***
Покинув замок одними из последних, Малефисента и Борра решили прогуляться. Через пару часов должен был быть рассвет, и им почему-то совершенно не хотелось спать. Веселье их взбодрило. На улице, по которой они шли, слабо светили фонари, окна и двери домов давно были плотно закрыты, хотя изредка по пути им встречались такие же прогуливающиеся люди. Малефисента призналась Борра, что она рада, что люди их не боятся, наконец, а любят и уважают. И вообще, за недолгое время заключённого мира между Болотами и Ольстедом оба королевства расцвели по-настоящему. И стали сильнее. За год даже было заключено несколько браков между людьми и эльфами, что раньше было бы дикостью. Это было ещё одним подтверждением пользы этого мира. Народы могли спокойно соседствовать, а это ли не главное для правителя? — Признаюсь, люди мне всё ещё противны. Но благодаря тебе я знаю, что лишь немногие из них мерзавцы и предатели, — он отвернулся, задумался о чём-то. Малефисента прочитала этот жест. Она взяла его за руки и... — Борра, — она смотрела ему прямо в глаза. — Ты всё ещё тоскуешь по ней? — в её вопросе не было и толики ревности, лишь сочувствие и попытка помочь. — Невероятно, — молвил он и отвёл взгляд. Нежно погладив его плечо, Малефисента тяжело вздохнула. Как бы она хотела, чтобы кто-то любил её также неистово и нежно. — Я тоже скучаю по Стефану, — призналась она, и с сердца будто бы немного отлегло. — Он был ужасен по своей сути. Мне очень жаль, что его люди убили твою возлюбленную, - Борра остановился, не понимая, о чём она говорит. Она сделала вид, будто ничего странного не сказала и продолжила говорить: — Чудесный вечер, не так ли? — Да, — задумчиво протянул он. — Особенно когда начинаются откровения. Ты узнала что-то? — Прости, Борра, я не вправе лезть в твоё сердце, ворошить прошлое, но... Стефан был тем самым человеком, кто мог сделать такое с ней. Я решила изучить некоторые письма, которые остались в его кабинете, но там ничего не нашлось. Однако один из его прихвостней признался, что он знал о существовании других эльфов. — Почему же он стал таким разговорчивым? — с сомнением уточнил он. — Теперь ему одна дорога — казнь. Тут и не такое расскажешь...***