Герои: таких уже не будет

Сорша не помнила, как именно ей удалось выжить в тот день — зато на всю жизнь запомнила чувство унизительной беспомощности, которое она ощущала на протяжении всего сражения. Она ничего не могла поделать, даже слова сказать — не говоря уже о том, чтобы попробовать освободиться — ну а мучители, напротив, вытворяли над ней все, чего желали — таскали в мешке, насиловали, волокли по земле, пороли кнутом и даже заставляли идти саму. Идти она не могла, но пыталась переставлять ноги, надеясь, что так ее перестанут бить... А потом стало еще хуже — прямо у нее перед глазами развернулось побоище, и она, прикованная к щиту, наблюдала все буквально из первого ряда, но была бессильна хоть что-то предпринять, пока другие, хорошие солдаты доблестно сражались и гибли. Даже командующий, над которым она потешалась когда-то, посрамил ее, показав чудеса храбрости... А она стояла, голая и бесполезная, словно кукла, и не знала куда деваться от стыда. Ну а еще унизительней беспомощности был страх — постоянное ожидание того, что в любой момент кто-нибудь из врагов может вспомнить о ней и прикончить. Демоница ведь так и сказала — «воткну копье в жопу» — и вот Сорша стояла, парализованная ужасом, и ждала, что с минуты на минуту ее в самом деле насадят на копье... отчасти она даже желала, чтобы это случилось поскорей — потому что тогда эта пытка наконец прекратилась бы. В итоге же ее так и не убили — девушка не поняла, почему. Да что там — она не понимала даже, чем закончилось сражение... К тому моменту она уже просто висела, уставившись в землю, и ждала, когда с ней что-нибудь сделают. Очередное изнасилование, порка или казнь — она приняла бы любой исход... в итоге же какие-то люди вытащили ее из щита и понесли. У юной пленницы не нашлось ни сил, ни желания сопротивляться им, а уж тем более — выяснять, что происходит. Ее отнесли в госпиталь — а точнее, на один из складов Мирхемского форта, переоборудованный наспех в госпиталь — ибо раненых было великое множество, а обычный лазарет был переполнен еще с позавчерашнего дня. Здесь больных тоже было немало — они лежали на полу на циновках, накрытые сверху такими же циновками, так что живых трудно было отличить от мертвых. Впрочем, многих солдат вовсе складывали во дворе под кое-как установленным навесом, так что Сорше еще повезло... Кто-то вытащил у нее из носа кольцо и наложил повязки на лицо. Искалеченная рука девушки также была перебинтована, а рот освобожден от кляпа. Постепенно она начала осознавать, что находится в окружении своих соотечественников, а увидев лекарей в монашеских одеяниях, почувствовала надежду — поначалу слабую и недоверчивую — что попала в самый настоящий эрафианский лазарет... Она боялась и не верила — но не решалась подать голос и спросить, страшась, что все это окажется еще одной злодейской уловкой ее мучительницы. Потом, подслушав разговоры других раненых, она все-таки убедилась, что находится в форте Мирхема, а сражение завершилось победой Эрафии... и тогда на смену страху пришел лютый стыд. Сорша не представляла, как она будет смотреть в глаза командующему и вообще всем честным людям. Да ладно еще она, а вот как они будут на нее смотреть... она вдруг поняла, что лежит абсолютно голая, укрытая какой-то рогожей, посреди толпы мужчин! В плену она так привыкла к позору, что поначалу даже не обратила на это внимания. Ну а когда обратила, то в полной мере осознала, в какое жалкое создание превратилась. Она привыкла ходить нагишом — да даже и не ходить, а ползать, как собачка! — и отдаваться чудовищам за кусок хлеба. Она пила их семя и мочу, а сама и вовсе мочилась на эрафианское знамя... Вспомнив обо всем, Сорша захотела разбить голову об пол. Впрочем, на это у нее не хватило то ли сил, то ли решимости, и она лишь легла носом вниз, натянув циновку по самые уши и молясь, чтобы никто не подходил и ни о чем ее не спрашивал — пусть о ней забудут и дадут подохнуть поскорей... Когда лекари все-таки подошли, чтобы осмотреть ее, она вцепилась руками в рогожу и не позволяла перевернуть себя, игнорируя все увещевания. Она слышала и понимала их слова, но от этого было лишь тяжелей... Эти люди сочувствовали ей, не зная, какой жалкой и презренной тварью она является. Несколько раз девушка открывала рот, чтобы попросить их оставить ее в покое, но ставший поперек горла комок не позволял ей выдавить из себя ни слова... в конце концов она просто беззвучно зарыдала. - Успокойтесь, леди, - она услышала над собой строгий женский голос, и эти звуки подействовали на нее подобно удару кнута. Ничего в говорившей не напоминало Ксемрус, но Сорше было достаточно уже того, что с ней заговорили повелительным тоном... Она проглотила слезы и замерла, не смея издать ни звука. - Я — мать-капеллан. Вам нужно одеться. Девушка стремительно перевернулась и скинула с себя циновку. Справедливости ради, лежавшие вокруг солдаты повели себя, как порядочные люди, и поспешили отвернуться. Но Сорша об этом даже не задумывалась — больше самого страха она боялась заставить госпожу ждать... но встретившись с монахиней взглядом, опомнилась. Было в лице матери Кейтлин что-то, что выдало ее отношение к Сорше — возможно, это было просто удивление из-за ее неестественной реакции... но и этого хватило бедной пленнице, чтобы вспомнить, что она — позор всего человеческого рода и особенно — женского пола. Воспоминания обо всех непотребствах, что она творила, захлестнули Соршу, и она, припав к полу, полезла прятаться обратно под рогожу. - Леди... - недовольно произнесла Кейтлин. Нет, она не презирала Соршу — или, по крайней мере, не слишком сильно — просто у нее был полон форт раненых и не было времени на то, чтобы уламывать эту девушку одеться. - Нет! - прорыдала Сорша. - Не смотрите... оставьте меня! - Дитя... - вздохнула матушка. - Прости меня. С этими словами она треснула «дитя» по башке, а потом принялась натягивать на оглушенную девушку сорочку и юбку. - Покой и хорошее питание, - напоследок проинструктировала она лекаря. - Ну, насколько это возможно... Молодая, здоровая — будет в порядке, кроме башки, но об этом потом будем думать. Пока просто следите, чтобы не сбежала и не убилась. Сказав так, монахиня сердито зыркнула на сидевшего в углу лорда Хаарта, супруга которого упорно пренебрегала всеми рекомендациями и постельным режимом, и ушла. То ли удары матушки обладали целительной силой, то ли Сорша потихоньку приходила в себя, но когда она очнулась в следующий раз, в голове было уже немного пояснее. Перед ней стояла тарелка с едой — ржаная лепешка и несколько орешков. Как и сказала мать Кейтлин, питание было настолько хорошим, насколько это было возможно... Однако Сорша не посмела прикоснуться к еде. Не поднимая глаз, она обратилась к сандалиям одного из монахов — и это уже показывало, насколько лучше ей стало: - Уберите... Я не заслужила. - Почему не заслужили? - спросил святой отец. Девушка затихла — она и сама не знала, какую из причин предпочитает. С точки зрения «старой» Сорши, какой она была до плена, нынешняя она — поганая изменница и содомитка, которую стоило бы казнить, а не кормить. Ну а по правилам, которым приучена была подчиняться Сорша-рабыня, за обед нужно расплатиться своим телом, и она чувствовала, что не имеет права просто взять и начать жрать... Разумеется, делиться этими «сомнениями» с монахом она не стала. - Не хочешь — не ешь, - неожиданно подал голос лорд Хаарт. - Отдайте кому-нибудь другому. - Милорд... - осуждающе посмотрел на рыцаря трапезник. - Каждый сам решает, жить ему или умереть, - невозмутимо объявил тот. - У нас полон город голодных — людей, которые работали, чтобы получить еду — неужели будем насильно кормить эту девчонку? Обрадованная безжалостными словами рыцаря в свой адрес, Сорша посмела даже поднять на него глаза, и в его взгляде увидела то самое презрение, которое хотела видеть — почти столь же глубокое, как то, что она испытывала к себе сама... Глаза девушки вновь наполнились слезами — но теперь она плакала не из-за незаслуженного сочувствия, а потому что ее обругали справедливо. Перед ним она была, словно перед старой непорочной версией себя... Вот кто сможет предать ее праведному суду! - Милорд... - взмолилась она. - Убейте меня, пожалуйста... - Нет, - будничным тоном отозвался рыцарь, не показывая и тени сочувствия. - Ты еще не доложила командующему. Сообщи обо всем, что видела и узнала, и о том, что успела выдать врагу — принеси пользу. Потом, если хочешь, я могу тебя убить. Либо мори себя голодом сама. Все присутствующие были глубоко поражены жестокостью героя... но для Сорши его слова были подобны пению ангелов. Лорд Хаарт не только удостоил ее обращения, подобающего ей — он еще и придал ее существованию какой-то смысл. - Слушаюсь, - пролепетала она и была даже морально готова прямо сейчас бежать на доклад к командующему — однако ее тело не согласилось с этими намерениями, и, постояв полминуты на четвереньках, девушка поняла, что у нее так и не получится распрямить спину, и рухнула обратно на пол. - Прошу прощения... - Похоже, сначала тебе придется набраться сил, - хмыкнул рыцарь. - Съешь поллепешки и ложись спать. - Есть... - выдохнула девушка. Как только кто-то стал отдавать приказы, жить стало намного легче — под удивленными и сочувственными взглядами солдат и лекарей она без помощи рук съела с миски половину лепешки и, не взяв ни крошки сверх дозволенного, легла спать... - Проснулась? - поприветствовал ее лорд Хаарт, когда она открыла глаза в следующий раз. На самом деле, это был все еще вечер того же самого дня, но с точки зрения Сорши прошла уже целая вечность — потихоньку она начинала привыкать к тому, что не является больше пленницей демонов. Она все еще не знала, что теперь делать и как смотреть людям в глаза — но, к счастью, здесь был кто-то, кто думал за нее. - Съешь еще четверть лепешки и попробуй встать. Разумеется, у нее не вышло — после всех пыток и перетягивания суставов веревками было бы странно, если бы она смогла подняться на ноги в ближайшем будущем. Тем не менее, она честно попыталась выполнить приказ рыцаря, а когда не получилось, признала свое поражение с искренним стыдом. - Простите, я не могу... - Тогда отжимайся. - Милорд, ей нельзя... - попытался встрять один из монахов. - Она рыцарь, - отрезал лорд Хаарт. - Не применяйте к ней свои стандарты. Твоя родина в опасности, девушка. Ты так и собираешься лежать здесь в качестве корма для криганских псов? Сорша попробовала отжаться — а точнее, она попыталась изобразить упражнение, похожее на отжимание, отталкиваясь от пола запястьем изувеченной руки... у нее получилось сделать это один раз, после чего она упала. - Печально, - прокомментировал жестокосердный рыцарь. - Знаешь что... та криганка жива. От этих слов у девушки внутри все сжалось. Она сразу подумала о том, о чем подумала бы любая жертва Ксемрус на ее месте — что госпожа скоро доберется до нее и снова посадит на цепь... Однако следующие слова лорда Хаарта ошеломили Соршу еще более. - Говорят, она терпит все пытки без единого писка. Уверен, что и отжаться она смогла бы куда больше, чем один раз... Жаль, что она не родилась человеком, верно? Тогда у Эрафии была бы достойная защитница, а не ты. По комнате пронесся возмущенный ропот — в конце концов, почти все здесь были эрафианцами — а один из раненых осмелился даже подняться на ноги и вступиться за девушку. - Не говорите так про леди Соршу, сэр! Она — герой, пострадавший за Эрафию и королеву! - Если кто-то чувствует себя оскорбленным, можете вызвать меня на поединок, - пожал плечами рыцарь. Все мгновенно успокоились, и он продолжал уже в полной тишине. - А если среди вас найдется кто-то, кто сможет меня одолеть, то мне и помереть будет не жалко. Беда ведь не в том, что я — плохой герой, а в том, что у вас хороших нет... Эй, леди Сорша, ты там не оскорбилась? - Нет, сэр, вы все правильно сказали... - глухо отозвалась девушка. Однако на этот раз помимо презрения к себе в ее голосе прозвучала и злоба. Ее мучительница теперь в плену, а она, напротив, свободна — но почему-то по-прежнему находится в более жалком состоянии, чем Ксемрус... Не стыдно быть слабее лорда Хаарта, но оказаться хуже, чем эта подлая криганка, у которой буквально нет никаких достоинств, кроме задницы и сисек, и которая, казалась бы, должна была при первом признаке опасности начать молить о пощаде и целовать победителям ноги — а оказалось, что нет! В ярости Сорша заставила себя оторваться от пола и смогла отжаться еще один раз. - Сэр, разрешите съесть еще четверть лепешки! - взмолилась она, когда снова оказалась на полу. Монах-целитель, у которого уже был готов для нее ужин из целой лепешки, покачал головой... - Разрешу за еще два отжимания. И еще два — после того, как съешь, - на глазах у возмущенных зрителей лорд Хаарт продолжал гонять увечную девушку. Им-то было невдомек, а он находился здесь, чтобы защитить их от той, кого они сейчас жалели... После того, что случилось с Шивой, Кристиан сделал выводы — печальные столь же, сколько и очевидные — криганцы способны превращать своих пленников в адских псов против их воли — хотя пока еще было неясно, как именно и при каких условиях это происходит. Чтобы разобраться во всем, командующий приказал вытащить демоницу-начальницу из ямы, в которой ее едва не утопила Саня, и подвергнуть допросу. Ну а пока никакой информации не было, он решил с осторожностью относиться ко всем, кто находился в длительном контакте с криганцами — и в первую очередь, конечно же, к бывшим пленникам. Две воительницы, находившиеся в плену вместе с Соршей, сгорели заживо в устроенном гогами пожаре, но помимо них оставались еще те, кого ранее освободил из темницы отряд Шивы, и две девушки из грифоньего питомника. Всех их посадили под арест. Что до Сорши и сэра Оррина, находившегося в том же госпитале, но в еще более тяжелом состоянии, Кристиан позволил оставить их на попечении лекарей, но попросил Александра посторожить — и прикончить, если кто-то из них обернется собакой и набросится на людей. Рыцарь, у которого не было дел, кроме как восстанавливать ману перед следующим сражением, согласился... Ну а в итоге эта суровая предосторожность спасла жизнь и Сорше, и всем остальным, кто находился в ту ночь в госпитале. С рассветом понедельника третья неделя месяца ЧУМЫ закончилась, а на смену ей пришла четвертая... и то была неделя Ходячих Мертвецов. Несколько тяжелораненых, умерших этой ночью, под утро восстали и набросились на спящих — жертв удалось избежать лишь благодаря бдительности лорда Хаарта, который был готов к бою в любой час дня и ночи — он отправил всех покойников обратно на тот свет за несколько секунд. Сорша, однако, не видела этой великолепной сцены — разбуженная испуганными воплями, она сразу решила, что Ксемрус каким-то образом сбежала из-под стражи и пришла за ней — и здорово перепугалась. В поисках пути к спасению девушка умудрилась вскарабкаться на несколько ящиков, оставшихся в комнате с того времени, когда здесь находился склад. Это был не героизм и не триумф воли, а просто паника — она лезла, не зная куда и не зная зачем — но лорд Хаарт все равно был впечатлен ее «достижениями». - Ну вот, уже встала практически, - объявил он, обнаружив, куда забралась его поднадзорная. - А слезть теперь сможешь? - Что это было? - Сорша все еще ничего не понимала — в комнате, окна которой выходили на запад, было темно, как в бочке, и разглядеть можно было только тела на полу — непонятно даже, живые или мертвые. - Покойники встали, - невозмутимо отозвался рыцарь. - Наверное, неделя Ходячих Мертвецов началась. - Всего лишь... - Всего лишь? А ты думала кто? - Я... простите... - Сорше стало стыдно за ее спонтанное бегство — а вдобавок она поняла, что не понимает, как ей теперь спуститься с ящичной горы, не сломав себе шею. - Прыгай давай, - приказал ей герой. - Не разобьешься же ты с такой высоты... Она послушалась — и в самом деле не разбилась, хотя устоять на ногах не смогла и в результате здорово ушиблась коленями. - Ну вот — а теперь вставай, - потребовал лорд Хаарт. - Я, кажется, все еще не могу... - вздохнула девушка. - Ну так голову используй! Как ты там оказалась? - он указал на ящики. Этот вопрос поставил в тупик и саму Соршу, но, внимательно все изучив, она обнаружила место, где длинный сундук чуть выступал вперед, так что его можно было использовать в качестве ступеньки. Девушка ухватилась за него здоровой рукой, потом подтянула коленку, уперлась... и в самом деле смогла подняться — или, точнее, лечь грудью на стену ящиков. - Теперь главное обратно не ложись, - лорд Хаарт подошел и уселся на большой ящик, стоявший отдельно — если вспомнить, он и вчера так весь день просидел. Сорша кое-как развернулась к рыцарю лицом... и тут в комнату влетела мать Кейтлин с подсвечником в руках и в сопровождении нескольких вооруженных солдат. - Неделя Ходячих Мертвецов началась! - выкрикнула она. - Мертвые встают! - Мы заметили, - флегматично отозвался рыцарь. - Несите завтрак. - Ну да, стоило догадаться... - вздохнула монахиня. Она так спешила на помощь, что даже забыла, кто сегодня ночевал в госпитале. - Там черти что творится, между прочим. - В форте покойников толком быть не должно, а остальным городом займемся после завтрака. Они медленные, никуда не денутся — если никто не ложился спать в одной комнате с трупами, все должно быть в порядке, - поделился своими мыслями лорд Хаарт. Кейтлин неодобрительно посмотрела на него — она-то, между прочим, провела всю ночь, читая молитвы над умершими — к счастью, внутри часовни мертвецы не оживали... Однако же рыцарь был прав, несмотря на цинизм — хоть наступление недели Ходячих Мертвецов посереди месяца ЧУМЫ, когда все вокруг завалено непогребенными трупами, грозило стать бедствием мирового масштаба, это не было что-то, с чем нужно было бежать бороться прямо сейчас — изменить что-либо все равно не получилось бы, ну а передвигались разбуженные покойники весьма неспешно — как и было сказано, они никуда не делись бы, причем не только за время завтрака, но и в ближайшие пару дней. В итоге приведенным Кейтлин солдатам оставалось лишь сделать так, как он сказал — вынести из госпиталя дважды мертвые тела и принести еду. Сорша завтракала, прислонившись спиной к ящикам. Есть, стоя на ногах, а не на полу, как псина — такое странное ощущение... однако она все еще с опаской поглядывала на рыцаря, словно ожидая выволочки за то, что принялась за еду без разрешения. Да, она не была больше рабыней Ксемрус, но может ли такая, как она, быть свободной? Девушка чувствовала себя обманщицей, проникшей в общество приличных людей... - Сэр... - в конце концов, она решила просто взять и спросить рыцаря. До сих пор он был единственным, кто относился к ней так, как она заслуживала — быть может он и теперь сможет понять ее проблему? - Пока я была в плену, я... - Мне не интересно, - оборвал ее лорд Хаарт. - Командующему доложишь. - Поняла... - вздохнула девушка. - Героя делает героем сила — больше никак, - когда она решила было, что разговор окончен, рыцарь вдруг снова заговорил. - Но эта сила происходит от разных вещей. Кто-то поднимает тяжести, кто-то читает книжки... Если твой страх делает тебя сильнее — пусть так. Будут ли тебя презирать за твою трусость? Конечно. Ну и что? Лучше быть трусливым и ходячим, чем лежать на полу, как беспомощный слизняк. - Я понимаю это, сэр, - поспешно согласилась Сорша. - Но что, если я стала чем-то еще более отвратительным, чем слизняк? - Кто говорил об отвращении? Ты снова все путаешь... Медуза отвратительна — но отруби ей обе руки, и она продолжит сражаться хвостом. И даже без рук и хвоста, без змей на голове, без глаз, она все еще может задушить человека языком. Мерзкая? Да... но сильная, потому что все ее тело — это оружие. И человек не так уж отличается. У тебя все еще есть три конечности и голова на плечах — значит, ты можешь сражаться и даже стать когда-нибудь героем... Но никто не стал героем от того, что лежал, и все ему говорили, какой он несчастный! Ты понимаешь меня, девочка? Безрукий может быть героем. Безногий, слепой, тупой — запросто. Но жертва не будет героем никогда. Можно жертвовать собой — но когда герой жертвует собой, он заставляет врага себя убить, он заставляет себя покалечить — и это его победа, потому что враг был лишен возможности поступить иначе. А когда тебя просто взяли и сделали с тобой, что захотели, тут нет никакого подвига — и не имеет значения, хорошо или плохо ты терпела. - Я не выдала никаких секретов... - на всякий случай вставила девушка. Но лорд Хаарт по-прежнему был неумолим. - Я поверю в это, когда увижу человека с откушенным языком. Твой на месте, так что даже если не выдала — тебя либо не спрашивали как следует, либо ты просто ничего не знала, - предположил рыцарь — и был, разумеется, абсолютно прав. - Так или иначе, твоей заслуги в этом нет... как, впрочем, и вины. Неужели ты думаешь, что если бы в слезах молила эту демоницу о милосердии, она не сделала бы с тобой того, что задумала? - Все равно бы сделала... - со вздохом подтвердила Сорша, которая в самом деле позорно молила о пощаде, когда ей отрезали пальцы. - Видишь, ты ничего не решала — просто была куском мяса, с которым игрались, как хотели. Сколько таких мучений ни понеси, пользы от них не будет. - Значит, я — бесполезный кусок мяса... - повторила девушка. - Поторопись и стань полезным! - рыцарь схватил ее за шиворот и сбросил на пол. - Отжимания — съела целую лепешку, значит восемь раз! - Сэр... - простонала Сорша, честно пытаясь отжиматься — но на деле, независимо от количества съеденного, она могла лишь раз оторвать себя от пола, а затем упасть — и все приходилось начинать заново. - А я и правда смогу стать героем — ну, без руки? - Сможешь, если не будешь ерундой заниматься, - пожал плечами герой. - Выучиться фехтовать левой рукой возможно — но воина с двумя руками ты не победишь, так что даже не пытайся. Однако есть куча вещей, которые можно делать и без этого. Вот Кристиан, к примеру — руки у него есть, но я ни разу не видел, чтобы он делал ими что-нибудь полезное — в основном он просто поворачивает баллисту в нужную сторону и говорит людям, что делать — но ничего ведь, вполне себе полководец — вон, сражение выиграл вчера. - Командующий... в порядке? - спросила девушка. В попытках собрать воедино свои воспоминания, она поняла, что до сих пор не знает, чем завершился его поединок с той огромной псиной. - Он не ранен? - Нет... Это его защитное заклинание удивительно эффективно — жаль, что только люди с фамилией Скайщилд могут использовать его нормально... Может, тебе стоит замуж за него выйти — вдруг тоже научишься? Сорша пропустила шутку рыцаря мимо ушей, как, впрочем, и большую часть его наставлений — потом она долго и мучительно пыталась вспомнить, о чем еще он рассказывал ей в тот день. Тогда же ее мысли были поглощены самым главным вопросом — как она покажется на глаза командующему после всего, что было? Лорд Хаарт мог быть суров и даже груб, но с его стороны такое отношение казалось естественным — Сорша чувствовала себя мошкой у него на ладони. Но Кристиан был тем, чьих способностей она не признавала и кому открыто хамила — и перед ним-то она в итоге так опозорилась... черт, он даже видел ее голой и с кольцом в носу! На самом деле, ее успели увидеть все, кому не лень, но командующий был одним из немногих, чья реакция ее беспокоила — а точнее, она ее боялась. Станет ли он презирать ее так же сильно, как она презирает себя? Скажет ли, что все это случилось из-за ее собственной глупости? Станет ли упрекать в том, что она погубила не только себя, но и несчастного мастера Годрика? Или припомнит, как громко она похвалялась тем, что стойко вытерпит любые пытки? На все это девушке было бы нечего ответить — придется стоять и смиренно кивать... даже просто думая об этом, Сорша готова была провалиться сквозь пол. Но если случится иначе, и командующий деликатно промолчит, будет еще хуже — жалость от него была бы болезненней любых упреков! - Ладно, мне нужно обсудить с командующим нашу ситуацию, - внезапно объявил лорд Хаарт. После завтрака прошло около сорока минут, на протяжении которых Сорша упорно пыталась выдавить из себя несчастные восемь отжиманий. - Ты идешь со мной. - Боюсь, я не смогу встать, сэр... - вздохнула девушка, в глубине души радуясь тому, что ее встреча с Кристианом произойдет еще не сейчас... но не тут-то было. - Придется, - отчеканил рыцарь. - Я не могу оставить тебя без присмотра... Вот, обопрись на палочку, если хочешь. Соршу словно ледяной водой окатили — и дело было не только и не столько в тоне, которым были сказаны эти слова, а в их смысле. Ее подозревают! Думают, что она заодно с Ксемрус! И ведь девушке было нечего возразить на эти подозрения... она отдала похотливой криганке свое тело — почему бы не предположить, что и душу тоже? Опять же, по сути она совершала измену каждый раз, когда мочилась на эрафианское знамя. И вот изменницу подозревают в измене — более чем справедливо... Так что она не могла обратить свой гнев на лорда Хаарта или на командующего, который отдал такой приказ — и вместо этого направила его на себя. Вскарабкавшись по ящикам, воительница поднялась на ноги и ухватилась обеими руками за предложенную рыцарем палку. Это, конечно, была лишь половина дела — следом ее ждали спуск по лестнице и мучительно длинные пятьдесят футов коридора. То был путь, который бы нормальная девушка ни за что не преодолела в ее состоянии — впрочем, нормальная и на ноги не смогла бы встать... и все же это было ничто по сравнению с замуровыванием в стене и прочими криганскими издевательствами. Каждый раз, когда ей казалось, что она уже не сможет сделать следующий шаг, она вспоминала, как ее били кнутом или как минотавр лишал ее девственности, игнорируя все мольбы о милосердии... Лорд Хаарт неспешно шел следом за юной воительницей, подстроившись под ее темп, но даже не пытаясь поддерживать или помогать. Тем не менее, он сделал для себя какие-то выводы — впоследствии Сорша неоднократно подмечала, что он расположен к ней более, чем к прочим эрафианским рыцарям. Его уважение невозможно было заслужить преданностью или доблестью — лишь силой... И Сорша, попав под его влияние, стала одержима стремлением к силе на многие годы — а точнее, она была одержима тем, чтобы не испытать снова то чувство полной беспомощности, которое она ощущала во время сражения за Мирхем. Позже, когда она выучилась ходить на руках и стала носить протез с крюком и скрытым выдвижным лезвием, плюс несколько пилок в зубах, многие принимали ее за сумасшедшую. Над девкой надругались криганцы и свели ее с ума — сплошь и рядом такое бывает... Но Сорша была с этим категорически не согласна — хотя с тем, что сумасшедшая, не спорила. Но не криганцы сделали ее героем. На тот момент, однако, она была просто увечной девушкой и лишь ценой неимоверных усилий преодолела тот проклятый коридор — заняло это действо минут тридцать — и выбралась во двор... Большое количество солдат и ополченцев собралось перед часовней, в которой проходило отпевание их павших товарищей. Служба должна была проводиться в полдень, однако ввиду наступившей недели Ходячих Мертвецов матери Кейтлин пришлось поторопиться — прямо сейчас отряды ополченцев собирали по всему городу новые тела, спеша доставить их в часовню, пока те не обратились в нежить. Капелланше предстояло совершить эту скорбную службу еще не один раз — а из-за того, что поле боя осталось за эрафианцами, им, возможно, придется погребать еще и своих врагов — лучше уж взять на себя этот труд, чем потом биться с минотаврами-зомби... В стороне от часовни, у крепостной стены, на травке сидела церковница, на принимавшая участия в службе. Приметив ее, лорд Хаарт направился к ней, а Сорша поковыляла следом, стараясь игнорировать взгляды косящихся на нее солдат. Некоторые из них, возможно, хотели предложить ей помощь, но на тот момент она этого не понимала — а ее перекошенное болью лицо вкупе с угрожающей аурой рыцаря, которого она сопровождала, отпугивали людей... - Как дела? - обратился герой к книжнице. - Мой лорд, - та поднялась на ноги и поприветствовала его реверансом — хотя в рясе этот жест выглядел невообразимо глупо. - Вот, сижу и демонстрирую всем, что я полна сил и не отлеживаюсь в кровати после своей победы — как ты и заповедал. - Молодец, - усмехнулся лорд Хаарт. - Вот, пригляди за ней — а я пойду поговорю с Кристианом. С этими словами он направился прямиком в часовню, оставив свою поднадзорную на попечении Сани. - Леди Сорша, - не глядя на девушку, та поприветствовала ее. - Садитесь — травка мягкая... Юная воительница с огромным удовольствием последовала этому приглашению, не просто присев на землю, а прямо-таки упав на нее — силы девушки были на исходе, и в глазах уже темнело... Однако затем она вспомнила, что должна поблагодарить книжницу. - Миледи, - ей стоило бы встать и поклониться, но сил на это не было, так что Сорша обратилась к своей спасительнице прямо с земли. - Вы спасли меня. Я не знаю, как мне... - Не стоит, - быстро отозвалась Саня, все так же глядя в сторону. - Я шла туда драться с вражеской колдуньей, а за спасение вы должны благодарить рыцарей моего супруга, которые вас и освободили. Сорше стало немного обидно — она подумала, что героиня не хочет принимать ее благодарность и даже смотреть на нее из-за презрения к ней. Пусть девушка искренне презирала саму себя и вроде как ожидала такого же отношения от других, как только это на самом деле произошло, она почувствовала щемящую боль в груди — и решила во что бы то ни стало заставить книжницу взглянуть в ее сторону. Она подползла поближе и постаралась заглянуть Сане под капюшон... Заметив этот жест, та резко повернула голову. Ее лицо оказалось теперь прямо напротив Соршиного, но едва увидев его, девушка взвизгнула от испуга и отпрянула. - Что, страшная? - усмехнулась книжница своими изуродованными губами. - Нет! - поспешно ответила Сорша. События вчерашнего дня по-прежнему оставались в тумане, и она лишь в общих чертах помнила, что женщина в сутане сражалась с Ксемрус и отогнала демоницу от нее — на лицо своей спасительницы она тогда не обратила внимания — само собой разумелось, что это могла быть лишь Саня. Теперь же, увидев, она сразу поняла, как страдала книжница — так же как и она сама, та должна была бояться взглядов людей... Юная воительница постаралась перебороть себя и подняла голову. - Простите, я просто не ожидала, - сказала она, глядя церковнице прямо в глаза. - Как... - Я сама, - буркнула Саня, довольно грубо оттолкнув девушку. - Простите! - выпалила та, отпрянув в сторону. Все-таки, она не поняла ее правильно — должно быть, книжнице казалось, что это она презирает ее... - Ты хотела спросить, какое чудовище сделало это со мной? Я сама, - повторила та. От одной только горечи в ее голосе Сорше захотелось заплакать... и между тем, она восхищалась. Эти ожоги не казались свежими — книжница должна была ходить с ними уже какое-то время, а присмотревшись, девушка заметила, что они у нее не только на лице, но и на руках — а возможно, что и на всем теле. Саня явно пострадала куда сильнее, чем она сама, как бы Ксемрус ни старалась ее изуродовать... Сорше невозможно было даже представить, какую боль должны были причинять такие раны, но все же она была знакома с болью не понаслышке, и понимала — сегодня отчетливей, чем когда-либо — каково это, когда каждый шаг становится для тебя пыткой... И все же Саня заставила себя встать и прийти сюда — а вчера совершила еще больший подвиг, спустившись с горы и приняв участие в сражении — и ведь ее, в отличие от самой Сорши, не заставлял лорд Хаарт! На самом деле, конечно, Александр подталкивал свою супругу к такому решению — хоть и не так грубо, как юную воительницу — но девушке неоткуда было знать об этом, и она возомнила, что видит перед собой истинного героя. Она решила, что должна сделать все как следует — и, хотя сил подняться на ноги все еще не было, она легла на землю ничком, кланяясь... Раньше молодая аристократка ни за что бы на такое не пошла, но после всех унижений, которым она подверглась в руках Ксемрус, земной поклон казался уже самым обычным жестом уважения. - Миледи, я всем сердцем благодарна вам! - объявила она. - Сказала же, что я ни при чем... - вздохнула книжница. - Забудьте о моем спасении — я говорю о подвиге, который вы совершили ради Эрафии. Мы все должны равняться на вас, миледи! - Ну вот, дожили... - Саня вздохнула еще тягостней. - Будете на меня равняться — закончите вот так же. - она помахала перед глазами у девушки запястьем, выглядевшим не лучше, чем ее лицо. - Может, лучше вернуться домой, пока у вас все еще есть большая часть вашего тела? - Нет! - горячо возразила Сорша. - Даже вы, энротианка, сделали для моей страны куда больше меня — а я? Просто осталась без руки и сразу вышла в отставку — это ведь меньше, чем ничего! - Ой, да встань ты уже! - раздраженно произнесла книжница. Похоже, она наконец решила, что не хочет уважительно обращаться к юной воительнице — и сразу же обругала ее. - Глупое дитя! Сорша не имела ничего против «глупого дитя» — ее теперь могли бы и похуже назвать, причем с полным на то основанием — и послушно села, однако продолжила смотреть на Саню преданными щенячьими глазами. - Знаешь, ты все-таки неправа, - покачала головой та. - Твоих ран вполне достаточно, чтобы многие стали считать тебя настоящим ветераном. - Но я не хочу такого ветеранства — это же просто пустая слава! - продолжала не соглашаться девушка. - Настоящие герои должны продолжать сражаться, несмотря на раны — как вы. - Да чего ты заладила... Я тоже не хотела, - призналась книжница. - Меня Александр заставил. - Но ведь... Лорд Хаарт сам бы тоже сделал так, если бы был ранен — и уже его бы никто не заставлял? - Это точно, - подтвердила Саня. - Не в его правилах требовать от людей того, чего он не может сам... Хотя вот наш славный командующий постоянно заставляет других делать то, на что сам неспособен — и это тоже нужное дело, и, как бы ты к нему ни относилась, он тоже герой. Тебе стоило бы последовать его примеру — благодаря тому, что ты назвала «пустой славой», ты легко найдешь себе хорошего мужа, потом наймешь на его деньги солдат и вернешься в армию командиром роты — это проще, чем из кожи вон лезть, а пользы, вполне возможно, будет даже больше! В то время как Саня пыталась переубедить упрямую воительницу, Александр зашел в часовню. Хотя большинство солдат стояло во дворе, для командующего и нескольких офицеров нашлось место внутри — почетная, но не самая приятная привилегия стоять перед бесконечными рядами трупов... Вчерашнее сражение унесло множество жизней — не говоря даже о жертвах среди гражданских, которые еще предстояло сосчитать, потери армии и ополченцев достигали почти пятидесяти процентов их общей численности — причем, что странно, выжили как раз те, у кого было меньше всего шансов. Войско ополченцев-арбалетчиков, которых вывел на бой Кристиан, пострадало в столкновении с минотаврами не так уж сильно, а обращенных в камень медузой даже удалось расколдовать... С другой стороны, из рыцарей, сопровождавших этот отряд, выжили лишь командующий и еще двое. Конники, атаковавшие батальон коллаборационистов, также понесли потери, а еще больше досталось грифоньим наездникам сэра Эдрика, сошедшимся в неравной воздушной схватке с сотнями нигонских гарпий. Даже те из грифонов, что пережили сражение, навряд ли смогут в ближайшее время подняться в небо, ну а где брать новых наездников на замену погибшим, вовсе никто не представлял... Больше же всех пострадали бойцы сэра Маркуса. Героические ополченцы проделали долгий путь, чтобы принять участие в сражении — и явились навстречу собственной гибели... А все потому, что армия Арлаша оказалась очень крепким орешком. Поначалу положение казалось не таким страшным, но в решающий момент на помощь троглодитам примчались гарпии, а грифонья кавалерия, несмотря на все усилия, не могла остановить их всех. Ополченцы подверглись яростной атаке с воздуха, пока рослые троглодиты-гвардейцы теснили их на земле. Стрелки Кристиана были в это время заняты схваткой с минотаврами, но даже если бы они захотели помочь, в мешанине рукопашного боя невозможно было толком в кого-то прицелиться... Сэр Маркус до последнего не решался отдать приказ об отступлении, опасаясь, что ополченцы не смогут отойти организованно, и все это обернется беспорядочным бегством, в результате которого батальон просто перестанет существовать. Лишь после того, как сам рыцарь был смертельно ранен, его воины начали отходить, но нигонцы и тогда не желали их отпускать — дошло до того, что гарпии-карги опустились на землю и встали плотным строем, чтобы отрезать людям путь к отступлению. Завязалась еще более яростная схватка, в которой кариатедцам, окруженным со всех сторон врагами, оставалось полагаться лишь на героизм... которому нигонцы противопоставили свой собственный героизм. Их герой и королева-медуза бились в первых рядах вместе со всеми, и в конце концов качественное превосходство чудовищ взяло верх... Избиение ополченцев прекратилось лишь после того, как Кристиан, обративший в бегство пехоту предателей, вывел своих стрелков на позицию и приказал им стрелять, не различая своих и врагов — к тому моменту численное превосходство нигонцев было столь подавляющим, что шансы попасть в толпе троглодитов по человеку стали ничтожны. Чудовища отступили, оставив на поле жалкие остатки недобитого батальона... Из более чем двухсот бойцов погибли сто сорок шесть, включая и сэра Маркуса, а среди выживших не было ни одного, кто не получил бы ранения, причем большинство были ранены тяжело, и многие к настоящему моменту уже скончались. Командующий наградил всех медалями и деньгами, но не был уверен, что кто-то из уцелевших пожелает остаться в армии после такого... Эти люди получили самое жестокое боевое крещение из всех возможных. В то же время, удача улыбнулась тем, кому, казалось бы, ничего не светило — гарнизон башен южной стены, состоявший в основном из мирхемских и кариатедских ополченцев, и оставленный нигонской армией в тылу, героически отражал атаки демонов, чудовищ и предателей на протяжении всего дня, пока враги не покинули город. Оборону возглавил и особенно отличился по ходу нее мирхемец Ганс, который уже был награжден медалью два дня назад — и на этот раз Кристиану уже ничего не оставалось, кроме как посвятить его в рыцари. Теперь новоиспеченный герой стоял на службе рядом с командующим. - Я здесь, - тихо произнес Александр, коснувшись плеча друга. Хоть Кристиан и не посылал за ним, он не сомневался, что тот захочет обсудить их планы — наступление недели Ходячих Мертвецов должно было оказать значительно влияние на стратегию. - Давай выйдем, - по этому предложению и по тому, как командующий осмотрелся по сторонам, лорд Хаарт понял, что он хочет обсудить что-то, не предназначенное для посторонних ушей. - Лучше здесь, - сказал он, указывая на дальний угол часовни. Во дворе сейчас было столько народу, что им вряд ли удалось бы уединиться. Кристиан кивнул, и они отошли. - Мне доложили, что нигонцы отступают, - сообщил командующий. Вчера вечером троглодитский полководец Арлаш, успешно выбравшийся из города с остатками своего отряда, получил подкрепление из трехсот бойцов, и складывалось впечатление, что он еще может решиться на повторный штурм — в конце концов, его воины очень хорошо показали себя в сражении. Однако с началом новой недели ситуация кардинально изменилась — все гражданские, убитые и умершие от голода в городе за последние дни, были теперь потенциальными зомби... Как ни странно, это делало их более опасными для осаждающих, чем если бы они защищали свои дома с оружием в руках — очевидно, Арлаш счел, что в изменившихся условиях у него недостаточно сил для захвата Мирхема или, как минимум, для его удержания... казалось бы, то была радостная весть для осажденных, однако сразу же возникал вопрос — а достаточно ли у них самих сил, чтобы отбиться от собственных мертвецов? - Неделя мертвецов — это не шутки, - Александру хватило короткой фразы Кристиана, чтобы понять все это. Разумеется, он оставался невозмутим — уж ему-то ходячие мертвецы угрожали в последнюю очередь. - Слушай, - произнес Кристиан. - Сделай что-нибудь, чтобы эти мертвецы были поспокойней — хотя бы в пределах города. После этого предложения лорд Хаарт понял, почему командующий хотел поговорить без свидетелей, однако выразил свое понимание лишь вопросительным изгибом брови. - Я не буду ни о чем тебя спрашивать — просто, если можешь, сделай это. - Что заставляет тебя думать, что я могу? - будничным тоном осведомился Александр. - То, что ты человек, который умеет все — по крайней мере, все, что в принципе возможно людям... - пожал плечами командующий. - Было бы странно, если бы нашлось что-то, что другие могут, а ты — нет. Он так ни разу и не произнес слово «некромантия» — отчасти потому, что боялся быть подслушанным, а отчасти из-за того, что они находились в часовне — а ну как его молнией ударит за упоминание этой мерзости в святом месте? Александр, однако, истолковал все по-своему — не произнося слова первым, его друг перекладывал бремя признания на его плечи. Он усмехнулся — не его мнению о себе, а тому, как ловко он извернулся. - Хитрец... Будет, как ты хочешь. Пошли людей разобраться с этими мертвецами — они останутся на своих местах и будут ждать, пока их упокоят. - А давай ты сам этим займешься? - предложил Кристиан. - У меня есть еще одна идея... - Не собираешься сидеть на месте? - осведомился Александр. - Месяц ЧУМЫ снизил мобильность армий, а теперь неделя Ходячих Мертвецов снизит ее еще больше — если будем единственными, кто продолжит действовать, получим огромное преимущество. - Почему нет? - пожал плечами герой. Под «продолжим действовать» имелось в виду «будем воевать как ни в чем не бывало вместо того, чтобы защищать местное население от нападок нежити» — аморальный подход, однако Александр не имел ничего против. - Хочешь захватить еще один город? - Я бы предпочел два, но это будет зависеть от того, сможем ли мы вызнать местоположение вражеской базы. Троглодиты отступили в Плинт — явно для того, чтобы не подсказывать нам, где находится их подземный город, - пожаловался Кристиан. - Хитрые... - А криганка все молчит? - Ага, - подтвердил командующий. - С тобой встречи требует, между прочим. - Ну так почему бы не поговорить? Я развяжу ей язык, - пообещал Александр. - А ты придумай, как подать все людям. - А ты растешь над собой, - усмехнулся Кристиан. - Раньше ты и не подумал бы «подавать» что-нибудь людям... «Пока они более эффективны, чем зомби, которые из них получаются, мы заинтересованы в их сотрудничестве», - примерно так мог бы ответить Александр, однако не стал расстраивать друга, тем более что мать Кейтлин уже косилась в сторону разговорившихся рыцарей, так что с болтовней пора было заканчивать. Он просто кивнул и вышел на улицу. Конец службы прошел в подобающей ситуации благоговейной тишине. - «Requiem aeternam dona eis, Domine: et lux perpetua luceat eis. Cum Sanctis tuis in aeternum: quia pius es», - дочитала капелланша и закрыла требник. Хор запел «In paradisum», пока солдаты выносили из часовни тела. Между тем, Кейтлин вышла на крыльцо и обратилась к народу: - Началась неделя Ходячих Мертвецов, - объявила она, хотя для собравшихся это и так было очевидно. Затем, сделав небольшую паузу и дав им поделиться своим возмущением по поводу так некстати свалившегося на них катаклизма, она покивала и продолжила: - Вам, наверное, интересно, что делать и вообще почему это происходит... А ведь те из вас, кто постарше, должны помнить, что лет восемь или девять назад такая неделя уже случалась. Ну что, вспоминаете? Солдаты напрягли память. Многие из них девять лет назад были еще детьми, и почти никто не служил в те времена в армии — но ведь такое эпическое бедствие должно было запомниться и гражданским, и даже детям — однако на деле лишь бывалые ветераны смогли вспомнить третью неделю восьмого месяца 1155 года и поняли, что имеет в виду монахиня. - В мирное время она не такая страшная! - подал голос кто-то. - Вот именно, - подтвердила Кейтлин. - Ничего особенного не происходит. Когда мертвых погребают с соблюдением всех необходимых обрядов, они не встают. Только дикари, у которых покойники валяются тут и там, страдают от недели Ходячих Мертвецов. Так почему сейчас все вы в такой панике? Давно ли вы стали дикарями? - Ну так война, матушка... - пусть не слишком громко, но эту фразу произнесли многие, так что она оказалась услышана. - Война — не оправдание тому, чтобы не погребать мертвых, - сурово отчеканила капелланша. - Во-первых, если они — герои, погибшие за свою страну, то вы должны относиться к ним даже с большим уважением, чем обычно. Во-вторых, как вы сами видите, получаются чума и орды нежити — и это вовсе не потому, что звезды так сошлись! А некоторые умники, я слышала, даже говорят, что Небеса на вас посылают эти кары... Небеса ничего ни на кого не посылают! У вас горы трупов повсюду лежат — отсюда и чума. И мертвецы не восставали бы, если бы хоронили по-человечески... А вы вот думаете, что если бы сегодня наступила другая неделя, можно было бы бросить тела гнить и пойти воевать дальше как ни в чем не бывало? Нет. В любой месяц и в любую неделю за все ваши дела придется отвечать. Сейчас вас ждет лишь малое бедствие — но если не исправитесь, то будет хуже. Придут некроманты — они всегда приходят на запах мертвечины, словно стервятники — и всех, кого вы не похороните сейчас, вам придется «хоронить» уже по-другому — при условии что они не похоронят вас. Слушатели приуныли — отповедь матушки произвела на них большое впечатление. Однако навряд ли ее слова в самом деле были адресованы солдатам — Кристиан не сомневался, что мать Кейтлин каким-то образом разгадала его злодейские планы и обращается с предупреждением лично к нему. Впрочем, она не рассчитывала на его совестливость, так что сразу сказала все при людях — теперь ему было бы очень сложно объявить им, что они должны оставить тела и нежить как есть и идти маршем на Трейлию. Командующий искренне пожалел, что не может посадить капеллана в темницу за подрывание боевого духа солдат... - Какой урок мы должны извлечь для себя? - покосившись на рыцаря, сверлившего ее недовольным взглядом, монахиня продолжила проповедь. - Даже на войне — и особенно на войне — нужно оставаться людьми. Наше преимущество над чудовищами, с которыми мы сражаемся, состоит не в силе оружия и не в воинской дисциплине — а в том, что мы обладаем, во-первых, разумом, во-вторых, совестью, а в-третьих, моральным превосходством — которое состоит в том, что это они на нас напали. Лишь при соблюдении этих условий можно рассчитывать на помощь Божью... А если вы собираетесь драться с ними, как одна толпа язычников с другой толпой язычников, а эта страна для вас — лишь еще одно поле боя, которое можно громить и разорять, как захочется — то и помощи никакой не ждите. Наш Бог не какой-нибудь варварский «предок» — он не помогает язычникам убивать друг друга. Сказав все это, она развернулась и ушла в часовню — готовиться к следующему отпеванию. Патрули продолжали подносить новые тела со всех концов города — что бы там Кейтлин ни говорила, а уж своих-то солдат Кристиан не собирался оставлять без погребения, и наступившая неделя Ходячих Мертвецов заставила его поторопиться в худшем случае на несколько часов... Однако и от наступательных действий он отказываться не собирался — и теперь ему требовалось сделать объявление перед солдатами, хоть момент был и неподходящий. Но если после такой проповеди капелланши он промолчит, они, чего доброго, самоорганизуются и пойдут собирать трупы по городу... Рыцарь медлил, не зная, с чего начать, и тут увидел, что сидевшая на траве Саня начала привставать. - Так, не расходитесь, еще я скажу! - немедленно объявил Кристиан, чтобы опередить ее. Он знал, о чем будет говорить книжница — что демоны страшнее любой чумы и ходячих мертвецов, и с ними нужно расправиться как можно скорее. Учитывая нынешнее состояние Сани и ее вчерашние подвиги, такая аргументация была бы очень убедительной — в сущности, ей достаточно было просто откинуть капюшон и показать лицо людям, чтобы все согласились, что криганцы — мировое зло, пусть даже те и не имели непосредственного отношения к ее ожогам. Однако человек, получивший такие раны и продолживший сражаться, получает моральное право объявлять мировым злом кого угодно — такова привилегия героев... Но командующий не был уверен, что это — то, что им сейчас нужно — потому решил, что лучше скажет сам. - Итак, я привел вас сюда из Кариатеда, и теперь мы здесь... Уже стало намного лучше, не так ли? На этот раз мы разбили врагов и спасли город от разрушения. Пусть я не эрафианец, но я уверен, что Эрафия должна гордиться вами, - он начал с короткого вступления, чтобы напомнить солдатам, что вчерашнее сражение они все-таки выиграли — хотя после побоища и пожара, довершившего разорение южных районов Мирхема, победа уже и не казалась победой. - Сегодня утром мне доложили, что нигонская армия отступила в Плинт. Мы победили. Самые умные из слушателей были способны понять, что троглодиты испугались не их, а оживших мертвецов — но даже так, слышать об отступлении врага всегда приятно. Из толпы раздались одобрительные возгласы и даже крики «ура». - Но цена победы оказалась очень большой, - напомнил командующий. - К тому же, как сказала мать Кейтлин, мы должны оставаться людьми... И я думаю, что она совершенно права! Мы должны хорошенько подумать о том, что нам делать дальше... Само собой, мы похороним все тела и избавимся от нежити в городе, - быстро добавил он. - Этим займутся лорд Хаарт и пятый батальон. Однако меня беспокоит и судьба других городов... Когда мы наказали предателей здесь и в Кариатеде, то, конечно, поступили правильно — но, возможно, слишком жестоко. Пусть они и совершили измену, но все-таки они тоже люди. И вы посмотрите, что делается вокруг! Чума, нежить, демоны жгут людей живьем, убивают и уродуют, - он вытянул руку, указывая в сторону Сани и Сорши. Пусть это было и не совсем порядочно по отношению к ним, они послужили прекрасной иллюстрацией для зверств нелюдей. - Так неужели еще и мы должны убивать друг друга? В этом и состоит их дьявольский план — натравить нас друг на друга, чтобы в итоге людей совсем не осталось! - А что делать-то? - выкрикнул кто-то. - Конечно, нужно сражаться. И конечно, предательство непростительно. Но я уверен, что теперь, оказавшись между демонами и ходячими мертвецами, те люди уже поняли, что совершили большую ошибку... Некоторые, возможно, хотят остановиться, но боятся, что демоны убьют их и их родных. Я хочу предложить им выход. Вместе с батальоном «Кариатед» я отправлюсь в Трейлию. Разведка сообщает, что там почти не осталось нигонцев и криганцев — вражеская армия отошла на юг, в Плинт. Мы предложим предателям сложить оружие — и если получится, освободим город без кровопролития и разрушений. - А если не получится? - Прям так они и сдадутся! - Да не, не выйдет... - люди не слишком верили в предполагаемое раскаяние предателей — особенно те, кто видел, как негодяи толкали перед собой щиты с прикованными девушками. - Ну, если не выйдет, мы с ними сразимся, - Кристиана устраивал любой расклад. В первую очередь ему требовалось придать своему походу гуманное оправдание — дескать, он хочет спасти целый город и потому пренебрегает защитой отдельных деревень. Во вторую же очередь ему нужны были рекруты для восполнения потерь — и из Мирхема он забрал уже всех, кого можно. - Но тех, кто сдастся, мы казнить не будем. Более того, кроме настоящих предателей там еще и тысячи гражданских, которые страдают под властью демонов — и уж конечно демоны не станут защищать их от нежити! Это должны сделать мы. Помните, что сказала мать Кейтлин — нужно оставаться людьми. Наши враги — чудовища, и нам, людям, нужно объединиться против них... - командующий догадывался, что идея объединиться с предателями мало кому понравится, и быстро перешел к заключению. - Потому я призываю тех, кто принимал участие в обороне города, присоединиться к нашему походу! Из тех, кто согласится, будет сформирован новый добровольческий батальон «Мирхем». Вы можете остаться и продолжать защищать свой город — или можете пойти со мной и помочь спасти всю Эрафию. Если для кого-то создание второго добровольческого батальона стало сюрпризом, то Кристиан к этому моменту уже понимал, что в скором времени ему предстоит создать и третий, и четвертый. То были вынужденные меры — после сражения, в котором части регулярной армии понесли серьезные потери, пятый батальон копейщиков остался фактически единственным организованным формированием — а точнее, он стал таким после того, как к нему присоединили уцелевших бойцов из остальных подразделений, которые уже не было смысла восстанавливать. Был еще отряд пеших рыцарей, но после схватки с минотаврами и прочих подвигов он заметно поредел... Вся надежда была теперь на добровольческие батальоны. Численность «Кариатеда» сократилась почти вдвое, но ее командующий собирался пополнить за счет восстановившихся раненых. Ну а «Мирхем» предстояло укомплектовать теми арбалетчиками, что неплохо показали себя под его началом — получив более гуманное боевое крещение, чем их злосчастные товарищи, многие из них могли обрести уверенность в себе, а главное — понимание того, что нигонских чудовищ можно победить. - Мы меняем политику? - после того, как люди начали расходиться, к командующему подошел Эдрик. Его тоже не слишком-то радовали новые «гуманные» идеи, а в отличие от большинства солдат, он догадывался, что Кристиан не ограничится одним лишь помилованием предателей, а еще и предложит им присоединиться к своей армии. - Нет, просто теперь никому доверять нельзя, - безрадостно отозвался командующий. - С одной стороны у нас изменники, которые могут предать страну ради золота, с другой — верные люди, которых демоны могут превратить в бешеных собак... Если ни тех ни тех не брать — вообще армии не останется. - И что же делать? - осведомился старый рыцарь. - Не полагаться ни на кого, а сразу на всех, - пожал плечами молодой. - Оказавшись в общем потоке, люди делают то же, что и окружающие — даже если в отдельности каждый из них ненадежен. Это как... - он увидел у стены стог сена и указал на него, - как стог сена. Каждая отдельная травинка ничего не удержит, но если навалить целый стог — на нем можно лежать. - То есть мы будем брать всех подряд? - подвел итог Эдрик. - Армия баранов во главе со львом, как говорится... Пример сэра Маркуса подтверждает это, верно? - К сожалению, это работает только в том случае, если во главе вражеской армии стоит баран... А иначе все заканчивается печально — именно это и подтверждает пример сэра Маркуса. - Они отлично сражались, и даже то, что они просто смогли дойти досюда — настоящее чудо, - возразил Кристиан. - Вы воспитали отличного героя. Просто не повезло... ну, честно говоря, та туча гарпий была непобедима. «Туча» гарпий в самом деле оказалась слишком сильным противником для добровольческих частей эрафианской армии — хоть и дикарки, они все-таки были воинами. Даже после того, как троглодиты отступили, спасаясь от обстрела, их крылатые союзницы всего лишь вернулись к разграблению города — и, хотя им пытались давать отпор, этот отпор не был для них непреодолим — они просто переходили к более уязвимым целям, чтобы не рисковать попусту. Мародерствовали гарпии до самого утра и покинули Мирхем лишь после того, как ушла армия троглодитов — а останься те у ворот, разбойницы не угомонились бы вовсе. Вполне возможно, что зловещая неделя Ходячих Мертвецов спасла защитников города от куда больших проблем... Однако Эдрик не желал слушать доводов разума — он потерял во вчерашнем сражении не только своего верного помощника, но и многих других товарищей и учеников. - Я воспитал много отличных героев, - мрачно ответил он. - Беда в том, что все они мертвы... На это Кристиану было нечего сказать. Сам он старался не привязываться к подчиненным и мучился лишь виной за те смерти, что стали следствием его командирских решений, но не болью потери. Что до битвы за Мирхем, она завершилась далеко не самым худшим возможным образом — нетрудно было представить, что учинила бы маньячка-демоница, попади город в ее руки... И у криганцев поначалу было более чем достаточно сил, чтобы добиться этого. Произошло самое настоящее чудо — и чудо это совершил вполне конкретный человек. Кристиан не собирался говорить ему об этом — и подозревал, что ему вовсе нет дела до спасенных им жизней, за исключением нескольких важных лично для него, но факт оставался фактом — лишь после того, что сделал Александр, сражение смогло стать равным. И в этом равном сражении эрафианская армия смогла добиться победы — в результате чего тысячи людей были спасены. И командующий был доволен — причем не только вкладом лорда Хаарта, но и своим собственным — он не стал бы лицемерно жаловаться на гибель нескольких сотен солдат, так же как не потерпел бы от горожан жалоб на сожженные и разоренные дома. Если где-то гарпии убили или уволокли несколько гражданских, это, конечно, была ошибка — ошибка в организации эвакуации, но не тактическая. Как полководец, он выиграл сражение, а возможно, что и небольшую кампанию — учитывая, что сразу три неприятельских героя, включая командующую, попали в плен — и не постеснялся бы напоминать об этом всем и каждому — столько, сколько потребовалось бы... На этот раз, впрочем, не пришлось — разговор двух рыцарей прервало появление Сорши, которая приковыляла, опираясь на свою палку... Слова Кристиана о том, что он помилует всех, кто сдастся, придали ей решимости и сил. Саня шла рядом, поддерживая девушку за плечи — хотя по уму сама нуждалась в провожатом. - Разрешите обратиться, сэр? - начала Сорша. - Сэр Эдрик, давайте поговорим позже, - спровадил старого рыцаря командующий. - Саня, ты тоже иди. Нам с леди Соршей нужно побеседовать, как двум рыцарям. - Сядь здесь, - книжница практически силой усадила юную воительницу на стог сена, в то время, как та порывалась остаться на ногах. - А ты — не издевайся над ребенком. - Мужу своему это скажи, - отмахнулся Кристиан. Он находился в часовне и не видел, как Сорша оказалась во дворе, но довольно быстро догадался, откуда растут ноги... Александр впечатлял своей безжалостностью не менее, чем своим мастерством. И как один человек умудрялся быть одновременно столь идеальным и столь никудышным рыцарем? - Сэр, я... - снова начала девушка. Он перевел взгляд на нее, но она смотрела только на его сапоги. - Прошу прощения. Я ошибалась в вас... и во всем. - В том, что случилось, не было твоей вины, - при прошлой встрече он обращался к ней на Вы, но теперь это показалось неуместным — уж больно жалко выглядела сидящая у его ног девушка. Но затем он напомнил себе, что она все же рыцарь, и решил не жалеть ее — и поправился. - Впрочем, нет, вина была — в том, что покинули лагерь и поскакали через патрулируемую врагом территорию, в результате чего и попались. Но в том, что было потом, вы не виноваты — как я уже говорил вам, от нормального человека не ждут, что он сможет выдержать... все, что они делают. - Да, я была всего лишь куском мяса, над которым поиздевались так, как захотели, - Сорша вспомнила слова лорда Хаарта и процитировала их. - Но я не прошу снисхождения — наоборот, я хочу принести вам любую пользу, какую возможно. Допросите меня, сэр! - Прямо сейчас? - уточнил Кристиан. - И сейчас, и во все последующие дни — потом сверьте мои показания и допросите по расхождениям. Сделайте по всей строгости! - Ладно, - вздохнул командующий. Если эта девушка ждет, что он станет ее пытать, то не дождется — но некоторые вопросы он в любом случае собирался задать. - Первый вопрос — что с Годриком, вашим оруженосцем? - Он мертв, - глухим голосом отвечала Сорша. - Его загрызли гарпии у меня на глазах. - Я вам соболезную... - первый вопрос должен был стать подготовительным перед более жестокими, но не получилось. - Сэр, вы не соболезновать мне должны, а допрашивать, - напомнила девушка, более суровая к самой себе, чем горе-дознаватель. - Мастер Годрик мертв, а виновата я — я полностью признаю это. Какой следующий вопрос? - Известно ли вам что-нибудь о том, как криганцы превращают людей в адских псов? - Да... мне говорили. - И как именно? - собственно, это и был вопрос, на который Кристиан больше всего хотел бы знать ответ. - Я знаю только, что это возможно, и... мне сказали, что все адские псы были раньше людьми, а некоторые до сих пор выглядят, как люди... но меня они не превращали! - быстро добавила девушка. - Ксемрус — эта демоница, которую вы захватили — сказала, что здесь это невозможно или что у нее нет нужных ресурсов... как-то так. - Вы известно о ком-нибудь, кто был превращен в собаку? - наученный горьким опытом, рыцарь ни на грош не доверял ее заверениям, что она — не сука, и решил зайти с другого конца. - Нет, - сухо ответила Сорша, догадавшись, что ей не верят. - Вы виделись с другими пленниками? Сколько их было? - Я видела троих мужчин... - девушка задумалась над тем, должна ли она все еще называть их «мужчинами», но решила не вдаваться в подробности и продолжила. - И несколько женщин... четыре или пять. И одну джиншу — тоже рабыню. - Нилу? - уточнил Кристиан, но поправился — все-таки он не должен был подсказывать допрашиваемой ответы. - Как звали эту джиншу? - Ее звали Нила. - Про нее мы уже знаем... И что, их всех этих людей никто не был превращен в адского пса? Кем же тогда были все те, с кем мы столкнулись за это время? - Мне об этом неизвестно, - расстроенно отвечала девушка. Она понимала, что о ней создается нехорошее впечатление, и сама хотела бы рассказать больше. - Постойте... зато я видела п... - и в этот миг ее язык прилип к гортани. - П... - снова попыталась она, но так и не смогла выдавить из себя эти два слова. В панике онемевшая девушка схватилась за руку рыцаря. - Что с вами? - спросил он. Со стороны это выглядело так, будто она просто замолчала. Лишь когда Сорша подняла на него заплаканные глаза, Кристиан понял, что что-то не так. - Если вам тяжело об этом говорить, давайте отложим... Воительница отчаянно замотала головой. Она уже поняла, что попала под действие дьявольских чар, не позволяющих ей рассказать правду — но она не собиралась так легко сдаваться! Осененная, Сорша вытащила из стога соломинку и накарябала на земле то, чего не могла произнести. - Призыв дьявола? - прочел рыцарь. - И вы не можете рассказать об этом из-за какого-то заклинания? Девушка яростно закивала — и в тот же миг ее губы разомкнулись, и она поняла, что снова может говорить. - Простите, сэр! Я напишу для вас подробный отчет о каждом дне своего пребывания в плену, клянусь! - заверила она. - Вам не нужно так стараться, - покачал головой Кристиан. - О том, чего вы не знаете или не можете сказать, мы допросим пленную криганку. - Она же вам наврет! - воскликнула Сорша. Она отчаянно желала сообщить командующему хоть какую-то ценную информацию. - Я должна рассказать всю правду, чтобы вы могли проверять ее показания. - Ну тогда скажите, почему вам оставили один палец на правой руке? Сорша густо покраснела. Этот вопрос застал ее врасплох, а подумав о том, как должен звучать честный ответ на него, она замялась... - Вот видите, - наставительно произнес рыцарь. - А криганка, я уверен, с радостью бы нам об этом рассказала. Не нужно этого стыдиться — у каждого есть вопросы, на которые ему нелегко ответить... - Он для мастурбации, - выдавила воительница, вогнав в краску и командующего, и себя — лишь бы не позволить ему сомневаться в своей искренности. - Она застав... - Вам не обязательно быть настолько подробной, - поспешно остановил ее Кристиан. - Я прошу вас подумать над другим вопросом — в каком направлении и на каком расстоянии от известных нам пунктов находится неприятельская база? - Из Плинта. Меня вели два дня — кажется, на север, а потом по туннелю на... - она замялась. - Я же запоминала... - в самом деле, она специально оглядывалась по сторонам и старалась определить направление, но после всего, что случилось после, в ее голове сохранились лишь затуманенные воспоминания — а обратный путь она проделала в мешке. - Я вспомню, сэр! Обязательно вспомню! Только не увольняйте меня! - Мм? - переспросил рыцарь, удивленный такой просьбой. Он-то сразу настроился на то, что это будет их последняя беседа. - Вы хотите остаться на службе? - Да, очень... Если думаете, что я — адская гончая, можете держать меня в цепях и в наморднике! - девушка неверно истолковала сомневающийся взгляд Кристиана и предложила нечто безумное: - Но хотя бы лошадей позвольте чистить — не отсылайте меня с позором! - Никто не собирается отсылать вас с позором — и тем более держать в наморднике, - прервал ее рыцарь. - Даже если бы вас превратили во что-то ужасное — это не вопрос вашей преданности. Но поймите меня — я не могу сделать благородную леди конюхом... и, честно говоря, у меня есть, кому чистить лошадей. Нам сейчас не хватает тех, кто может сражаться. - Я могу! - Нет, - прямо и довольно жестоко ответил Кристиан. - Сейчас вы даже на ногах стоять не можете... но не о том речь — вы ведь правша? - Я выучусь левой! - Сорша и сама не заметила, как слезла со стога и встала перед ним на колени — Ксемрус вбила в нее эту рабскую привычку, и теперь она как-то сама собой оказывалась в такой позе, когда начинала о чем-то просить. - Ведь даже без руки можно делать что-то полезное... я могу разведчиком быть! - Встаньте уже! - не выдержав, Кристиан схватил ее за запястья и поднял на ноги — получилось довольно неаккуратно, и девушка даже застонала от боли... - Это Александр вам эту дурь вбил, да? - Да, но это не дурь... - теперь, когда он держал ее и она стояла перед ним, ей не оставалось ничего, кроме как смотреть ему в глаза. К сожалению, Соршу никогда не учили строить глазки — она и просить-то ни о чем не умела, пока не попала в лапы к жестокой демонице... но на этот раз она постаралась изо всех сил. - Пожалуйста, поверьте мне... - Ох... - вздохнул рыцарь. Какого хрена он этим занимается? Ему нужны рекруты, а эта сама напрашивается... и все-таки в том, чтобы послать в бой однорукую девочку-подростка, было что-то неправильное. - Ладно, допустим, что теоретически вы можете нести службу... но вам-то это зачем? Можете объяснить своими словами — только без ерунды про героев и спасение родины, хорошо? Эрафия пока все-таки не в таком состоянии, чтобы вы были ее последней надеждой. - Но я правда хочу стать героем... - пролепетала девушка. Слова Кристиана обидели ее чуть ли не больше, чем все оскорбления и насмешки, которых она натерпелась от Ксемрус. - Зачем? - снова спросил рыцарь. - Можно ведь быть хорошим человеком и без этого — вот мои родители никогда не были героями, и ваши, насколько я помню, тоже... Езжали бы вы домой, утешали отца и мать. Чего вы тут добиваетесь? - Я хочу показать этой демонице, что она ошиблась, когда оставила меня в живых и когда забрала у меня всего лишь одну руку, - в глазах Сорши стояли слезы, но говорила она твердо. - Я хочу стать героем, которого она будет бояться, и заставлю ее всей душой сожалеть об этой ошибке — а потом я своей рукой завяжу узел на веревке, на которой ее повесят. - Ух... я уже вас боюсь, - признался Кристиан. Девушка подвинулась умом — в этом у него не было сомнений. Это можно было счесть нормальным, учитывая что она пережила — и для нормальной девушки после такого была одна дорога — в монастырь. Именно туда должны были отправить двоих пленниц, освобожденных в грифоньем питомнике на прошлой неделе — и Кристиан уже решил, что отпустит их, закрыв глаза на то, что они могут быть скрытыми чудовищами. Возможно, мирная жизнь в глуши позволит им когда-нибудь пойти на поправку... а вот Сорша явно не желала поправляться. Александр же, должно быть, решил, что «нормальная девушка» им не нужна, и подтолкнул ее в противоположном направлении — к героизму, что невозможно отличить от безумия... «Безумием мы зовем героизм наших врагов», - напомнил себе рыцарь. Он понял, чего добивался его друг, и был несогласен с этим — как человек. Но как командующий нуждался ли он в солдате, мотивированном на борьбу до последней капли крови, или в идущей на поправку девушке где-то в тылу — здесь двух вариантов быть не могло... И потом, отослав ее домой насильно, он ведь не сделает ее счастливой — напротив, она возненавидит его до конца жизни. Спасать людей против их воли — нет, он определенно был не из таких героев. - Вы понимаете, что я отправлю вас в бой, где вас запросто снова захватят в плен — и на этот раз отрежут уже все? - ради очистки совести рыцарь сделал последнюю попытку переубедить — а точнее запугать — Соршу. - Да, сэр, - твердо ответила та. - Черт с вами, - отмахнулся командующий. - Я вас брал адъютантом — адъютантом можно быть и без руки... Но учтите — хоть один шаг без моего разрешения — и поедете домой, как миленькая! И с этих слов началась ее настоящая карьера. В тот же день она выслушала немало соболезнований от солдат — но, вопреки ее страхам, они жалели ее не из-за того, что сотворили с нею демоны — вместо этого все были возмущены грубостью и жестокостью лорда Хаарта. Люди подходили к ней, чтобы сказать, что они на ее стороне и считают ее своим героем... Что означало это слово? Вероятно, каждый вкладывал в него свой собственный смысл. Герой — это тот, кому посчастливилось выжить, когда погибли все остальные? Или, быть может, героизмом называют безумие, когда оно направлено на полезное дело? Сама Сорша предпочитала другой ответ: герой — это потребность людей в легенде. Во время великих бедствий, таких как эта война, люди нуждаются в ней особенно отчаянно — и потому все, что происходит вокруг, постепенно обрастает легендами. Так случилось и с историей Сорши — в которой, как она сама отлично понимала, не было и намека на подвиг — и с несколькими другими историями, очень похожими на ее. Никто из них не просил об этом, но это было нужно самой их стране, чтобы выжить в тяжелое время... И вот, на восьмой месяц войны, полуразгромленная Эрафия начала обзаводиться новыми героями.