Ещё одна древняя семья?

— Я прикончу вас всех, к чёртовой матери! — говорю сквозь зубы, прожигая взглядом только двоих из присутствующих. Насколько я понимаю, здесь не только семья Де Ла Мар, но и… Майклсоны? Что? — Сестрёнка! — восклицает Роберт, вскакивая со стула, словно его ошпарили кипятком. Не ожидал, да, братик? Стул с грохотом оказывается на полу, все внимательно разглядывают меня. Удивление. Шок. Интерес и любопытство. — Сестра? — Шатен в серой рубашке, стоящий напротив меня, вопросительно изогнул бровь. Симпатичный и весьма сексуальный, на первый взгляд. Кажется, Габриэль мне как-то говорил о семье Майклсонов. Да, определённо, но не так много. — Забыл, наверное, как выглядит родная сестра. — Беру клинок с подноса у девушки и медленно подхожу к брату, который отходит от меня маленьким шажками. Боится, братик. — Ну, конечно, шестьсот лет в гробу пролежала, понимаю. — Серо-зелёный взгляд метает молнии в старшего брата, поднявшего руки в примирительном жесте. Увы, ему это не поможет, я всё равно воткну этот клинок. — Представишься? — вопрошает милая блондинка в красном платье. — Конечно, дорогая, — с милой улыбкой тяну слова, всё ещё медленно идя на брата. — Дина Де Ла Мар — самая младшая из семьи, которую старший братец любит укладывать в гроб. Убийца со сложным характером, вечно лежащая в гробу. Но самое главное: моя кровь — яд для всех вампиров, даже для Древних. — Девушка присвистнула и ухмыльнулась. Оу, да мы с ней однозначно подружимся! — Дина, прошу тебя! — вновь восклицает брат, спотыкаясь о собственные ноги. — Дина, милая! Я всё объясню! — Засунь свои объяснения очень глубоко в зад, дорогой братец, — цежу сквозь зубы, слыша тихий смешок. — Вспомни тысяча четыреста восемнадцатый год, как я умоляла и просила тебя об одном… — Клинок вонзается в печень, а лицо брата искажается гримасой боли. Это ещё только начало, дорогой мой. — Свобода… — отвечает за меня Никлаус. Какая прелесть, он помнит об этом спустя столько лет. Мило. — Вау, ты даже помнишь! — с наигранной радостью восклицаю я, прокручивая клинок, вытаскиваю его и отбрасываю в сторону. — Это очень мило с твоей стороны, но давай подумаем, дорогой… — Поправив платье, я медленно подхожу к Клаусу, смотря в его наполнены страхом глаза, он прекрасно знает, что моя кровь убьёт его, и от этого нет лекарства. — Благодаря тебе, я оказалась в гробу на шесть веков… — Клаус плотно сжимает губы, а я, рассмеявшись ему в лицо, сажусь за стол и вальяжно наливаю красное вино в хрустальный бокал. — Пролежала бы ещё дольше, если бы не Сальваторе, — шипит сквозь зубы Роберт, желая метнуть в меня клинок. Но, к счастью, Чарльз опережает его и сворачивает брату шею. Обычно до такого редко доходило, но иногда случалось… — Как грубо с сестрёнкой, — невинно тянет Чарльз. — Рад встречи, Майклсоны. — Семьи в полном составе, какое событие! — усмехается Никлаус, с опаской посматривая на меня, пока я, пригубив вино, внимательно осматриваю каждого. Взгляд цепляется за высокого шатена в серой рубашке: крепкое телосложение, высокий рост, тёмные взъерошенные волосы, манящие карие глаза и губы, растянутые в ухмылке. Возможно, сойдёт на одну ночь или как друг, не более. — После которого ты и Роберт останетесь одни, — добавляю я, на что некоторые присутствующие еле подавляют улыбки. — Милое платье, блондиночка. — С улыбкой осматриваю девушку с ног до головы: светлые волосы, большие бирюзовые глаза, розовые пухлые губки, красное платье прекрасно сидит на точёной фигуре. А это, скорее всего, Ребекка? — Ты тоже ничего, дорогуша, — в тон мне молвит блондинка, растянув губы в улыбке. — Я думаю, что мы обязательно найдём общий язык и подружимся. — Конечно, дорогая, но для начала, нам нужно обновить гардероб, точнее — мне. — Вновь улыбка на губах, и взгляд возвращается к гибриду. — Я тут краем уха услышала, что в городе двойник Петровой. — Только тронь! — шипит сквозь зубы Клаус и на вампирской скорости придавливает меня к стене, крепко сжимая горло. Ох, как же грубо с его стороны. — Я найду белый дуб и прикончу тебя или, ещё лучше, всажу клинок и отправлю в гроб! — Какой же ты жалкий, — отвечаю я, с лёгкостью убирая руку гибрида со шеи. Его глаза расширяются, он собирается отступить, но не может: теперь я сжимаю его руку. — Семья — превыше всего, но ты променял её на двойника, обидев свою сестричку, которая постоянно рядом. — В комнате раздаётся хруст костей Клауса, но он крепко сомкнул зубы, не желая доставить мне удовольствия. — Сначала в своей семье разберись, милая, — с ядом в голосе отзывается Кол, — и только потом лезь в чужую. — Ухмылка на губах и угрожающий блеск в карих глазах. В них хочется тонуть, но я поспешно одёргиваю себя и натягиваю на губы фальшивую улыбку. — Да брось, Кол, разве она не права? — в разговор встревает Ребекка, вызывая мою ядовитую ухмылку. — Я не собираюсь плясать под дудку Клауса. — Я отпускаю руку Клауса, он быстро отдёргивает её и отстраняется от меня на несколько шагов. Всемирное зло боится? Как мило, в некотором роде даже забавно. — И окажешься вновь заколотой, сестра, — тонко подмечает мужчина в костюме, стоящий рядом с ней. Он довольно похож на Кола, если я не ошибаюсь, то это Элайджа? Верно? — Говоришь о семье, когда не была её частью? — Роберт каким-то неведомым образом быстро очнулся и теперь смотрит на меня, не скрывая злости и ненависти. — Ай, больно, — наигранно протягиваю я, прикладывая руку к сердцу. — Я была частью семьи, но не «до последней капли крови в венах, до последнего своего вздоха». Большую часть своей жизни, братик, я провела в гробу, а теперь ты хочешь, чтобы я кинулась к тебе в объятия? — Я ожидал более тёплой встречи с младшей сестрой. — Ложь, ты вообще не ожидал меня видеть, и теперь всё будет по другому. Ты хотел воссоединения семьи? Пожалуйста, ты получил! Что дальше? — Повисла тяжёлая пауза, брат пристально смотрит на меня, а я на него. Все молчат, и никто не смеет проронить ни слова. Каждый желает разобраться в собственной семье, решить все проблемы и свалить куда подальше. — А что, если меня убьют? Давай просто представим, брат. Ты хоть будешь скорбеть? — Роберт более спокойно выдыхает, делая несколько шагов ко мне. — Я убью любого, кто причинит тебе вред, Дина. — В его шоколадных глазах что-то блеснуло, но мгновенно исчезло. Скорее всего, мне просто показалось. Роберт не способен чувствовать боль, так же, как и любить. — Тогда, убей себя, Роб, — заявляю я и направляюсь на выход, останавливаясь рядом с Колом. — Я разобралась, теперь твоя очередь. — Мои губы расплываются в милой улыбке, а я похлопываю его по плечу. Тело прошибает ток, от которого я еле заметно вздрагиваю, но тут же ощущаю что-то тёплое и приятное, разливающееся по всему телу. — Обязательно, Дина. — Майклсон специально выделяет моё имя, прерывая затянувшееся молчание, от чего присутствующие с любопытством взглядывают на нас. А я поспешно убираю руку с его плеча и нервно сглатываю. — Надеюсь, завтра я не окажусь снова в гробу? — бурчу себе под нос, идя к выходу. — Кто знает, милая, кто знает, — ехидно тянет Никлаус.

***

      Что ж, теперь немного поподробнее. Я — Дина Де Ла Мар — самая младшая из семьи, любима своими братьями, но только не самым старшим — Робертом. Брат просто обожает закалывать нас клинками, отправляя на несколько десятков лет или веков в гробы, чтобы мы не мешали ему и его планам.       Роберт и Никлаус сильно похожи друг на друга. Оба хотят воссоединить всю семью, чего желают и по сей день. Но во всём можно найти плюс — они пойдут на всё, чтобы защитить свою семью. Всегда.       Я злюсь на брата, очень, но лишь из-за того, что меня закалывали клинком и прятали в гроб, когда я оставляла после себя горы трупов и море крови. Роберт, да и остальные братья, тоже читали мне лекции, но я не слушала их, вновь и вновь убивая. В итоге, меня просто закололи и упрятали в гроб. Злость. Ненависть сдуло холодным ветром, который трепет волосы и обжигает нежную кожу.       Может, я погорячилась с Робертом, сказав много грубых слов? Ему ведь тоже нелегко, наверное, но этого я точно знать не могу. Всё же брат прав в том, что убьёт любого, кто причинит мне вред.       У Де Ла Мар и Майклсонов есть такая особенность или привычка. Несмотря на семейные распри, мы стоим горой друг за друга, и если кто-то идёт против одного — значит, он идёт против всех.       Неужели, наши семьи поджидает новая проблема? Или только Де Ла Мар?