Парад Солнца

13 октября; 13:12 Когда они добрались до ближайшей деревни, паромное сообщение не работало — или же его там попросту не было. Драко сердито выругался себе под нос и направился к лодкам, пришвартованным вдоль побережья. Одну из них они взяли напрокат; Гермиона решительно настаивала на том, чтобы вернуть лодку, и они доплатили за возможность оставить её в доках Стромболи. Так они получали возможность посетить три крохотных островка справа от Салины, и даже если ничего там не обнаружат, по крайней мере, быстро управятся с осмотром. Глядя на то, как гребёт Драко, Гермиона вспоминала о том дне, когда они впервые приехали на острова. Она и представить тогда не могла, что застрянет здесь на четыре месяца, за которые столько всего произойдёт. Подхватив весла, чтобы помочь вести лодку к Панареи, она уставилась на Драко, обдумывая произошедшие перемены. — Грейнджер, — Гермиона оторвалась от созерцания бледного шрама на предплечье у Драко и увидела, что у него трясутся плечи. Он мотнул головой в сторону, и Гермиона обратила внимание на большую лодку, плывущую неподалеку, пусть до этого и старалась игнорировать доносящийся с неё шум. Запрокинув голову, она увидела компанию девушек, стоящих у поручня с напитками в руках; они что-то ей крикнули, одна по-кошачьи царапала воздух, а две другие напевали. — Что… они говорят? — он рассмеялся, а Гермионе пришлось быстро скорректировать маршрут — одна из дамочек всем своим видом демонстрировала желание прыгнуть на неё. — Малфой... Девушка крикнула так громко, что заглушила её слова, и Драко рассмеялся ещё сильнее. Гермиона начала прикидывать варианты: врезать ему веслом или просто скинуть за борт. Малфой же бросил весла, несмотря на очевидное желание Гермионы побыстрее убраться отсюда, и она умудрилась дважды описать круг, прежде чем он хоть немного успокоился. Хмыкнув, она проигнорировала его ухмылку и блеск в глазах. — Они интересуются, не хочешь ли ты к ним присоединиться. Гермиона уставилась в пространство между ним и кричащими девушками: одна из них активно крутила бёдрами, а другая слишком сильно перегнулась через поручень. — Что? — Если хочешь, я отправлюсь с тобой. Там… — Я никуда не пойду. Может, ты и жаждешь окружить себя женщинами, но это не значит, что я составлю тебе компанию. По-прежнему ухмыляясь, Драко вскинул бровь, и Гермиона нахмурилась. — Я… — О, Грейнджер, они заинтересовались отнюдь не мной. Прекратив грести, она трижды моргнула. Обернувшись и широко распахнув глаза, ещё раз оглядела шумную компанию и резко мотнула головой. Девицы лишь громче завопили, и Гермиона перевела взгляд на Драко — тот снова начал смеяться. Видимо, вид Гермионы забавлял его больше девичьих выкриков. — Ну? Скажи им, мне это неинтересно. Та, что с краю, сейчас сюда прыгнет! Сде… — Уверена? По-моему, одна из них только что достала хлыст. Возможно… — Малфой! Рассмеявшись, он что-то крикнул девушкам, и те замолчали. Гермиона вежливо улыбнулась и начала невозмутимо отгребать подальше. Собиравшаяся прыгать девица что-то ответила — улыбка пропала с лица Драко, и он бросил в ответ что-то резкое. Девушка с кнутом рассмеялась и что-то проговорила, от чего Драко нахмурился. Гермиона понятия не имела, что именно он им сказал, но знала: этот мрачный, ровный тон подразумевал нечто едкое и унизительное. Она начала быстрее работать веслами, направляя лодку в противоположную сторону от курса, которым шло большое судно. Несколько девиц прокричали что-то, Малфой дождался тишины и ответил. Гермиона узнала изгиб брови и жёстко скривившиеся губы и поняла: это его последнее слово. Что бы Драко ни собирался сказать, он не сомневался, что добьёт противниц и обратит их чувства в прах. Она принялась грести ещё быстрее, и по мере того, как они удалялись от судна, руки горели всё сильнее, но Драко лишь повысил голос, чтобы его было лучше слышно. Гермиона не представляла, что именно кричали ей эти девушки, но очень хотела знать, что заставило Драко прекратить веселье и настолько разозлиться. Его тирада вызвала у девиц волну гнева, он повернулся к Гермионе и с самодовольным видом подхватил весла. — Закончил на сегодня изображать сволочь? Его ухмылка стала чуть менее самодовольной и чуть более веселой. — Если тебе повезёт. 15:14 — Что это? — Кукуруза! — Гермиона улыбнулась его стоическому выражению лица и, не заметив никакого воодушевления, закатила глаза — уж она-то узнавала новый продукт при встрече. 16:38 Гермиона решила, что половину времени на Панареи она провела, собирая кукурузу, оливки и каперсы вместо того, чтобы шагать по острову — тот оказался настолько маленьким, что им не потребовалось много времени, чтобы сообразить: этот остров был им не нужен. Даже если бы они пересекли некий магический барьер, как случалось на других островах, территория никак бы не расширилась. Поездка получилась бесполезной, но было приятно вычеркнуть из списка ещё одно место, не потеряв при этом несколько месяцев. Она как раз размышляла об этом, попутно следя за тем, чтобы не сбиться с дороги, ведущей к лодке, когда вдруг поняла, что за спиной стало слишком тихо. Они по большей части шли по холмам, долинам и садам, где мало что хрустело под ногами. Но сейчас они продвигались по лесу, и до её слуха должны были доноситься шелест кустов, треск веток или шорох шагов. Нахмурившись, Гермиона оглянулась и тут же остановилась: Малфоя видно не было. Она ожидала, что он сделал остановку, но не исчез. Может быть, он отлучился в туалет или куда-то ещё — обычно они о таком не объявляли, но почти всегда обозначали каким-нибудь способом. Преувеличенно громкой походкой, покашливанием, появлением в поле зрения или просто объявлением перерыва. Сейчас же ничего подобного она не заметила. — Драко? — она снова позвала его, но ответа не получила. — Чёрт, чёрт, чёрт. Выдернув из сумки охотничий нож, Гермиона заозиралась по сторонам. Если Драко исчез бесшумно, наверняка всё случилось неожиданно. Наверное, кто-то его схватил. Или же Драко сам оказался в таком месте, где стал невидимым, или… Гермиона подозрительно оглядела землю, вспомнив тот случай, когда Малфой чуть не провалился в неприметную дыру. Она прислушалась, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, и двинулась в обратном направлении. Если где-то имелась дыра, то Драко вряд ли шагал за Гермионой след в след, иначе бы она тоже провалилась. Топая ногой по земле, Гермиона пробиралась по тропе зигзагами и внимательно всматривалась, сжимая нож. Гермиона обнаружила яму в восьми метрах от того места, где заметила исчезновение Драко, и тут же её грудь затопили страх и вина. В тот раз, когда он чуть не упал, на подошве ботинка остался след то ли зубов, то ли когтей, и если там внизу что-то было… Она швырнула сумку рядом с отверстием и бросилась к деревьям срезать лианы и лозы. От прилива адреналина дрожали руки, но Гермиона не обращала на это внимания: связывая стебли, она старалась дышать глубоко и ровно. У Драко должен был быть с собой нож, так что если он действовал быстро... Она покачала головой: от чрезмерной спешки руки не слушались. Она тройным узлом привязала первый стебель к самой крепкой из ближайших веток и подёргала его, проверяя на прочность. Когда лиана не пролезла в яму, Гермиона чуть не задохнулась; ей потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить: стебель нужно было придерживать. Приходилось просовывать его миллиметр за миллиметром, перебирая руками. Гермиона не представляла, хватит ли длины импровизированной веревки, получится ли потом выбраться наружу — она и так потеряла слишком много времени. Гермиона отбросила сумку за дерево, крепко сжала рукоятку ножа и прыгнула. Размахивая руками, она пролетела сквозь темноту, стараясь держаться вниз ногами. Во Вселенной, в которой люди приземлялись идеально, Гермиона была изгоем. Она ударилась о землю пятками — боль прошила конечности, позвоночник и отдалась в основании черепа. Вскрикнув, она повалилась на спину и стукнулась головой. Она не сомневалась, что если бы вокруг не разливалась чернильная темнота, перед глазами бы вспыхнули звёзды. Гермиона зажмурилась; боль опутала мозг душной плёнкой, и заболели даже глаза. Она поднялась, прижала нож к груди и перенесла вес с повреждённых пяток. Потерев макушку, огляделась по сторонам и быстро отпрыгнула с того места, где наделала столько шума. Если Драко находился поблизости, он должен был услышать её приземление и понять, что это она. Но из темноты не раздался его голос, не было слышно ни аристократически растянутых слов, ни заносчивой усмешки. Царила такая тишина, что Гермиона слышала биение собственного сердца и шорох одежды. В затуманенном болью мозгу промелькнула дюжина различных сценариев, и ни один из них не сулил ничего хорошего. Быстро дыша от страха, Гермиона двинулась вперёд. Она чутко прислушивалась к каждому звуку, распахнув глаза в отчаянной попытке волшебным образом обрести возможность видеть в темноте. Держа наготове нож, она старалась уловить дыхание или любое движение, ожидая, что вот-вот кто-то во мраке схватит её. Ей было нужно услышать дыхание Драко. Даже если он не двигался, не подавал голоса, ей было необходимо услышать, что он дышит. Со всем остальным они сумели бы справиться. — Драко? — Гермиона крепче стиснула нож, понимая, что только что выдала своё местоположение. — Малфой? Она продолжала идти, вглядываясь в темноту, хотя не сумела бы разглядеть даже того, что происходило под самым её носом. Гермиона выставила руку, ощупывая пространство, и тяжело сглотнула. Именно в эту секунду она вдруг уловила посторонний звук — вовсе не такой голос Драко она хотела услышать. Он закричал: крик длился не дольше двух секунд, но Гермиона знала, что это Драко. Вопль эхом отражался от стен, сбивая с толку, но она поняла, что кричали впереди. Она рванула с места, не обращая внимания ни на окружающую обстановку, ни на возможную угрозу. В первую секунду Гермиона была просто благодарна за то, что Драко жив, где бы тот ни находился, но этот крик означал, что ему могла грозить опасность. Звук прекратился слишком внезапно — просто оборвался, а не затих. Сердце билось в горле так сильно, что чуть ли не перекрывало трахею. Дыхание вырывалось резкими толчками в такт бегу, а каждый шаг отдавался болью в пятках. Размахивая руками, Гермиона задела кулаком стену и повернула за угол, летя сквозь темноту. Впереди она различила слабый свет, скудно освещавший изгиб туннеля, но для привыкших глаз этого было достаточно. Руку с ножом, зафиксировав, она прижала к боку; на повороте ноги заскользили. Драко, пятясь, отступал; от того, как он дышал, сердце Гермионы сделало кульбит. Он не сводил бледных, полных ужаса глаз с фигуры, от которой отползал. Лишь увидев, что та не двигается, Гермиона замедлила бег. Откинув корпус назад, она по инерции пробежала пять шагов и остановилась. Конец туннеля освещался фонарём Драко. Тело, распластавшееся на земле, было голым, лысым и лежало в луже крови. Лицо было повернуто прямо к Гермионе, и она разглядела ряды острых неровных зубов. Скользнула глазами по рукам существа, когтям и перевела взгляд на Драко. Не сводя глаз с трупа и трясясь всем телом, он прижимался спиной к стене в конце туннеля. Значит, Драко убил его. Создание, похожее на Билла, было слишком человекоподобным, и такая реакция была понятной. За вычетом когтей, зубов и странных глаз эти существа выглядели совсем как люди. Она сама беседовала с Биллом, когда они застряли на той поляне, а значит, какие-то из них были разумны — эта тварь могла даже разговаривать с Драко. Должно быть, ему казалось, что, пусть обороняясь, но он прикончил другого человека. Гермиона наверняка чувствовала бы себя так же, случись с ней такое и не побывай она… Не знай она истинный ход их мыслей. Животные инстинкты и желания — убить и съесть. Но даже в этом случае у неё могла возникнуть похожая реакция. Возможно, Драко как раз об этом и думал — о том, что это мог быть человек, которого заставили превратиться в опасное существо. Но как это было ни прискорбно, оно перестало быть человеком. И с радостью расправилось бы с Драко первым. — Драко, — прошептала она. Сжав кинжал до побелевших костяшек, он резко вскинул на неё глаза. Было в его взгляде нечто дикое, смешанное с шоком от убийства и инстинктами выживания, по-прежнему обострённых до предела. Гермиона приблизилась медленно и осторожно, как подошла бы к раненому испуганному животному, и выставила руку. Она бросила нож так, что тот приземлился рядом с Драко — от этого звука он вздрогнул. Его дыхание было прерывистым, кровь покрывала руки и одежду. — Всё в порядке, Драко. Это было просто животное. Тебе больно? Кажется, он даже её не слышал. Она остановилась перед Драко, поднесла ладонь к его лицу на случай, если он захочет потрогать шрам и удостовериться, и наклонилась так, чтобы закрывать собой труп. При виде выражения его лица сердце сжалось, и она медленно опустилась на колени. Протянув руку, мягко коснулась его щеки кончиками пальцев. Драко закрыл глаза и тяжело выдохнул — Гермиона придвинулась ближе, переползая через его колено. Она встала над ним, помня о прижатом к бедру кинжале, и обняла одной рукой за плечи. Она никогда ещё не успокаивала никого, кто убил — или чувствовал, что убил — другое человеческое существо. Гермиона не знала, как правильно утешить, но инстинктивно прильнула к Драко теснее. По-прежнему сжимая кинжал в кулаке, он поднял окровавленные руки над её плечами, над их головами — Гермиона ощущала его дрожь. Он ткнулся лбом ей в плечо, и свободной ладонью она зарылась в волосы у него на затылке. Почувствовав это движение, Драко повернул голову, прижимаясь лбом к её шее, рвано выдохнул, и она прикрыла глаза. — Оно бы убило тебя первым. Ты поступил правильно — только так и можно было поступить. Это был не человек. Неважно, как оно выглядело, что делало или что говорило — это был не человек. Как животное. Как кролики или белки. Как рыба. Только смертоноснее. Драко опустил локти ей на плечи, и она сжала его крепче, снова и снова проводя пальцами по светлым волосам. Она шептала что-то успокаивающее, говорила, что сама поступила бы так же, объясняла, как важно было так сделать. Она ждала, что от переполняющих эмоций он расплачется или заговорит безудержным потоком, но ничего этого не произошло. Дрожь постепенно начала стихать, и она перестала выписывать круги у него на плече. Опустив и повернув голову, она прижалась губами к его виску. Гермиона сделала так без задней мысли — точно так же, как уже делала раньше, она бы утешала любого из своих друзей. Драко откинул голову: она почувствовала как его нос скользнул по коже, а губы прижались к горлу. Это сложно было назвать поцелуем — невесомое прикосновение. Она ощутила, как он тяжело сглотнул, провёл губами вверх и коснулся челюсти. Гермиона наклонила голову и подалась вперёд, чтобы его поцеловать. Драко ответил на поцелуй: целомудренный жест, призванный успокоить, и ничего более. Гермиона чуть отклонилась, стараясь игнорировать биение сердца, которое совсем не соответствовало невинности момента, но Драко потянулся за ней, целуя раз, другой. Отстранившись, он сделал глубокий вдох; Гермиона отняла руку от его плеч и залезла к нему в сумку. Он молча смотрел на неё, и шок по-прежнему плескался во взгляде; она достала бутылку с водой и тряпку и не успела открыть крышку, как он забрал вещи. И, кажется, подавил рвотный позыв, когда пластиковая крышка прокрутилась в перепачканной кровью руке. Драко отвернулся, чтобы полить водой на ладони; Гермиона убрала руку от его волос и поднялась. Он покосился на неё, и она улыбнулась, но он уже отвёл взгляд. Гермиона наблюдала за тем, как Драко оттирал кровь, и вопреки желанию посмотрела на существо. Лицо застыло в злобном оскале, но… Она прищурилась, чтобы рассмотреть получше, и заметила на щеках блеск влажных дорожек. Оно… плакало. О, так было в десятки раз хуже. Защищаясь, услышать, как нападающий кричит от боли — это одно, но увидеть над собой плачущее человекоподобное лицо умирающего создания — совсем другое. Гермиона различила глубокие борозды от когтей и удивилась, почему рот существа был испачкан. Она разглядела в земле углубление — большой выгрызенный кусок. Похоже, Драко двигался достаточно быстро, в противном случае ему бы вырвали горло. Она заметила на его футболке насколько дыр — неужели когти зацепили? Если да, к сожалению, ей придётся связать его до конца трансформации. Она сделала шаг вперёд, загораживая труп. — Тебе больно? Царапины? Укусы? Драко покачал головой; тот факт, что он не сказал ничего саркастичного или обидного, лишь свидетельствовал о его плачевном состоянии. — Я связала вместе несколько лиан и протащила их в яму; надеюсь, мы сможем по ним вскарабкаться, и они нас выдержат. Наверное, лучше вылезать по очереди. Драко откашлялся, прочищая горло, но по-прежнему молчал — лишь кивнул, вытирая кинжал. Гермиона слегка волновалась, но думала, что ему станет лучше, как только они выберутся из туннелей. Драко поднялся, забросил вещи в сумку и потянулся за фонарём. Гермиона стояла так, чтобы загораживать ему обзор, но с их разницей в росте это было бессмысленно. Повернувшись, он встретился с ней глазами и, подойдя, протянул нож. Улыбнувшись, Гермиона взяла его, на секунду задержала взгляд и отошла в сторону. Кивнула в сторону выхода и пошла следом за Драко. 14 октября; 11:24 Они переночевали на побережье Панареи в том месте, где скала уходила прямо в море. Драко по-прежнему хранил молчание, погружённый в свои мысли, и Гермиона решила, что будет лучше провести ночь здесь. Драко умудрился выловить рыбу, и она поняла, что он отходит от потрясения и не считает себя убийцей. Сегодня он уже был не таким бледным и дёрганным, а отрешённый взгляд сменился привычным выражением. Он по-прежнему не разговаривал с ней, но она решила дать ему ещё немного времени, прежде чем начать вести себя так, будто ничего не произошло. Она сомневалась, что Драко когда-нибудь сядет и расскажет ей о своих переживаниях, и знала, что он будет признателен, если они станут полностью игнорировать случившееся. Она сидела на скалистом берегу на краю крошечной деревеньки и сушила на солнце волосы. Положив подбородок на колени, она смотрела, как из-за скалы, где бил горячий источник, появляется мыльная пена — Драко мылся. Ветер подсаливал каперс, который она грызла, волны омывали носки поношенных кроссовок, а лодка покачивалась рядом. Она видела в прозрачной воде, как Драко проплыл к пляжу — на нём были шорты, купленные ею на Салине. Он вынырнул у берега и откинул назад волосы — они отросли с момента приезда, но кое-какие пряди возле ушей топорщились по-прежнему. Он подошёл к лодке и закинул в неё мыльные принадлежности, порыв ветра донёс до Гермионы аромат апельсинов. Он схватился за борт: плечи и руки вздулись буграми мышц, пока он сталкивал судёнышко в воду. Драко кивнул Гермионе, она перебросила через борт сумки, подобрала его ботинки и одежду и забралась внутрь. Драко присоединился к ней, и она подняла вёсла — вода потекла к кроссовкам по деревянным доскам. — По крайней мере, это остров. Даже пробудь мы здесь ещё несколько недель, было бы не так холодно. А ведь могли оказаться в Антарктике. Драко хмыкнул, усаживаясь напротив, и они принялись грести, радуясь тому, что оставляют Панарею позади. 18:47 Они поднялись по ровному склону скалистого острова Басилуццо, но не обнаружили никаких признаков магии или растения. Гермиона могла лишь догадываться, сколько времени они бы здесь потратили, не имея конкретного ориентира. Здесь располагались многочисленные пещеры и гроты, и под водой крутилось множество аквалангистов, воспользовавшихся внесезонными предложениями. Они обогнули скалу, провели лодку мимо руин римской корабельной верфи и остатков кораблекрушения, и направились к Стромболи. По мере приближения к острову небо становилось тёмно-серым, вулкан выбрасывал высоко в воздух красные, жёлтые и оранжевые искры, которые дождём опадали на вершину тёмной, испещренной изумрудными пятнами горы. Гермиона перевела взгляд на побережье: белые домишки, выстроившиеся в линию у берега, отливали зеленью, красные водоросли тут и там покрывали чёрный песочный пляж. Когда солнце опустилось ещё ниже, море вокруг окрасилось в ярко-красный цвет, и Гермиона не могла определиться, выглядел ли пейзаж красиво, или зловеще. Кожа и волосы Драко, оказавшиеся на свету, приобрели красно-жёлтый оттенок; Гермиона наблюдала за тем, как работают мускулы у него на руках, как разворачивается грудь при каждом гребке. Её лоб и шею покрывала плёнка пота, а плечи горели от долгой гребли. Она прекратила работать вёслами, вытерла лоб и обмахнула лицо. Губы Драко едва заметно дёрнулись, но она уловила это движение. — Я перегрелась. — Вижу. — Ты ведёшь себя так, словно не потеешь. — Я не обмахиваюсь. Смирись с жарой. Гермиона фыркнула, снова хватаясь за весла. — Погоди, вот сейчас я перегреюсь настолько, что воспламенюсь, разлечусь на кусочки и забрызгаю тебя. Надеюсь, когда мои ошметки будут повсюду — на тебе, под тобой — тебя затошнит и ты расплачешься. — Грейнджер, если ты воспламенишься подо мной и разлетишься на кусочки, уверяю: тошнить меня не будет и плакать я не стану. 19:28 — Повторяю в пятый раз, я в порядке, — рявкнул он. Неужели она спрашивала уже пятый раз? Ей казалось, всего лишь второй, но слишком уж странное выражение лица было у Драко. Гермиона переживала, что он мучается воспоминаниями или что-то в этом роде, и посчитала необходимым проверить, прежде чем опять перейти в режим игнорирования того эпизода. — Ладно, господи, я просто волновалась, — она уставилась на Драко в ответ на его пристальный взгляд. — Знаешь, ведь… Э-э-э… Я хочу убедиться, что ты… справляешься… э-э-э… Ох, ладно. Я волнуюсь, потому что волнуюсь, так что прекрати так на меня смотреть, — она прибавила шагу. — Словно я ненормальная и… Драко схватил её за руку, дёрнул на себя и поцеловал. Положение их тел и голов не очень этому способствовало, так что он промахнулся мимо половины её рта, но его губы прижимались в поцелуе. Драко повернулся, шагнул в сторону, вставая перед Гермионой, и его губы полностью накрыли её рот. Она выдохнула — живот скрутило, сердце замерло, но вот уже она сама отвечала на поцелуй, не давая себе времени передумать. Драко обхватил ладонями её голову и чуть отклонил, полностью сосредоточившись на изучении её рта. Его напор был мощнее обычного, и Гермиона задумалась: уж не восполнял ли он что-то, утраченное в том туннеле? Драко полностью управлял ситуацией, наклонив её голову так, как ему хотелось, и пресекал любые попытки перехватить инициативу. Гермиона больше обычного утратила контроль над происходящим; голова закружилась, а все чувства сконцентрировались на местах их соприкосновения. Вцепившись пальцами в рубашку Драко и притягивая его ближе, она отвечала на поцелуй столь же отчаянно. Драко ослабил напор и разжал руки, но потребность по-прежнему ощущалась в движениях его тела и губ. Он позволил языку Гермионы скользнуть себе в рот, коснулся его кончиком своего, толкнулся бёдрами и опять крепко прижался. Гермиона провела ладонями по его груди, обхватила пальцами плечи, и он тяжело выдохнул ей в губы. Кажется, кислорода в его лёгких совсем не осталось: дважды потянув Гермиону за губу, он вскинул голову, чтобы сделать вдох. Драко посмотрел на неё, ладони скользнули к её щекам; её пальцы разжались и снова стиснули его плечи. Чувствуя головокружение, Гермиона глубоко дышала, и его большие пальцы коснулись уголков её губ. — Ты же сказал, что больше не будешь так делать, — зря она первым делом ляпнула именно это. Лучше бы промолчала и опять его поцеловала. — Ага, ну, — Драко пожал плечами. — Я соврал. Он убрал руки от её лица, и она его отпустила. Ещё пару секунд Драко к ней прижимался, а затем отступил. — Темнеет. Вскинув бровь, он облизал губы. Интересно, остался ли у него на губах её вкус — его она по-прежнему ощущала. — Потрясающее наблюдение. — Засранец, — хмыкнула Гермиона, пытаясь восстановить дыхание после поцелуя, отчего оскорбление вышло столь же действенным, как полотенце в дождь. Драко усмехнулся и двинулся на запад; она последовала его примеру, обдувая горящее лицо. 15 октября; 7:04 Она не могла перестать глазеть на него, думая о том, что их вчерашнее беззаботное поведение после случившегося не играло никакой роли. Обычно Драко бросал на неё сердитые или раздражённые взгляды, а сейчас просто-напросто игнорировал. 14:28 Схватившись за перила, она обернулась на Стромболи и перевела взгляд на Драко. Они останутся на пароме до тех пор, пока не попадут на Филикуди, и если там тоже ничего не найдут, им придётся обыскать всего один остров. Как бы там ни было, но развязка приближалась. — Осталось ещё два острова. Если только мы не облажались на Вулькано и Липари. Жаль, что мы повернули направо, а не налево. Мы бы уже были там, ну, или почти там, ещё три острова назад. Драко фыркнул. — В тот момент это казалось логичным. Гермиона не подразумевала ничего обидного. Она согласилась тогда с его выбором, и в противном случае просто никуда бы не поехала. — Так и есть. И знаешь… На Стромболи было мило. Драко перестал хмуриться и изучающе посмотрел на Гермиону — та закатила глаза, чувствуя, как уши покрываются румянцем. На Стромболи было мило? Они бродили возле действующего вулкана и опять оказались в одном из тех мест, где всё кружилось и переворачивалось — такое сложно было назвать милым. Не сводя с неё глаз, он хмыкнул. 16:02 Глядя на раскинувшийся впереди остров, Гермиона глубоко вздохнула и сошла с парома. Либо этот, либо следующий. Впервые Флоралис оказался в зоне досягаемости. Но она знала, что последует дальше: тот момент, которого они ждали — неизбежная конфронтация с Драко и необходимость принять решение по поводу собственной неуверенности и растения. И в целом по поводу его использования. Гермиона ощущала себя совершенно к этому не готовой, и это чувство ей категорически не нравилось. Она боялась того, что ждало её впереди, но как обычно собиралась встретить грядущее лицом к лицу. — Грейнджер, не раскисай. Она сердито покосилась на него. Драко успокаивал и утешал гораздо хуже неё. — И это говорит тот, кто постоянно жаждет сбежать. Я подарю тебе на Рождество кроссовки. Несколько коробок с кроссовками. — Рад, что получу ответный подарок. Ведь я собираюсь презентовать тебе расчёску. И портключи в безопасные места на каждый случай, когда тебе вдруг захочется сломя голову броситься спасать мир. Несколько коробок с портключами. — Или же я просто приду и вытащу тебя с собой. — Да я лучше проглочу расчёску. Держись поближе к своим геройским дружкам. Гермиона пожала плечами, стряхивая с футболки воображаемую нитку. — Можно подумать, ты не спасал мою жизнь. Да ещё несколько раз. — Давай сохраним этот секрет между нами. Не хотелось бы портить имидж, — Гермиона рассмеялась, а он угрюмо покосился на неё. — Весь мир и один человек — огромная разница. Грейнджер, я никогда таким не буду. Кто бы о чём ни просил и кто бы чего ни хотел. В ответ на такой серьёзный тон она подняла голову — Драко замер, словно ему было очень важно донести до неё эту мысль сейчас. Гермиона покачала головой: она никогда и не представляла его в этой роли. — Я этого и не жду. Драко внимательно всматривался в неё, что-то выискивая, и она задержала дыхание, пока он не нашёл то, что хотел. Он коротко кивнул, и они двинулись от доков в сторону деревьев. 16 октября; 7:31 — Знаешь, когда тянешься — это отличные потягушки. Но лучше так не делать, если кто-то смотрит, потому что… — Гермиона потянулась, замирая под разными углами и контролируя кости и мышцы. — Видишь, ты похож на большого дракона, ну или на кого-то подобного. Немного больно, но всё равно очень хорошо. Я мысленно р-р-разминаюсь, потому что ощущаю себя этаким странным животным. Но это отличная растяжка. Драко изучал её в течение семи секунд, потом воззрился на дерево перед собой, явно вопрошая, как у того хватило наглости втянуть его в такую жуткую компанию. 17 октября; 13:21 — Ты бы не хотел стать зверем? А как насчёт насекомого? Драко вздохнул. — Если бы у меня был выбор, тогда… птицей. — Птицей? Типа совы? — Я не почтальон, который вынужден всю жизнь таскать письма. — А какой тогда? — Не знаю. Я лишь решил, что птицей, но не знаю, какой именно. Хмыкнув, Гермиона посмотрела на небо, но там не было никаких птиц. Она ухмыльнулась. — Может быть, фламинго. Большой, розовый симпатичный фламинго. Драко сердито покосился на неё, зацепился за корень и чуть не упал. — Если бы я мог выклевать тебе глаза, тогда может быть. Она рассмеялась. — А ведь тебе действительно нравится летать. Думаю, быть птицей — значит быть вполне свободным. — Не знаю, могут ли животные быть свободными, — Гермиона вопросительно посмотрела на него, перепрыгнула через поваленное дерево и обогнула кусты. — Животные не осознают идею свободы. Большинство из них не настолько разумны. Ты сажаешь птицу в клетку, и она понимает, что не может оттуда вылететь. Подбрасываешь в воздух — понимает, что может. Не думаю, что она по-настоящему ощущает свободу, когда её отпускают. — Возможно. Но есть очень разумные животные. Если открыть дверь, собака не даст… — Да, ей нравится бегать — и вот она может бежать. Птице нравится летать — и вот она может лететь. Грейнджер, я имею в виду настоящую свободу. Я не говорю о той ситуации, когда тебя схватили, отпустили, и ты секунд на пять осознаешь, что свободен. Если ты птица и летаешь постоянно, полёт не подразумевает ощущения свободы. Это схоже с тем чувством, которые мы испытываем, когда ходим. Это нормальное, обычное явление. Когда ты сажаешь их в клетку, это притеснение, а когда отпускаешь, это возвращение к нормальности. — Но это всё равно свобода. — Отсутствие эмоций. Истинная свобода не подразумевает разрешения выполнения обычных для тебя действий — это справедливо и для людей. Человек выходит из тюрьмы и в течение недели испытывает счастье. Он ест что хочет, идет куда хочет, и делает что хочет. Затем что-то происходит или он начинает испытывать какие-то эмоции, и ощущение свободы исчезает даже за пределами клетки. Грейнджер, будучи людьми, мы сооружаем собственные клетки. Эмоции — вот ядро всякой свободы. Если мы свободны от того, что не хотим испытывать, то свободны везде — даже в созданной клетке. — Так ты считаешь, что полёт не освобождает? Человека? К… — Нет, не так. Ты же забываешь. Теряешься в скорости, поворотах, нырках. Выполняя что-то нетипичное. Выходя за рамки возможностей, которые были доступны без привлечения посторонней помощи. Но это всё временно — в конце концов, тебе придётся приземлиться. Я не знаю, возможна ли постоянная свобода — будь это так, она стала бы привычным явлением, и сама идея свободы перестала бы существовать. Ты вырываешься из одной клетки и сооружаешь новую. Счастье — это бесконечная человеческая битва. Гермиона кивнула. — Ну, по крайней мере, существуют моменты, когда мы вырываемся из клетки. Люди просто должны продолжать попытки, и они так и делают, потому что оно того стоит. И если тебе повезло, то в твоей клетке оказываются вещи и люди, делающие твоё существование не таким уж и плохим. Иногда она настолько большая, что в ней можно полетать. Даже в прямом смысле! Посмотри на нас. Эти острова подобны клетке. Но будь мы тут поодиночке, всё было бы гораздо хуже. Драко неверяще уставился на неё и ухмыльнулся в ответ на тычок локтем в грудь. 18 октября; 15:21 Почувствовав вдруг на бедре жгучую боль, Гермиона подпрыгнула, и вода из бутылки, которую она подносила к лицу, пролилась на футболку. Что-то вонзилось ей в лопатку, но, увидев лучи, она всё поняла. Драко ругался за спиной, пока Гермиона, изогнувшись и отклонившись назад, шустро маневрировала между пучками света. Инстинктивно взмахнув рукой, чтобы сохранить равновесие, она обожгла предплечье, но, скрипя зубами от боли, убедилась, что сумеет устоять. Упасть было бы значительно хуже. — Я… — Драко осёкся в ту же секунду, когда Гермиона услышала хлопанье крыльев. Быстро закрыв бутылку с водой, она собрала волосы в пучок. Затем чуть откинулась, готовая в любую секунду услышать шипящий звук, но было тихо. Хотя Гермиона бы всё равно ничего не заметила — она разглядела кружащихся над головами птиц. — Нет, — пробормотала она, следя за тем, как животные описывают круги, и снова посмотрела на подвижные лучи. Жар на плече и колене, огонь на шее — задержав дыхание, она прыгала между новыми пучками света. Гермиона пискнула, проверяя, не загорелись ли пальцы, и замерла в новой позе. Хлопанье стало громче, и она пихнула бутылку в сумку и вытащила нож. Они не могли сейчас сражаться с птицами. Проведя под лучами слишком много времени, они превратятся в куски сырого мяса, и это будет гораздо хуже нынешних травм. — Дра… — Гермиона перешла на визг — птицы спикировали им на головы. Не успела Гермиона хотя бы сформулировать какой-то логичный план, как Драко пролетел мимо, и она решила, что бегство было наиболее разумным решением. Она вскинула сумку над головой, сжав её так, чтобы ничего не вывалилось, и припустила вслед за Драко и потоком ругательств. Шипя и морщась от боли в голых руках, она сквозь одежду ощущала жар. Сумка над головой то и дело скворчала, и Гермиона надеялась, что в ней не останется дыр. Не будь здесь когтистых птиц, она бы предпочла подпалить волосы, а не полезную сумку. За звуками их криков она различала за спиной тяжёлое хлопанье крыльев. Она петляла среди деревьев, а за ней следовали солнечные лучи и пернатые твари. Плечи окаменели от боли в руках и в ожидании нападения. Гермиона перепрыгнула большое дерево, протиснулась между двумя мирровыми кустами и выскочила на поляну. Жжение прекратилось, и она бросила сумку на землю. Драко замер на середине поляны лицом к ней, так же хорошо понимая, что птицы последуют за ними… Он опустил кинжал; она повернула голову быстрее, чем корпус, и упала бы, если бы крепко не упиралась ногами в землю. Тяжело дыша, Гермиона осматривала деревья, но птицы исчезли. 20 октября; 8:00 — Ты хочешь, чтобы я намазал, или нет? — Я не виновата в том, что дёргаюсь! Это обычная реакция на боль. Драко что-то пробормотал, но его пальцы осторожно прошлись по её плечу и спустились к позвоночнику. Пролезли под тонкую бретельку купальника, который, чередуя с лифчиком, Гермиона использовала как нижнее белье, и она, как в первый раз, задержала дыхание. Ладонь Драко обосновалась у Гермионы на бедре — она уже трижды дёрнулась, но не понимала, как его рука удержит её, если двигалась только спина. Она чувствовала шрам на его ладони, грубую кожу подушечек пальцев. Большой палец скользил взад-вперёд, то ли успокаивая, то ли ощупывая, и она полностью сосредоточилась на этом ощущении. — Нам стоит начать использовать травы, хотя бы для рук. Мазь почти закончилась. — Угу.