объявил, что Ее Величество пошла взглянуть на грифонов — как минимум первая часть плана удалась без каких-либо усилий. Пока в армии Кристиана было полторы дюжины грифонов, которые, к тому же, постоянно летали по всей области, он не утруждал себя возведением специального жилища для них — в походе их просто ставили на привязь подальше от лошадей и кухни, а в Мирхеме и Трейлии для этого были небольшие стойла на территории форта. Но затем вернулись королева и ее свита, все верхом на грифонах, и звероптиц сразу стало много — а главное, они уже целую неделю находились в лагере и никуда не летели — потому Катерина распорядилась соорудить для них просторный ангар, мигом ставший крупнейшим зданием во все более походящем на город укрепленном лагере — стоявшие неподалеку конюшня и даже бревенчатая церковь были гораздо меньше... В этом-то помещении командующий и обнаружил королеву в обществе ее грифона — благородного зверя с бело-золотистым оперением, справедливо именовавшегося «королевским». Как и у многих животных, окраска большинства звероптиц помогала им маскироваться во время охоты. Небольшие и стремительные грифоны были серыми снизу и зеленоватыми сверху — чтобы в полете сливаться с небом и землей соответственно — а тяжелые на подъем звери крупных пород имели однотонное коричневое или рыжее оперение. Однако среди эрафианских наездников традиционно уважалась именно порода Gryphon Regius — считалось, что делая всю ставку на силу могучих крыльев и когтей, они отвергают маскировку и своими яркими цветами открыто бросают вызов любому врагу... Разумеется, только такой зверь мог нести в бой королеву из рода Грифонхартов. - Командующий? - королева заметила приближение Кристиана и обернулась к нему, продолжая гладить грифона по клюву. Тот, однако, остался недоволен и несильно цапнул ее за палец, требуя к себе полного внимания. «‎И она ведь летает на этом. Сама», - подумал рыцарь, в чьих глазах любой, кто мог приручить грифона и к тому же имел смелость подняться на нем в воздух, был не вполне человеком. - Прости, - Катерина беззвучно рассмеялась и вновь повернулась к зверю, чтобы умилостивить того обильными ласками. - Я назначила тебя встречу, и сама же пропустила... - Нет, Ваше Величество. На самом деле, я как раз хотел поговорить с вами без свидетелей... - повинуясь быстрому взгляду командующего, сопровождавшая его адъютантка скрылась за дверьми ангара и встала снаружи. Здесь она обнаружила, что стоит не одна — гвардеец, сопровождавший королеву, также был тут и также был выставлен вон еще до их прихода. Теперь он наблюдал за своей государыней с почтительного расстояния, при этом ни на миг не выпуская ее из вида. А затем, очевидно благодаря инстинктам Нины, которая никак не желала прекращать влиять на нее сегодня, Сорша заметила, что и за гвардейцем тоже следят... То была джинша, которую он выиграл на недавнем турнире — саму ее не было видно, но она точно была где-то поблизости, готовая явиться по первому зову своего хозяина — девушка очень четко ощутила ее присутствие. - Сэр Марций... - она подошла к гвардейцу и встала рядом — все равно, раз он стоял здесь, то лучшей точки для наблюдения за обоими их господами просто не существовало. - Миледи, - тот коротко кивнул, ни на миг не отрывая взгляда от своей подопечной, которая занималась в этот момент чем-то совершенно неподобающим — собственноручно седлала для себя грифона. Вменяемому охраннику не стоило бы такого позволять, не говоря уже о том, чтобы разрешать ей летать в одиночку, однако сэр Марций охранял королеву и мог лишь смириться с ее бескомпромиссным героизмом, доходившим порой до авантюризма. Сейчас он не может войти внутрь загона — следовательно, ему предстоит дождаться, пока государыня выйдет, быстро забежать внутрь, вскочить на своего грифона, не седлая, и лететь следом за ней, куда бы ей ни захотелось отправиться. Неудивительно, что от такой работы охранники королевы, по возрасту — ее ровесники, были уже все седы... - Могу я задать вопрос? - Сорше его заботы были неведомы. Ее командующий был человеком настолько осторожным, что не подошел бы к опасному зверю без Небесного Щита, а если бы ему вздумалось сбежать от сопровождения, то искать его следовало не в каком-нибудь жутком и героическом месте, а в ближайшем кабаке. Потому-то беспечная адъютантка и позволила себе отвлечь гвардейца от работы, наивно полагая, что он скучает на посту: - Что вы чувствуете — я имею в виду, по поводу того, что у вас теперь есть свой джинн, еще и девушка? Сэр Марций покосился на нее, заподозрив в этих словах пошлый намек — она не была бы ни первым человеком, от кого он слышал такие намеки с того момента, как получил свой «‎приз», ни даже первой женщиной — ибо первой его об этом спросила лично Ее Величество. Сорша, однако, интересовалась в сугубо личных интересах, пытаясь лучше понять реакцию командующего на утреннее происшествие. Он повел себя совсем не так, как она ожидала, и это радовало — сперва, но затем озадачило. Известный ловелас, вроде него, уж точно не впервые просыпался в постели с девушкой, и наверняка среди его любовниц были и такие, кто первыми проявляли инициативу. Сорша знала о существовании таких женщин, и в первую очередь с навязчивостью у нее ассоциировались именно джинны — ведь даже маленькая Брисса использовала магию, чтобы увеличить себе грудь, а Нила и вовсе умудрялась домогаться даже до Ксемрус! Но нравится ли на самом деле мужчинам такое поведение — и следовательно, должна ли она еще раз надлежащим образом извиниться перед командующим или же принять его безразличие как знак того, что ему не интересна именно она — и, наоборот, обидеться? Все это были очень сложные вопросы для девицы шестнадцати лет, и она навряд ли бы смогла даже связно их сформулировать — потому пошла окольным путем. - Даже не знаю, что с ней делать... - наконец ответил гвардеец, решив, видимо, что обмануть наивную девочку будет нетрудно. Пришлось Сорше продемонстрировать свою испорченность — ведь она-то как раз очень хорошо знала, что можно «‎делать» с рабынями. Само понимание того, что прекрасная девушка смиренно ожидает твоих приказаний, возбуждало и подстегивало к действию — по крайней мере, так говорила Ксемрус — и ни минуты не позволяла своим рабам сидеть без дела... - Так уж и не знаете? - недоверчиво хмыкнула адъютантка, вспомнив свои страдания. - Не беспокойтесь, - Марций покосился на юную бесстыдницу с еще большим раздражением. - Королева уже прочла мне длинную лекцию о цивилизованном обращении с рабами... как будто эти два слова вообще могут стоять в одном предложении! - В самом деле! - Сорша быстро пошла на попятную, испугавшись, что разозлила сурового охранника, который был не только гораздо старше нее, но и сильнее — мог бы, вообще говоря, и на дуэль вызвать за такие намеки... - Почему же Ее Величество сразу не запретила проводить турнир с такими призами? - Да никто не думал, что мы там что-то выиграем... - фыркнул рыцарь. - Предполагалось, что это будет шанс для наг поквитаться с лордом Хаартом за оскорбление их королевы — и либо одна из них сможет победить его и все будут довольны, либо он их всех изобьет — тогда джинша достанется ему и это будут его проблемы... А он умудрился на меня все свалить. «Он не себя спасал, а ее», - подумала Сорша. После достаточно долгого общения с леди Саней, она предполагала, что та поджарила бы синезадую прелестницу быстрее, чем та успела бы хотя бы приблизиться к ее супругу... - Я ничего такого не имела в виду... непристойного, - на всякий случай извинилась она. - Просто подумала, что вам может быть неприятно ее общество... На самом деле, конечно же, девушка очень сильно подозревала, что гвардеец совсем не против жить в одной палатке с услужливой синекожей красавицей... Да и Ее Величество, которая знала его куда лучше, была того же мнения — иначе зачем бы ей потребовалось зачитывать ту самую лекцию? Но и сэр Марций дураком не был и верно толковал их понимающие взгляды — поучения королевы он обязан был выслушивать по долгу службы, а вот юной нахалке-адъютантке спускать не собирался — и потому сам принялся читать ей лекцию: - Вас же никто не обвиняет, что вы держите своего коня в рабстве? Конь — ваш боевой товарищ, вы заботитесь о нем, а он спасает вашу жизнь на поле боя. Вот и у наг то же самое. Смотрите — у каждой свой джинн... - как раз в этот момент по лагерю проползали две наги, каждая из которых вела за собой синекожую рабыню. Отчего-то все джинны, привезенные ими, были именно женщинами — то ли шестирукие воительницы тоже не хотели давать пищу для непристойных слухов, то ли ограничения на мужское общество, накладываемые их суровой владычицей, касались даже самцов других видов. Так или иначе, вместе с союзницами Катерины в лагерь прибыли и их рабыни — все как на подбор красавицы, выдающиеся во всех интересных местах и очень скудно одетые... Но сэр Марций сделал из всего этого весьма неожиданные выводы: - Ясно же, что они нужны им для боя, а не для игр. Вот и я собираюсь использовать свою джиншу, чтобы защищать королеву. Уверен, когда она покажет себя, вы станете серьезней к ней относится. - Ну, не знаю... - личный опыт подсказывал Сорше, что змеиные королевы — те еще тиранки и всегда будут рады унизить и поставить на колени как можно больше девушек, не придавая особого значения их цвету кожи и количеству конечностей... Нельзя было исключать, что полученная от Урсулы рабыня окажется специалисткой по одному лишь массажу да срамным танцам. Зрелище же влекомых на цепи джинок вызвало у нее ассоциацию вовсе не с лошадьми, и она почувствовала тошноту, едва вспомнив, каким образом ей самой некогда приходилось передвигаться... Тем временем обсуждаемые наги, поравнявшись с рыцарем, вежливо склонили головы, а их рабыни изобразили куда более глубокие поклоны — похоже, ему как победителю турнира полагалось теперь всяческое внимание — и Сорша, зная нравы шестируких союзниц, поспешила убраться, пока ее не приревновали. В этот момент, к счастью, из ангара появился командующий, и ей не пришлось думать, куда себя деть... А следом пришел конец и не успевшему начаться общению сэра Марция с нагами, ибо за Кристианом показалась и сама Катерина — и горе-ухажерки принялись кланяться уже ей... Как бы они ни жаждали мужского общества, воздать почет королеве было делом первостепенной важности — и это правило было вбито в них до такой степени, что стало почти рефлексом. Катерина, разумеется, на бьющих поклоны змеедев даже смотреть не стала, а беглым взглядом окинув полуголых джинок, поморщилась. Но даже сердитая, она просто не могла не выглядеть по-царски, когда в полном вооружении восседала на могучем боевом грифоне — тут не только нагам-служанкам, но и Сорше захотелось упасть ниц... - Ну как, сэр? - она преодолела это желание, напомнив себе о долге — и как только королева перестала смотреть в ее сторону, перебежала к командующему, который успел уже отойти от своей повелительницы на почтительное расстояние. Адъютантка не могла знать, о чем был сегодняшний доклад Кристиана, но и без этого нетрудно было заметить, как он встревожен... Она полностью разделяла его трепет по отношению к царственной особе — то был один из немногих случаев, когда их мнения совпадали. Королева Катерина была великой и грозной — для них обоих — и если бы вместо командующего идти к ней с докладом пришлось бы Сорше, она была бы напугана точно так же, как и он — потому и поспешила выразить ему свое сочувствие. - Как я и думал... - отозвался Кристиан, на глаз оценив расстояние до удаляющейся государыни и решив, что она уже не услышит. - Ее Величество недовольна. - А вам и пяти минут не потребовалось, чтобы ее расстроить... - девушка позволила себе подколоть командующего, так как была на сто процентов уверена, что на этот раз недовольство королевы вызвано не ее действиями. - Нет... - вздохнул он. Его-то как раз встревожил недостаток царского негодования... Королева радостно нахваливала своего грифона и могла бы показаться бодрой и даже беззаботной тому, кто совсем ее не знал — но Кристиан знал ее уже достаточно, что бы понимать: она не могла быть беззаботной. Однако даже когда он подал ей приказ об амнистии для ведьм, она лишь прожгла его сердитым взглядом, а потом просто взяла и подписала: «делай как знаешь». Это совершенно несвойственное Ее Величеству поведение, как и то, что она чуть свет побежала играть с грифоном, говорило об одном: она отчаянно пыталась успокоить нервы. Разумеется, это открытие встревожило и даже напугало Кристиана — из всех людей ее он меньше всего ожидал увидеть на грани истерики. Однако это совпадало с выводами Александра, которыми тот поделился вчера. Пресловутые новости с фронта, которыми Катерина не желала с ними поделиться, должны были быть поистине ужасными — но она хотела отправить их в поход, так ничего и не сказав, чтобы затем дать волю своему гневу способом, который они не смогли бы одобрить... «Брось... - лишь с большим трудом рыцарь заставил себя отказаться от попытки поговорить с Ее Величеством начистоту. Он даже готов был просить об отмене своей операции, чтобы остаться и помочь превратить ее авантюру в рискованный, но хотя бы рабочий план кампании. Конечно, это была очень глупая затея — и командующий отлично все понимал: - Хитрость лисицы льву не годится. Когда ее ярость вырвется наружу, тебе лучше быть как можно дальше — потому она тебя и отсылает...» Существовала, однако, и другая проблема, помимо спасения самого командующего — жизни сотен, а в будущем, возможно, даже тысяч солдат, которые останутся с королевой и которым придется последовать за ней в огонь. Хотя бы ради них ее стоило призвать к благоразумию... но Кристиан уж точно не был человеком, способным на такое. У Катерины был духовник, были советники — да и солдаты, в конце концов, были ее подданными, принесшими ей присягу — и скорее всего она знала о своем долге перед ними куда лучше, чем кто-либо, и тем более — чем он... Что до него, то он мог хотя бы сам не участвовать в этой безумной операции — и имел возможность увести отсюда тех, кто был ему дорог и за чьи жизни уже он нес ответственность — так что в конце концов он не решился искушать судьбу, прося о большем. - Сорша, - он положил руки на плечи девушке, которая явно не была удовлетворена его односложным ответом и готовилась продолжать расспросы: - Давай готовиться к выступлению. Сворачивай лагерь и строй солдат на молебен. - А... Да, сэр! - выдавила из себя адъютантка, ошарашенная его фамильярным обращением. Но одновременно она почувствовала и дрожь в его пальцах — и совершенно неожиданно решила, что должна сделать больше, чем просто исполнить приказ. - Все будет в порядке, сэр... - объявила она, накрывая здоровой ладонью правую руку рыцаря. - У нас ведь есть леди Саня и лорд Хаарт, а у королевы — отец Рион и сэр Эдрик. С такими героями мы никому не проиграем! - Кхе! - над самым ухом у нее кто-то настойчиво кашлянул. Оказалось, что сама королева Рейнельда выползла из-за угла ангара и умудрилась незаметно подкрасться к ним, несмотря на свою видную внешность. - Я забираю твоего командующего, - с вызовом объявила она Сорше, как будто ожидала, что та станет за него драться — похоже, после вчерашней выходки королева воспринимала ее чуть ли не как другую нагу — и на этот раз явно не собиралась ей уступать. Как-то совершенно случайно девушке бросились в глаза два опоясывавших хвост воительницы ремня с шестеркой мечей... «Брось... Ничего она с ним не сделает посередь бела дня», - беспомощно подумала адъютантка. Между тем нага-королева, ободренная отсутствием сопротивления, просто обвила ее хвостом и отодвинула в сторону, освобождая себе место возле командующего. - Твоя служанка забыла упомянуть, что у тебя есть надежные союзники, - копируя Соршу, Рейнельда положила руки рыцарю на плечи, другой парой протягивая ему плащ, который она, кстати, доставила сюда на собственных плечах. - Вот — ты вчера оставил у меня свой доспех, и я решила принести его тебе, заботясь о твоей безопасности... - Благодарю, Ваше Величество, - отозвался Кристиан. Неожиданная и мягкая поддержка со стороны Сорши воодушевляла куда больше, чем властная забота королевы-наги, однако выбирать ему не приходилось. За свою щедрость Рейнельда ожидала лести или же прямого и искреннего восхваления — и если бы не получила желаемого, то в следующий раз вместо «доставки» плаща просто надавала бы ему по башке. - Однако этот доспех слишком... м-ммм... внушительный для повседневного ношения. Лучше оставить его для боя или самых торжественных случаев. - А у тебя и есть самый торжественный случай, - строго объявила нага, надевая на него плащ. - У нас ведь будет парад перед отправлением? Твоя королева скажет напутственное слово? - А... ну да, наверное... - командующий обернулся через плечо, молясь, чтобы Катерина ничего из этого не слышала и вообще не смотрела сейчас в его сторону. Одно лишь успокаивало — после всего, что вытворяла Рейнельда, навряд ли кому-то еще захотелось бы судачить о его связях с Ниной или Соршей... но мнения королевы обо всем этом он уж точно знать не хотел. К счастью, та уже успела подняться в воздух и теперь парила высоко над лагерем. - Может, я сам скажу это слово? - предложил Кристиан, с облегчением выдохнув. - Не хочется беспокоить Ее Величество по пустякам... - Нет-нет! - возразила Рейнельда. - Она должна надлежащим образом проводить своего лучшего командующего! Если не будет воздавать тебе почести, тебя может увести другая королева... - Ваше Величество, - командующий устроил неожиданную контратаку — привстав на цыпочки, чтобы приблизиться к уху царственной собеседницы насколько возможно, он прошептал: - Вы ведь и так меня уводите... - Ах... - королева издала вздох, который, будь она человеческой девушкой, сообщил бы Кристиану о том, что его выпад поразил ее в самое сердце... Впрочем, у наги такое дыхание, вероятно, означало то же самое: - Пойдем-ка ко мне в шатер, командующий. Мы подождем там, пока твоя служанка строит для тебя батальоны... Пока командующий в очередной раз умудрился угодить в плен, не покидая собственного лагеря, его подлинная королева рассекала воздух на могучей звероптице. Как и предполагал Кристиан, для нее это была не столько тренировка, сколько способ расслабиться — грифон Каггет, на котором она сейчас летала, был птенцом ее первого боевого товарища, и она знала его буквально из яйца. Его детство совпало с ее юностью, так что в каком-то смысле можно было сказать, что они выросли вместе — и оказавшись одна, в пустом небе, верхом на Каггете, королева могла закрыть глаза и перенестись обратно в те времена, когда ее мать, отец и младшая сестра были живы, а она сама была юной и отважной принцессой, на чьих плечах еще не лежала каменной глыбой судьба двух королевств и народов... Подлое, трусливое бегство от реальности — и через четверть минуты, открывая глаза, она презирала себя за это — но даже этих мгновений слабости хватало, чтобы почувствовать себя гораздо лучше. А еще в полете можно было плакать — ветер подхватывал ее слезинки и уносил прочь быстрее, чем она успевала заметить собственный позор... Сегодня, однако, реальность потребовала ее возвращения даже раньше, чем она сама была готова вернуться — с высоты Катерина заметила отряд воинов, черным ручейком приближающийся к лагерю. То были наги — королева Урсула и ее подданные. Пока лорд Хаарт и Рейнельда торжествовали, отмечая свою победу на турнире, опозоренная владычица не находила себе места — потому едва ей доставили ее армию, она помчалась восстанавливать свою честь... Первой жертвой императрицы стал криганский заградительный пост — один из тех, что демоны ранее использовали для отлова беженцев и любых путешественников, пытавшихся идти на север по Грифоньему Тракту. После того как Кристиан начал осаду Логова Деборы, эта застава оказалась в опасной близости от эрафианского лагеря — всего лишь в шести часах пешего хода. Из-за своего эпического поражения под Мирхемом криганцы больше не имели в этой области достаточных сил для контрнаступления, но и гарнизон с поста убирать не стали, с присущей им бессердечностью жертвуя своими слугами ради возможности наблюдать за передвижениями противника. И вот неизбежное свершилось — удивительно было лишь то, как стремительно Урсула начала и завершила эту операцию. Во главе отряда из пяти десятков служанок она покинула лагерь в первой половине ночи. Наги заставили своих джиннов применить к ним чары ускорения и второго дыхания — и, совершив стремительный марш-бросок, сравняли аванпост с землей, чтобы уже к рассвету возвратиться назад с триумфом и трофеями. В основном это были насаженные на копья головы криганских воинов, но также взяли и живых пленников, некоторое количество оружия и припасов. Впереди всех, разумеется, ползла Урсула — разгоряченная и прекрасная, как и подобает королеве-воительнице. Через одну из ее нижних рук была перекинута шкура, содранная, судя по всему, с только что убитого цербера, а в двух других руках были головы демонических начальников — магога и суккуба — которые она несла прямо за рога. - Нечего так радоваться, - несмотря на собственный гордый и счастливый вид, императрица призвала к порядку подданных, которые так восторгались, что были готовы буквально всем вокруг тыкать под нос криганскими цацками. Одна из служанок даже притащила с собой диковинный кожаный наряд, подходивший разве что для срамных танцев и снятый, вероятно, с убитого суккуба... К сожалению для предприимчивой мародерки, она выражала свою радость слишком громко и стояла при этом слишком близко к королеве — так что меткий удар хвоста заставил ее припасть к земле. - В этой победе не было ничего достойного... - Урсула величественно кивнула Катерине, которая как раз приземлилась, чтобы поприветствовать царственную подругу — а затем бросила свои трофеи к лапам ее грифона. - Мы оставляем своему клану доброе имя, а все остальное отдаем тебе. Все захвачено на твоей земле и принадлежит тебе по праву. Следом за императрицей и остальные наги принялись сваливать добытое добро в кучу, угрожавшую очень быстро накрыть королеву вместе с Каггетом... Катерина понятия не имела, что ей со всем это делать, однако в итоге грифон все решил за нее — как бы хорошо он ни был выдрессирован, но заставить себя отказаться от угощения, еще и поданного сразу после хорошего полета, не мог — хищник, все-таки. Наклонившись к отрубленной криганской голове, он принялся клевать — и царственная наездница, отлично знавшая своего питомца, поняла, что оторвать его от этого занятия ей не под силу. Оставалось лишь слезть на землю и притвориться, что так и задумывалось... Она протянула Урсуле руку. Общение с нагой-королевой создавало больше напряжения, чем стратегическое планирование и ответственность за целую страну — однако Катерина не могла отрицать, что чувствует необъяснимое удовольствие от того, что эта гордая и невероятно харизматичная тиранка обращается к ней, как к равной... Вот и сейчас, стоило наге ответить на ее рукопожатие, заодно приобняв за плечи двумя верхними руками, как по спине пробежал радостный холодок. Она будто заглянула в бездонную пропасть, упасть в которую равносильно гибели, но все равно невозможно не восхищаться захватывающим видом... Урсула совмещала в себе два главных качества идеального монарха — властность и героизм — и была наделена тем и другим в превосходной степени. Политика, законы и собственная совесть не позволяли Катерине стать такой же — но она могла смотреть и восхищаться. Тем временем наги-служанки выволокли вперед пленников. То были уже не криганцы, а люди — и взглянув на них, королева содрогнулась повторно — на этот раз от отвращения. Прислужники демонов, отвергшие все человеческое в надежде, что тем спасут свои жизни, осознали теперь, что вся их подлость и лизоблюдство были напрасны, и тряслись от ужаса, не смея даже взглянуть на ту, кого предали. Но больше всего Катерину злило то, что они были эрафианцами, как и она — и в их жалком облике она видела отражение своего порабощенного и униженного народа... Где-то сейчас точно такие же люди стояли на коленях перед иноземной захватчицей и точно так же тряслись за свою жизнь — кто-то, возможно, уже вовсю заверял ее в своей верности, а кто-то хватал собственных сограждан и волок их на расправу, чтобы спасти собственную шкуру! - Давай мы сами их допросим, - прежде, чем она успела отдать приказ, о котором потом бы пожалела, Урсула коснулась ладонью ее груди. - Они нам все выложат, как миленькие... - Осторожно — некоторые из них могут оказаться не людьми... - процедила Катерина и лишь затем осознала, что ей стоило бы беспокоиться о своих подданных, оказавшихся в лапах у шестируких садисток. Пусть и предатели, они все еще были защищены эрафианскими законами... Сама она, впрочем, еще секунду назад готовилась эти самые законы нарушить и опомнилась лишь сейчас. - Если превратятся — шкуру сдерем, - хладнокровно отвечала Урсула. - Если нет — то просто повесим. Но — после допроса. - Погоди, - преисполненная стыда за свой приступ кровожадности, королева решила все-таки вступиться за права пленников — которые, услыхав о своей грядущей участи, уже рыдали от страха и отчаяния, хоть все были взрослыми крепкими мужиками. - Ты не можешь просто взять и пытать их на эрафианской земле... - Мы можем держать их в воздухе, если тебе так будет спокойнее, - с присущим ей цинизмом отозвалась императрица. - Позволь, мои девочки этим займутся. Я слышала, вы, люди, не очень любите работать палачами... У нас к этому другое отношение. И Катерина поняла, что и в самом деле позволит им... У нее просто не осталось душевных сил, чтобы защищать этих демонопоклонников из простого принципа — в то время как на самом деле она желала поздравить свою союзницу с первой победой и пойти спланировать уничтожение еще большего количества их общих врагов. И что самое восхитительное было в Урсуле — по одному ее взгляду несложно было понять, что та хочет того же. Нага-королева была, будто честная версия ее самой... - Пойдемте со мной, Ваше Величество, - в итоге она сдалась и решила в кои-то веки воздать Урсуле должное, а свой гуманизм затолкать куда подальше. - Пусть, как вы и сказали, ваши подданные займутся этим — а нам с вами есть что обсудить. - Ууу... - императрица с самодовольным видом — как бывало каждый раз, когда Катерина называла ее на вы — повисла у августейшей подруги на руке, а своим поданным повелительно махнула: - Допросить их. Ее Величество милостива — поэтому обойдемся без четвертования... для тех, кто сознается в первый час. Катерине стоило немалого труда сохранить лицо, когда она услышала эту реплику — к счастью, она вовремя поняла, что Урсула просто оказывает на пленников психологическое воздействие, чтобы дать им стимул к сотрудничеству. Обычная тактика — однако в данном случае вместо помилования или замены казни каторгой им предстояло выбрать между «‎просто» смертью и лютой смертью... - Сознавайтесь поскорее! - только и смогла сказать им королева, но даже это пожелание прозвучало, как приговор, и она ощутила саму себя жуткой тиранкой. Но правда была в том, что она собиралась поступить гораздо хуже, и лишь кровожадные наги своим вмешательством спасли ее человечность... Потому когда служанки Урсулы поволокли отчаянно, но бесплодно вырывающихся пленников прочь, она ощутила вместо сочувствия большое облегчение. - Ты сегодня очень взволнована, - ее вздох не ускользнул от внимания императрицы. Дело, конечно, было не в волнении — просто обычно Катерина тратила куда больше сил, чтобы сохранить лицо перед августейшей союзницей — а сегодня этих сил просто не было... - Что-то случилось? Королева закусила губу. Последние новости из Стедвика, о которых она не говорила подданным, чтобы не подрывать их боевой дух, скрывать от Урсулы не было особого смысла... но эмоции того и гляди грозили прорваться, и она просто боялась открыть рот — не хватало еще разреветься прямо перед другой государыней или, хуже того, оскорбить ее невольной грубостью. Но как она могла сдерживаться, когда столица ее королевства того и гляди должна была пасть, а она совершенно ничего не могла с этим поделать?! - Не беспокойся, - Урсула, однако, приняла ее молчание на свой счет и даже начала оправдываться — что было ей совсем не свойственно. - Мои служанки не выйдут даже за границы ваших законов — этим слабакам и психологических пыток будет достаточно. Хельга и лифчика снять не успеет, как они уже запоют... «‎Зачем ей снимать лифчик для допроса?» - тупо подумала Катерина. Хельгу — родную сестру и первую служанку Урсулы — она знала и уважала, однако у той была изящная фигура танцовщицы, и лицезрение ее обнаженных прелестей уж точно не тянуло на пытку... Впрочем, у наг наверняка были свои методы дознания — наделенные шестью сильными руками и титанически мощным хвостом, они не нуждались в каких-то еще пыточных инструментах. Катерине не составило труда представить, как красавица-Хельга, обвившись вокруг какого-нибудь бедолаги, разрывает каждый сустав в его теле и попутно душит сиськами... Она покачала головой, гоня эти неподобающие мысли, и сухо заметила: - Несмотря на это, вы точно так же будете издеваться над ними целый час, - она не была наивной девочкой и понимала, как устроено дознание. Полученные показания не означали прекращения пыток — они лишь давали материал для последующих допросов. Добившись первых результатов, Хельга могла передать пленника одной из младших садисток, коих в ее подчинении имелась целая сотня, а сама заняться укрощением следующего упрямца... Через сколько же всего таких «раундов» предстоит пройти каждому узнику — будет зависеть лишь от прихоти и степени заинтересованности мучительниц. В любом случае смерть в петле станет для этих людей долгожданным освобождением, о котором они начнут умолять гораздо раньше, чем оно наступит — Катерина сомневалась, что даже она сама смогла бы сохранить достоинство и рассудок, пройдя через шесть сотен безжалостных рук... То было зверство — иначе и не скажешь — но они сами выбрали свою судьбу, пойдя на службу демонам, те же, кто героически отказались, подверглись пыткам ничуть не менее зверским. Если бы они не наказали этих так же сурово, то сделали бы их выбор «верным». - Разумеется, - столь же сухо Урсула подтвердила ее предположение. - Хватит уже жалеть своих врагов. Тебя это не красит... - Я жалею только о том, что в моей стране оказалось так много предателей... И о том что, возможно, это моя вина, - здесь голос королевы все-таки дрогнул: - Из-за того, что я так мало могу сделать для защиты своих подданных, они пытаются искать ее у кого-то еще... - Катерина гневно закусила губу. Она не отрицала, что никудышная королева — и если бы люди отказались ей присягать или пожелали себе лучшего короля, она могла бы это понять. С большим трудом она смогла бы проявить снисхождение и к тем, кто по наивности поверил россказням Сефинрот — хоть самой самозванке при первой возможности вырвала бы язык голыми руками уже за то, что та посмела порочить доброе имя ее отца... Но ничто не унижало и не оскорбляло ее так, как одна только мысль, что кто-то предпочел ее власти власть демонов. За какое же убожество они ее держали, что посмели хотя бы рассмотреть такой выбор... «‎Ну что, поможет вам ваш Ксенофекс?!» — ей буквально хотелось прокричать эти слова в лицо ублюдкам! В итоге, конечно, она все же сдержалась и сохранила облик благородной королевы — но стоило ли оно того? - Да, я понимаю тебя... - Урсула попыталась по-матерински положить руки ей на плечи, но Каггет, все еще стоявший рядом, сей же миг оттолкнул нагу в сторону и, решив, что настало время ласкаться, улегся мордой на плечо хозяйке. - Ваше Величество... - произнесла Катерина, рассеянно гладя грифона по клюву. - Вы неправы. Ваши подданные покорно и радостно... - она едва сдержалась, чтобы не сказать «‎терпят»: - ...принимают ваше правление. Они готовы в любой миг пойти за вами на смерть — как можно желать большего?! - Смотри, - прошипела императрица. Вот уж у кого стоило поучиться сохранению достоинства — она даже не прикоснулась к ссадине, оставленной на ее плече ударом грифона, не говоря уже о том, чтобы призвать нахального зверя к ответу. Вместо этого Урсула вытянула другую руку и указала королеве на источник своего недовольства: - Вон безобразие какое! «‎Безобразие» выглядело столь невероятно, что Катерина не сразу смогла понять его природу и поразилась в первую очередь тому, что не заметила столь дивное явление раньше... В центре всего была нага в шляпе-треуголке и камзоле внакидку — она ползла куда-то через лагерь, а вокруг нее бушевал вихрь, который королева после некоторых сомнений опознала как заклятие воздушного щита — но сейчас оно было использовано явно не по назначению. Внутри вихря крутились люди — пять человек в форме криганских псарей (если штаны на голое тело и демонические отметины на пол-лица можно считать формой). Вопя, ударяясь о землю и отчаянно дрыгая руками и ногами, они обращались вокруг своей пленительницы, словно луны вокруг планеты, а та будто и знать не желала об их существовании. Что до криков, то те почти полностью заглушались гудением вихря — но встречные, как люди, так и наги, все равно шарахались от невероятного зрелища. Заклинание Бурдигалы создавало вокруг нее сферу смерти радиусом ярдов пять, но сфера отчуждения, порожденная ужасом перед ней, была в четыре раза шире. - А... что она творит?! - в первые несколько мгновений у Катерины просто не нашлось слов, а вернув дар речи, она могла лишь обратиться к Урсуле за объяснениями. - Понятия не имею. Она же не моя подданная... - последние слова были произнесены с плохо скрытым раздражением, и стало ясно, что владычицу наг возмутил вовсе не вихрь с пленниками. Конечно, Катерина уже навела справки и знала эту историю — адмирал Бурдигала принадлежала в прошлом к столичному клану, но сбежала в скором времени после воцарения Урсулы и нашла убежище на флоте. Несмотря на нынешнее высокое положение — она возглавляла крупнейшую военную организацию, державшую ответ лишь перед королем Магнусом — в глазах своего народа Бурдигала оставалась ренегаткой. Но несмотря на это Урсула выбрала именно ее для перевозки своих войск в Эрафию — а адмиральша сразу же согласилась и позволила нанять свои корабли за разумную цену. Очевидно, их взаимоотношения нельзя было описать просто словом «‎предательство»... Катерина не поднимала эту тему из деликатности, но кто бы мог подумать, что Урсула затронет ее сама? - По крайней мере, она не сражается против вас, - осторожно заметила королева. - И я никогда не слышала, чтобы она распускала слухи, порочащие вас... - Еще бы она попробовала! - рявкнула нага, и Катерина поняла, что несмотря на все старания, была недостаточно дипломатичной. Потом Урсула выдохнула и посмотрела на человеческую королеву сверху вниз. - Ты ничего не понимаешь. То, что она меня ненавидит — это обычное дело. Считает тиранкой — да, я такая и есть. Ну так бросила бы мне вызов, как положено! Она ведь очень сильная — а если и нет, то можно пойти на войну, натренироваться, вернуться со славой и вызвать меня на бой. Я бы с гордостью приняла смерть от рук служанки, что превзошла меня... А вместо этого она просто ушла, не сказав ни слова — как будто я недостойная королева! Как будто я не стою ни ее службы, ни бунта, ни даже объяснений! - Я поняла... Я такая же, значит... - вздохнула Катерина. Урсула казалась сейчас безнадежно влюбленной девочкой, которую сводит с ума отсутствие взаимности от объекта обожания и которая готова на любые безумства, лишь бы привлечь к себе внимание. К сожалению, она и сама была виновна в том же — и осознав это, королева грустно усмехнулась: - Не думала, что со стороны это выглядит так жалко. - Зовешь меня жалкой? - сурово зыркнула на нее императрица. - Ваше Величество... - пришел черед Катерины положить руки ей на плечи — хоть это было и не очень удобно, учитывая разницу в росте. - Вы настолько близки к совершенству, насколько это возможно. Да, кто-то может вас предать — но ради кого? Им нигде не найти лучшей королевы... Адмирал Бурдигала в итоге сама же себя сделала бездомной изгнанницей — это она должна сожалеть, а не вы. - Говоришь так, а сама-то... - Урсула многозначительно усмехнулась. - Верно, я виновна и даже больше, чем вы... Все мои лучшие герои — подданные Роланда, а не мои, а здесь, в Эрафии, я все еще чувствую себя принцессой, командующей слугами отца. Я хотела бы, чтобы они служили мне из-за моих качеств, а не из-за того, чья я жена и дочь — но как только я подумаю об этом, то понимаю, что не выдерживаю сравнения ни с Роландом, ни с отцом... Да я сама не стала бы служить себе, если бы можно было служить им! Так что в итоге, если хотя бы часть их подданных сочла меня достойной заменой, я должна быть благодарна... так я думала. Но это неправильно. Как бы хороши ни были другие короли, их сейчас тут нет — люди могут выбирать между мной, самозванкой и кем похуже. И если они выбрали не меня — то они идиоты, и это их собственная вина. Пусть сдохнут — я не собираюсь убиваться из-за этого, словно отвергнутая девочка! В ответ на искренность Урсулы она выложила ей все, чем терзалась в последние месяцы, и в чем некоролева не смогла бы ее понять... Нага, все еще злясь на то, что ее обозвали «‎жалкой», некоторое время посверлила подругу высокомерным взглядом, но затем спустилась ниже и заглянула ей в глаза: - Ладно... Пожаловались, утешили друг друга — хватит позориться. По крайней мере, я выбрала своей союзницей тебя, а ты — меня. Значит, хотя бы мы двое — не идиотки! - с этими словами она залихватски ударила Катерину по плечу, мигом расквитавшись за нанесенную Каггетом рану — под наплечником наверняка должен был появиться здоровый синяк. - Да-а... - подтвердила королева, заодно скрыв болезненный выдох. - Ну а как там твой прекрасный командующий — порадовал тебя хорошими вестями? - вероятно, с точки зрения наги, если уж слуг назвали «лучшими», то они должны непрестанно угождать своей владычице... командующему Кристиану очень повезло, что его королева придерживалась менее тираничных взглядов. - Он сообщил, что обнаружил аванпост криганцев на переправе через Барроуривер... однако эту информацию надо еще проверять, - изначально Катерина была очень сильно раздражена тем, что командующий нарушил все ее запреты и не только продолжил, но и расширил свое сотрудничество с ведьмами... Но если те будут предоставлять надежные разведданные, королева готова была их простить. Перед Урсулой же она и вовсе собиралась говорить о своих героях только хорошее. - Я отправлю туда разведчиков. - Барро-у-ривер? - императрица осторожно повторила незнакомое название, стараясь не показаться смешной. - Это где такое? - Ваше Величество, вот там на горизонте вы можете видеть Трейлианское озеро... - терпеливо разъяснила Катерина. Она предпочла бы, чтобы ее союзники запоминали карты хотя бы той провинции, где сейчас идут бои, но у Урсулы, конечно же, было предостаточно служанок, чтобы помнить такие вещи вместо нее — а сейчас она беззастенчиво требовала подсказки у другой королевы. - Река, которая вытекает из него, затем проходит через область, которую мы называем «Барроудаунс» из-за того, что там много курганов — поэтому сама река называется «Барроуривер». - Ммм... - нага-королева покивала, а затем обнаружила неожиданно хорошие познания в географии Эрафии: - То есть это — та самая река, которая будет прикрывать фланг нашей операции до самого Грейнрича, правильно? - Да... - Катерина слегка опешила и заподозрила, что Урсула заставила ее давать объяснения, просто чтобы поиздеваться. - Значит, переправу все равно нужно брать под контроль. Не нужно тратить время на твоих разведчиков, у меня есть предложение... - и затем она обратилась к Бурдигале, которая по-прежнему оставалась в поле видимости: - Эй, паршивка! Ползи сюда! Неизвестно, что было удивительней — что за свистом воздушного щита адмиральша сумела расслышать этот крик, что она отнесла его к себе, или что подчинилась, несмотря на презрительное обращение. Впрочем, все ее движения выражали неспешность и неготовность быть на побегушках у кого бы то ни было... Приблизившись к королевам, она отменила свое заклинание, в результате чего пленники попадали на землю — слишком обессиленные, чтобы бежать или хотя бы подняться на ноги. Кого-то из них даже рвало — а затем поприветствовала сразу обеих владычиц, так что было неясно, к кому именно она обращается: - Ваше Величество... - У нас есть для тебя задание, - Урсула и обычно была высокомерна, а сейчас приняла такой заносчивый вид, что казалась божеством, взирающим на букашку. - Постойте, Ваше Величество, - хоть Катерина не собиралась вмешиваться во внутренние дела наг, неуважение Бурдигалы задело даже ее. От своей королевы сбежала, так хоть чужой не хами! - Адмирал, не могли бы вы объяснить, чем вы вообще занимаетесь? - О, у меня есть теория, Ваше Величество, - спокойно и с достоинством отвечала нага. Теперь, когда к ней обратилась Катерина, она взглянула прямо на нее, так что королева больше не могла чувствовать, что ею пренебрегают. - Как вы знаете, собакам свойственно передвигаться на четырех лапах — то есть они менее устойчивы, чем люди. Я пытаюсь раскрутить этих ребят, чтобы проверить их. Тех, кто быстрее других восстановит равновесие, я возьму грести на галеру, а остальных убью. С этими словами она поставила одного из демонопоклонников на ноги — точнее, попыталась — но тот мигом рухнул на четвереньки. - Ага... - нага удовлетворенно потерла руки. - Отвечай, пес — сколько рук я показываю? - замученный пленник пробубнил что-то невнятное и даже головы не поднял, так что Бурдигале пришлось простимулировать его парой пощечин. - Сколькими руками я бью?! - Пятью... - простонал несчастный. Катерина вынуждена была признать, что ранее не рассматривала кручение людей в воздухе, как разновидность пытки — и сделала заметку запретить ее в будущем — а в следующий миг, прежде, чем она успела хоть что-то сказать или сделать, Бурдигала одной из нижних рук выхватила меч и вонзила его мужчине в спину... Тот так и остался стоять на четвереньках, пригвожденный — оружие пронзило его сердце и вышло через грудную клетку, воткнувшись в землю. - Вот так, - прокомментировала адмиральша, отпуская рукоять и разводя руками. Грифон за спиной у королевы восхищенно взмахнул крыльями, предполагая, что это ему приготовили очередное угощение. Урсула созерцала казнь с пренебрежительным безразличием, всем своим видом выражая, что может убивать куда эффектней. А вот Катерина едва не задохнулась от возмущения: - Послушайте! - Она почти ничего не могла сделать — ибо Бурдигала была иностранной подданной, которая сама захватила своих пленников и сама казнила их, не нарушая при этом никакого закона — но это не означало, что она собирается молча наблюдать: - Мне жаль разочаровывать вас, адмирал, но после такого ни один человек не сможет вам ответить! - Разве? - искренне удивилась негодяйка. Она наклонилась к следующей жертве и, подняв ту с земли — на этот раз за подбородок — вопросила. - Сколько рук я показываю? - Ни одной... - промычал пленник, после чего его вырвало практически наге на хвост. Та, впрочем, ловко увернулась и уронила его прямо в его рвоту. - Вот, молодец, этого возьму. - Тебе не хватает мужчин? - насмешливо поинтересовалась императрица, пока Катерина пыталась прийти в себя от всей этой жестокости и глупости. Чем больше она узнавала других наг — взять хотя бы королеву Рейнельду, которая, по слухам, публично домогалась командующего Кристиана — тем более благоразумной и благородной ей казалась Урсула. Тиранка, конечно, но хотя бы не сумасбродная... Но сейчас она, как назло, готовилась продемонстрировать все свои худшие качества: - Я могу прислать тебе одного-двух, чтобы ты содомией не занималась. - Не нужно. Я привыкла находить себе самцов сама, - ответ Бурдигалы все еще можно было считать довольно скромным, учитывая мерзкие инсинуации императрицы — если с ней и в клане так же обращались, странно было удивляться тому, что она сбежала. - Надеюсь, вы хотя бы трупы за собой уберете? - Катерина решила вмешаться, пока эти двое не начали мериться размерами хвостов и чего-нибудь еще... - А ты — хватит облизываться! - она сердито шлепнула грифона по клюву. - Тебя говяжьей вырезкой кормят — на кой черт тебе сдалась эта гадость?! Каггет виновато понурился — но лишь потому, что увидел хозяйку злой. Когда-то она не уследила за его воспитанием, и он стал жрать все подряд. Бесстыдный зверь отлично понимал, когда его ругали, но отказываться от своих привычек не собирался... Между тем Урсула подползла вплотную к адмиральше и нависла над ней — на мгновение показалось, что сейчас она ударит ее так же, как Катерина — своего питомца — а Бурдигала уставилась в землю, будто бы покорно ожидая порки... Никому и в голову бы не пришло, что она может быть императрице достойной соперницей. Но то была лишь видимость — на деле Урсула отлично знала ту черту, после которой ей дадут отпор — и сознательно не пересекала ее: - Нужно взять под контроль переправу через реку Барро-у-ривер и обеспечить прикрытие с этого направления. Если там окажется вражеская база, ее нужно уничтожить. - Если позволите мне взять одиннадцатую бригаду морской пехоты, то мы займемся этим, - упорно не желая смотреть на свою бывшую королеву, адмиральша все-таки приняла поручение — и Катерина подумала, что это, возможно, совсем не плохая идея. По крайней мере, одной дебоширкой в лагере станет меньше. - Это ваши войска, адмирал, - напомнила она. Упомянутая бригада морской пехоты, состоявшая почти поголовно из гремлинов, была приписана к флоту Бурдигалы — в отличие от подданных Урсулы, исполнявших приказы своей владычицы, големов Джозефины, которых Катерина приобрела за деньги, и бракадских волшебников, присоединившихся к походу по приказу Гевина Магнуса, морскими пехотинцами никто из них не мог распоряжаться. Бурдигале же заплатили только за перевоз армии, а дальше она была вольна поступать, как ей вздумается... и вновь удивительно было то, сколь покладистой она была, учитывая подчеркнуто-презрительное отношение Урсулы. В самом ли деле она ненавидела бывшую повелительницу? Или ненавидела, но так привыкла быть рабыней, что до сих пор не смела сказать ей «нет»? - Не нужна нам твоя бригада! - та же, видимо, воспринимала эту безотказность как должное: - Забирай своих голодранцев и принесите уже пользу! - Я лишь подумала, что вам может понадобиться их поддержка, - кротко отвечала Бурдигала. - Так или иначе, я оставляю четырнадцатую бригаду в вашем распоряжении. - Не забудьте провести разведку, - напомнила Катерина, так как нага, казалось бы, готова была галопом мчаться выполнять задание. - Криганцы не впервые используют свои базы в качестве приманки... - Я осмотрю все с воздуха, - на этот раз в голосе адмиральши проскользнуло раздражение — похоже, ее вполне устраивало, когда ее обзывали «‎паршивкой» и «‎голодранкой», а вот сомнений в своей компетентности она не могла стерпеть. Даже не поклонившись, она повернулась к королевам спиной, забрала свой меч, за ногу подняла с земли отобранного в команду пленника, перекинув его через плечо, словно мешок с пожитками, а трех остальных подбросила в воздух, где их вновь подхватил вихрь — и удалилась. Труп она, кстати, оставила лежать. - Ну и что это за безобразие? - возмутилась королева, как только ренегатка отошла от них на безопасное расстояние. - А я о чем? - поддержала Урсула. - И вот на это я, по-твоему, не должна злиться?! Да она ходит без ошейника и светится от счастья! Еще и девчонок моих совращает своим примером! - Пойдемте ко мне в шатер, Ваше Величество, - поняв, что они вновь возмущены совершенно разным «безобразием», Катерина поспешила отвлечь подругу от больной темы. - Хочу вам кое-что показать. - Прости... Я вдруг вспомнила, что должна освободить виселицу, - то, что разговор с Бурдигалой навел императрицу на мысли о виселице, говорило о многом — как бы опальная адмиральша ни относилась к ней, она-то уж точно ненавидела ее со всей пылкостью отвергнутой женщины. - Хельга и девочки скоро закончат, а у нас там занято... - Этого не может сделать кто-то другой? - с раздражением поинтересовалась Катерина. Она знала, кем «занята» виселица... - Если это сделает кто-то другой, это будет измена, - Урсула строго отвергла ее предположение. - Возвращайся без меня — я скоро буду. Однако королева сердито покачала головой и, быстро кивнув сэру Марцию на грифона и гору трофеев, пошла следом за нагой — пусть не думает, что может напугать ее так просто! Упомянутая виселица представляла из себя прямоугольную арку футов под восемнадцать высотой и в самом деле могла использоваться для казни через повешение, однако подданные наги-императрицы воздвигли ее для менее радикального, хоть и бесконечно жестокого наказания. Прямо сейчас к перекладине был подвешен устрашающий и одновременно впечатляющий объект, напоминавший связку сушащихся рыбин — на деле же его образовали тела четырех наг... Прикованные за хвосты и привязанные друг ко другу так туго, что не разобрать было, где чья рука, они висели головами вниз и спинами наружу, почти доставая до земли, благодаря чему их тела были легко доступны для битья палками — в то время как даже самой высокой наге не удалось бы дотянуться до перекладины и освободить их без помощи какого-нибудь устройства. Урсула, впрочем, поступила проще и заодно продемонстрировала прекрасную физическую форму, каковой большинство наг ее возраста уже не имели, не говоря о человеческих женщинах — намотав себя на одну из опор арки, она взобралась наверх стремительно и ловко, словно самая настоящая змея, и отомкнула кандалы, удерживавшие хвосты узниц на цепи... В результате четверка рухнула вниз, отозвавшись болезненными вскриками — которые, однако, подтверждали, что все они живы и в сознании — чего почти наверняка не случилось бы, если бы человека оставили в таком положении на всю ночь. Стоявшая поодаль королева поморщилась, пользуясь тем, что ее царственная подруга не смотрит. Все «прегрешение» несчастных служанок состояло в том, что они проиграли турнир, уступив первые места сэру Марцию, лорду Хаарту и одной из подданных Рейнельды... В отличие от провинциальной королевы, Урсула не имела необходимости щадить своих воинов ради сохранения их боеспособности и могла сделать из неудачниц наглядный пример для остальных. Оставив девушек висеть в беспомощном положении, пока их сестры проливали кровь на поле боя, Урсула дала им понять, что клан отлично обойдется без них, и это они должны были из шкуры вон лезть, чтобы заслужить право биться в его рядах — честь, которую они теперь потеряли. Для любого воина это было бы позором, а уж для наг, весь смысл жизни которых состоял в зарабатывании себе славы, такая кара была сродни смерти. Но одного только позора было мало... перерезав канат и отделив измученных узниц друг от друга, злая владычица взяла палку, что была прислонена к виселице, и с размаху сломала ее об и без того истерзанную спину одной из служанок. Катерина уже бросилась было вперед, чтобы вступиться за несчастную девушку — настолько жалобным был ее вопль — но остановила себя. Не ей было учить Урсулу, как обращаться со своими подданными... зато теперь она осознала, что чувствовали несправедливо отруганные ею Кристиан и лорд Хаарт — действительно невозможно было смотреть на это и оставаться в стороне. Но раз уж она запретила подданным вмешиваться в дела союзников, то должна была и сама соблюдать это правило — иначе чего вообще будет стоить ее слово?! Так она стояла, разрываясь между королевской гордостью и рыцарским благородством — и вполне возможно, что в конце концов рыцарь в ней победил бы, однако в этот момент сама избиваемая предприняла активные действия во имя своего спасения — а именно сделала единственное, на что была способна в данной ситуации: - Пощадите, госпожа! - провыла она, распластав свой длинный хвост по земле и вытянув все шести рук вперед, так что кончики ее пальцев почти касались хвоста грозно возвышавшейся на ней императрицы. Остальные служанки приняли такие же униженные позы и завыли, вторя ей: - Пощадите, госпожа! Катерина вздохнула с облегчением, поняв, что эти наги вполне способны говорить за себя. Урсула, однако, пока не выглядела умоленной. - Вон с глаз моих, - с презрением бросила она. - И не возвращайтесь, пока не станете представлять зрелище, достойное нашего клана. Это было как-то слишком несправедливо — после такого жестокого наказания их все равно собирались изгнать — и хотя трое младших служанок смолчали, одна — та, которую Урсула ударила — осмелилась повторно попросить прощения: - Прошу, госпожа! Позвольте и дальше служить вам! - Что за жалкое зрелище... - у императрицы больше не было палки, так что она просто треснула глупую девчонку по башке хвостом, еще глубже впечатав ту лицом в землю. Эта негодница была ее родной дочерью и седьмой служанкой — что уже говорило о том, какие надежды возлагала на нее Урсула — и тем сильнее было теперь ее разочарование. - Может, ты хочешь бросить мне вызов, Отталия? - холодно осведомилась она. - Ты же лучше знаешь, как нужно управлять кланом? - Нет, госпожа... - испуганно всхлипнула девушка. Бросить вызов Урсуле было в глазах служанок равносильно смертному приговору — и если любую казнь императрица могла, смиловавшись, остановить посередине, то в случае с ритуальным поединком даже она не имела бы на это права. - А что тогда ты делаешь? Воительница не должна умолять, лежа на брюхе и глотая пыль... - пока она говорила эти слова, хвост владычицы обвился вокруг прически молодой наги и принялся возить ту носом по земле, заставляя именно что глотать пыль. - Она либо берет то, что ей нужно, силой, либо молча выполняет приказы. Но ты, как видно, на это неспособна... В качестве кого тогда ты собираешься мне служить — массажистки? Кухарки? Может, ты и на шесте готова плясать? Катерина отвернулась, не в силах дальше смотреть. Понять всю глубину разочарования наги-королевы мог лишь тот, кто знал ее историю — для нее танцы на шесте были предельной формой унижения, от которой нужно бежать куда угодно. Презрение, звучавшее в ее голосе, относилось не только к провинившейся служанке, но и к старой ней, что была вынуждена терпеть это издевательство на протяжении многих лет... Но юная нага была слишком молода, чтобы знать — и продолжала рыть себе могилу: - Я все сделаю, что вам угодно! - Мне ничего от тебя не нужно, - Урсула отпустила ее макушку и оттолкнула прочь от себя. - Самые могучие наги, достойные быть королевами в других кланах, мечтают о том, чтобы прислуживать мне, а слабачка вроде тебя недостойна меня коснуться. Можешь остаться в клане — без номера. Несчастная нага оторвала лицо от земли и испуганно воззрилась на госпожу, пытаясь осознать этот ужасный приговор. Она ожидала понижения, конечно же — но не такого. Лишение номера означало, что из седьмой служанки — седьмой персоны в клане, не считая императрицу — она стала никем... «Безномерные» девушки не имели права прикоснуться к божественному телу владычицы и вынуждены были прислуживать рядовым членам клана — о том же, что ей когда-нибудь позволят участвовать в сражении или возлечь с мужчиной, можно было забыть. Даже другие служанки онемели от ужаса, с трепетом ожидая решения собственной участи. Если госпожа не пощадила одну из любимых дочерей, то что же будет с ними? - Остальные — исчезните, - к их огромному облегчению Урсула оставила первоначальный приговор в силе. - Найдите себе хозяина и служите ему, пока не погибнете или не покроете себя славой. Станьте достойными королевского титула — и тогда возвращайтесь. - Да, госпожа! - стройным хором отвечали горе-воительницы. - Ваши одежда и украшения принадлежат клану и останутся в нем. Можете взять себе по одному кукри в подарок от меня... И эту тоже, - королева отвесила очередного пинка разжалованной седьмой служанке. - Разденьте. Девушки подхватили свою злосчастную подругу, которая была настолько ошеломлена постигшим ее несчастьем, что так больше и не вымолвила ни слова, и уползли собирать свои «‎пожитки». - А вы чего повылазили? - пока королева расправлялась с преступницами, из шатра и окружавшей его траншеи, где обитали служанки невысокого ранга, повыползали многочисленные наги — как видно, женское любопытство было им не чуждо, хотя любое разумное существо должно было догадаться, что приближаться к Урсуле сейчас — далеко не лучшая идея. Даже Катерину подмывало тихонечко уйти, и она хоть и держалась, но уже ругала себя за то, что из пустой гордости не послушала совета подруги и увязалась за ней... Могла бы ведь жить спокойно и не видеть всего этого! - Госпожа, - из толпы наг выползла кудрявая красавица — первая служанка Хельга. - Мы закончили. Больше от них уже ничего не узнать. И следом появились пленники, которые за проведенное в руках у наг время — а прошло никак не более получаса — успели побывать в самом настоящем аду и теперь навряд ли осознавали, что происходит. Каждый из них выглядел, словно подыхающая лошадь, и покорно плелся за ведущей его служанкой. Тем явно было не впервой — и Катерина поймала себя на мысли, что своих мужчин они наверняка водят так же — вот только этих вели не на ложе, а на убой... С одной стороны, королева была рада, что они не страдали долго, с другой — им, вероятно, пришлось пройти через унижение, несовместимое с мужским достоинством. - Все показания записаны! - доложила Хельга, с поклоном вручая Катерине свиток, довольно тонкий для такого количества узников. Впрочем, от простых рабов и не ожидалось какой-то особо важной информации — допрос в данном случае был данью правилам, а то и вовсе поводом для пыток... Зато Урсула осталась очень довольна работой своей ручной садистки. - Если бы ты дралась так же умело, как с мужиками забавляешься, то давно стала бы величайшей королевой в истории, - объявила она, потрепав служанку по макушке. Та ничего не ответила на эту насмешку и лишь взяла каждую из правых рук владычицы парой своих ладоней и принялась поочередно целовать их... - Слушайте все! - громко объявила Урсула. - Отталия разжалована в служанку без номера. Бейте ее и нагружайте работой. - Да, госпожа! - радостно ответили наги. Мало кого здесь огорчило суровое наказание их сестры, а все, кто имел ранг ниже седьмого, только что получили повышение. - Ее украшения и место получит Ганвора, а оружие пусть забирает Рунгерда, - императрица отдельно упомянула двоих непосредственных «наследниц», а затем повернулась к Катерине — и та поняла, что настал ее черед огласить приговор своим подданным... Изначально она вообще не собиралась смотреть на этих людей или присутствовать на их казни — благо в лагере было полно ополченцев, готовых вздернуть предателей, стоит только дать на это разрешение. Однако у наг, очевидно, были другие традиции — и, поняв, чего от нее ждут, она не посрамила честь Королевского Суда. - Слушайте! - она обнажила меч и, поцеловав гарду, перевернула его и вонзила острием в землю. - Я, Катерина, милостию Божией королева Эрафии, оглашаю свой суд: за предательство своей Родины и человечества вы приговариваетесь к казни через повешение. Что до остальных ваших преступлений, то да будет вам судьей всевидящий Господь. На этом официальная часть была окончена, однако в эрафианской практике за ней обычно следовала довольно длительная процедура со всевозможными формальностями и отсрочками — а вот наги принялись за дело без лишних проволочек. Катерина вообще не ожидала, что они согласятся, и была готова, что ее попросят привести своего палача — но, как и сказала Урсула, у ее народа к этой работе было «другое отношение». Их способ повешения также отличался — вместо того, чтобы закреплять веревку с петлей на перекладине и сбрасывать приговоренного с высоты, наги-служанки, напротив, надевали ему петлю на шею и поднимали над землей. Повешенного приходилось удерживать на весу до тех пор, пока он не умрет — но могучим воительницам это было под силу, а возможно даже доставляло удовольствие — а еще такой способ позволял быстро освободить виселицу, просто отпустив веревку... В действиях наг не было никакой торжественности или демонстративности — они будто не правосудие вершили, а ковер ткали — и их тридцатирукий «станок» за считанные минуты перемолол все полтора десятка пленников. За все время казни лишь один из предателей попытался оказать активное сопротивление — остальные были настолько сломлены пытками, что шли на смерть безропотно, словно скот — но и эта попытка бунта была сей же миг подавлена. - Благодари свою королеву за милосердие! - ведшая пленника служанка прижала его к земле, заставив «поклониться» Катерине. - Будь моя воля — мигом бы четвертовала! Неожиданно для самой себя королева обнаружила, что эти слова не вызывают у нее никакого протеста — напротив, если бы ее благородное воспитание не заставляло ее сдерживаться, она бы могла сказать что-то подобное... А значит, хоть их традиции и различались, чувствовали они с нагами одно и то же. Катерина проникалась все большей симпатией к своим союзницам. Сильные, дисциплинированные, но притом честные в проявлении своих эмоций — они были воплощением воинского идеала, как и эрафианские рыцари, но по-другому... Она знала, что когда-то очень давно ее предки были варварами — возможно, родись она лет тыщу назад, носила бы открытый наряд и тиранила бы подданных, как Урсула? Или, быть может, наоборот — в будущем и нагам найдется место среди благородного рыцарства? Обе этих мысли были ей симпатичны. - Ваше Величество, могу ли я просить вас все-таки проявить милосердие к тем служанкам? - когда с неприятной процедурой было покончено и они с Урсулой уже шли обратно к шатру, она спросила — нарочито громко, чтобы услышали охранники. Да, они были здесь — леди Дафна и сэр Логрес пришли на смену сэру Марцию, занятому уборкой оставшегося после союзниц безобразия. По ее ощущениям, ей удалось отделаться от надзора минут на пять, не больше — и она очень надеялась, что в этот временной промежуток попал и тот момент, когда Урсула издевалась над своими служанками, а она стояла и смотрела — но на всякий случай нужно было еще раз подчеркнуть, что эрафианская Корона не одобряет столь варварского обращения с подданными. Да и девушек в самом деле было жалко... - Они ведь сражались с лордом Хаартом. Навряд ли хоть у кого-то из нас был бы шанс его победить. - Но твой сэр Марций смог, - пожала плечами императрица. - Мы сами такого... не ожидали, - Катерина сперва замялась, но затем все-таки сказала это. Она догадывалась, что лорд Хаарт специально поддался, чтобы поднять престиж рыцарей Королевской Гвардии — но ее доверие к Урсуле крепло с каждым днем, и она уже не хотела обманывать ее таким образом. - До сих пор никому, кроме моего супруга, не удавалось одолеть его на турнире, для обычного же человека — или наги — это и вовсе невозможно. Я пробовала. Один или два раза в серии из десяти поединков я могу его побить — но уж точно не с первой попытки... - Я знаю, - неожиданно подтвердила Урсула. Конечно, она сама недавно имела возможность противостоять лорду Хаарту — и взвесив шансы, предпочла отступить — но все же столь прямое признание от нее могло означать лишь то, что она оценила честность Катерины: - Я прогнала их не потому, что их поражение непростительно — а потому, что они сами должны почувствовать, что исправились. Если просто отлупить их и вернуть в строй, они будут чувствовать себя избитыми слабачками. И, как ты и сказала, они будут знать, что такой исход для них был неизбежен. А воительница, которая знает, что ее поражение неизбежно, уже никогда не сможет выиграть. В лучшем случае они бы бросились на меч в первом же бою и смыли бы свой позор кровью... А бывали и такие, что давали взять себя в плен — и там уже тебя протащат на веревке по всем троглодитникам Нигона и вдоволь наглумятся прежде, чем убьют. А я не хочу такого для своих детей. - Прости, - извинилась королева. Она была для своих подданных госпожой, но Урсула была своим еще и матерью — потому, конечно, каждое ее решение было куда ответственней. - Я не подумала... - Если эти девчонки поняли хоть что-то из моих наставлений, то найдут себе сильного героя — и будут изо всех сил стараться, чтобы стать лучше, - заключила нага. - Только не вздумай нанимать их сама — иначе я умру со стыда за них и за тебя. Вероятно, она хорошо воспитала своих дочерей, ибо те незамедлительно последовали ее воле — буквально в этот же самый момент лорд Хаарт, покидая свой шатер, обнаружил у выхода троих наг, которые сразу же бухнулись ему в ноги. - Господин, просим: возьмите нас на службу! - все три воительницы не имели на своих телах ни клочка одежды, и даже свежие следы побоев не могли испортить их божественно прекрасных фигур. Рыцаря, разумеется, это ни капли не интересовало, но шедшая сразу за ним Саня хмыкнула и принялась засучивать рукава... - Это Хенрика, Матильда и Бригитта, госпожа, - наги-служанки самой книжницы, также дожидавшиеся ее снаружи, бросились подсказывать ей: - Наверняка их изгнали из клана за то, что проиграли турнир. - Все так! - подтвердила змеедевушка, лежавшая по центру — ее спина походила на прожаренный на решетке кусок мяса — окровавленная плоть чередовалась с темными полосками глубоких ран. - Можем ли мы сражаться под вашим началом вместе с Астритрой и остальными? - Решай — ты наш господин... - Александр более или менее разобрался в ситуации, но ему не особо-то хотелось принимать на службу воительниц, которые всего два дня назад на полном серьезе пытались его прикончить. Он вопросительно взглянул на супругу — однако та выдала нечто необыкновенно смиренное, сочтя, видимо, что после того, как сама притащила в дом четверых наг, она уже не в праве запрещать что-то своему мужу. Очевидно, что и от первоначального намерения поубивать всех она уже отказалась... - Вы думаете, что я должен взять вас, потому что я вас побил? - все же лорда Хаарта не так-то просто было призвать к ответственности. Он задал этот вопрос нахальным тоном, так что не оставалось сомнений — если бедные девочки посмеют ответить утвердительно, он прогонит их без зазрения совести, а может даже и на орехи дать... - Нет, - однако юных наг не нужно было учить угождать тиранам — они умели и льстить, и строить трогательные мордашки — что одна из них незамедлительно и продемонстрировала. - Мы пришли к вам, потому что вы самый сильный. Сражаясь вместе с вами, мы сможем стать лучшими воинами и вернуться в клан! - Интересно... - хмыкнул Александр. - Можете бить нас каждый день, - предложила другая нага. - Мы будем благодарны за любые наставления! - Давай уже! - тут не выдержала даже Саня — и сердито зашептала на ухо супругу: - Девчонки из-за тебя пострадали! А нам чем больше бойцов — тем лучше... Вы ведь не станете требовать с нас денег? - Нет, госпожа! - заверила все та же шестирукая мазохистка, что предложила бить их каждый день. - Как видите, мы голые и безоружные и можем рассчитывать лишь на вашу милость... - Ладно, - постановил лорд Хаарт. - Тебя и тебя — берем. А с вот этой я не дрался и не знаю ничего про нее. - Я — Хенрика, господин, - до сих пор молчавшая третья нага поспешила представиться. - В первом туре я проиграла Бригитте и потому не смогла встретиться с вами. - Ну вот, я тут ни при чем... - Я побила Хенрику, но еле-еле, - вступилась за свою сестру Бригитта. - Она не сильно слабее меня и сможет быть вам полезна, господин! Возьмите ее тоже! - Тебя саму только взяли, а ты уже просишь за кого-то? - рыцарь нахмурился, давая новым подчиненным понять, что может быть не милосерднее Урсулы. Наги отреагировали соответственно — Хенрика и Бригитта прижались друг к другу, словно увидавшие дракона дети, а третья воительница припала к земле, пытаясь притвориться, что ее тут вовсе не было... - Хватит издеваться над детьми, - вмешалась Саня. Ей далеко было до соблазнительных форм девушек-змей, а попытка строить глазки с ее стороны выглядела бы, как запугивание — тем не менее она умела убедить своего мужа лучше любой красавицы. - Рейнельду-бесстыдницу спас, а слабеньких запугиваешь! - Мы не слабые... - обиженно заскулили наги. То было весьма сомнительное утверждение в данной ситуации, ибо они, очевидно, боялись и лорда Хаарта и даже Саню, не говоря уже об изгнавшей их владычице, которой они теперь на глаза не посмели бы показаться — в мире, где они жили, они были буквально самыми слабыми и беззащитными... - Цыц! - книжница стукнула о землю палкой, и шестирукие спорщицы испуганно притихли. Сейчас они вовсе не походили на грозных воительниц, которыми были всего два дня назад — и Саня относилась к ним именно так, как только что сказала: как к детям, оставшимся без семьи и крова. Когда-то и она была такой же — и уж точно не желала никому того, через что ей пришлось пройти. Но и сюсюкаться ни с кем не собиралась — если тебя берут с улицы, будь добра вести себя, как послушная девочка. - Внутрь, быстро. Сидите смирно и не ползайте по лагерю с голыми грудями. Я пойду куплю вам какую-нибудь одежду... - Жена, не слишком ли много ты стала тратить на своих служанок? - осведомился Александр. Он все еще не до конца простил ей найм четырех охранниц по цене целой роты наемников. Ничего не имевшая в первую половину своей жизни и жившая за чужой счет во вторую, его умная супруга становилась наивной девочкой, когда дело касалось денег — да и в закупках вооружения мало чего понимала. Но сейчас даже нашлась что ответить: - Ну, мы ведь сэкономили, когда получили троих бойцов бесплатно? Если разделить пять шестьсот на семь, то в среднем я уже не такая расточительная, да? - Я сам куплю им оружие, - отрезал лорд Хаарт. - И одежду? - уточнила книжница. - А тебя не устраивает мой вкус в одежде? - Боюсь, что они станут выглядеть, как воины зла... - закатила глаза Саня. Ее трость — удобная, безусловно, и наделенная полезными магическими свойствами — являлась притом яркой иллюстрацией того, что Александр называл «вкусом». Она выглядела столь зловеще, будто была смертоносным оружием, огнем из которого можно сбивать драконов. - О! Надо будет купить те шлемы с коровьими черепами... - лорд Хаарт будто и забыл о своем намерении экономить деньги. На самом деле, конечно, он просто издевался — и, оставив разгневанную супругу, отправился вовсе не покупать одежду служанкам — для этого можно было найти время и после, сейчас же его ожидала встреча с женщиной куда более упрямой и раздражающей... Проходя мимо грифоньего загона, рыцарь увидел сэра Эдрика, который как раз выходил наружу. Старый вояка не слишком хорошо показал себя на страже Мирхема, но с отбытием Кристиана и Александра ему предстояло стать старшим из геров, остающихся при королеве — не только по возрасту, но и по званию. Это делало его командующим сильнейшей армии по эту сторону Великих Озер — работа, к которой он, возможно, не был готов, несмотря на весь свой опыт. Однако Эдрик все еще был надежным и героическим рыцарем — и даже лорд Хаарт с его высокими стандартами не мог сказать о нем ничего плохого. - Сэр Эдрик, - он подошел поздороваться. - Вы только из Мирхема? - Да, - подтвердил старик. - Не знаю уж, как они там будут держаться, но что со мной, что без меня — проку никакого. Можно только надеяться, что поблизости уже не осталось врагов, чтобы на них напасть. Александр кивнул. Кто угодно мог осудить Эдрика за то, что тот не справился с охраной обширных мирхемских укреплений и пропустил через город целую армию, однако горькая правда состояла в том, что задача в принципе была неразрешима. Коньком же сэр Эдрика была не фортификация, а разведка и рейды — такой герой принес бы куда больше пользы на фронте. - Пойдемте со мной к королеве, - пригласил старого рыцаря лорд Хаарт. - Вам нужно доложить о прибытии, а мне — поговорить с ней. Будете свидетелем. Тем временем Катерина, тоже добравшаяся до своей палатки, показывала Урсуле карту будущей кампании, на которой кружочками были отмечены опорные пункты, пронумерованные в порядке, в котором их предполагалось атаковать. Этим планом она не делилась пока ни с кем, и не без причины — то была та самая безумная стратегия наступления, о существовании которой командующий и лорд Хаарт догадывались и пытались ее отговорить. Изначально королева соглашалась с ними, но теперь ее терпение было на исходе. Осторожная стратегия Кристиана приносила плоды, но слишком медленно — а враги того и гляди захватят Стедвик и хлынут в северо-западные регионы страны, после чего во всей Эрафии не останется ни одной провинции, не разоренной войной... Ей план, конечно же, был очень рискованным — и невероятно требовательным к исполнителям. Непрерывными рейдами предполагалось отвлечь внимание противника от передвижения основных сил, которым надлежало идти к цели, не останавливаясь ни для сражений, ни для укрепления позиций. Разумеется, любая неприятность — плохая погода или успешный контрудар противника, если он все-таки случится — мигом пустит все под откос... Но если бы все сложилось идеально, они смогли бы прорваться через не полностью контролируемый криганцами Барроудаунс в Грейнрич и выйти на Столичный тракт в течение двух недель. Теперь ее безумное творение было вынесено на строгий суд Урсулы. Отец Рион также присутствовал, но, как и обычно, не давал никаких конкретных советов. Вечером, на исповеди, ее, конечно, отругают за безрассудство — но до тех пор, пока она была готова настаивать на своих приказах, даже ее духовник не мог их оспаривать. - Что за план... - поразилась нага-императрица, крутясь вокруг стола с картой, как будто взгляд с другой стороны мог помочь ей увидеть смысл. - Безумный? - со вздохом спросила Катерина. Если даже Урсула ее не поддержит, то ничего не получится — без помощи бракадских союзников операцию не выйдет начать еще пару недель, пока со всех концов Сауспорта не стянутся собранные командующим добровольческие батальоны. Однако нага ее не разочаровала: - Нет. Он замечательный, - постановила она, похлопывая пальцами сразу трех пар рук друг о друга. - Мы можем даже еще улучшить. Целый клан наг — слишком большая сила, и тут нет для нас достойного противника. Я отдам половину сил под командование Хельги, и сформируем две рейдовых партии. - Спасибо, - в порыве чувств королева готова была броситься на шею своей шестирукой подруге — и как раз в этот-то трогательный момент гвардеец доложил, что сэр Эдрик и лорд Хаарт просят аудиенции. Как раз тот самый человек, от которого это безумие нужно было скрыть, чтобы не быть отчитанной, словно малая девочка... - Так, Ваше Величество, возьмите это! - Катерина смахнула карту со стола и сунула в руки императрице. - Забирайте и начинайте готовиться! - Ты испугалась? - усмехнулась Урсула, потешаясь над королевой, что боится собственных подданных. - Если бы к тебе он пришел, ты бы тоже испугалась! - парировала та. - Ладно-ладно, я тебя спасу, - рассмеялась нага и, скатав карту в свиток, гордо покинула шатер. Она называла это «спасением», но на деле-то спаслась как раз она сама — а вот Катерине все еще предстояла встреча с самым могущественным и самым правым рыцарем на свете. Дело было, конечно, не в том, что он ей чем-то угрожал — а в том, что из-за его бессовестных, но одновременно очень логичных аргументов любой, кто спорил с ним, в конце концов начинал чувствовать себя идиотом. И надо же, ему хватало наглости позорить так даже собственную королеву! Командующий Кристиан тоже был слишком умен — но его хотя бы можно было поставить на место полушутливыми угрозами или просто приказать заткнуться. С лордом Хаартом это не работало... Они появились — седой темнокожий рыцарь в доспехах с выгравированным грифоном и шлемом-бацинетом, забрало которого так же изображало грифоний клюв, под мышкой, и другой, носивший сюрко со своим собственным гербом, словно подчеркивая, что не является эрафианским рыцарем... Когда королева говорила Урсуле, что не чувствует себя самодержавной правительницей, а будто командует рыцарями мужа и отца — примерно половина ее жалобы относилась лично к лорду Хаарту, который не делал ничего, чтобы выразить свои верноподданнические чувства. Он даже иногда называл ее «мадам», как будто она была всего лишь женой большого начальника! - Ваше Величество, - оба рыцаря поклонились, но лишь сэр Эдрик поприветствовал ее. - Я прибыл по вашему приказанию. - Командующий, - она кивнула ему, выделив это звание, которое теперь, с отбытием главного командующего Кристиана, должно было играть куда большую роль. - Рада видеть вас в добром здравии. Уж теперь-то, когда у нас есть и вы, и грифоны, мы сможем полюбоваться теми замечательными воздушными рейдами, которые сделали вам имя? - Вы мне льстите, ваше величество, - скромно улыбнулся старый рыцарь. - Отнюдь. Вы были героем моего детства — вместе с леди Чарной и отцом... Так или иначе, вы вовремя — теперь мы сможем устроить командующему Кристиану подобающие проводы. - Как вам угодно, Ваше Величество, - поклонился Эдрик. И в тот же миг, едва появился намек на то, что их с королевой разговор окончен, заговорил лорд Хаарт: - Ваше Величество, мы хотели бы поговорить с вами без свидетелей. Катерина вздохнула и повернулась к отцу Риону — слова «без свидетелей» могли относиться только к нему, потому как больше в шатре никого не было — и раз рыцарь потребовал выпроводить священника, значит не собирался стесняться в выражениях. - Святой отец, не могли бы вы оставить нас? - все-таки, прятаться от собственного вассала за спиной у батюшки было бы слишком недостойно, так что ей пришлось пойти на это. И отец Рион тоже не стал спорить — он просто поднялся и вышел. - Ваше Величество, я обеспокоен вашей будущей стратегией, - начал Александр. - Какой стратегией? - сразу же прервала его Катерина. Она надеялась, что он только предполагает, не зная ничего наверняка — конечно, охранники видели ее работающей над картами по ночам, и отец Рион знал о ее терзаниях благодаря ежедневным исповедям — но хотелось верить, что никто из них не поделился своими опасениями с лордом Хаартом. Возможно, конечно, что тот и сам был достаточно проницателен, чтобы заметить ее неуравновешенное состояние в последние дни... - Той, которую вы собираетесь реализовать после того, как спровадите нас с командующим Кристианом с глаз долой, - суровый рыцарь не дал себя запутать и отвечал с убийственной прямотой. - Ваше Величество, я присоединяюсь к этой операции, потому что верю, что помощь ангелов станет поворотным моментом нашего контрнаступления на криганцев. Могу ли я надеяться, что до этого времени вы не заведете себя в окружение и не падете смертью храбрых в бою за какой-нибудь захолустный городишко? - Мы ведь уже обсуждали это... - в попытке сдержать раздражение Катерина даже опустилась на стул, хоть обычно предпочитала разговаривать со своими героями на ногах, как с равными. - Эрафия — моя родина. Я не позволю какой-то своре грабителей себя переиграть. - Не спорю, с нигонцами вы скорее всего справитесь, - благородно согласился лорд Хаарт. - Но криганцы — другое дело. Все их способности нам пока еще неизвестны, но уже понятно, что по части перемещений они далеко впереди нас. Вам стоит располагать свои отряды как можно плотнее, а самой и вовсе воздержаться от участия в сражениях — иначе вас могут утащить, как ту же мать Кейтлин. - А сами бы вы стали так делать?! - она вскочила — все-таки сидеть перед ним было совсем не лучшей идеей — ибо это позволяло ему взирать на нее свысока. - Я такой же рыцарь, как и вы — как я могу прятаться за спины своих солдат? Какой королевой я буду после этого? - Живой, - строго ответил Александр. - Вы не нагами правите — вашим подданным все равно, насколько вы великий воин — но они точно предпочтут видеть вас живой... а не вашу голову на пике. - Вы так говорите, а сами делаете наоборот! Человек, который в одиночку зарубил сотню демонов и пленил троих героев — где тогда было ваше благоразумие? - в результате, разумеется, ее усталые нервы сдали, и она начала браниться с ним, словно рыночная торговка. А всего-то нужно было сохранять невозмутимость и наврать, что будет осторожной и благоразумной девушкой... Но лорд Хаарт был слишком грозен — его глаза сверлили ее, будто два тяжелых копья, а благодаря собственному Орлиному Взору она знала, что он в самом деле видит ее насквозь. - Во-первых, меня чертовски трудно убить, а во-вторых, моя смерть ничего не изменит — в отличие от вашей. - Довольно смелое заявление для сильнейшего героя... - фыркнула Катерина, даже сейчас не сумевшая не поразиться этой странной смеси высокомерия и скромности. - Идеальный герой — человек, которым можно пожертвовать и заменить. Монарх, напротив — живой символ — и его следует менять как можно реже. - Пока страна существует, люди найдут себе достойного правителя, - упрямо пожала плечами королева. - И за сколько лет? Доверие к династии выстраивается веками — это не то, что можно создать за один день. Энрот до сих пор существует только потому, что у короля Роланда есть сын. Но вы — последняя из Грифонхартов. Любому, кто захочет править Эрафией после вас, останется лишь спекулировать на своем родстве с вашей династией. И наверняка таких претендентов будет несколько — а самой первой этой ситуацией воспользуется та, кто уже заявила о своем происхождении от вашего батюшки. - Не упоминайте при мне эту негодяйку! - в гневе воскликнула Катерина. - Ее россказни настолько абсурдны, что их даже опровергать стыдно! - Да? А мне кажется, что своим самоубийственным героизмом вы упорно пытаетесь посадить ее на трон. Сэр Эдрик настойчиво кашлянул, пытаясь напомнить этим двоим о своем присутствии, однако ни одного из них это не остановило. - По-вашему, я в первом же бою возьму и погибну?! - никогда еще Катерина испытывала такого сильного желания вызвать человека на дуэль. - Имейте немного уважения к своей королеве, сэр! - Должен ли я напомнить вам, мадам, что у нас с вами есть король, и наш первейший долг состоит в том, чтобы его освободить? Рискуя своей жизнью, вы рискуете и его тоже. - Я помню об этом, - отвечала королева холодно, но уже куда спокойней — весь ее гнев улетучился, едва она вспомнила, что лорд Хаарт спорит с ней не ради ее собственной безопасности, а ради Роланда. До всего остального ему не было дела — и потому-то никакие аргументы, угрозы и приказы не возымели бы действия. Катерине оставалось лишь завидовать им обоим — как королева она хотела бы иметь такого преданного рыцаря, а как рыцарь — иметь возможность служить своему господину без оглядки на другие обязанности. Увы, судьба не дала ей ни того, ни другого... - Но у меня есть еще и долг перед Эрафией. Как я могу выбирать между своим мужем и целой страной? - Между целой страной и своим мужем и еще одной страной, которой вы тоже должны служить, - напомнил рыцарь. - Энрот ждет от вас возвращения своего короля. - Ну и как я должна выбирать между своей страной, своим мужем и еще одной страной, тоже моей? - поправилась Катерина. - Скажите мне, раз уж вы все знаете! - Каждый герой делает выбор между тем, что он может и чего он не может, - пожал плечами Александр. - Ваше самопожертвование сейчас никому не поможет. Даже если вы доберетесь до Стедвика, это не означает, что город будет спасен — возможно, что его вовсе нельзя спасти. Возможно, что он уже пал. - Мы этого не знаем! - Не знаем, - согласился герой. - Но мы точно знаем одно: город — это всего лишь город. Его падение или спасение не будет означать падения или спасения Эрафии. Государство — это вы, мадам. Оно продолжит стоять, пока вы живы. И так вы сможете помочь многим — включая вашего супруга и большую часть ваших подданных. - Тех, кто останется, - с отвращением в голосе поправила королева. Именно из-за этой безжалостной логики она и избегала этой беседы — в итоге ей опять нечего было возразить... - Тех, кто останется, - невозмутимо подтвердил рыцарь. - Но что проку жалеть о жертвах, которых не избежать? Это были ее слова — «короли теряют подданных каждый день» — но только у нее они означали, что ты делаешь все возможное для спасения своих людей! И она не могла больше придерживаться изначального бесчеловечного плана, как бы разумно ни звучали аргументы... - Да идите вы к черту! Кто вообще имеет право делать такие расчеты?! Мои люди, которые четвертый месяц сидят в осаде, должны знать, что я иду к ним на помощь и делаю все возможное — а не что я бросила их ради какой-то там «большей части»! - Значит, вы уже сделали свой выбор, - подвел итог лорд Хаарт голосом могильщика. - Делайте свою работу, - сказала ему Катерина. - Я буду делать свою. - Если мне придется выбирать между вашим спасением и спасением короля, я не буду сомневаться, - это была даже не угроза, а просто уведомление — и по взгляду рыцаря можно было понять, что он в самом деле бросит ее без тени сожаления. - Вы и не должны, - спокойно ответила она. Тогда он поклонился и вышел. К обеду погода испортилась — они прособирались, и в итоге торжественное построение по поводу начала кампании прошло в удручающей обстановке. Священники мрачно отслужили под дождем молебен и вместо святой воды обдали две армии кадильным дымом... Тем не менее королева была полна решимости обратиться к людям с речью — многие из них уходили сегодня в свой последний поход и заслуживали хотя бы этого. - Отсюда мы пойдем разными путями, - начала она, глядя на лорда Хаарта. Тот стоял между Кристианом и Саней и смотрел прямо перед собой — очевидно, на его прощение в ближайшее время — а может и вовсе никогда — ей не стоило рассчитывать... - Но мы должны помнить, что сражаемся ради одной цели — и цель эта не в том, чтобы выиграть какое-то сражение или освободить какой-то город — а в том, чтобы спасти все человечество, весь мир, от зла, которое несут в него демоны. Не потому, что они наши враги, не потому, что они не заслуживают жизни — а потому, что только так мы сможем защитить своих любимых и избавить своих детей от тех ужасов, через которые пришлось пройти нам. Цель — не победа, а мир, и чтобы он имел смысл, недостаточно истребить всех демонов. Она хотела оправдаться, пусть даже ее не слушали — показать всем, и в первую очередь себе, что существует правильный путь — и что она не какая-то сумасбродная тиранка, гонящая своих людей на убой ради пустых лозунгов: - Нам недостаточно победить, пожертвовав всеми, чтобы последний человек убил последнего демона и умер сам. В таком мире не будет ничего от нас — потому и нет никакого смысла сражаться за него... Наш мир — тот, в котором все мы сможем собраться вместе — и каждая смерть крадет у нас часть этого мира. Помните об этом. Пусть те, кто сражаются вместе с вами, будут для вас не просто союзниками, не просто солдатами, исполняющими ваши приказы, а вашими братьями и сестрами. Заботьтесь друг о друге, защищайте тех, кто не может защитить себя сам, воздавайте честь павшим, но не спешите умирать... Я буду ждать вас всех — не знаю, в Стедвике или на небесах — но мы все встретимся и посмотрим друг другу в глаза. Пусть в этот день нам не будет стыдно. Она откинула с лица мокрые волосы и подняла голову. По левую руку от нее стояли Кристиан, его спутники и бойцы пятого батальона, по правую — сэр Эдрик, Урсула, наги и ее собственные воины. Наверняка, большинству из них даже не было ее слышно за шумом дождя... - Это все, о чем я могу просить вас как ваша королева и командир! - крикнула она. - Но как женщина и человек, родившийся на этой земле, я прошу еще об одном: спасите Эрафию! И тогда мы встретимся в лучшем мире.