Крыжовник и сирень

Я хочу, чтобы во рту оставался честный вкус сигарет. Мне очень дорог твой взгляд, мне крайне важен твой цвет. Я умираю, когда вижу то, что вижу - и не кому спеть; Я так боюсь не успеть хотя бы что-то успеть. Замороженными пальцами в отсутствие горячей воды; Заторможенными мыслями в отсутствии, конечно, тебя. И я застыну. Выстрелю в спину. Выберу мину, - и добрый вечер! Я не нарочно, просто совпало - я разгадала знак бесконечность.*

Картинки в головах, одна ярче другой, сменяли друг друга с разной скоростью – Фред мог лишь догадываться, что у кого сейчас стояло перед глазами. Но у него самого вдруг разом потемнел весь мир, отчего ему стало страшно – он просто нутром почувствовал, что прямо сейчас увидит падающую стену, и начал хвататься руками за что угодно, по факту задевая лишь воздух. Но вместо этого его тело облепила пара рук, рывком вытягивая его сознание на поверхность... Когда темнота сошла, то над ним, всё ещё сидящим в коляске (а не упавшим на пол, слава Мерлину) стояли перепуганные Гермиона и Джордж. В руки ему сунули его же палочку, которую он бесцельно мял и крутил в пальцах - она и заземлила его. Фред благодарно кивнул, с трудом сглотнув слюну пересохшим горлом и заставив себя дышать (перед этим он сам не понял, что задержал дыхание и не дышал так долго, что покраснел), понимая, что не зря передал этим двоим рекомендации психиатра. Он огляделся: всё вновь стало безмолвно, но люди ещё стояли с палочками наизготовку – среди них выделялись трое (бывших и действующих) мракоборцев: Гарри, Рон и Невилл стояли в боевых стойках. Ещё он заметил Малфоя и его шайку с такими же вскинутыми палочками, несколько людей с других факультетов. И никто не собирался садиться обратно. Минерва тоже не торопилась отрекомендовать им это, с непониманием глядя на профессоров и что-то тихо с ними обсуждая. Скоро всё стало ясно: в зал под конвоем вошли (или же ворвались – как посмотреть) два студента с понуренными головами. Вслед за ними вбежал до невозможности недовольный Филч и невообразимо довольный Пивз. Оба подталкивали насупленных мальчишек в спины. - Директор!.. - задыхаясь, кричал через весь зал завхоз, - директор! Эти двое!.. Опять… навозные бомбы!.. Волшебники оторопело опускали палочки, провожая степенно идущую процессию растерянными взглядами, и по очереди усаживались на свои места, всё ещё не до конца сообразив, что опасности не предвидится. Фред, как немногие другие, глядел тем вслед с медленно нарастающей улыбкой. Понимание дошло до него быстро. Росло новое поколение Хогвартса. И даже новые дебоширы и головная боль для МакГонагалл. Он словно смотрел на себя самого и на брата со стороны, и улыбка не могла не тронуть его губы. Конвой шёл с шумом: пока два студента молчали, Филч продолжал что-то отрывисто и громко объяснять, а Пивз навеселе отчебучивал какие-то ядовитые пакостные шутки на головы гостей. Однако, когда они проходили мимо мест, где две скамейки были раздвинуты, приведение вдруг выцепило кого-то взглядом и замерло, внимательно смотря на две похожие рожи. Пивз метнул взгляд между Фредом и Джорджем, взглянул на коляску, вновь посмотрел на Фреда и, сняв с головы бренчащую шапочку, неожиданно отвесил поклон. Зал замер в ещё большем удивлении, пока Фред и Джордж ответно и синхронно кивнули приведению, известному своим неуважением и пакостностью многим поколениям студентов. Даже провинившиеся мальчишки, застывшие неподалёку, удивлённо раскрыли рты и переглянулись. Когда наконец до бывших студентов начало доходить, что они видели эту сцену и раньше, по залу стали раздаваться смешки, переросшие в смех и одобрительные возгласы. То же самое сделал Пивз, прощаясь с двумя дебоширами, когда те вскочили на мётлы, устроив помпезный уход и распрощавшись с жабой Амбридж. (Хотя и теперь в движение, вероятно, вкладывался всё тот же смысл – уважение.) Под устоявшийся шум МакГонагалл вывела двух мальчишек из зала. И пир продолжился. - Я слышал, что вы столкнулись с Пожирателем в Рождество, - Невилл с интересом в глазах обратился к Фреду спустя какое-то время. Все вокруг увлечённо ели и разговаривали, а старший близнец в это время свесился над кубком, разглядывая напиток, который напоминал не привычный тыквенный сок, а… - Это вино, - Анджелина тоже с интересом смотрела на дно сосуда, уже успев отпить следом за Джорджем. - Глинтвейн**, если точнее, - поправила её Джинни. - Профессор Слизнорт предложил – многие поддержали. - Столкнулись, - ответ Фреда прозвучал резко и резанул, как нож – несколько человек даже замерли от этого тона. - Говорить об этом желания нет, простите. Действительно извиняющимся он, конечно, не выглядел. Невилл смутился и уткнулся в тарелку: - Это очень смело – вот и всё, что я хотел сказать… Фред почувствовал себя вновь придурком. Какие-то мгновения все молчали, Уизли, натужно соображая, вдохнул и сдержанно, но почти естественно проговорил: - Спасибо, - и Невилл улыбнулся в ответ. - А откуда ты, собственно, узнал? - спросил у него Джордж, со стуком поставив кубок на стол. - Ну так, я же мракоборец уже почти полгода… - Ах да, точно, - без энтузиазма подтвердил младший близнец. - Вообще-то Невилл собирался уходить, как и Рон, - Джинни улыбнулась другу. - Ты тоже? - удивился упомянутый Уизли. - И куда? - Я же хотел, того… на учителя пробоваться. Потому и экзамены сдаю. - Фу, будешь профессором Долгопупсом? - со смешком отозвался вновь Джордж, поглядывая на Невилла с бесенятами в прищуренных глазах, отчего тот зарделся ещё больше. - И успехов тебе в этом, Невилл! - вступилась за друга Грейнджер. - Я считаю, что это замечательная идея. Очень прогрессивная. - «Очень прогрессивная», - передразнил её Джордж. - Фу, Перси напомнила – аж дрожь берёт, - ощерился он, склонившись к уху близнеца, на что тот дёрнул уголком губ. - А где же остальные учащиеся? Мы что, одни здесь? - поинтересовался теперь Рон, оглядывая зал, в котором не видел новых лиц – были одни знакомые. - Не совсем, - меланхолично отвечала Луна, единственная среди других факультетов притиснувшаяся в их кружок. - Профессор МакГонагалл дала распоряжение, чтобы на этих каникулах все учащиеся, которые имеют возможность, отправились по домам. - Не жестоко ли? - Ну, - задумчиво протянула она, взмахнув вилкой, - она дала разрешение остаться тем, кто не мог вернуться или сильно не хотел. Замок освободили для экзаменов и заодно для того, чтобы вы могли приехать. «Безопасность поездки, значит, - подумал тогда Фред, не озвучивая мыслей вслух. - Чтобы не встретиться с «любопытными» вопросами младшего поколения…» - А что насчёт слизеринцев? - спросил Ли Джордан, не слишком довольно косясь за спину, где сидела небольшая группа дома Слизерина – по количеству людей она была самой маленькой в сравнении с другими факультетами. - Ну, они… - Гермиона тоже подняла взгляд в их сторону, отвлёкшись от обеда, и все взглянули на неё. - Слышала, что очень немногие вообще вернулись в Хогвартс. Кто-то перевёлся в другую школу, кто-то решил довольствоваться оценками за СОВ, а остальные вернулись только от отчаяния, потому что было больше некуда податься. Некоторые, вон, решили сдать экзамены экстерном. Понятливые взгляды обратились к Малфою, безутешно и кисло (но не без толики привычной надменности) ковырявшему салат в тарелке, пока его товарищи продолжали о чём-то тихо переговариваться. - Я удивлён вообще, что некоторые из них решили приехать сегодня… - задумчиво вставил Рон, всё ещё глядя на засуетившихся от чужого внимания слизеринцев. - То есть, какой в этом смысл? Не думаю, что они питают тёплые чувства к школе. - Почему? Может, как раз и потому… - попыталась ответить Гермиона. - Что, даже про Гойла так скажешь? - насмешливо спросил Фред, растянув губы в косой улыбке, упомнив происшествие на перроне. Гермиона обратила свой взгляд к нему – Фред понял, что и она сейчас подумала о той ситуации – и попыталась дать объяснение, хотя и было видно, что сама она была не особо уверена: - Он и его отец были Пожирателями, это верно. Но Гойл, вообще-то, потерял здесь друга, и, может, приехал к другому… - Не думаю я, что у этого орангутанга есть способность чувствовать такое… - ответил за всех Джордан, наконец поворачиваясь к своему столу, - но будет неплохо, если ты окажешься права. После этого они больше не оглядывались к слизеринцам, выделявшимся среди остальных сейчас несвойственной немногочисленностью и немногословностью (впервые все видели их такими тихими и словно поникшими). После обеда все они разошлись кто куда: кто-то решил прогуляться по замку ради воспоминаний, кто-то вышел на улицу, чтобы развеяться, некоторые спустя полгода возвращались, наконец, в родную гостиную. Нестройной маленькой группкой они тоже разбрелись кто куда: кто к озеру, кто к Хагриду, кто на поле для квиддича. Какое-то время передвигались по замку, заглядывали в знакомые закоулки и лабиринты этажей, выпытывая отличия в отстроенном заново замке. Близнецы даже попутно по возможности заглядывали в места, где раньше были потайные ходы – большую их часть при реставрации замуровали намертво, отчего на душе остался неприятный осадок. А услышав шум в какой-то момент, Фред уже было думал ломануться в сторону и бежать от Филча, но потом вспомнил, что бежать ему пока не на чем, а ещё и незачем. Он ведь уже давно не был студентом и шугаться от преподавателей по коридорам ему было не к чести. Хотя Джордж тоже разделил это его секундное замешательство, чуть не бросившись бежать. Передвигаясь по коридорам, поднимаясь с этажа на этаж, Фред вдруг вспомнил ещё и о главном своём враге – лестницах. Без магии, которая всё ещё слабо ему подчинялась даже после того выброса в лесу, всё, что он мог, так это ждать чьей-то помощи. Потому счастьем было, что и Гермиона, и Джордж (пока единственные и немногие, кому он позволял помогать себе) были рядом. Бродя так долго, что мышцы начинали ныть, после прогулок они, бывшие гриффиндорцы, – кто в какое время – собирались в гостиной факультета. Здесь были и тёплый камин, и мягкие кресла, и тишина – всё, что было нужно для отдыха. А на одном столе они даже нашли какой-то старенький альбом с колдографиями – именно его и рассматривали, пристроившись у огня, Гермиона и Фред. - Джордж, стой! - воскликнула Грейнджер, случайно метнувшая взгляд за спинку кресла и заставшая младшего близнеца у дверей спален. - Что ты пытаешься сделать? - Посмотреть свою старую комнату… - растерянно отозвался тот, замерев с занесённой над ручкой двери ладонью. - Она вам уже давно не принадлежит. Входить в неё теперь всё равно, что вторгаться на чужую собственность, - со знакомой строгостью в голосе декларировала она в ответ, отчего улыбка так и лезла на губы. - Да и к тому же там ведь всё совсем иначе сейчас. Фред, сидящий рядом, глядел на её непривычно суетливое выражение лица с внимательностью. Он выказал вслух свои подозрения: - Говоришь так, будто уже что-то знаешь, - и он увидел на лице Грейнджер небольшое смущение, отчего озарение прямо упало ему на голову: - Ты ходила в свою бывшую комнату! - Нас поселили в другие! - тут же затараторила она в защиту. - В этом году ведь было заселение, а наши комнаты были свободны. И мне было очень интересно и… Я спросила разрешения у действующих хозяек! - Ну, всё ясно! - с насмешливой наглецой в голосе воскликнул Джордж. - Ты уже успела всё и везде выведать, как умеешь. А потом он захохотал, глядя на нахохлившуюся подругу, и, приблизившись, свесился над спинкой кресла, в котором она сидела. - Ну, нельзя так нельзя. Не к лицу нам по чужим комнатам шарашиться, - с улыбкой заключил Джордж, заглядывая в альбом, лежащий у бывшей старосты на коленках, и замечая снимки разных поколений студентов. Даже знакомые улыбчивые лица (однокурсников и близнеца) виднелись с колдографий. Джордж вдруг огляделся по сторонам, замечая, что гостиная вновь опустела, когда все гости решили немного постранствовать напоследок, а потом посмотрел на брата и подругу. И подумал, что, наверное, ему нужно отойти ненадолго. Джордж улыбнулся во все тридцать два. - Вы, я смотрю, ещё силы не восстановили для продолжения прогулки. Я вот – да. Не серчайте, но я пойду! Если я вам не нужен, конечно. И он, шутливо откланявшись, скрылся в проёме картины. А они, недоумённо переглянувшись, снова склонились к альбому и перевернули страницу. Эти колдографии были сделаны три года назад, во время Турнира Трёх Волшебников, на Святочном балу. Множество веселых и счастливых ребят махали и улыбались со снимков. В основном парных. Но притаились здесь и несколько «испорченных» колдографий: так где-то к парочке в кадр лезла целая куча студентов, заполоняя все пространство рамки, где-то кто-то неловко падал и тут же, смеясь, вставал обратно в объятия партнёра... И на одной из них они: слегка нервная Гермиона и важный Крам, к которым в следующее мгновение в кадр залез Фред с одной стороны, а следом за ним и Джордж с другой. Они оба корчили рожи фотографу, подпихивая парочку с двух боков, мешая и портя снимок, и Грейнджер на снимке вдруг широко захохотала над их выходкой, стуча ладошкой по груди Фреда, стоящего ближе, потому как неловкость ушла. Гермиона и сейчас улыбалась, глядя на колдографию, и близнецу захотелось отблагодарить человека, чья заботливая рука оставила этот снимок в альбоме. Он протянул руку и, отцепив колдографию от страницы, пихнул в книгу, лежащую под боком Грейнджер. - Ты что делаешь?.. - оторопело спросила она, растерянно наблюдая за его движениями. - Краду, - легко ответил он, широко улыбаясь. - Это наша фотография. Мы на ней - значит, наша. Грейнджер недолго смотрела на него в ответ и, качая головой и улыбаясь несносности юноши, вновь перевернула страницу, решив ничего не говорить. Дальше они уже рассматривали снимки с самого бала: толпа танцующих, в которой были видны возбуждённые весельем друзья, сидящие за столиками пары (и среди них Рон и Гарри, как два сыча наблюдавшие за толпой в отдалении), а на одной фотографии было даже видно, как народ шарахался от Фреда с Анджелиной, отжигающих какой-то свой танец во весь опор. Уизли танцевал здорово, даже очень, Анджелина еле поспевала. И оттого грудь сжимал ледяной обруч сейчас. - Я так и не увидела тогда твой фирменный танец, - не без сожаления произнесла Грейнджер, внимательно глядя на снимок. - Даже жалко, что была такой невнимательной на Святочном балу… Фреду стало снова трудно дышать, в носу закололо, и он отвёл взгляд в сторону, лишь бы не смотреть в альбом больше. Потому что было обидно. Ему было стыдно за то, что за каких-то пару часов у него чуть не случилось аж два припадка – он думал, что теперь это чувство изгрызёт его просто заживо. Но потом он смотрел на довольного, держащегося бодряком брата, на спокойную и тёплую Гермиону, вместе с которой они сейчас грелись у камина, и это чувство уходило. Он пропустил его через себя, как воду сквозь пальцы – и вытянуло его присутствие всё той же Грейнджер. Фред снова думал о том, что бы было, если бы она ушла, и на душе начинали скрести если не кошки, то огромные, когтистые гиппогрифы. Он чувствовал себя слабым. Во многом. - Мерлин, я так хочу с тобой потанцевать... - его шёпот был хриплый, наполненный болью, а когда Гермиона подняла голову и посмотрела на Уизли, то увидела, что тот мучительно поджимал губы из-за своего бессилия перед таким простым желанием. Грейнджер была не намерена с этим мириться сейчас. Она ведь говорила, что хочет видеть его по возможности только счастливым. А в такой простой почти что просьбе она отказать не в силах, даже если это был не вопрос. Она вдруг отложила альбом, быстро встала на ноги и, спрятав палочку за пазуху, протянула ему руку. Фред смотрел на неё растерянно, а когда до него дошла суть этого простого движения мгновением позже, то он скривил губы и кисло бросил: - Не выйдет, Гермиона… не надо. - Трусишь? - с вызовом спросила она, слегка задирая подбородок и упрямо протягивая раскрытую ладонь. - Потому что если это единственная причина отказаться, то я не собираюсь отступать. Говорила она одно, а ему показалось, что она в принципе не собиралась оставлять его и его идею в покое. Он вздохнул. Бросил взгляд по сторонам в поисках свидетелей (Фред раньше никогда не стеснялся публики, но теперь ему просто не хотелось, чтобы на него смотрели с насмешками и жалостью, как на клоуна), но в гостиной они вдруг почему-то оказались одни, и только картины безразлично перешёптывались в рамах. Он нерешительно протянул Гермионе руку, не до конца понимая, что она хочет сделать. Когда их руки встретились, то пальцы переплелись сами собой и сцепились будто намертво – так идеально сошлись две разных ладони. Гермиона взяла и вторую его руку в свою и начала медленно раскачиваться – со стороны, наверное, смешно и неловко, но Фред полностью ей доверился. Она отошла слегка назад, потом двинулась вперёд и потянула его на себя – они сошлись (и съехались) на середине, и ему показалось, будто он в самом деле принимал какое-никакое участие в этом «танце». Потом Гермиона слегка склонилась, подняла его ладонь и прошла под локтем, повернувшись несколько раз. Ему нравилось, как кудри на её голове подпрыгивали, потому он стал улыбаться. А она из-за него – тоже. Пару мгновений Уизли думал, что ей неудобно из-за их разницы в росте (хотя и раньше, перед Святочным балом, ей тоже было не особо удобно), но его сомнения быстро рассеялись – Грейнджер выглядела довольной. Они продолжали эту незамысловатую игру в «танцы»: Фред даже сам стал проявлять руководство – вёл её руками, призывая обойти его кругом, повернуться пару раз, сойтись и разойтись. Им, в принципе, даже так нравилось. Главное, что это были именно они, а не кто-то другой. Огонь в камине звонко трещал, отправляя сознание далеко по воспоминаниям, в воздухе пахло сладостями и немного сливочным пивом, а в гостиной было тихо-тихо, отчего им обоим начало казаться, словно они переместились на три с половиной года назад, в похожий вечер после вечеринки. Он ещё ходил… Сейчас они, правда, не слышали музыку, под которую двигались, но будто чувствовали её – что-то непонятное вливалось в тело. Фред вдруг наполнился лёгкой негой, будто после хорошего отдыха, а двигаться стало куда проще. Они, к сожалению, не начали кружить по всей гостиной, рискуя сбить что-то на пути и шумом разбудить всю башню, как в прошлый раз. И не быстро, не головокружительно, но, надо признать, всё так же довольно умело и хорошо Фред танцевал даже сидя в треклятой коляске. Они не задевали ни одного угла, не сносили с пути мебель и даже не сталкивались друг с другом. Гермиона только теперь видела под тонкой серой кожей перекаты сильных мышц - она ошиблась, когда назвала Фреда худосочным в первый раз. Нет, это, по крайней мере, оказалось не до конца правдой. Ноги Уизли были безжизненны и без движения совсем похудели, но мышцы плеч, спины и живота, наоборот, были крепкими - сказывалась нагрузка от передвижения на коляске и, наверное, употребление зелий. В какой-то момент Гермиона уже сидела на его коленях, держась за шею, пока он неспешно крутил колёса взад-вперёд, имитируя танец. Небольшая активность ранее, жар камина и мерные раскачивания их слегка разморили, потому они уже как-то полусонно глядели на мерцающий огонь. Её руки мягко лежали на его плечах, их рёбра сталкивались при дыхании в унисон, а из-за близости Гермиона ещё и чувствовала, как глубоко дышал Уизли, потому что волосы на её виске шевелились. А потом Фред убрал пальцы с колёс. Гермиона почувствовала, как его рука, погодя, легко двинулась вверх к её ладони. Подушечки коснулись запястья, мягко сжимая тонкие косточки кисти. Их пальцы как-то сами собой переплелись в лёгкий замок, но уже от этого только движения внутри разбежались колючие волнующие мурашки. Тогда Грейнджер подняла голову и столкнулась взглядом с голубыми глазами – Фред уже давно смотрел не на камин. Вторая его рука обхватила её чуть выше талии, крепко, отчаянно, но не без осторожности прижимая. Гермиона снова тонула, задыхалась, всеми силами стараясь не сгинуть прямо здесь и сейчас. И когда Уизли слегка склонился в её сторону, то она вмиг обмерла, замёрзла, приросла ногами к его ногам и коляске. Он был близко-близко, ей стало неуютно и между тем сердце вдруг необъяснимо пело. А Фред приблизился и мягко, долго поцеловал её в щёку, близко к носу. Гермиона прикрыла ресницы и сама слегка подалась вперёд на эту неожиданную нежность. А потом он отстранился и посмотрел ей в глаза. И она ему улыбалась. Позже Фред сидел в тёплой гостиной один: Гермиона ушла по собственным делам, а остальные так и гуляли по территории школы. Ему, наверное, тоже стоило бы выйти и просто прогуляться, но всего, что он успел пережить заново от вида отстроенного Хогвартса, ему хватило с лихвой. Больше, особенно одному, ему ни на что смотреть не хотелось. Он слишком устал. Поэтому, когда Грейнджер предложила позвать Джорджа, или Рона, или Джинни, или Ли Джордана, или Гарри, он отказал – ему не хотелось портить другим настроение, если оно у них, в отличие от него, было. И он вновь остался один (хотя Гермиона обещалась прийти так быстро, как сможет), грея у камина холодные стопы и глядя на горящие поленья. Напоминало то время, когда он дни напролёт сидел точно так же в квартире, не следя за временем, погодой, новостями… вообще ни за чем. И он бы, наверное, вновь мог начать хандрить, но его настроение продолжало стойко держаться в приподнятом положении после того, что случилось здесь несколькими минутами ранее. Улыбка – лёгкая, кривая, но живая – растягивала его губы при воспоминании танца, Гермионы в его руках, его поцелуя и её улыбки. - Привет… могу я к тебе присоединиться? - неожиданно раздалось неподалёку, и Фред растерянно обернулся, мигом сбросив пелену наваждения. Рядом с диваном топталась его бывшая однокурсница Кэти Белл. И у него в груди вдруг всё сжалось. Он вспомнил в одно мгновение. И улыбка спала с лица, как треснувшая маска, вперёд вышло сожаление и отчаяние, которое он попытался скрыть за кивком, отворачиваясь. Девушка присела на самый краешек дивана, нервно теребя пальцами края чехла. Но выглядела куда более собранной, чем Фред сейчас. - Как твои дела? - спросила она тихо, стараясь сделать голос как можно более участливым. - Если в общих чертах… неплохо. Лучше, чем раньше, - ответил он, не глядя, чувствуя себя не в своей тарелке. Что-то вновь поднималось изнутри и драло внутренности. - Я видела тебя в Большом зале… Ты изменился. По сравнению с остальными – очень. - Правда? - осклабился он, вертя в руках кулон, потому что в голову вонзили когти не самые приятные воспоминания. - Да… - всё так же тихо ответила однокурсница, но теперь он чувствовал затылком, что она смотрела на него. - Они пытаются улыбаться, общаться… словно теперь всё окончательно хорошо. А ты так не делаешь. Это выглядит ещё более странным и непривычным, потому что до этого ты был таким шумным шутником… - Не заставляй меня сожалеть о том, каким я был и каким стал. Мне и без того хватает мыслей об этом, - огрызнулся Фред, раздувая ноздри от подступившей злобы, но потом глубоко вздохнул и попытался взять себя в руки, старательно отвлекаясь на портреты на стенах. Кэти замолкла и, опустив взгляд, заметила, что он всё это время крутил в руке. Её брови чуть приподнялись, и она, погодя, нерешительно спросила: - Ты встречался с родителями Пенелопы, верно? - он неосознанно остановил ладонь, сжимая кольцо крепче, словно пытаясь спрятать. - Да. Тебя нашли, наверное, тоже? - и девушка подняла виноватый, блестящий сожалением взгляд к его лицу. - Да. Это я их к тебе направила, извини. То есть… я подсказала, где найти Джорджа, и сказала, что он поможет связаться с тобой. И только потом поняла, что зря это сделала… - Забудь, сейчас это не важно. Они были у меня много месяцев назад. У него было всё меньше желания слушать эти слова, тем более участвовать в диалоге. Кэти посмотрела на него смущённо, ощутив новую волну сожаления, но молчать не могла: - Они просили рассказать о её последних мгновениях. Спрашивали о её словах перед смертью, - Фред задержал дыхание. - Они хотели знать, как погибла дочь, я понимаю… Но что я могла сказать?.. Она погибла под завалом от взрыва – даже пискнуть не успела, не то, что сказать что-то напоследок. Я совсем не успела что-то сделать… Всё произошло так внезапно и… - она подняла взгляд, замечая, как плечи Уизли затряслись, и замолчала на несколько мгновений. - Собственно, я не знаю, успела ли она хоть о чём-то подумать… - Не успела, - перебил её Фред, мутным взглядом глядя на огонь и с силой сжимая в руке кулон. - Не успела, будь уверена. Я знаю… И они оба смолкли. Фред явственно ощущал, как тяжелела голова и мышцы наливались свинцом, пригвоздив его к полу – так, наверное, ощущался ужас, захлестнувший его с головой. Он отчаянно вцепился в кулон, настроившись на ощущение боли, причиняемой врезавшимся в кожу железом, в страхе упасть с очередным припадком при постороннем человеке. Когда рядом не от кого ждать помощи. Глаза будто заволокло красной, кровавой поволокой, а уши заложило. Язык завалился в горло. Потому вновь раздавшийся голос Белл, к тому же такой дрожащий и надломленный, резанул неприятно: - Прости… Прости, наверное, не стоило это всё рассказывать. Просто я… - и он отчётливо услышал тоненький всхлип и быстрое шуршание. - Тяжело это всё вспоминать. Не с кем об этом… А ты ведь тоже был с ней, и я подумала, что… может, хоть тебе смогу выговориться. Прости, что не подумала лучше… Тебе ведь тоже тяжело. Белл утиралась платком, когда он решился вновь на неё посмотреть. Раздражение, злость и страх от того, какую тему подняла сокурсница, жгли голову и вообще отправляли его разумом в другую реальность, но он всё равно заставил себя понять, что и ей тоже было тяжело. Разжал ладонь и снова крепко сжал, ощущая спасительную боль. Заставил себя осознать, что Кэти можно было понять. - Я так виню себя до сих пор… что не усмотрела, не заметила вовремя… Фред вдохнул и замер. Медленно развернулся обратно и раскрыл ладонь, глядя на колечко и оставленный им красный, начинающий кровоточить, въевшийся отпечаток на потёртой коже. Он вдруг вспомнил, как долго кулон пробыл в его жизни, сколько всего он пережил с ним, что теперь эта безделушка – свидетель его прежних страданий и мук. Вспомнил, что всегда хватался за него, когда рядом была смерть... Его собственный крестраж. Кусок его (или чужой, заимствованной) души, тяготящий жизнь, помутнивший сознание не один раз… Он думал о той первокурснице посреди битвы, о месяцах ненависти, о безутешных родителях, о семье… Фред выпал из реальности ненадолго и, пошарив руками на затылке, отстегнул кулон. Какое-то время он смотрел на него так, словно не хотел расставаться, но потом молча протянул собеседнице. Та вытаращилась на него ошарашенно. - Ты… хочешь отдать его мне? - удивлённо спросила Кэти, глядя на пресловутый кулон. - Но… за что? Её родители отдали его тебе. Он кивнул ей, поджимая губы. Слова давались с трудом: - А я отдаю тебе. Потому что я не спас Пенелопу… Значит, не заслужил. А ты заслужила. Девочка умерла – в этом не виноват никто, кроме войны. Мы оба должны это понимать, - он и сам не уверен в том, что говорил. - Но ты была с ней до последней минуты. Уж кто и заслужил её счастливый кулон – так это ты. Мне он, к сожалению, удачи не приносит. Его губы скривились в подобие улыбки, рука настырно дёрнулась, протягивая небольшое колечко, и Кэти не осталось ничего иного, кроме как взять его. И когда кольцо скользнуло из его пальцев, он вдруг почувствовал себя необычайно свободно. Кэти смотрела на Фреда удивлённо-благодарно, аккуратно укладывая кулон в ладони и приближая к лицу близко-близко. Пара слезинок упала с её ресниц. - На нём руны… - выдохнула погодя девушка, скользнув указательным пальцем по проступам слов. - Значит что-то вроде… «Удача ищет тех, кто к ней готов». Кулон покинул его шею, слова, написанные на нём, теперь не лежали мучительным вопросом на сердце. И Фред смог вдохнуть так глубоко, как не мог раньше. Чужая смерть больше не кошмарила голову… и душу. Гермионе потребовалось немного времени, чтобы собраться с мыслями и, назвав пароль, войти. Она поднялась по ступенькам за горгульей, несмело переступая ногами, и, постучав в большую дубовую дверь, неловко вошла в кабинет. - Ох, мисс Грейнджер! - директриса, кажется, ничуть не удивлённая её приходу, в это время складывала бумаги на столе и, увидев бывшую ученицу, взмахом палочки отправила стройные стопки на полки с книгами. Женщина оправила полы мантии и, обернувшись, легко, в своей манере, суховато, улыбнулась: - Я ждала, что вы придёте. - Правда?.. - опешила Гермиона и села, когда ей предложили. - Профессор МакГонагалл, я хотела поговорить с вами насчёт своей будущей профессии… - Да, об этом и я хотела поговорить с вами, мисс Грейнджер. Многие учащиеся, сдающие экзамены сейчас, приходили за консультацией повторно. Но, честно признаться, вас я ждала с бо́льшим нетерпением, - отозвалась Минерва и села в кресло, сложив ладони над столом. - Вы изменили своё решение насчёт того, кем хотите работать после сдачи экзаменов? - Да, - твёрдо кивнула Гермиона, но проскользнувшее в её голосе волнение заставило МакГонагалл вопросительно поднять брови. - Но мне нужно ваше разрешение… нет, вернее сказать – одобрение, чтобы заниматься этим. - Я вся внимание, - лицо профессора удивлённо вытянулось. Грейнджер медленно вдохнула, пропуская через себя волну спокойствия, и заговорила через мгновение: - Я хочу заняться книгами: учебной, просветительской литературой… Хочу научить людей уважению к оборотням, домовикам и всем видам, которые столетиями, тысячелетиями находятся в угнетении. Хочу постепенно проложить дорогу мира между всеми нами. Начну, конечно, с малого. Но очень постараюсь! И в первую очередь хочу снова перевести книгу сказок барда Бидля… и оставить в них комментарии от профессора Дамблдора.** И она рассказала о том, как получила в завещании Дамблдора ту самую книгу, как с её помощью не только смогла понять, что делать, но и вынесла очень много простых и важных истин из этих обыкновенных детских сказок. Рассказала, как много лет учёбы думала о том, чему хочет посвятить жизнь, а потом всё решилось в один вечер. Профессор слушала внимательно, изредка кивала и в конце речи будто довольно распрямила плечи (глаза её даже засветились). - Мне очень нравится ваша целеустремлённость, мисс Грейнджер, - сказала она, и несколько портретов даже кивнули в знак согласия, а изображение прошлого директора Хогвартса и вовсе широко усмехнулось. - Вы были лучшей ученицей на своём потоке, если не за многие годы существования Хогвартса. И вы всё ещё самая способная молодая ведьма столетия, - МакГонагалл взглянула на неё поверх очков-полумесяцев и улыбнулась так, что у Гермионы вдруг камень упал с сердца. - Я всегда полагала, что вы свяжете свою жизнь с чем-то достойным и великим. И, что ж, думаю, я не ошиблась… Я полностью одобряю ваше решение. И даю согласие, если оно вам нужно, на публикацию Бидля с заметками профессора Дамблдора. Гермиона почувствовала, как в груди у неё начал разливаться горячий восторг, пробирающий мурашками каждую клеточку тела, отчего даже волосы на голове чуть встали дыбом. МакГонагалл, глядя на неё по-доброму, добавила: - Думаю, Альбус почёл бы за честь, если бы его слова помогли разобраться во многих вещах не только вам, но и другим юным волшебникам и волшебницам. - Спасибо вам большое, профессор! - выдохнула Гермиона, не сдерживая улыбку и в сердцах прижимая книжку в золотистой обложке к груди. - Но знаете, мисс Грейнджер, я была бы очень рада видеть вас и среди преподавательского персонала. Было бы ужасным упущением не сказать вам этого. По тонким губам директора скользнула еле заметная улыбка, и Гермиона, чувствуя себя невообразимо счастливой, благодарно улыбнулась. Когда все они, насладившись коротким пребыванием в Хогвартсе, налюбовавшись родными красотами и полностью искупавшись в воспоминаниях, нестройной колонной возвращались на перрон, то Фред напоследок обернулся перед посадкой. Долгим и внимательным взглядом он обогнул башни замка, холм, виднеющееся поле для квиддича, Запретный лес… Глубоко вдохнул морозный воздух с запахом иголок. И небольшая толика вины по отношению к Хогвартсу кольнула сердце. Уизли, наконец, понял, о чём говорила МакГонагалл. Экспресс приближался к перрону, – он оповещал о себе протяжным гудком – и Фред в это мгновение понял, что душа его больше не дрожала. Он отпустил тяжкие воспоминания о сражении, чужие смерти и свою почти что гибель. Свои страхи. Часть из них. Как и многие другие студенты. И Хогвартс больше не был связан с войной.