«Она не святая, она — не то, что ты думаешь, Она — актриса. Она больше известна тем, что она вытворяет В койке. Скоро она дойдёт до того, Что будет красть чужие игрушки На детской площадке. У тебя после этого вряд ли будет много друзей. Она должна зарубить себе на носу, Она должна зарубить себе на носу — Нет ничего, что я бы делала лучше, Чем месть…» (Taylor Swift — Better Than Revenge)
— Прелестно, — сказала Женевьева. — Она посвящена тебе, — ухмыльнулась Тони. Женевьева улыбнулась. — Я пришла с просьбой, — сказала Женевьева. — Да? — спросил Элайджа, вставая и поправляя свой серый костюм. — Мне сказали, что ведьмам не разрешалось праздновать под открытым небом со времен Марселя, и я хочу, чтобы это изменилось, — сказала Женевьева. — Почему мы должны позволять тебе сделать это после всего, что твой народ сделал с нашей семьей? — спросил Элайджа. — Во имя нового мира и новой эры, — сказала Женевьева. — А что у тебя за намерение? — спросил Элайджа. — Праздник благословений. Было принято, что люди дарили подарки ведьмам в обмен на благословение на этом празднике. Я хочу использовать это, чтобы показать девочек урожая в обществе, — сказала Женевьева. — Понятно, — сказал Элайджа. Он уже собирался сказать «нет», но тут вмешалась Тони. — Хорошо, сделай это, — сказала Тони. — Спасибо, — сказала Женевьева и вышла. — Почему ты согласилась? — спросил Элайджа, садясь. — Ну, я думаю, Давина заслужила это после всего, что ей пришлось пережить, — сказала Тони. — Что же, пожалуй, я с этим согласен, — улыбнулся Элайджа. Она улыбнулась в ответ. Она вернулась к своей гитаре, а Элайджа пошел поговорить с волками, вампирами и людьми о празднике.***
Вечер начался с представления трех девушек. Давина была в красном платье, и, когда она подняла руки, начался фейерверк. Они вошли, Элайджа и Тони стояли у входа, чтобы поприветствовать людей. Вошла Давина, Элайджа и Тони шепотом поблагодарили ее. Она улыбнулась и пошла к себе. — Теперь вы можете подойти и отдать свои дары нашим юным ведьмам, и они дадут вам волшебное благословение, — крикнула Женевьева и ушла со сцены. Хейли, как представительница волков, подошла к Давине, но была вынуждена повернуться иначе. То же самое произошло и с остальными людьми. Через некоторое время у двух других девочек была куча подарков, а у Давины — ни одного. Ее глаза наполнились слезами. Тони шагнула вперед. Она была одета в серебряное платье и туфли на высоких каблуках, ее голова была окружена двумя косами, похожими на золотую корону, остальная часть которой падала водопадом золота вниз по ее спине. Женщина попыталась показать ей дорогу к Моник, но Тони сердито посмотрела на нее. — Поскольку тебе уже шестнадцать, я подумала, что это может быть полезно, — сказала Тони с улыбкой. Она взяла руку Давины и вложила ей в ладонь ключи от машины. — Это от нас с Элайджей, он припаркован снаружи, и его цвет удивительно подходит к твоему платью. — Спасибо, — улыбнулась Давина. — Спасибо, Давина, — прошептала Тони. Подарок от Элайджи и Тони был единственным. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока Давина не решила, что больше там не останется. — Внимание, пожалуйста, — крикнул Клаус. Он держал Джоша за шею. Давина сердито посмотрела на него. — Как ты знаешь, Джош был частью заговора, чтобы избавиться от меня. Я имею полное право оторвать ему голову, — начал Клаус. Джош с трудом сглотнул. — Но в духе новой эры я решил простить его, — сказал Клаус, похлопывая Джоша по спине. Джош и Давина повернулись, чтобы уйти. — Еще одна вещь… Все посмотрели на него. — Я заметил, что у тебя только один подарок, так что вот, — сказал Клаус. Давина собиралась сказать «нет», но посмотрела на Тони, которая кивнула ей, чтобы она взяла его. Она взяла маленькую коробочку. — Чудесно, пусть праздник продолжается! — объявил Клаус. — Давай, открывай, — сказал Джош. Давина открыла маленькую коробочку. В ней лежали кольцо и записка. — Это заклинание дневного кольца! — Давина вскрикнула. Джош дико улыбнулся. Он больше не будет заперт в дневное время, он будет свободен. Давина и Джош ушли с вечеринки, и все пошло наперекосяк.***
Вошли несколько человек с барабанами. Все смотрели. — Подарок от Марселя Жерара, — сказал один из них. Все мужчины одновременно перерезали себе вены. Потекла кровь, и вампиры вытащили свои клыки. — Держите себя в руках, это просто варварский трюк, — крикнул Элайджа. Свет погас, и послышались крики. — Хейли! — Элайджа! — Ник! Ник! — Тони! Свет вернулся позже. Пол был усеян мертвыми телами. Элайджа поднял Хейли с пола, а Клаус нашел Тони. — Ты в порядке? — спросил Клаус, поглаживая Тони по голове. — Да, просто нос кровоточит. Кто-то налетел на меня в темноте, — сказала Тони. Клаус дал ей свою кровь и обвил ее талию рукой. — Брат, — сказал Элайджа, прижимая Хейли к себе и глядя в стену. Клаус и Тони обернулись. На стене было написано кровью одно предложение:НЕ БУДЕТ НИКАКОГО МИРА.
Элайджа выглядел взбешенным. — Я отвезу Хейли на болота, — сказал Элайджа. Он поцеловал Тони в лоб и ушел вместе с Хейли.***
Клаус и Тони были в гостиной, когда Элайджа вернулся. Его руки все еще были красными от крови. — Я убил Тьерри, — сказал Элайджа. Тони посмотрела на него широко раскрытыми глазами. — Значит, ты отомстил за нападение на маленькую волчицу, — сказал Клаус. — Никлаус, — предупредила Тони. Она уже заметила, что Элайджа сдерживается с Хейли, потому что не хочет причинять боль Клаусу. — Не называй меня так, — сказал Клаус. — Оставь его в покое, — сказала Тони. — Забудь об этом, Тони. С меня хватит. Отныне я буду брать то, что хочу, когда захочу. Я устал от твоих игр, от того, что ты ходишь с оборотнями за моей спиной и постоянно строишь козни, — сердито сказал Элайджа. — Что плохого в том, что я пытаюсь позаботиться о своей другой семье? Я думал, тебе понравятся мои действия, — сказал Клаус. — Если Хейли пострадает из-за твоих действий, я никогда этого не забуду и никогда тебе не прощу, — сказал Элайджа и поднялся в свою комнату.***
Клаус зарычал. — Он не крадет твою дочь, ты же знаешь, — сказала Тони. — Он показывает маленькой волчице, что он будет лучше относиться к ребенку, чем я. Я не удивлюсь, если однажды проснусь и обнаружу, что они ушли вместе с моим ребенком, — сказал Клаус. — Милый, разве ты еще не узнал своего брата? Он никогда не обидит тебя таким образом, все, чего он хочет, это чтобы эта семья была в безопасности, и чтобы он мог свободно любить Хейли, вот и все, — тихо сказала Тони и поцеловала его в губы. — Споешь мне? Пожалуйста, — спросил Клаус, меняя тему разговора. — Конечно, — сказала Тони и запела, а Клаус прижался к ней на диване.«Сердце бьется так быстро, Ожидания и обещания, Как же набраться смелости? Как же мне любить, если я боюсь упасть? Но видя тебя, стоящего в одиночестве, Все мои сомнения Сразу куда-то уходят… Еще на шаг ближе… Я умирал каждый день в ожидании тебя, Дорогая, не бойся. Я любил тебя тысячу лет, Я буду любить тебя еще тысячу лет. Время застыло, Красота есть во всем, Я буду храброй, Я ничему не позволю отнять Того, кто перед моими глазами. Каждый вдох, Каждый миг вел к этому… Еще на шаг ближе… Я умирал каждый день в ожидании тебя, Дорогая, не бойся. Я любил тебя тысячу лет, Я буду любить тебя еще тысячу лет. Все это время я верил, что найду тебя, Время привело твое сердце ко мне. Я любил тебя тысячу лет, Я буду любить тебя еще тысячу лет. Еще на шаг ближе… Еще на шаг ближе… Я умирал каждый день в ожидании тебя, Дорогая, не бойся. Я любил тебя тысячу лет, Я буду любить тебя еще тысячу лет. Все это время я верил, что найду тебя, Время привело твое сердце ко мне. Я любил тебя тысячу лет, Я буду любить тебя еще тысячу лет.» (Christina Perri — A Thousand Years)
— Нам это как-то подходит, — сказал Клаус. Тони усмехнулась. — Все будет хорошо, — сказала Тони. Они поднялись наверх и легли спать. Это был конец еще одного дня.