Парад Солнца

10:03 Гермиона вглядывалась в человека, которого видела на Вулькано, хотя ни слова не могла разобрать в его речи. Он болтал без умолку, и краткие ответы Малфоя его, похоже, не смущали. Кажется, Малфой испытывал лишь лёгкую неловкость, чего нельзя было сказать о Гермионе. В последний раз она видела этого человека, когда тот орал на неё посреди деревни, а теперь — сидела у него на кухне, сложив руки на колени. Прежде чем они отыскали дом, ей удалось вытянуть из Малфоя лишь то, кем был его приятель. Она сразу представила себе неловкий момент встречи, но реальность оказалась ещё хуже. Мужчина её даже не заметил, кивнув Малфою и странно на него посмотрев. Гермиона просидела за столом уже час, разглядывая скудное убранство кухни и чувствуя себя полной идиоткой, которая притащилась в чужой дом и не понимала ни слова из речи хозяина. За столом воцарилась тишина, и Гермиона оторвала взгляд от своих рук: мужчина улыбался, склонив голову в её сторону. Лицо Малфоя застыло, а плечи напряглись сильнее, чем у Гермионы. У неё возникло смутное впечатление, что речь зашла о ней. Ей действительно хотелось знать, что именно было сказано, но она не следила за беседой и не представляла даже, чья реплика оказалась последней. Хозяин снова заговорил в прежней манере, и Гермиона покосилась на Малфоя, но у неё было чувство, что без палочки и Флоралиса, который можно было бы предложить в обмен, он ничего не расскажет. 21:32 Гермиона шла за Малфоем по скрипучей лестнице, которую разглядывала недоверчиво. Она не могла хорошенько рассмотреть её в темноте, что лишь повышало шансы свалиться. Они повернули в коридор, тускло освещенный бьющим в окно лунным светом, и Малфой распахнул первую же дверь, к которой они подошли. — Значит, мы остаёмся тут? — Пока да. — Потому что?.. — начала она. Малфой открыл ещё одну дверь и прищурился в темноту. Гермиона вздохнула, и, слегка задев его, потянулась в проём нащупать выключатель. Она водила рукой вверх-вниз по стене, надеясь не вляпаться в какую-нибудь грязь, но не могла ничего найти. Малфой, приподняв брови, насмешливо посмотрел на неё, и она подалась назад — похоже, свечи в кухне стояли отнюдь не для атмосферы. — Слушай, Малфой… — на этих словах он прикрыл глаза и так запрокинул голову, что хрустнула шея. — Мне кажется, ты не понимаешь… — Я слишком устал для грейнджеровских речей. — Тогда расскажи мне… — Я сказал ему, что в обмен помогу собрать в сентябре виноград, если всё ещё буду здесь. Я всё ещё здесь. Я собираю виноград. Это не займёт… — В обмен на что? — прищурилась Гермиона. — Это неважно. — Должно быть важно, раз ты решил собирать виноград… — Неважно для тебя. Грейнджер, я не грёбаная книга. Ты не можешь открыть меня и выяснить всё, что тебе заблагорассудится. С людьми так не получается, и тебя никак не касается, за что именно я с ним расплачиваюсь. — Это моё дело, если я здесь… — Нет. Я уже рассказал, почему мы здесь. Это всё, что тебе надо знать. Почему бы тебе не двинуться на поиски ванной? Проведёшь ночь, обдумывая сотни разных причин почему, а утром обвинишь меня в худшей из них. Я устал и отправляюсь в кровать. Она проследила взглядом, как Малфой исчезает в соседней комнате: щелчок был не менее красноречив, чем грохот. 23:28 Гермиона пялилась в потолок, выводя на одеяле круги. В комнате было слишком тихо — ни дуновения ветерка, ни шороха птиц, ни треска деревьев. Малфой спал через две двери по коридору. Интересно, на кровати он спал так же, как и на земле? Комната казалась странно пустой. Гермиона впервые за три месяца ночевала в одиночестве. 14 сентября; 8:09 Гермиона вышла на улицу и взяла одну из стоящих возле двери корзин. Спина Малфоя маячила прямо перед её носом, мужчина с Вулькано и ещё какой-то человек стояли тут же рядком. Ей действительно не нравился человек, которому они помогали, но заняться было особо нечем. Вдруг они смогут выдвинуться раньше, если она присоединится? Заслышав смех, Гермиона подняла голову: оба мужчины смотрели прямо на неё, незнакомец, внимательно её разглядывающий, что-то сказал. Под его взглядом Гермиона поёжилась и прищурилась. Малфой что-то проговорил, и мужчины замолчали, незнакомец перевёл глаза на хозяина дома. Одарив их всех оскорблённым взглядом, Гермиона откашлялась и двинулась в сторону виноградников. Малфой выпрямился, покосился на спутников и повернулся к Гермионе. Они лишь на секунду встретились взглядами, его рот приоткрылся, но Гермиона прошла мимо прежде, чем он успел что-то сказать. 22:04 Малфой и хозяин напивались на кухне, и быть этому свидетелем Гермиона не могла себе позволить. Ей и так-то было неловко, а уж сидеть на шумной попойке трезвой и не имеющей ни малейшего представления о языке она не собиралась. Гермиона попыталась разыскать в доме какие-нибудь книги, но как-то случайно очутилась во временной малфоевской спальне. Гермиона положила на не застеленную кровать футболку, купленную для него на Липари, вместе с купальными шортами. Она не знала, станет ли он носить что-то из этого, но себе приобрела похожий комплект — в крайнем случае, бикини могло послужить нижним бельем. Возле кровати она заметила сумку и наклонилась за кое-чем нужным. Она выудила малфоевского корявого пингвина, покрутила его, бросила головой вниз в стакан с водой, который поставила на прикроватный столик, и отправилась дальше на поиски книг. 15 сентября; 2:18 Гермиона отодвинула бутылку молока в попытках отыскать в холодильнике что-нибудь съедобное. Было странно посреди ночи рыться на чужой кухне, но Малфой сказал, что они могут чувствовать себя тут как дома. Она уже давно проголодалась, но, чтобы раздобыть еду, пришлось дождаться, пока кухня опустеет. Гермиона могла съесть что-нибудь из своих припасов, но рассудила, что лучше побережет их до того момента, когда под боком не окажется кухни. — Ты пропустила ужин. От звука малфоевского голоса за спиной она подпрыгнула и оглянулась. — Была не голодна. — Ты всегда голодная. Вот уж неправда. — Неважно, — наверное, она выпалила это слишком резко. Гермиона отставила банку и, нахмурившись, уставилась на странного вида содержимое какого-то контейнера. Будто бы три мячика, лежащие в моче. Неужели этот парень был настолько чудаковатым? Некоторые безумцы хранили в холодильнике банки со своей мочой. Или с частями человеческого тела. Помня о бегающих глазках хозяина, Гермиона бы этому не удивилась. — Ты не ужинала, потому что злилась на меня. Это… — Нет. Просто… он меня пугает. — Что? — Он меня пугает. Этот парень. Здорово пугает. — Только потому, что он маггл... Она расслышала в его голосе насмешку. — Это совершенно точно не имеет значения. Я не понимаю, чем тебя напугали те приятные магглы и почему не нервирует этот. Полагаю, ты привык к подобным личностям. И, наверное, поэтому чувствуешь себя нормально, — пробормотала она. Она отставила бутылку с соком и сморщилась при виде обнаружившегося месива. Малфой молчал; Гермиона оглянулась и тут же вздрогнула: его ноги оказались прямо у неё за спиной. — Мы сможем скоро уйти. Завтра вечером. Она повернулась, закусила губу и пожала плечами. — Как получится, — желательно как можно скорее. — Без обид, но я почти уверена, что тоже не слишком нравлюсь твоему приятелю. — Вряд ли он привык к женщинам, — слегка улыбнувшись, Малфой подпрыгнул и уселся на столешницу. — К тому же ты произвела не самое хорошее первое впечатление. Гермиона хмыкнула; она была немного озадачена тем, что Малфой остался. Бродя по лесам, у них не было иного выбора, кроме как держаться вместе, но здесь им до самого отхода не было нужды видеть друг друга. Но Малфой остался с ней, да ещё и уселся. Интересно, ощущал ли он некую странность? Она, например, то и дело оборачивалась, не слыша хруста его шагов. — Удивительно, что ты не заснул после выпитого. — Я не пьян. Гермиона осмотрела шкафы и вытащила на стол остатки курицы. — Тогда у тебя высокая сопротивляемость организма. Вы тут просидели несколько часов. — Время и количество никак не связаны. Я же не мучился жаждой, как после недельных поисков реки. Гермиона улыбнулась, вывалила курицу на сковородку и включила горелку. — Вряд ли бы тогда ты смог говорить. Малфой хмыкнул, и она уселась на столешницу рядом с ним. 12:32 Гермиона собирала виноград так, словно умирала от желания его съесть: она бросала грозди в корзины и быстро продвигалась дальше. Виноградник был не слишком большим — по сравнению с некоторыми так вообще удивительно маленьким, но кустов всё равно было столько, что управиться до вечера они бы не смогли. Гермиона надеялась, что Малфой не собирался оставаться до окончания сборов — в противном случае они бы тут застряли на неделю. Особенно учитывая скорость продвижения остальных. Мужчина, работавший в соседнем ряду, покосился на неё поверх винограда и что-то сказал. Гермиона не знала, как реагировать, хотя его взгляд не был привычно снисходительным — когда её в принципе осчастливливали вниманием. — Он сказал… Услышав голос Малфоя за спиной, она вздрогнула. — Боже! Не подкрадывайся ко мне. Ты это сделал… — Грейнджер, я уже полчаса работаю за твоей спиной, — Малфой вскинул бровь, и Гермиона попыталась быстро прикинуть, когда именно она пританцовывала в такт песни, которую напевала. — Ну… будь менее… — не найдя слов, она сдалась. — Что он сказал? — Что ему следует нанять тебя на полный день. Ты быстро работаешь. — О… — она обернулась к мужчине с улыбкой, а потом многозначительно покосилась на Малфоя. 21:13 Она постучала в дверь Малфоя легонько, на случай, если он спал, но заметила пробивающийся снизу свет свечи. Хотя, может, он спал с зажжённым огнём. Гермиона считала, что без магии, защищающей свечу от падения, это несколько опасно. Обходясь без волшебства, она всегда тушила ее, втайне боясь, что очнётся от боли ожогов в объятой пламенем комнате. Услышав скрип кровати, она прикусила губу в надежде, что не разбудила Малфоя. Дело было не очень-то важным. Она обнаружила своего пингвина, покрытого раздавленным виноградом, и хотела уточнить, что это была за месть. Может, ещё посмеяться над отсутствием у Малфоя воображения. Зачем она опять сюда лезла? Теперь её намерение казалось глупым, оно даже в голове у неё звучало глупо. На секунду Гермионе захотелось убежать и скрыться в комнате, притворившись, что она понятия не имеет, кто именно стучал Малфою в дверь. Если Малфой заявится с вопросами, она могла бы отворить ему, с сонным видом потирая глаза и потягиваясь. Так она могла бы прекратить по-дурацки торчать тут без малейшей важной причины для того, чтобы его будить. Но ручка повернулась, и Гермиона, поморщившись своим мыслям, приподняла подбородок и, ещё даже не видя Малфоя, приняла извиняющийся вид. На нём были только шорты, но она смотрела ему прямо в глаза. На голове у Малфоя царил беспорядок, однако не похоже было, что он спал. Наверное, готовился ко сну. Она протянула пингвина, словно с головой ныряя в омут. — Это что? Ты начал битву едой или напоил моего пингвина? Один удар сердца, три, пять. Малфой оторвал взгляд от пингвина и посмотрел на Гермиону. — Я не виноват. Грейнджер, война продолжается. Это было хорошо. Никаких вопросов, странных взглядов — ничего такого, что заставило бы её почувствовать себя глупо из-за позднего визита. Малфой куда-то потянулся, и Гермиона услышала какое-то стеклянное звяканье. Он протянул ей бутылку вина без маркировки. — Мальвазия. Я помню на... праздновании годовщины победы ты была немного навеселе… — Я же тебе говорила, это были не мои бокалы… — Так что когда он попросил меня передать тебе это, я колебался. Не хотелось бы поощрять твоё пьянство. — Ты кого угодно доведёшь до стакана. Это было бы последней проверкой людей перед отъездом из реабилит… — А ещё я надеюсь, что ты не превратишься в бóльшую мегеру. Она сердито уставилась на него. — Как мило. Он наклонил бутылку донышком вперёд, и Гермиона забрала подарок. В другой руке она сжала пингвина, не зная, что сказать. Малфой стоял в дверном проёме, наблюдая за тем, как она мнётся, крутя в руке бутылку. Проведя пальцем по краю пустой красной этикетки, она посмотрела на Малфоя. — Жажда не мучает? 16 сентября; 12:51 Гермиона выпила слишком много. В начале на них давила неловкая тишина, заполняемая глотками, а когда разговор завязался, напиток помогал поддерживать беседу. Она жестоко недооценивала действие вина, пока не встала, чтобы отправиться в уборную: мир вокруг слегка покачнулся. Во время общения с Малфоем окружающая действительность представлялась смазанной и лёгкой, но почему-то простой подъём на ноги разогнал алкоголь по телу, и стремительно накрывшее Гермиону опьянение оказалось подобно столкновению с грузовиком. Она значительно сбавила темп, но золотистая жидкость продолжала появляться в бокале, и вскоре пришло осознание того, что они заканчивают уже вторую бутылку. Даже острые углы прикроватной тумбочки теперь казались плавными; Гермиона чувствовала головокружение, лёгкость и желание хихикать. Она выглядела смешно перед Малфоем, который продолжал над ней подтрунивать, но ничего не могла с этим поделать. — Я тебя одолею. — Грейнджер, у тебя нет шансов меня обогнать. — Увидишь. Подняв руку, она опёрлась на кровать и поднялась — мир покачнулся. Оказавшись на ногах, Гермиона почувствовала себя лучше, но никак не могла разобрать: то ли всё вокруг шаталось, то ли неверная игра света свечей обманывала мозг. Малфой опустошил свой бокал и тоже поднялся с пола: его явно вело, пока он пытался поймать равновесие. Сквозь призму собственного опьянения, Гермиона не понимала, действительно ли Малфой выглядит пьяным. Но его точно не болтало так вчера, когда он пьянствовал с хозяином дома. Интересно, причина крылась в вине или в том, что Малфою было некомфортно напиваться с незнакомцем? Она сомневалась, что Малфой был из тех, кто с легкостью раскрывался перед чужаками. Сообразив, что с ней-то он как раз и набрался, Гермиона глупо улыбнулась. Малфой посмотрел на неё так, словно она сошла с ума ещё несколько месяцев назад, но он постепенно начал привыкать к этому факту. — Побежим вдоль виноградника. — И обратно. Если только ты не сдрейфишь, — она пожала плечами, нахально улыбнувшись, пока они шли к лестнице. — Я лишь хочу хоть как-то уравновесить наши шансы. Помнится, от чрезмерной активности у тебя сводит ноги. — И это говорит тот, кто вдруг начал на прошлой неделе хромать, когда… — Ш-ш, — засмеялся он, медленно спускаясь следом. — Мне кажется, ты не понимаешь, насколько звонко можешь голосить. У меня уже мозг кровоточит. — Это больно? — Да. Словно… — Ну и отлично. — Ты только знай: пока весь остальной мир будет петь тебе дифирамбы, я буду помнить о твоей жестокости. И планировать месть. Гермиона рассмеялась в ладонь — они уже подходили к задней двери. — Малфой, держи карман шире. Она повернула и потянула на себя ручку, а Малфой ухватился за створку и открыл дверь. Выйдя на улицу, Гермиона глубоко вдохнула свежий воздух, широко открыла глаза и поморгала. Эти действия должны были магическим образом немного её отрезвить, но, похоже, не сработали. — До конца виноградника и обратно. — Хорошо. Гермиона встала рядом с Малфоем, удостоверившись, что пальцы их ног находятся на одной линии. — Мне бы следовало стартовать с середины прохода, чтобы компенсировать… — Боишься проиграть? Нужно… — Я никогда не проигрываю. Кроме «Монополии». Боже, эту игру я ненавижу. — Как интересно. Гермиона сердито покосилась на Малфоя, но вдруг заметила, что тот заступил чуть дальше. Насупившись ещё сильнее, она снова встала с ним вровень. — Малфой, и никакого жульничества. — Разумеется. — Хорошо. На счёт три, — она терпеть не могла, когда так говорили — будто и без того не ясно, — но вдруг Малфой не был в курсе. — Раз, два, три. Она тут же попыталась сбить Малфоя с ног, он же, повернувшись, толкнул её, и они оба упали. Гермиона первая поднялась и припустила по проходу. Она слышала за спиной его топот и наклонилась, чтобы поднять палку, мимо которой пробегала, но идея оказалась не слишком удачной. Потеряв равновесие, она упала, схватила Малфоя за ногу, когда тот попытался проскочить мимо, неловко поднялась, отпрыгнула, избегая захвата, и помчалась дальше. Снова услышав топот, она бросила в Малфоя палкой и почувствовала, как в затылок стукнулись ягоды винограда. В голые ступни что-то впивалось — дурацкая идея, если подумать, — но Гермиона едва ли что-то замечала. В темноте прохладный воздух овевал тело, кости почти не ощущались, а луна светила ярче обычного. Она расслышала топот Малфоя прямо за спиной и заорала — его пальцы скользнули по её футболке. Он толкнул Гермиону в кусты, но та отлетела от них, почти не сбившись. Он бежал по проходу быстрее, опережая. Гермиона прищурилась, закричала, надеясь, что издаёт вопль страха, и увидела, что Малфой притормаживает. Он обернулся — Гермиона отвернулась и, глядя назад, снова завопила. — Что? Она поняла, что Малфой остановился, и тогда, испуганно таращась на него, бросилась вперёд. Она собиралась его обогнать, но он дёрнулся и схватил её за талию. Они закрутились по инерции, и Гермиона прикрыла глаза, впиваясь пальцами ему в предплечья. — Ты всерьёз думала, что я на это поведусь? Я же слизеринец! Можно подумать, ей требовались напоминания о его факультете. — Ты говоришь так, словно этим можно горд… — смеясь, закричала Гермиона в ответ и вдруг поняла, что кренится вовсе не мир — они. На этот раз она взвизгнула от страха по-настоящему: Малфой оступился, и они оба рухнули на землю. Его дыхание раздувало ей волосы; Гермиона едва удержалась от того, чтобы не врезаться головой ему в лицо. Малфой разжал железную хватку и сделал вдох, она тоже втянула в лёгкие воздух и скатилась с него. Недавний пируэт и падение только усугубили головокружение, так что теперь Гермиона глазела на травинки перед собой так, словно видела их впервые, и пыталась справиться с каруселью перед глазами. Запыхавшись от бега, она глотнула воздуха и услышала, как Малфой делает то же самое. Гермиона повернулась к нему лицом и увидела, что он, повернувшись к ней, лежит всего в нескольких миллиметрах. От её дыхания челка разметалась у него по лбу, от выпитого вина его глаза были полуприкрыты. Наверняка он выдохся не меньше неё; пробежка, похоже, их подкосила, чего не могли сделать ни вино, ни поздний час. — Я не буду целоваться с тобой пьяной. Гермиона заморгала так, словно вовсе не она произнесла эти слова. Может, так и было — может, это произнес какой-то другой голос у неё в голове, посчитавший это хорошей идеей, и Малфой был прав, считая её сумасшедшей. Зачем она вообще это сказала? Она же могла просто этого не делать: действовать вместо того, чтобы молоть языком. Малфой вскинул брови. — Ладно. Всё было не так плохо, как она себе вообразила. — Ладно. — Я рад, что ты не собираешься пользоваться моей невинностью после того, как напоила. Гермиона моргнула раз, три раза, затем рассмеялась. — Это смешно? Она кивнула. — Невинность Драко. Это ли не оксюморон? Думаю, да! — он хмыкнул, не спуская с неё глаз. Гермиона заметила выражение его лица, и её смех стих. — Кажется, ты не слушал. — Слушал. — А выглядишь так, словно думаешь о… — О чём? — Об апельсинах. Малфой рассмеялся, и она сонно улыбнулась. 7:02 Сделав попытку разлепить глаза, Гермиона застонала — солнце буквально обжигало глазные яблоки, а в голове грохотал набат. Она услашала, как Малфой, проснувшись, вздохнул, и тот факт, что дышал он прямо над её головой, заставил её резко распахнуть глаза, наплевав на яркий свет. Прищурившись, она уставилась Малфою на руку, чувствуя, как его плечо слегка задевает ей лоб. Вытянув руки и ноги, Гермиона выяснила, что касается Малфоя только лишь головой, и оторвалась от его плеча. Услышав, как он сглотнул — настолько близко они лежали, — она потёрла лицо и неловко отодвинулась. — Кажется, у нас проблема. Издав со сна странный звук, Гермиона в панике огляделась. — Грейнджер, я имею в виду ночёвку на земле. Ну и кто тут параноик? Она зевнула и протёрла глаза, раздумывая над ответом, но тут в голове всплыли события прошлой ночи. Покраснев, она покосилась на Малфоя одним глазом — вдруг он этого не заметит, если она будет смотреть лишь одним, вдобавок полуприкрытым глазом. Он поднялся, она последовала его примеру и, покачав головой, расправила одежду. Больше никаких пьянок с Малфоем и никакой дурацкой болтовни. Гермиона почти не сомневалась, что рассказала ему, насколько сильно ей нравятся его волосы. А ещё, похоже, выболтала свою теорию о том, что он робот. Они вчера несколько раз обращались друг к другу по имени, чересчур много переглядывались, и она не хихикала. Дурацкое вино. Дурацкий человек. Да она сама дура. Надавив ладонями на глаза, Гермиона тихо застонала — так же, как и миллионы людей до неё, она пыталась упорядочить случившееся и забыть, что это когда-либо имело место. Если Малфой когда-нибудь напомнит ей об этом, она просто изобразит замешательство и посмотрит на него, как на сумасшедшего. Вдруг тогда он решит, что напился так сильно, что всё это придумал или увидел во сне? Шагая с Малфоем обратно, Гермиона посмотрела на дом и покачала головой: под самым боком их ждали кровати, а они заснули на земле. Просто как рухнули во время забега, так и остались. Технически, они по-прежнему участвовали в гонке — просто немного вздремнули посреди, как древние олимпийцы. Так что тот, кто доберётся до дома… Малфой покосился на неё исподтишка. Быстрый взгляд, резкий шаг — Гермиона дёрнулась вперёд, опережая всего на секунду, и вот уже они оба неслись к задней двери. 19:22 Она отвернулась от холодильника с робкой улыбкой, на случай, если за спиной стоял владелец дома, но увидела Малфоя. Улыбка никуда не делась, и Гермионе пришлось приложить усилие, чтобы её подавить — получилась хмурая гримаса. Нормально. Гермиона, расслабь рот нормально. — Знаю, я говорил, что мы уберёмся отсюда к вечеру, но он попросил меня остаться ещё на день, так что… Гермиона кивнула. — Значит, ещё один день. Ты же понимаешь, дело не только в том, что мне некомфортно. Могут же быть и другие люди, занятые поисками… — Знаю. Это важно. Гермиона уже собиралась поинтересоваться почему, но передумала. Наверняка у Малфоя имелись на то причины и, видимо, веские — какими бы они ни были. — Тогда завтра вечером. В зависимости от времени, когда ты закончишь, и от того, сможем ли мы уйти далеко, — он снова смотрел на неё так же, как прошлой ночью. Гермиона занервничала и сцепила пальцы, дверца холодильника стукнула её по ноге. — Если из-за усталости мы не сможем уйти на достаточное расстояние, то нам стоит задержаться ещё на одну ночь. Встанем рано — нам придётся постараться, чтобы компенсировать задержку. Не знаю, с чего ты планировал начать. Мы на полпути к той горе, к маленькой, так что… Гермиона оборвала своё суетливое бормотание, а Малфой просто продолжал смотреть на неё, опершись плечом о дверной косяк. На нём красовалась купленная ею футболка. На чёрном фоне жирным курсивов было напечатано: «Эолийские острова», под надписью белел абрис вулкана, а ещё ниже виднелась вторая надпись курсивом: «райский взрыв». На Гермионе была такая же футболка; наверное, стоило купить себе в другом цвете, чтобы они с Малфоем не выглядели так, словно старались друг другу соответствовать. Просто на чёрном фоне меньше были видны пятна. А учитывая количество кровавых подтёков на их старых футболках, ей стоило купить красные. Или оранжевые, но они стали бы маяком для всех опасных тварей и людей. — Ты ел? — поинтересовалась Гермиона. — Не был голоден, — Малфой не спускал с неё глаз. — Хорошее новшество, — он нахмурился. — Я не имею в виду, что ты много ешь или что-то подобное, но… Ты же понимаешь. Обычно мы не можем взять и заявить, что не голодны — просто есть нечего. Малфой кивнул, и ей показалось, что он понимал, что заставляет её нервничать. — А сейчас есть хочешь? — Не знаю. Рыба, приготовленная на огне, на вкус такая же, но я всё ещё помню твои фруктовые смеси, — он говорил так, словно старался быть деликатным. И учитывая его таланты в оскорблениях, он действительно был тактичен. Гермиона закатила глаза. — Я не собираюсь готовить ничего сложного. А если бы собралась, ты был бы впечатлён. Доставай оттуда сковородку. Малфой не сдвинулся с места, и теперь настала его очередь мяться. Он шагнул, нерешительно замер и наконец подошёл к шкафам. — Кажется, она… Вот здесь. Ты когда-нибудь раньше делал чизбургеры? — Постоянно, — протянул он, но Гермиона продолжила, и так зная его ответ. — Поверни комфорку. Это… — теперь Малфой смотрел на неё недоверчиво. — Это не так уж и сложно. — Я не занимаюсь готовкой. — Ты можешь этому научиться. Это не слишком отличается от… — В этом нет смысла. Когда я уберусь с этих островов, нужды в этих знаниях не будет. Я знаю, как держать что-то над огнём, и этого… — Твои домовые эльфы… — Я не собираюсь снова начинать этот разговор, — отрезал он, и в его голосе прорезалась сталь. Гермиона хмыкнула. — А почему это так важно, если ты больше не собираешься готовить? — Не все хотят забивать себе голову всяким дерьмом только потому, что это можно узнать… — А вдруг тебе это пригодится. И однажды ты окажешься в доме, где не будет эльфов, или в гостях у друга, или станешь помогать кому-то готовить. Малфой уставился на неё с нечитаемым выражением лица; Гермиона отвернулась и, покачав головой, пробормотала: — Неважно. Она положила мясо на столешницу и открыла холодильник, выискивая сыр. Тот обнаружился на нижней полке, снова спрятанный за банкой с мочой. Она взяла сыр, закрыла дверцу, но тут Малфой забрал его у неё. — Что мне надо делать? Гермиона улыбнулась, и он скривился так, словно тут же пожалел о своём порыве. 20:37 Малфой остановился возле своей двери, вынуждая Гермиону последовать примеру: проход был слишком узким. Поизучав его спину в течение четырех секунд, она повернулась и попыталась проскользнуть мимо. Малфой тоже развернулся к ней лицом — Гермиона уж было решила, что он освобождал проход, но он вдруг схватил её за бёдра. Она удивлённо подняла глаза, но на лице Малфоя промелькнуло столько всего, что понять его намерения было трудно. Гермиона вопросительно посмотрела на него и подпрыгнула, услышав хлопок двери, раздавшийся… снаружи? Она уже собиралась повернуться, чтобы выглянуть из окна, но пальцы Малфоя сжались, и её внимание переключилось. Он наклонил голову, и чёлка свесилась ему на глаза. Сердце у Гермионы забилось чуть быстрее. Этот взгляд она знала. Они стояли слишком близко; руки Малфоя лежали у неё на бёдрах, свои она положила ему на предплечья. — Я… Гермиона не представляла, что именно собиралась сказать — что угодно, лишь бы нарушить тишину, — но, видимо, Малфой ничего не хотел слушать. Она приподняла лицо, и он опустил голову: так быстро и под таким углом, что их зубы клацнули. Гермиона успела лишь зафиксировать в мозгу этот звук, как он поцеловал её нормально, прихватив губами губы. От удивления она замерла, раскрыв рот на жарком выдохе, и Малфой не стал упускать момент. К той секунде, когда его язык скользнул по её зубам, в ней уже разгорелось пламя. Гермиона ответила на поцелуй с не меньшей пылкостью, выталкивая его язык изо рта, чтобы перехватить инициативу. Она рвано выдохнула: внутренности стянуло узлом, рот Малфоя опалил жаром, а пальцы на бёдрах, перестав сжиматься, притянули ближе. Гермиона обняла Малфоя за шею, комкая в кулаке его футболку и привстав на цыпочки. Он потерял равновесие, качнулся вперёд и подтолкнул Гермиону, вынуждая упереться спиной в стену. Он впечатал ладони по обе стороны от её головы и чересчур сильно прикусил ей губу. Сердце Гермионы билось в груди совершенно ненормальным образом, а внутренности скрутились в комок, который куда-то покатился. Малфой пососал кончик её языка, и она застонала. С ответным стоном он толкнулся к ней; его рука отлепилась от стены и обхватила её талию, прижимая теснее, словно можно было оказаться ещё ближе. Гермиона чувствовала его дыхание, движение грудной клетки, но затем вдруг ощутила, что его ладонь переместилась ниже. Она подалась вперёд, желая то ли избежать этого прикосновения, то ли прильнуть сильнее, и Малфой отступил на шаг. Вторая его рука легла ей на спину; он обхватил её ягодицы, приподнимая и вынуждая снова встать на носочки. От этих ощущений Гермиона всхлипнула, и Малфой сжал её сильнее. Его прикосновения придали смелости: Гермиона оторвала ладонь от его шеи и огладила плечо. Малфой резко втянул в лёгкие воздух и жарко выдохнул ей в рот; она явственно ощутила изгибы его груди, взгляды на которую всегда скрывала. Нехватка кислорода становилась всё острее, и Гермиона оторвалась от Малфоя. Открыв глаза, она увидела лишь его профиль — Малфой склонился к её шее. Его горячий влажный рот добрался до ямки над ключицей. Гермиона со стоном откинула голову и ошеломлённо уставилась в потолок; этот-то звук и заставил её прийти в чувство. Без сомнений, это была эротическая ласка. Малфой сжимал, гладил, мял и ласкал её ягодицы. Малфой. Поцелуи — одно дело, а вот такие ласки вели совсем к другому. Например, к двери, открытой за его спиной, жару между бёдер и… Малфой прикусил ей шею, и она вцепилась ему в футболку, прикрывая глаза. — О, — выдохнула она, пытаясь вспомнить… Ласки. Да, ласки были... очень приятными. Гермиона затрясла головой. Нет, нет, она думала не об этом. Ласки, дверь... Малфой пососал местечко у неё под челюстью, и она толкнулась вперёд так, что они оба шагнули. Они уже оказались в дверном проёме и… Малфой схватил её за волосы, вынуждая наклонить голову так, чтобы иметь возможность дотянуться до её рта. «Мне надо отправляться в кровать. Скажи это. Скажи это, Гермиона». Она приподнялась и поцеловала его, потому что дверной проём и комната — это ведь не одно и то же, и у неё еще имелось время в запасе. У неё ещё имелось так много времени на то, чтобы ощутить пляску языков, напор его рта, тяжесть рук. Малфой отстранился, и Гермиона уже потянулась к нему, но остановилась. Он поднял голову, и лишь тогда сквозь тяжёлое дыхание она разобрала скрип ступеней. Малфой издал резкий звук, который вполне мог оказаться ругательством, но Гермиона не поняла, каким именно. Она разжала руки, облизала горящие губы, и он выпустил её. Гермиона сделала шаг назад, одёрнула футболку, стоя вполоборота к Малфою и лестнице, а затем двинулась к своей спальне. Гермиона не знала, с чего вдруг решила, что побег станет лучшим решением, но её тело захлестывало ощущениями, и она не могла мыслить здраво, чтобы с кем-то встречаться. Она обернулась на Малфоя, но тот смотрел на лестницу, и Гермиона закрыла за собой створку. Прижавшись лбом к древесине, она сделала глубокий вдох и заперла дверь. Прикусив припухшую губу, она поёжилась от тянущей боли и оглянулась на кровать. Дверь, кровать, дверь. Но такой поступок превратил бы это в реальность — это послужило бы признанием того, что всё гораздо серьёзнее, чем считала Гермиона, и стало бы… Мыслями о нём в таком ключе. А это было бы уже не просто Признанием Притягательности. Скорее уж Очень Тщательным Исследованием Непреднамеренн… Гермиона расстегнула джинсы, отступая от двери к кровати. Никто не должен был этого знать. Даже она. Ничего не было. 17 сентября; 13:31 Зайдя на кухню, Малфой посмотрел на Гермиону, и та уткнулась взглядом в свой сэндвич. Она покраснела по разным причинам, но главной было то... чего не было. Ночью она, потная, лежала, томясь полудостигнутым удовлетворением, когда вдруг вспомнила кое-какие выдуманные образы. Гермиона сделала это не специально — она была гораздо больше сосредоточена на воспоминаниях, чем на фантазиях — но они появились. И теперь ей казалось, будто она следила за обнажённым Малфоем без его ведома, и она мучилась чувством вины, что было просто абсурдно. Ещё она мучилась сожалениями — очень-очень сильными. То решение казалось тогда хорошей идеей, единственно хорошей идеей, но позже Гермиона осознала свою ошибку. У неё уже был подобный опыт — она была слишком любопытна, чтобы пройти мимо такого, но выслушав пару историй про фейерверки и землетрясения, была очень разочарована. То ли из-за преувеличений, то ли из-за её неспособности это испытать. Лишь несколько раз Гермиона представляла рядом с собой кого-то, прежде чем полностью переключиться на ощущения. Прошлой ночью она не сумела перестать думать о другом человеке. И теперь не могла выкинуть те фантазии из головы. Выдуманные или нет, эти образы приходилось с силой выталкивать, как только в мыслях появлялась хоть малейшая брешь. От видения обнажённого Драко Малфоя было нелегко отмахнуться, и с каждым часом Гермиона злилась на себя всё сильнее. Раньше, когда она представляла подле себя Рона, это ощущалось чем-то неправильным. Либо он встречался с другой девушкой, либо сама Гермиона вспоминала, что фантазирует о лучшем друге. Малфой довёл её до той стадии, на которой она позабыла о возможной неправильности подобных мыслей. Прошло не так уж много времени с тех пор, как она думала о Роне, будучи с ним, и ничего выдумывать не требовалось. Они ни разу не занимались сексом, но он ласкал её под одеялом в спальне, и она знала, каково ощущать там чьи-то пальцы. Единственный раз, когда Гермиона позволила себе представить кого-то рядом, имел место сразу после того, как они с Роном взяли паузу около года назад. Она думала о нём, лёжа в кровати в Хогвартсе, вспоминая его тело и прикосновения, и это был последний подобный случай. Не потому, что такое казалось чем-то неправильным, просто… желание пропало. Но прошлой ночью Гермиона поняла, в чём заключалась прелесть отсутствия подобных мыслей о ком-то, неподходящим для этого. Мысленные образы. Хотя это понимание её не остановило. И не останавливало до сих пор: каждый раз при взгляде на Малфоя Гермиона только диву давалась, как же права она была. Мозг предавал её, и не будь он ей так нужен, она могла бы проткнуть его карандашом, чтобы продемонстрировать, кто здесь хозяин. Допив воду и поставив в раковину пустой стакан, Малфой повернулся. Его губы были влажными, лицо — красным, лоб блестел от пота. Они целовались три раза. Интересно, означало ли это, что теперь она могла целовать его, когда ей вздумается, или придётся ждать, пока она снова сломается и потеряет над собой контроль? Наверное, в этом и крылась причина, по которой Гермиона так легко его утрачивала — накапливающееся напряжение. И раз уж это всё равно должно было произойти, то почему бы не пойти на поводу у своего желания? Тогда это будет нормальным, типичным, обыденным. Настолько обыденным, что Гермиона вытравит это чувство из своей крови, посмотрит на Малфоя и придёт к выводу, что больше не испытывает ничего подобного. Малфой внимательно смотрел на неё, и Гермиона поймала себя на том, что разглядывает его чересчур оценивающе. Опустив глаза к сэндвичу, она услышала, как он ушел. 18 сентября; 4:00 Под неверный свет фонаря они шли по ослиной тропе, ведущей в горы. И Гермиона была рада тому, что нужно шагать. 19:43 Малфой пялился на её шею. Она заново почувствовала напор его губ, ласку языка, прикосновение рта. На плече у неё имелось нежное местечко, и Гермиона не сомневалась, что там остался синяк. Малфой встретился с ней взглядом, и она залилась румянцем от воспоминаний.