Новая кровь

24 Паркер оказалась на пассажирском сиденье «Форда» на секунду позже Нэйтана. — Пожалуйста, не делай этого, — просила она. — Позвони Томми, отмени приказ. Эйдан не мог. У тебя нет доказательств. — Будут, — буркнул Уорнос. Его задело это «у тебя». Сейчас он хотел своими полномочиями начальника отправить напарницу саму арестовывать любовничка, однако пожалел ее. Но отзывать Боуэна не собирался. — Нэйтан, он не виноват. — Тогда Я его отпущу. — Да что с тобой? Он не удостоил Одри ответом. Детектив замолчала, уставившись на бегущие за окном дома. Скоро она поняла, что шеф везет ее не в клинику, а на Квин-стрит к месту обнаружения тела. Он лишал ее возможности поговорить с Эйданом, защитить его при необходимости, помешать аресту. Такого подвоха Паркер от него не ожидала. Она почувствовала себя уязвленной. В доме жертвы уже работали криминалисты. Девушка лежала на кровати в неестественной позе с вывернутой набок головой. Кожа отливала синевой. Нежно-розовая сорочка на четверть стала бурой, от лифа вниз ее разорвали, в самодельном глубоком декольте виднелись багряные куски мяса и белая, запачканная потеками крови плоть. Над трупом колдовал доктор Лукесси. — Что можете сказать? — поинтересовался шеф. — Кто-то очень хотел кушать, — судмедэксперт поднялся на ноги. Нэйтан посмотрел на Одри, она отвернулась, игнорируя его взгляд. — Часть левой груди отсутствует. Ее откусили. Следы зубов есть на шее. Крови в ней осталось… — Лукесси прикинул, — процентов на двадцать-двадцать пять. — Ее выпили? — Не знаю, может колбасу приготовили. Тот же почерк, что и у двух предыдущих нападений. Подробнее часа через два скажу. — Хорошо. Кажется, я знаю, кто ее убил. Вы работайте, мне нужны факты. — Работаем. Нэйтану показалось, или последнее слово было сказано тоном: «Не тебе меня учить, сынок»? 25 Назад ехали молча. Одри не хотела напрашиваться на новые грубости. Нэйтан предвкушал предстоящий допрос соперника и удачно раскрытое дело. Палящее солнце придавало уныния. Машина офицера Боуэна уже стояла на парковке. Уорнос быстро выскочил из пикапа, детектив поспешила за ним. Эйдан находился в комнате для допросов. Напарники встали у одностороннего стекла. Серые тона, яркий люминесцентный свет, стол, пара стульев. Одри ужаснулась: скула у вампира была рассечена, кровь запеклась на щеке. Он сидел на стуле все в той же медицинской униформе, положив руки на стол, а Томми стоял напротив, нависая над ним. — Признайся, и тебе скостят срок. За убийство лет двадцать светит. — За два убийства, — Нэйтан открыл дверь и вошел внутрь, ничего не сказав Паркер. — Можешь идти, детектив, я сам разберусь. Бостонец ухмыльнулся Уайту, вышел. Проходя мимо Одри, опять ухмыльнулся. — Не отвертится. Одри не пошевельнулась. Она смотрела сквозь замаскированное под зеркало стекло, как шеф отодвигает стул, садится перед медбратом. — Итак, Эйдан Уайт, вы обвиняетесь в убийстве двух человек и причинении тяжкого телесного вреда здоровью третьего. — Ого, — ни один мускул на его лице не дрогнул, он легко улыбался, смело смотрел на полицейского. — Вы ошиблись: в Хейвене я помогаю лечить людей, а не лишать их жизни. — Доказательства будут. Признайся лучше сам, Уайт. — Я не виновен. — Все так говорят. Думаешь, наплел сказок Паркер и все тебе с рук сойдет. Я — не Паркер, на меня твое обаяние не подействует. Говори! — Дело в Одри, да? — Эйдан коротко рассмеялся. — Я сразу почувствовал, в ту первую встречу, что между вами что-то БЫЛО. — Заткнись! Твое признание мне и не нужно, я отправлю тебя в тюрьму и без него. Одри зажмурилась. Двое мужчин, которых она любила, которые были ей дороги, и сейчас один ненавидит другого, и у него власть, а у другого… Эйдан же спокойно может использовать зов, очаровать всех участке, выйти, почему он не сделал этого, чтобы сбежать от Томми? Он пытается быть человеком — вот в чем все дело. Он знает, что не виновен, он надеется, что она поможет раскрыть истину. Паркер перестала сомневаться: войти ей или нет. Она распахнула дверь и шагнула в прямоугольник света. Если Нэйтан его обвиняет, она выступит адвокатом. Не совсем по закону, но разве в Хейвене такое впервой? Эйдан поднял на нее глаза, и первое, что она увидела — царапина на его щеке стала меньше и тоньше. Ткани восстанавливались, но подобной вольности она Боуэну не простит. Уайт держался спокойно, даже обольстительно улыбнулся ей. Паркер взяла стул от стены и села рядом с ним. — Нэйтан, это не он! Как ты можешь обвинять Эйдана, не зная всех обстоятельств преступлений? — Что тут знать? У него беда. Он считает себя вампиром, он пьет кровь. А потом… Вдруг потом от крови проявляется сила, как у Дюка, и он отрывает руки, выгрызает куски мяса? — Нэйтан, дождись хотя бы заключения экспертов! Эйдан, мне надо с тобой поговорить. Нэйтан, пожалуйста. Шеф откинулся на спинку стула, отрицательно покачал головой. Одри поняла, что он не уступит. От ревности его рассудок совсем помутился. — Одри, не надо, — сказал Эйдан, сжимая ее ладонь, — шеф Уорнос разберется. Паркер не унималась. Она не одобряла Нэйтана, его упрямство выводило из себя. — Нэйтан, тогда я должна поговорить с тобой. Выйдем на секунду. Тут коп не стал возражать, они вышли в темную смежную комнату. — Мы всегда помогали людям с бедами, — начала Одри. — Часто они умирали. Детектив вздохнула: он уперся и не желает ее услышать. — Эйдан — вампир. Его нельзя убить просто так. Посмотри на его лицо: царапина почти затянулась. — А чем можно? Осиновым колом? Прекрасно. «Лучше б он был таким настойчивым, когда приглашал меня на свидание», — подумала Одри. — Нэйтан, ты меня… огорчаешь. Я не хочу разочаровываться в тебе. У Эйдана должно быть алиби, ты хоть это спросил? Он может уйти отсюда в любую минуту, воспользуется своим гипнозом и уйдет. Но он этого не делает, потому что не виновен. И он — вампир, Нэйтан. Он. Вампир. А не. Каннибал. Он пьет кровь, а не ест человечину. — Он запудрил тебе мозги, — упорствовал напарник. Одри посмотрела ему в глаза. Эту фразу она уже слышала, шеф не отличался оригинальностью, он отличался упрямством. — Нэйтан, он не мог… — Ты отстранена от дела, — отрезал Уорнос и взялся за ручку двери, чтобы пойти мучить Эйдана и не дать Паркер возмутиться, но он не успел. Появился Стэн с бланком отчета. — Лукесси передал, — он сунул листок Нэйтану, ушел. Шеф стал читать, детектив пристроилась рядом, разбирая мелкий врачебный почерк. Ее лицо прояснялось. Она верила в непричастность друга, но окончательно груз с души свалился сейчас. — Посмотри, время смерти с половины десятого вчерашнего вечера до часа тридцати ночи. Это не Эйдан. У него алиби: он был со мной. Уорнос не поднял на нее глаз. — Я знаю, — прошептал он. — Что? Откуда? — догадка была очень неприятной. — Ты следил за мной? Он неопределенно махнул головой, опустил бумагу, глянул на Одри и сразу отвел взгляд. Паркер была в смятении: Нэйтан последние дни ведет себя совсем неподобающе. Работая с ним, она привыкла видеть мягкого, податливого, небезразличного и отважного полицейского, а теперь что — он подражает киношным копам? Неужели так сильно ее любит? Пока она приходила в себя, Уорнос толкнул дверь в допросную. — Ты свободен, Уайт. Твое алиби подтвердилось. Эйдан поднялся со стула, когда проходил мимо стоявшего в дверном проеме со скрещенными на груди руками Нэйтана, они смерили друг друга взглядами. В глазах копа была жесткость, он словно напоминал сопернику не расслабляться. Эмоций медбрата она не видела, но когда он повернулся к ней, его лицо осветила примирительная улыбка. Он остановился перед девушкой, взял ее руки, прижал их к своей груди. — Все хорошо, Одри, не переживай, твой шеф разобрался. — Она кивнула, краем глаза отмечая, что напарник скривился, отворачиваясь. — Вечером я совершенно свободен. Куда ты хочешь сходить? Нэйтан оторвался от косяка и стремительно скрылся в коридорах участка. Паркер проводила его взглядом. Эйдан тоже обернулся. — Может, я вклинился между вами? — спросил он, указывая на дверь, через которую выбежал коп. — Нет, — Одри покачала головой, стряхивая с себя невеселые думы. — Приходи в «Серую Чайку»… часов в восемь. Надо встретиться… с Дуайтом. — Договорились. Уайт ушел обратно в больницу, а детектив вернулась в свой кабинет, закопалась в бумаги. Нэйтана она видела только один раз до конца рабочего дня: он вошел в их кабинет, чтобы отправить Томаса на поиск убийцы с учетом последних данных. 26 К восьми часам Одри перестала насиловать свой мозг. Она успокоилась и спокойно собиралась на свидание, нервничая только из-за того, смог ли придумать оптимальный выход Дуайт. Она много передумала за прошедшие часы. Пребывала в шоке от выходок Нэйтана, хоть и старалась понять его чувства. Тем не менее, они не поддавались быстрому осмыслению. Даже любовь и глубокая привязанность, считала детектив, не давали права забывать про тактичность и презумпцию невиновности. Одри пробовала укорять себя, но внутренний голос говорил, что укорять себя не за что: она не изменяла напарнику, его претензии к Эйдану не обоснованы, ревновать не запрещено, но не в ущерб другим. И если вампир оказался удачнее, пенять надо прежде на самого себя. Уайт новичок в их городе, он не знал о чувствах шефа полиции, да и кто о них знал, кроме самого Уорноса? И если сравнивать их двоих, сегодняшний день был не в пользу Нэйтана. Эйдан вел себя достойно, и Одри утвердилась во мнении, что не зря связалась с ним. Теперь ей хотелось выговориться перед ним, услышать его советы. Паркер спустилась вниз за несколько минут до назначенного времени. Она уже появлялась сегодня в ресторане, чтобы перекусить, за обедом перебросилась парой фраз с Дюком, он спрашивал, как продвигается расследование, она ответила, что не шибко. Ее кормилец смотрел на нее преданными глазами, а ей становилось от этого неловко, как будто на самом деле она и его предала. Сейчас Крокера в зале не было, зато Эйдан дожидался ее за столиком, успевшим получить статус ИХ столика. Перед ним лежал букет полевых цветов. Вампир поднялся при ее появлении, окинул ее восхищенным взглядом, взял цветы. Офицер похвалила себя за покупку нового платья с укороченной юбкой. — Самой красивой и бесстрашной девушке Хейвена. — Спасибо, — детектив приняла букет, уткнула носик в ромашки, чтобы румянец был не так сильно заметен. — Это двести пятьдесят лет жизни научили тебя быть галантным? — Не исключено. Закажем вина? Пока Уайт разговаривал с официанткой, рассматривая карту вин, Одри обрывала лепестки. Она не гадала «любит-не любит», и так это знала, просто невроз вернулся. — Эйдан, мне тоже надо тебе кое-что рассказать… о себе. — Я слушаю. — Нет, не сейчас. Сначала встретимся с Дуайтом. — Как скажешь. Я всю ночь в твоем распоряжении, а утром… Утром, прости, я на работу. Его шарм околдовывал. Одри рассмеялась. Быть женщиной, оказывается, прекрасно. — Эйдан, я должна извиниться за Нэйтана, — она хотела покончить с витавшей в воздухе недосказанностью. — Обычно он так себя не ведет. Он думает, что защищает меня. Ему кажется, что ты… влияешь на мой разум. — Не терзай себя. Если возникнут вопросы, мы выясним их… по-мужски. — Прости, я доставила тебе столько проблем. — Ну что ты, Одри, — Эйдан взял ее руку, легонько пожал, — ты подарила мне радость жизни. И я собираюсь этим воспользоваться еще раз наступающей ночью. Он недвусмысленно подмигнул ей, да так, что по телу Паркер пробежала волна возбуждения. Закончив с вином, они направились в беседку на берегу, куда обещался подъехать Хендриксон. 27 Нэйтан заявился в «Серую Чайку» минут через десять после их ухода. Миновав двери, он остановился, шаря взглядом по каждому посетителю, но нужных лиц не нашел. Желваки на его скулах ходили, пальцы сжимались в кулаки. Шеф хотел было выйти, но откинул внезапную мысль: достаточно следить за Паркер. Он двинулся к бару. Бармен вжался в стеллажи. — Виски мне. И где Дюк? Бармен раскрыл рот, но из подсобки выглянул хозяин. — Здесь я. Ты опять надраться решил? — неодобрительно пробурчал Крокер. — Пойдем присядем за стол. Джонни, бутылку и пару стаканов туда. Юноша кивнул. — Ну, рассказывай, — потребовал контрабандист, устраиваясь на стуле напротив взъерошенного друга. — Опять из-за Одри? — Да, — коп схватил принесенную бутылку, сорвал с нее крышку, налил виски почти половину стакана. Выпил. Дюк меланхолично наблюдал за его действиями. — Ты только представь, на кого она нас променяла… Длинноволосый насторожился, услышав «НАС», но, похоже, Нэйтан сказал так для красного словца. — На медбрата, — ответил он. — Нет, нет, никакой он не медбрат! — Уорнос наливал еще. Крокер ждал, пока он выльет алкоголь себе в глотку. — Он… Он… Вампир! — У него беды? — Да нет же. Он вампир, настоящий. О которых кино снимают. — Кто тебе такой бред сказал? Ты доверчивый, но… всему есть предел. В Хейвене… — Он вампир! Ему двести лет. Или больше. — Ты бы перестал пить, Нэйт. У него обычная беда. — На Одри действуют его чары, — с выражением выговорил Уорнос, как последний, самый весомый довод. — Зов, или как он у них называется. Да! Дюк притих, осмысливая. — Ты точно знаешь? — Одри рассказывала Дуайту. И мне немного. — Так значит, это не сказки? — Что? — Существование вампиров. — Тебя только это интересует? — взбеленился Нэйтан. — Он ее околдовал, он использует ее. Мы должны избавиться от него. Отправить его назад в Техас, Массачусетс или Юту, чтобы не околачивался на нашей территории. Кровопийц нам своих хватает. Одри скоро должна исчезнуть, а он лезет со своими… Шеф говорил с жаром, но Крокер его не слушал, у него возникла идея, он ее обдумывал. — Ты мне поможешь? — Прости? — контрабандист вернулся в реальность от толчка в предплечье. — Дюк, ты мне поможешь избавиться от Уайта? — Нэйтан, нам не избавляться от него надо… — Значит, ты отказываешься? — Нэйтан, ты еще не понял? Если он вампир… Ему двести лет, а он молодой, молодой, ты понимаешь? Полицейский вперил в Дюка не совсем ясный взгляд, замолчал, соображая. Ресторатор терпеливо ждал, пока провернутся заржавевшие от виски шестеренки. Потребовалось секунд сорок. — Чёрт! — воскликнул Уорнос, хлопнул себя по лбу. — Чёрт! — Черт, — повторил Крокер спокойно. — Вот именно. Им предстояло это обсудить.