Ещё одна древняя семья?

      Следующие два дня были дико насыщенными, а всё благодаря одной уж очень замечательной блондинке — Ребекке Майклсон. Как мы обе и предполагали, нам быстро удалось найти общий язык — в первый же день после того, как обе очнулись от векового сна.       В первый день Ребекка навестила наш дом, который купил Роберт для всей нашей семьи, чтобы мы все здесь жили, но вот ведь ирония — Габриэль и Чарльз пропадали целыми днями в местном баре, а Роберт проводил время в компании несносного гибрида. Я же сидела в четырёх стенах и лезла на потолок от скуки, но тут меня спасла эта милая блондинка, пригласив на шоппинг, от чего я, конечно же, не смогла отказаться.       Мы провели целый день в магазинах, скупали всё, что нам нравилось и попадалось на глаза. Всё, что лежало неровно. Благодаря этой прогулке, моя комната и шкаф завалены одеждой на несколько лет вперёд, можно даже сказать… веков. Одежды было много, но вся она имела более открытый фасон, такой соблазняющий и сексуальный. Ребекка всё время шутила, что её младший брат Кол затащит меня в постель в первый же день, на что я только рассмеялась.       Я отшучивалась, когда этот самый Кол въедался в мои мысли, в мою голову. Лишь при одном упоминании его имени Ребеккой, сердце как-то жгло, будто кто-то протыкал его раскалённой кочергой, от чего становилось отнюдь не легче. И я не понимала, что происходит. Искренне не понимала. Я видела его единожды, нет никаких чувств и симпатии или же привязанности. Было такое огромное количество вопросов. Казалось, что ответов просто не существует на этом свете.       На второй день Ребекка потащила меня развлекаться в местную школу, внушив директору, что я новенькая и теперь буду учиться. Первые несколько часов я бурчала и вела раздражённый монолог с собой, но потом, увидев двойника, всё встало на свои места. Ребекка помнила о моих словах про двойника. О том, что я не желаю видеть её в живых, но убийства пока что не было в моих планах. Пока что.       С двойником были ещё две девушки: блондинка и смуглая брюнетка. Чуть позже, Ребекка рассказала мне о них подробнее.       Блондинка — Кэролайн, вампир. Девушка, по которой сохнет наше Всемирное зло по имени Никлаус Майклсон. Аж жалко его становится, честное слово. Девушка чересчур правильна, принципиальна и готова пойти на всё, чтобы защитить и спасти своих друзей, которые знатно портят жизнь всем Майклсонам.       Смуглая брюнетка — Бонни Беннет, ведьма-недоучка. Хотя не такая уж и недоучка, ведь это именно она открыла мой гроб, но слащавого: «Спасибо, дорогая» так и не получила, потому что я просто полакомилась ею, когда наконец ощутила под ногами землю. Ведьма не помнит меня и до сих пор не знает.       Никто не знает, что или кто был в том гробу — ведь там была я, а обо мне мало говорится в книгах. Лишь некоторые ведьмовские гримуары содержат в себе хоть какую-то информацию. Я — порождение тьмы. Дитя ночи. Лишь только моя кровь — яд, текущий по венам. Что-то я начала говорить немного рано о своих чудесных способностях. Хех. Скоро. Осталось совсем немного.       Самого же двойника зовут Елена Гилберт. Ребекка в самых ярких красках описала, как сильно ненавидит её и всех, кто помогает и вечно спасает её. Все жертвуют ради неё, а она думает, что мир вокруг неё крутится. Вокруг несчастной девушки, чьи родители погибли в автокатастрофе. Какая жалость! Вот только эта несчастная крутит двумя парнями, которые ещё и вампиры. Деймон и Стефан Сальваторе.       Последнего она возненавидела, но Ребекка не объяснила мне причину. Сказала лишь то, что Деймон питает к ней чувства, а она не может разобраться в них. Девочка хочет монотонную и спокойную жизнь, размеренную и чересчур скучную. Я никогда не любила эту монотонность и стереотипы, навязанные нам этим грязным обществом. Я любила опасность, из-за чего вечно влипала в неприятности разного рода. Например, переходила дорогу ведьмам, поэтому каждая ведьма ненавидит меня и желает воткнуть в моё сердце кол из белого дуба, но вышла проблемка — кол не опасен для меня.       Даже собственные братья уязвимы перед этим деревом, а я — нет, но, тем не менее, клинок с пеплом отлично действует на меня. Лишь немногие знают о свойствах моей крови, иначе уже давным-давно охотились бы на меня и мою ядовитую кровь. Любой, кто попробует даже каплю моей крови, умрёт в адских муках, в дикой агонии боли. И лекарства от этого не существует на белом свете.       Теперь вернёмся к тому, с чего начали. Эти два дня Ребекка не давала мне скучать и всячески развлекалась со мной, наплевав на собственных братьев, как и я, в принципе. Братишки звонили мне пару раз, но телефон ставился на беззвучный, и наше веселье продолжалось. В Вирджинии мы даже убили целый бар, наполненный толпой народа. Было приятно вновь чувствовать алую и такую сладкую жидкость на языке. Особенно я любила страх своей жертвы, которая молила о пощаде, говорила, что никому не расскажет, но ответом ей была лишь короткая ухмылка вампира. Приятно вновь чувствовать себя живой, относительно живой, конечно же.       Сегодняшнее утро началось, как и предыдущие два, — со звонка Ребекки. Блондинка недовольна своим старшим братом и попросила приехать в местный бар — Мистик-Гриль. В её голосе проскользнула тень обиды на брата, потому можно было понять, что Ребекка не настроена на веселье и желала хорошенько напиться. Я бы поддержала её идею, ведь не хотела находиться в компании Роберта, который сегодня, на моё удивление, дома, а не в компании несносного гибрида.       Брат оказался так увлечён разбором книг, что даже не заметил, как я по-тихому улизнула из дома, не попавшись никому на глаза.       Погода сегодня более или менее радует. Солнце, чистое небо и поющие на веточках птицы. Выбор одежды оказался достаточно скромен по сравнению с прошедшими днями. Обычные чёрные джинсы, полупрозрачная белая рубашка в чёрную полоску, которая немного заправленная в джинсы, и обычные кроссовки под цвет джинсов. Светло-русые волосы собраны в неаккуратный пучок на затылке, а на губах играет ухмылка. У меня сегодня хорошее настроение, но в груди присутствует волнение, которое не свойственно мне от слова «вообще». Мне не приходилось волноваться за кого-либо, точнее, я волнуюсь, но никто и никогда не видит этого. Никто не видит моих истерик. Лишь единожды Габриэль заметил слёзы на моих щеках, когда Роберт в очередной раз не отпустил меня. Тогда я потихоньку воздвигала вокруг себя стену, которая начала давать трещину, стоило лишь Ребекке упомянуть имя своего младшего брата. Я не знаю почему, но и ответ не спешу искать, пуская всё на самотёк и понимая, что ничем хорошим это не закончится.       Зайдя в бар, я встряхиваю головой, избавляясь от этих размышлений, и натягиваю на губы привычную ухмылку. Бар оказался не совсем пуст, но и не полон. Осмотревшись, я нахожу не только Ребекку, но и Габриэля в компании самого младшего Майклсона. Моё хорошее настроение исчезает, а воздвигнутая стена медленно даёт трещинки, от чего я вновь начинаю задаваться вопросами. — Сегодня сумасшедший день, — вместо приветствия тяну я, как только подошла к столу, за которым сидит хмурая Ребекка и иногда кидает недовольные взгляды на своего старшего брата. Это вновь подкидывает очередные вопросы, на которые у меня вновь нет ответов. Я присаживаюсь за стол напротив Ребекки, внимательно изучая её и пытаясь найти ответ на свой немой вопрос. — Почему? — лишь из вежливости вопрошает она, поднимая свои прекрасные бирюзовые омуты на меня. Действительно, а почему же? — Роберт штудирует библиотеку, — начинаю перечислять, загибая пальцы. — Ты сидишь в баре с утра пораньше. — Загибаю второй палец, слегка ухмыляясь. — Габриэль вместе с твоим братом в этом же баре. Что ещё может быть? — Вампирским слухом улавливаю смешки за барной стойкой, потому спешу добавить: — Не радуйся так рано, Габи, мне нужно будет поговорить с тобой. — Серо-зелёный взгляд устремляется на брата, который закатывает глаза, делая глоток виски. — Ты не знаешь? — изумляется Ребекка, слегка приоткрывая пухлые губы. А вот теперь я жалею о словах, которые сказала ранее. Очень. Появляется желание вновь оказаться в гробу — в моём любимом гробу, в котором я провела шестьсот лет. — Просвети меня, дорогая. — Ухмылки больше нет — губы плотно сжимаются, превращаясь в прямую линию, а брови хмуро сползают к переносице. — Во-первых, наша мама, то есть Эстер, восстала из мёртвых, и никто не знает, как и зачем она заявилась вчера вечером к нам. Во-вторых, она простила Ника, чему очень трудно поверить. В-третьих, многие сошли с ума и желают найти какое-то несуществующее лекарство от вампиризма. — На последних словах она фыркает, недовольно сжимая губы, и всплёскивает руками. С каждым новым словом я удивляюсь всё больше и больше, а глаза недовольно сверкают в сторону барной стойки. — О, ты не переживай так — Габриэль не знал об этом, как и ты, — спешит добавить Ребекка, а я только фыркаю, будто от этого становится гораздо легче. — Тогда, от кого он узнал? — Ребекка подавляет смешок, не желая задеть меня. Я что, слишком глупа, что не могу понять очевидный ответ? — От Кола. От кого же ещё ему узнать, если они уже два дня осушают этот бар и развлекаются с этими куклами. — Действительно, ответ оказался очевидный. Настолько очевидный, что я закатываю глаза, откидываясь на спинку стула, и устремляю взор на Древних у стойки. Эти двое тоже нашли общий язык, как мы с Ребеккой, что навевает лишь новые вопросы. — Может, махнём куда-нибудь? — вдруг вопрошает Ребекка, растягивая алые губы в улыбке. — Что? — выдыхаю я, изумлённо приоткрыв рот. Ребекка реально блондинка или просто свихнулась? — Нам обеим надоела опека братьев. Нам нужен глоток воздуха, долгожданная свобода, Дина, — Майклсон называет меня по имени, а я опускаю взгляд при упоминании больного для меня слова. — Всегда думала, что эти слова мне скажет парень, который будет любить меня, — я не удерживаюсь и хмыкаю, плавно уходя от темы. — Но, к сожалению, встречались лишь фанатики, жаждущие моей крови и смерти. Не срастается с парнями, — пожимаю плечами, отвечая на немой вопрос Ребекки, которая усмехается. — Для начала мы разберёмся с милой Еленой, вашей мамой и лекарством, которое ни в коем случае никто не должен найти. — Ребекка оставляет пару купюр под чашкой, и мы направляемся на выход, но братья окликают нас — мы нехотя подходим к ним. — Серьёзно? И ты туда же? — фыркает Ребекка, закатывая глаза, когда я упомянула лекарство от вампиризма. — Потом объясню, — коротко отвечает Майклсон на мой немой вопрос. — Наши любимые братишки, — мило протягивает Ребекка, смотря на Кола, а потом на Габриэля.       В глазах Майклсона отражается хищный блеск, а где-то глубоко кроется интерес и что-то ещё, смысл которого я так и не могу понять. Он будто бы что-то скрывает. Вновь куча вопросов, на которые, как всегда, нет ответов. Ненавижу загадки и головоломки! — Спешу вам сообщить, что сегодня вечером будет бал. — Уголки губ Габи вздёргиваются вверх, а карие глаза скрывают недовольство. — В честь воссоединения семьи Майклсон и Де Ла Мар, — добавляет брат и закатывает глаза. — Это идея Роберта? — Моя бровь вопросительно изгибается, а Ребекка вдруг широко улыбается, вцепившись мне в руку. Ну да, ведь нам предстоит поход по магазинам. Конечно. Трата денег на шикарные платья. — Нет, — вместо Габи отвечает Кол, привлекая к себе моё внимание, — идея нашей любимой мамочки. — В этих, казалось бы, безобидных словах, скрывается злость к собственной матери, которая обрекла своих детей на вечные муки. Гореть ей синем пламенем в Аду! — И ещё, пока вы не ушли тратить деньги, — заметив широкую улыбку Ребекки и блеск в её глазах, начинает Габриэль, — хочу тебя обрадовать, сестра. — О, Габи, ты знаешь, как я ненавижу загадки, — с милой улыбкой шиплю я, чувствуя на своих руках стальную хватку Ребекки. — Густав в городе и приглашён на бал Эстер, — отвечает наконец Габриэль, а мои серо-зелёные глаза вдруг темнеют, приобретая глубокий оттенок. Это всегда заметно, ведь когда начинаю злиться, они меняют цвет — до сих пор загадка для меня и ответом на многие вопросы для остальных. — Дина, прошу тебя, только не срывай такое важное для всех нас мероприятие. — О, ну что ты, брат, я всего лишь убью этого вампира, а ещё лучше - отравлю. Пусть подыхает, — цежу сквозь зубы, ловя ухмылку Кола и интерес в его глазах, которые буквально вспыхивают при упоминании какого-то парня. Майклсон злится, ведь его пальцы крепко смыкаются на стакане с виски. — Кто такой Густав? — с ухмылкой на губах вопрошает Кол, поворачивая голову в сторону брата. — Это не важно, Кол! — восклицает Ребекка, дёргая меня за руку. — Нам было очень приятно побеседовать с вами, но уже пора делать покупки! — Улыбка озаряет её лицо, и, не дожидаясь ответа от братьев, она тянет меня к выходу, едва не отрывая руку.       Из всего случившегося и услышанного за день, можно сказать лишь одно: бал будет весёлым и насыщенным. А ещё кто-то определённо умрёт. Надеюсь, это будет Густав. И что ему только понадобилось?