Поменяться местами

      Озарив Хюррем улыбкой, Ибрагим поднялся с корточек и быстрым шагом ушёл в сторону лестницы. Вслед за ним встала и рыжеволосая. Она до сих пор не отошла от шока: сначала её ударила госпожа, а затем за ней ухаживал сам падишах! Это было какое-то чудо…       В гареме бывшую хасеки встретили Сюмбюль и Нигяр.       — Ну наконец! Надеюсь, весь лук почистила? — смеялся евнух.       Но самой Хюррем было не до смеха. Щека у неё была красна, глаза заплаканы. Заметив это, калфа подошла ближе.       — Что с тобой? Тебя что, ударили? — взволнованно спросила она, внимательно рассматривая красное пятно на щеке бывшей султанши.       — Нет, — дрожащим голосом ответила Хюррем, — Просто больно упала.       И Сюмбюлю, и Нигяр с трудом верилось в слова девушки: да разве можно так упасть? И, пожалуй, служители гарема и дальше бы продолжили расспрашивать рыжеволосую о её странном «падении», если бы не заметили в её руках платочек.       — Откуда у тебя эта дорогая вещица? Он атласный, шитый золотыми нитками… Нашла где-то? — с любопытством поинтересовалась калфа.       Но девушка отрицательно покачала головой.       — Султан Ибрагим дал его мне… Просто положил в руку и ушёл.       — Султан?! — громко спросили Нигяр и Сюмбюль одновременно.       — Султан, — уверенно повторила Хюррем.       — Да ты хотя бы представляешь, что это значит? — воскликнул евнух.       Его мысль продолжила калфа:       — Это значит, что завтрашнюю ночь ты должна провести в покоях повелителя! Он сам соизволил позвать тебя на хальвет.       Хюррем выпучила глаза от удивления. Услышанное до глубины души поразило и вместе с тем обрадовало её.       — Правда? А я ведь даже не успела отблагодарить падишаха за такой прекрасный подарок… — тихо произнесла бывшая хасеки, как вдруг заметила, что евнух и калфа вместе с заветным платочком уже побежали сообщать новость Дайе хатун.       «Какие же они смешные…» — подумалось Хюррем.

***

      — А знаешь, я ведь ни разу не был в кабаке, Насух эфенди! Ты прививаешь мне плохие привычки, — смеясь, проговорил бывший падишах, — Государственная служба не позволяла мне этого…       — Со мной поведёшься и не в таких заведениях побываешь! — отшутился Матракчи.       Сулейман хихикнул, а затем выпрямился и постарался сделать серьёзный вид.       — И всё же… Твой ум и сообразительность очень помогут нам при подготовке к походу. Повелитель с радостью готов принять тебя на государственную службу. Подумай о моём предложении.       Матракчи, развалившийся на мягком диване кабака, привстал и поправил съехавший с головы тюрбан. Громкая музыка мешала ему сосредоточиться на словах Сулеймана, поэтому он двинулся к тому чуть ближе.       — Я рад вашему предложению, Сулейман ага. Однако я озадачен: как вы можете доверить мне такое важное дело, совершенно меня не зная? Ведь мы знакомы всего несколько часов… — недоумевал Насух эфенди.       — А мне кажется, — настаивал Сулейман, — Что мы знакомы с тобой уже многие-многие годы и пережили уже не один поход, — бывший султан встал и вышел из-за стола, — Я буду ждать тебя завтра, Матракчи, у входа в Топкапы к полудню. Встречу и лично познакомлю тебя с повелителем. Заодно поиграем на матраках в саду.       Насух эфенди улыбнулся.       — Ты странный малый, Сулейман ага, но мне, определённо, нравишься. До скорой встречи!       Бывший падишах махнул рукой в знак прощания и вышел из кабака. Ощущения от этого заведения у него остались самые красочные, хотя спиртных напитков оттуда он пробовать не стал: всё-таки султану, хоть и бывшему, не подобало доходить до такого.       На улице было уже совсем темно, даже луна, которая по обыкновению освещает ночное небо, была заволочена в тучи. По дороге Сулейман рассматривал загадочную склянку, дарованную Шейтой эфенди. А ведь это судьбоносная вещь! Стоит лишь выпить её содержимое, и всё станет так, как было раньше… Жаль лишь, что вернуться в славную реальность он сможет лишь один — без Хюррем. А это значит, что сей напиток от дьявола никогда и ни за что не пригодится бывшему падишаху, ибо расставаться со своей возлюбленной он больше не намерен: ни за что и никогда.

***

      Зайдя во дворец, Сулейман сразу же отправился к Ибрагиму. Тот сидел на террасе и любовался кромешной тьмой.       — Повелитель! — начал бывший падишах, — На базаре мне удалось отыскать Насуха эфенди. Мы пообщались с ним, он произвёл впечатление очень умного и благородного человека. Завтра я удостою его чести познакомиться с вами, если вы не возражаете. Также мне бы хотелось сразиться с ним на матраках.       — Славно, Сулейман, — тихим голосом произнёс Ибрагим, — Это здорово, что ты сам лично подбираешь людей, которые будут служить мне. Для меня очень важно быть окружённым лишь верными и надёжными слугами.       Хранитель покоев поклонился. Он внимательно посмотрел на своего друга и заметил, что глаза того были какими-то грустными.       — Государь, вы чем-то расстроены?       Ибрагим поджал губы и несколько раз кивнул. Затем слабо хлопнул рукой по дивану, на котором сидел, призывая Сулеймана присесть. Когда тот подчинился, Паргалы начал свой печальный рассказ:       — Сегодня я стал свидетелем того, как Махидевран ударила наложницу. Ту рыжеволосую, которая упала посреди гарема несколько дней назад.       Бывший падишах сделал вид, что пытается вспомнить.       — Ты ещё поймал её, Сулейман, — Паргалы пытался пробудить память друга.       — Да, — хранитель покоев мотнул головой, — Помню…       — Махидевран ударила её, да так, что несчастная девушка не удержалась на ногах.       Сердце Сулеймана сжалось, душа заболела. Сейчас больше всего на свете ему захотелось броситься в гарем и успокоить его госпожу, приласкать, прижать к себе… Он скривил лицо и отвернул голову от султана. Сейчас за Хюррем он был готов порвать любого. Сквозь зубы он проговорил:       — Из-за чего это произошло?       Ибрагим пожал плечами.       — Не знаю. Но, наверное, из-за меня… — задумчиво проговорил он, — Вероятно, Махидевран меня приревновала, — в голосе новоявленного султана прозвучали нотки самолюбия и надменности.       — Но был ли повод? — недоумевал Сулейман, — Вы ведь не провели и ночи с той девушкой.       — Не провёл, — подтвердил Ибрагим, — Но я приказал, чтобы она танцевала для меня на празднике. Вероятно, моя султанша об этом узнала.       Бывший падишах провёл рукой по лбу:       — Боюсь спрашивать вас об этом, но… Будет ли наказание для…       — Будет! — перебил султан своего хранителя покоев, — Я пригласил эту девушку к себе на хальвет. Он состоится завтра. Для Махидевран наказания страшнее и не придумать, — Ибрагим засмеялся.       От услышанного лицо Сулеймана побледнело, его выражение стало каменным, к горлу подкатил ком. Он вскочил с дивана и поклонился.       — С вашего позволения, повелитель…       Ибрагим весьма удивился резкому желанию друга удалиться, но настаивать на том, чтобы тот остался, не стал.       — Спокойной ночи, Сулейман.       Бывший падишах быстрым шагом сошёл с террасы.       «Ибрагим… Может быть, он хороший и верный товарищ, но, став султаном, он совсем разучился любить женщин», — со злобой в душе подумал Сулейман, совсем позабыв о том, что однажды сам был таким же.       Вдруг вдалеке он разглядел фигуру Нигяр.       — Калфа! — громко крикнул он, а затем жестом поманил служительницу гарема к себе.       — Хранитель покоев, — женщина поклонилась, — Что вам угодно?       — Я которую ночь не могу уснуть — бессонница. Нет ли у тебя снотворного? Хотя бы сегодня желаю выспаться.       Калфа с пониманием посмотрела на Сулеймана.       — Я поищу, ага, у меня была склянка с лекарством, я занесу её к вам в кабинет, как только отыщу.       — Храни тебя Аллах, Нигяр калфа, — довольно произнёс бывший султан.       Женщина улыбнулась и спешным шагом пошла в гарем.

***

      В своей комнате очень быстро она отыскала нужный флакон.       «То, что нужно!» — подтвердила она сама про себя и, желая как можно быстрее доставить лекарство Сулейману, мигом вышла из своей комнаты.       Спешку Нигяр подметила Хюррем, она окликнула калфу и подбежала к ней поближе.       — Куда ты торопишься так поздно? Почти весь гарем уже спит, а ты всё бегаешь, — с любопытством проговорила бывшая госпожа.       Перед самым её носом Нигяр провела склянкой с прозрачной жёлтой жидкостью. Горлышко у сосуда было узкое, а ближе ко дну сосуд немного расширялся, походя на конус — весьма необычная форма!       — Несу снотворное хранителю покоев, Хюррем хатун, у него бессонница.       — А он что, нравится тебе? Ведь ты так торопишься исполнить его просьбу! — рыжеволосая посмотрела на служительницу гарема хитрым взглядом.       — Думай, что говоришь, — возмущенно воскликнула калфа, — Просто я знаю, насколько это мучительно, когда всю ночь ворочаешься и не можешь уснуть… А ты иди и ложись, нечего бродить!       Хюррем повиновалась. Она развернулась и пошла прямиком в свою постель.       Через несколько минут флакон со снотворным уже лежал у Сулеймана на столе. Конечно, у бывшего падишаха не было никакой бессонницы. Эта жидкость нужна была ему совершенно для других целей…