Ещё одна древняя семья?

      Весь оставшийся день, то есть до самого вечера, мы с Ребеккой ходили по магазинам в поисках самого лучшего платья, а потом готовились к балу. Готовились мы не порознь, а в доме семьи Де Ла Мар, где была абсолютная тишина. Я слышала только монотонное тиканье напольных часов в гостиной, которое уже прилично начинало меня раздражать. Только за два часа до бала Ребекке пришлось покинуть меня, потому что она — часть семьи Майклсон и ей нужно присутствовать с самого начала, а я осталась готовиться дальше. Правда, никого желания у меня не было.       К сожалению, Ребекка выбрала платье, которое нравится ей, а не мне, поэтому я не хотела идти в нём на бал, но другого у меня попросту не было. Хотелось просто плюнуть и никуда не идти, но это же бал в честь воссоединения наших семей! Конечно, вы что!       Только вот частью этой семьи я совсем себя не считаю. Нет, ну конечно, я часть этой семьи, но не придерживаюсь данной мною клятвы: «До последней капли крови в венах. До последнего своего вздоха». Мы дали эту клятву, когда родители бросили нас, а ведьма Аяна — лучшая подруга нашей мамы и Эстер — пожалела «малюток» и сделала то же самое, что и Эстер со своими детьми — обрекла на вечные муки, прокляла.       Этой клятвы придерживаются мои братья, но как только из моей груди вынимали клинок, я уезжала на все четыре стороны, по пути убивая всякий сброд. Все места, в которых я побывала, усеяны трупами, а земля пропитана кровью. Тогда меня настигает та же участь — клинок в сердце. В чёрством, каменном сердце. Я не умела пользоваться своими чувствами, но они были — просто я боялась проявлять их. Я боялась чувствовать. И сейчас вновь боюсь начать. Я не знаю, что связывает нас с Колом, но меня определённо тянет к нему. Я хочу найти ответ на этот вопрос.       От этих мыслей и размышлений меня прерывает звон часов, которые пробили ровно семь раз, а значит, до бала остался час. Тяжело вздохнув, я продолжаю накручивать волосы плойкой. Ребекка выбрала для меня розовое платье до колена с шифоновыми рукавами и туфли-лодочки. Я не люблю все эти нежные цвета. Мне нравится ночь, грубость, опасность и безумство. Именно из-за всего этого я постоянно и влипаю в неприятности. Очень надеюсь, что хотя бы в этот раз ничего не случится. — Дина! — раздаётся крик брата, из-за которого я дёргаюсь и случайно обжигаюсь. Тихо прошипев, я выключаю плойку из розетки и откладываю в сторону, чтобы не мешалась и вновь не обожгла меня, а заодно не спалила дом. Тогда Роберт точно заколет меня. — Дина, иди сюда! — вновь раздаётся голос брата, и я недовольно закатываю глаза. Ненавижу. — Иду! — кричу в ответ, надевая на голое тело махровый халат и тапочки-зайцы, точнее, тапочки в виде зайцев.       Признаю, вкус у Роба шикарен, как и этот дом. Мраморный пол, резные перила на лестнице, везде антиквариат: картины, вазы, статуэтки. Особенно мне нравится статуэтка ангела в гостиной почти с меня ростом. Моё внимание всегда привлекает кулон на её шее — крест.       Как-то, чисто случайно, Роберт сказал, что это — египетский крест Анкх, который символизирует перерождение. Этот крест защищает от чёрной магии, ведьм и всяких несчастий. В этот бред брата я не верю, но согласилась с его словами, чтобы не обидеть и не задеть. Всегда, когда я смотрю на этот крест, меня прошибает и пронизывает дрожь, словно в тело вонзаются острые иглы. Мне не по себе лишь от одного взгляда на крест Анкх*. — Что стряслось, Чарльз? — устало интересуюсь я, смотря на брата, который уже одет в костюм и явно ожидает только меня, ведь в доме лишь мы вдвоём. Роберт и Габриэль уехали вместе с Ребеккой, а Чарльз остался со мной, чтобы я точно приехала на бал и никого не убила по пути. — А это кто? — я перевожу взгляд на стоящего рядом мужчину, в руках которого большая чёрная коробка, перемотанная белой атласной лентой. Ненавижу сюрпризы. — Курьер, — отвечает Чарльз. Он часто просит называть его «Карл», ведь имя «Чарльз» уже устарело, тем более мы в двадцать первом веке — веке технологий и прочей мутатени, в которых я ещё плохо соображаю. — Судя по всему, это тебе. — Было видно, что курьер под внушением, потому он монотонно говорит: — Просили отдать лично в руки Дине Де Ла Мар. — Когда Чарльз пытается взять коробку, я только усмехаюсь над его попыткой. — Это я, — отвечаю на слова курьера я и тянусь за коробкой. Курьер недоверчиво смотрит на меня, а потом протягивает мне коробку и уходит, даже не обернувшись и не попрощавшись. Внушение — отличная вещь, чёрт возьми! Всегда любила и люблю вампирские плюшки, кроме жажды крови, конечно. — Интересно, от кого это? — задумчиво протягиваю я, вертя в руках большую коробку. — От Густава? — предполагает брат, а я только фыркаю и морщусь, но, заметив в атласном банте записку, улыбаюсь. — Надеюсь на танец с великолепной и самой красивой девушкой этого бала, — читаю в слух, переворачиваю записку и вижу маленькую подпись «Кол Майклсон». Забавно, интересно и… мне нравится. Как я и говорила, ненавижу загадки и головоломки, но думаю, будет весело. — Как я понимаю, это не от него, — заметив мою улыбку, нарушает тишину Чарльз и, улыбнувшись своим мыслям, уходит в гостиную или на второй этаж.       Удобно взяв коробку, я направляюсь обратно в комнату готовиться к предстоящему балу.

***

— Дина, быстрее! Мы опаздываем! — торопит меня Чарльз, крича из прихожей, когда я вдеваю серьги в уши. Признаюсь, я дико удивлена содержимому этой чёрной коробки.       Там лежало шикарное платье, комплект украшений и даже обувь. Платье оказалось довольно банальным: длинное, бархатное, с открытыми плечами, горловина украшена белым кружевом. Оно невероятно глубокого изумрудного цвета, что идеально сочетается с моими серо-зелёными глазами.       Шею украшает колье, которое так же находилось в коробке, а в ушах — безупречные серьги. Это оказался комплект. Крупные изумруды, бриллианты — всё это сверкает и переливается на свету. На миг я не узнаю саму себя в отражении зеркала.       Светлые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, на милом лице вечерний макияж, который завершает бордовая матовая помада на губах. Ах да, ещё блеск в прекрасных серо-зелёных глазах, которые, как я понимаю, зацепили одного Древнего. — Иду я, иду, — бормочу я, надевая туфли под цвет платья. Поправив его, я последний раз смотрю на себя в зеркало. — Я слышу это уже… — Я на вампирской скорости влетаю в прихожую. Брат не договаривает, увидев меня, и открывает рот от удивления. — …час… — заканчивает предложение, зачарованно смотря. — Это платье определённо лучше предыдущего. — Он удивлённо осматривает меня, но потом быстро предлагает мне свой локоть и, когда я принимаю его, идет на выход.       Бал обещает быть насыщенным и с щепоткой безумия.

***

      Минут через двадцать мы уже находимся у особняка Майклсонов, который выглядит просто шикарно, впрочем, как и наш дом. Высокие колонны, красный кирпич, большие окна и много роскоши, даже очень много… Я чуть крепче сжимаю локоть брата, когда перед нами распахиваются дубовые двери, пропуская вперёд. Я нервничаю, потому что очень давно не посещала балы, ведь была в своём любимом гробу и отвыкла от такого количества внимания, особенно мужского. Все мужчины с любопытством взирают на меня, многие даже хотят подойти, но не решаются, увидев спутника рядом со мной. — Чарльз, нам нужно поговорить, — к нам мгновенно подошёл Роберт, проигнорировав моё присутствие. Я сжимаю губы и ищу взглядом Ребекку или Габриэля. — Прекрасно выглядишь, сестрёнка. — Брат вдруг улыбается, с теплотой оглядывая меня. — Не делай вид, будто бы тебе не всё равно, — фыркаю я в ответ и замечаю Ребекку в компании какого-то блондина, от присутствия которого та глупо улыбается. Затем мой взгляд цепляется за Габриэля и Кола, которые мило беседуют с какой-то женщиной. Рядом с ними стоит голубоглазый брюнет — высокий, с тёмными волосами и холодными голубыми глазами, которые походят на два айсберга в океане, а строгий костюм подчёркивает его широкие плечи и крепкое телосложение. — Мне не всё равно, — вдруг твёрдо и уверенно возражает Роберт, даже не замечая сжатых губ младшего брата. Взгляд вновь возвращается к Роберту. — Разочарую тебя, как это умею делать только я, милый братец. Но что-то мне не верится твоим словам. — Освободив локоть брата, я направляюсь к столу с алкоголем, желая поскорее выпить и отвлечься от ссоры и будущих проблем, которые, вероятно, настигнут меня.       Несколько минут я стою в гордом одиночестве, пока все веселятся и общаются, нервно теребя в руках бокал шампанского, к которому так и не притронулась. Жаль, добро пропадает. Этот высокий и голубоглазый брюнет спорит с какой-то миловидной девушкой, пару раз всплёскивая руками. Эта девушка — невысокая брюнетка в тёмное платье, с шоколадными глазами и быстрым сердцебиением. Я невольно смотрю на её глаза и встречаюсь с ней взглядами. Шоколадный взгляд вдруг наполняется страхом, и на моих бордовых губах вырисовывается довольная ухмылка. Кажется, это тот самый двойник? Елена. Через пару секунд таких гляделок девушка отводит взгляд.       Внезапно я ощущаю чьё-то горячее дыхание на шее, а затем и руки на талии, от чего я вздрагиваю и едва не выпускают из рук бокал шампанского. — Давно не виделись, сладкая, — опаляет моё ухо шёпот, и я грубо стряхиваю руки с талии, отталкивая вампира от себя. — Густав, — цежу сквозь зубы, плотно сжимая губы. — Шестьсот лет, если быть точнее, но я бы предпочла не видеться с тобой всю оставшуюся вечность, — с ядом добавляю я, а он ухмыляется. — Да брось, сладкая, — начинает Густав и вновь протягивает руки, но останавливается, увидев, как мой взгляд позеленел. — Всё ещё злишься из-за этой мелочи? — невинно тянет он, так же ухмыляясь. Мелочь? Он что — дурак? — То есть, ты считаешь, что пытаться забрать мою кровь — мелочь? Пытаться убить меня колом из белого дуба — мелочь? — шиплю я, медленно начиная выходить из себя. — Господи, Густав, исчезни! — Я люблю тебя! Я просто пытался защитить тебя! — вдруг восклицает он, хватая меня за локоть, когда я хочу развернуться и уйти. Пальцы грубо и жёстко сжимают его, причиняя дискомфорт. Хорошо, что я поставила бокал с алкоголем на поднос проходящего мимо официанта, иначе бы он давным-давно оказался на мрамором полу. — Я тебя ненавижу, Густав, — сдерживая злость, говорю я. — У меня есть старшие братья, которые и так отлично с этим справляются. — я вновь дёргаю локтем, но тот лишь усмехается. — Отпусти. Меня, — грубо чеканю каждое слово, дёргая рукой. — Малышка… — Где же Ваши манеры, мистер, — мило тянет появившийся Кол, хватка на локте ослабевает, и я наконец высвобождаю руку и потираю покрасневшее место. На губах младшего Майклсона играет ухмылка, а вот в глазах Густава лишь злость, плавно перетекающая в ярость. — Нельзя быть таким грубым с дамой. — Мы знакомы? — холодно интересуется Густав, смотря на Майклсона, а потом на меня. — Я знаком со многими, — ухмылка и мимолётный взгляд на меня, — но ты ничем не выделяешься. Я бы запомнил. — А теперь усмешка. Майклсон отправляет Густава в нокаут, подхватывает меня под локоть и уводит к свободному месту. — Спасибо, — тихо шепчу я. Кол открывает рот, чтобы ответить, но в помещении раздаётся звон бокала, и воцаряется тишина.       Семья Майклсонов собирается на лестнице, поэтому Колу приходится присоединиться к ним. Затем спускается Эстер, в глазах которой скрывается лютая ненависть ко всем вампирам, даже к собственным детям.       Её взгляд холоден, на губах играет то ли усмешка, то ли улыбка, может, даже оскал. Её внимательный взгляд останавливается на мне, губы растягиваются в усмешке, которую не укрыть от внимания Роберта.