Потерпи. Ещё день, неделю, месяц. Должно пройти. Всё проходит.
Роб одним глотком осушил стакан с виски, с глухим стуком поставив на журнальный столик. — Кол мёртв. Внутри что-то оборвалось. — Но ведь… — только и смогла выдохнуть девушка, округлив глаза и приоткрыв рот. — Его отравили твоей кровью, которую извлекли из Елены магией, — Роберт покинул гостиную, а Ребекка тихо всхлипнула, утыкаясь в грудь Габриэля. Внутри Дины опять что-то оборвалось и ухнуло в самый низ. Вечер. Солнце уже садилось, оставляя после себя кровавый закат. А я направлялась в поместье Сальваторе и наслаждалась этим алым закатом, словно его специально окрасили кровью. Я желаю отомстить Елене сполна — убить Джереми. Именно поэтому я направляюсь в поместье Сальваторе. Гилберты временно живут в этом особняке, потому что опасаются находиться в своём доме, ведь многие из нас приглашены в дом Гилбертов. Хотя и в поместье Сальваторе нам ничего не помешает наведаться, потому что вход сюда свободен для всех. Со дня смерти Чарльза и Кола прошли сутки. Мучительные и долгие сутки. Эти дни я провела за распитием виски Роберта, который берёг его до особого случая, и своих мыслях. За эти сутки я не раз вспоминала Кола: его глубокие карие глаза, мягкие тёмно-каштановые волосы, сильные руки, которые когда-то крепко прижимали к груди, губы, которые вечно были растянуты в ухмылке или усмешке. Мне не хватало его целиком и полностью, я вдруг остро ощутила его отсутствие в своей жизни. Более того, я хотела, чтобы он присутствовал в моей жизни, но поняла это слишком поздно, лишь после его смерти. Чего уж греха таить, меня тянуло к Колу, но я не понимала почему. В голове сразу всплывают его слова, сказанные Клаусу: «…Аяна стёрла ей все воспоминания о человеческой жизни…». Если подумать чисто логически, то, возможно, нас с Колом что-то связывало. Возможно, мы были чем-то большим друг для друга? За эти сутки я успела твёрдо понять и признать, что Кол не безразличен мне. Жаль, что я поняла это слишком поздно и даже не успела сказать ему об этом. Вот уже показалось поместье Сальваторе и подъездная дорожка. Поместье построено из красного кирпича, кое-где виднеются вставки из дерева. Рядом высажены деревья и лужайка перед домом. На первый взгляд выглядит красиво и со вкусом. С виду поместье казалось скромным и простеньким, не то что наш дом, от которого за километр несёт роскошью и дороговизной. Прислушавшись, я поняла, что в доме только одно сердцебиение, а на подъездной дорожке не видно машины, на которой обычно ездит Деймон. Из этого всего можно сделать вывод — в доме только один человек. — Привет, малыш Гилберт, — с ухмылкой на губах протянула я, заходя в дом без стука. К чему формальности, когда я собралась хорошенько развлечься? Джереми отжимался, оголив торс, но перестал заниматься физическим трудом и схватился за кол, который теперь крепко сжимал в руках, смотря на меня с опаской и неким страхом, что только веселило меня. — Что тебе нужно? — грубо отчеканил Джереми, готовясь напасть на меня. Его грубый тон только ещё сильнее развеселил меня. — Как грубо, — с наигранной обидой протянула я. Охотник, кажется, настроен весьма решительно, поэтому уже через какую-то секунду он совершил попытку нападения, которая с треском провалилась. Когда охотник собирался напасть, я просто увернулась и толкнула его в спину. Он не ожидал этого и не успел среагировать, потому встретился головой с деревянной стеной, что было только мне на руку. Мальчик просто упал на пол, теряя сознание от столь сильного удара. Перетащив обездвиженного охотника на стул, я принялась искать то, чем можно связать Джереми. Но первым делом я сожгла кол, с которым малыш Гилберт пытался напасть на меня. В поместье Сальваторе я нашла верёвки и цепи, которыми и привязала охотника к стулу. Одними верёвками его было бы не удержать — охотник всё-таки, поэтому я укрепила это дело цепями, которые точно его удержат. Пока Джереми находился в бессознательном состоянии, я успела пройтись по дому, найдя несколько тайников с кольями, скорее всего, из белого дуба, поэтому сразу же сожгла их в камине. С виду особняк показался мне весьма скромным, но внутри оказался напичкан всяким хламом и антиквариатом: старинные вазы, картины известных на то время художников, антикварная мебель и огромная библиотека, в которой я успела порыться, но ничего интересного не нашла, кроме произведения Шекспира «Ромео и Джульетта». В гостиной этого столь вульгарного дома я нашла хорошие запасы алкоголя, а в подвале — кровь, именно поэтому прихватила несколько пакетиков. Так что сейчас я занимаюсь распитием спиртного напитка и крови. — О, проснулся, — с улыбкой протянула я, когда в гостиной звякнули цепи. — Фу, какая гадость, — я сморщилась, когда отхлебнула глоток от своего вампирского коктейля. Снова поморщив лицо, я сплюнула обратно в стакан и поднялась на ноги, медленно подходя к охотнику, стул которого находился рядом с камином. — Убьёшь — будешь мучиться от проклятия охотника, — он самодовольно ухмыльнулся, подняв на меня свои глаза. — Нет, что ты, — отрицательно покачала головой, а потом вылила содержимое своего стакана в камин. Языки пламени вспыхнули с новой силой, нагревая кочергу в камине. — Ты умрёшь сам, — с вампирской скоростью я вынула кочергу из полыхающего камина и провела по обнажённой груди охотника, довольствуясь его криками от причиняемой боли. Это услада для моих ушей, словно рай для человека. От раскалённой кочерги остался сильный ожог, и, когда я провела ещё раз по этому месту, с силой надавив на неё, гостиная наполнилась запахом свежей крови, от чего я блаженно прикрыла глаза и вдохнула этот манящий запах. — На мне семейное кольцо, которое вернёт к жизни, — он нашёл в себе силы и ухмыльнулся, сквозь причиняемую ему боль, что распалило моё желание измучить его до смерти. — Но ты же теперь охотник, а, значит, не человек, — моё лицо озарила милая улыбка, и я снова провела раскалённой до высокой температуры кочергой по тому же месту. Малыш Гилберт лишь крепко стиснул зубы, силясь не закричать от боли, желая доставить мне как можно меньше удовольствия. Несколько часов я занималась отмщением за смерть старшего брата Чарльза и младшего Майклсона. Несколько минут Джереми сыпал угрозами и оскорблениями в сторону меня и моей семьи, но это лишь забавляло меня, и я с огромным удовольствием обжигала его раскалённым куском металла, предназначенным для перемешивания дров в камине, но для пыток вполне сойдёт. Через час простые ожоги перестали приносить мне удовлетворение, и я, налив в стакан янтарного напитка, вылила его на раны. Кожа зашипела, и ожоги начали кровоточить с новой силой. Гостиная, да и не только она, пропиталась стойким запахом крови. Поэтому ещё час я довольствовалась этим, но, услышав совсем тихое сердцебиение, прекратила своё занятие, желая ему смерти в адской агонии боли. Чтобы тот почувствовал её каждой клеточкой своего тела, как чувствую её я. Подойдя к полумёртвому охотнику, я слегка нагнулась к нему, подняла его голову за подбородок, сжав на нём изящные пальчики. — Если выживешь — передавай привет Елене, малыш Гилберт, — прошептала я, смотря в его глаза, а затем сильнее сжала пальцами подбородок, но охотник дёрнулся, и я послушно отступила, а затем исчезла из поместья Сальваторе на вампирской скорости, оставив после себя открытую настежь дверь и практически мёртвого малыша Гилберта.***
Два года спустя.
— Вон они! Быстрее! — раздался крик в толпе, в которой мы пытались слиться с местными жителями, но, видимо, вышло плохо, и нас нашли. — Как только мы выберемся — я прикончу тебя, Габи! — испуганно воскликнула я, быстро хватая с какого-то прилавка первый попавшийся хиджаб*, попутно натягивая на себя, чтобы скрыть лицо и волосы. — Если копты* не сделают этого раньше! — в тон мне отозвался Габриэль, хватая меня за руку, и рванув вперёд. Мы с Габи находимся в Египте, точнее сказать, в столице страны — Каире*. А ведь всё начиналось вполне безобидно и мирно, но это только начало… В тот же вечер, в который и занималась местью, я наведалась к Габриэлю за ответами на вопросы: воспоминания и что связывало нас с Колом. На самом деле, об этом я думала давно, но расспросить брата всё никак не получалось. Несколько минут после моего монолога брат молчал. Долго молчал, скорее всего, раздумывая над правильным ответом. Когда я собиралась повторить вопрос — Габи начал говорить. Брат рассказал, что воспоминания стёрла Аяна вместе с коптом, но их можно вернуть, даже нужно, чем мы и планировали заняться в Каире, но об этом чуть позже. Воспоминания может вернуть только потомок того копта, что помогал ведьме Аяне, сняв заклинание с креста Анкх, который послужил сосудом для стёртых воспоминаний. Смешно, ведь я ни разу не спрашивала никого из братьев об этом кресте, но я догадывалась, что его Роберт таскает за собой не просто так. После этого откровения я несколько дней уговаривала Габриэля поехать в Каир, чтобы вернуть стёртые воспоминания или, хотя бы, отыскать потомка, но братец до последнего не соглашался. Когда я собиралась посетить эту жаркую страну одна, Габи неожиданно согласился. Перед своим отъездом мы оставили короткую записку Роберту и забрали Анкх. Первые несколько дней пребывания в Каире не предвещали ничего плохо и никаких неприятностей на наше мягкое место. В один из таких дней я предложила брату посетить местную достопримечательность — мечеть султана Хасана*. Да, в самом начале всё было хорошо, не спорю, мы наслаждались красотами этой мечети снаружи, но стоило зайти внутрь, как нас тут же схватили. Это оказались копты. По словам Габи коптам было запрещено посещать религиозные здания, потому что они сверхъестественные твари, хоть и «помощники» природы. Когда же мы хотели напасть на коптов — не смогли. Они оказались очень продуманными и давным-давно создали над Каиром защитный купол, под которым все вампиры теряли свои способности. Ловушка. Целых полтора года нас держали в плену. За эти полтора года мы поняли, что находимся под какой-то церковью, только через год нам сказали, что это — церковь Святой Девы Марии*. Но были догадки, что это какая-то церковь — был слышен звон колоколов. Эти полтора года над нами издевались и пытали: оставляли порезы ножом, ломали кости и избивали. Нам специально не давали умереть, заживляя раны и восстанавливая сломанные кости. Копты старались причинить как можно боли и страданий. В конце концов, они удостоили нас ответом: Габи убил главу коптского клана в две тысячи двенадцатом году, за что потом и был заколот Робертом. Об этом я, конечно же, не знала, ведь находилась в гробу шесть веков. Полтора года они всячески издевались над нами и даже собирались убить. Показательно. В день нашей казни мы сбежали. Этот побег из плена мы планировали месяц и дожидались подходящего момента, а именно нашей казни, когда нас выведут на улицу. Первое время солнце ужасно слепило глаза, ведь в подвале не было света, лишь непроглядная тьма и сырость. Мы сбежали. Наш побег удался. Только-только сбежав из плена, мы не знали где укрыться на время, но спрятались в чьём-то сарае, и нам оставалось уповать на удачу. Так и вышло. Несколько дней мы были в этом сарае без еды и воды, истекая кровью, ведь перед самой казнью нас избили розгами, которые больно рассекали спину. В один из таких дней нас обнаружила девочка, которая втайне от родителей поила и кормила нас, пыталась обработать раны на спине, но родители пошли следом за дочерью, и мы были обнаружены. В тот день явились и копты, потому что искали сбежавших вампиров, то есть нас. Эта семья не выдала нас. После этого семья оказала нам помощь: выходила, накормила и напоила, даже купили билеты для нас по просьбе Габриэля, чтобы мы смогли вернуться домой. Это была семья коптов. Изгнанных коптов. Их изгнали ещё в молодости, потому что те отказались убивать вампиров. Они не хотели быть монстрами, как их собратья. Через некоторое время мы стали жить в доме этой семьи. Постепенно стали помогать по хозяйству. Дочь этой семьи — Селина, оказалась способной юной ведьмой. Некоторым азам магии я попыталась научить её, ведь сама была ведьмой до обращения в вампира. У Сели с каждым днём получалось всё лучше и лучше, она с восторгом слушала истории из моей долгой жизни, как и вся семья Топели (ударение на «и»). Полгода мы жили у этой семьи, и за это длительное время Селина очень сильно привязалась ко мне, как и я к ней. За всё это время мы практически не выходили на связь с Робертом, боясь не только за себя, но и за семью Топели. За несколько недель до того, как мы покинем Каир, Габи на свой страх и риск связался с Робертом, но тот не дал вставить брату и слова, лишь очень сумбурно попросив о помощи нас двоих. После этого звонка мы больше не выходили на связь — опасались, что нас смогут найти. В день нашего ухода Сели очень не хотела отпускать меня, просилась с нами, но в итоге отпустила со слезами на глазах. Девочка рыдала, смотря мне в след, как и её мама — Азиза. Всё-таки мы были вместе полгода, и они многое сделали для нас. Мы должны быть благодарны этой семье за спасение и помощь. В аэропорт мы отправились через местный базар Хан эль Халили*, и на нас случайно наткнулись копты, поэтому нам пришлось стремительно покинуть этот базар, ведь вечером у нас самолёт, и мы должны сесть любой ценой. — Вроде… оторвались, — тяжело дыша и прислонившись к стене, прошептал Габриэль, а я осторожно выглянула, проверяя, нет ли коптов. — Вроде, — пытаясь восстановить дыхание после долгого и быстрого бега, повторила я. До аэропорта мы с Габи старались добраться как можно быстрее и постоянно оглядывались и вздрагивали от каждого шороха, что привлекал наше внимание. Мы постоянно озирались по сторонам, и многие смотрели на нас, как на сумасшедших. Благо, мы вовремя успели на самолёт и теперь ждали, когда он, наконец, взлетит в небо, покинув чёртов Каир. Начав нервничать, я вынула из кармана крест Анкх, теребя в руках и желая успокоить себя, но выходило достаточно плохо. Брат заметил мою нервозность. — Всё будет хорошо, — с надеждой в голосе произнёс Габриэль, аккуратно беря меня за руку, слегка сжав. Тяжело вздохнув, я отбросила все мысли и убрала крест обратно в карман, замечая, что самолёт идёт на взлёт. — Куда мы летим? — я положила голову на плечо брата, устало прикрывая глаза. — Новый Орлеан, — Габриэль оставил поцелуй в макушку светлых волосы.