Парад Солнца

8 июля; 9:18 Малфой полюбил барабанить. Гермиона не знала, что именно он выстукивал, если это вообще можно было назвать мелодией, но она постоянно ловила его на том, как во время ходьбы он барабанил пальцами по своему телу. Иногда это выглядело так, словно он играл на пианино или следовал какому-то ритму, но временами он просто стучал пальцами через равные промежутки времени. Обычно Гермиона приглядывалась, пытаясь распознать мотив, но пару раз ей очень хотелось крепко сдавить его пальцы, чтобы он просто перестал. Дело не в том, что она слышала эти звуки, ее раздражали сами движения. Особенно тогда, когда она шла с ним в ногу. Хруст шагов, амплитуда вверх-вниз, стук его пальцев, болтание сумки — а потом всё это по новой. Снова, и снова, и снова. Временами ей хотелось сорваться на бег, лишь бы только разорвать эту отупляющую рутину. Гермиона могла болтать целый час, не получая от Малфоя ни слова в ответ — она не сомневалась, что какие-то мысли в его голове бродили, но не понимала, почему он не мог ими поделиться. Сам Малфой заговаривал с ней первым очень редко. Гермиона пыталась поднимать интересные для обсуждения темы, но он снисходил до ответа лишь в половине случаев. Если же становилось совсем невмоготу, Гермиона провоцировала ссоры. Прошлым вечером, проведя целый день в тишине, она обозвала его роботом, не имеющим собственного мнения, что вылилось в десятиминутный ор — хорошая разрядка, впрочем, закончившаяся неприятно. «Я не пытаюсь стать твоим другом. Я не хочу им быть,» — заявил он и лишь фыркнул, когда Гермиона ответила, что добивается вовсе не этого. Они сверлили друг друга тяжёлыми взглядами до тех пор, пока не заснули. Гермиона чувствовала себя немного уязвлённой. Она не видела в Малфое друга, но он был… Она не знала, кем он был, и даже не представляла, существовало ли определение их нынешнему… партнёрству. Они оба неоднократно спасали друг другу жизнь. Она начала привыкать к его компании, и иногда его соседство было не таким уж и плохим. Временами — по неведомой причине — оно казалось чем-то… нормальным. Может, всё это и не делало их друзьями, но Гермиона бы больше не назвала их врагами. И, разумеется, Малфою не стоило так по-детски заявлять, что он не хочет с ней дружить. Ускорив шаг, она обогнала его: не было никакого желания смотреть на эту барабанную дробь — в противном случае она могла бы взвыть от такого однообразия. 9 июля; 17:01 Гермиона чувствовала себя паршиво — будто всё вокруг смешалось, превратившись в гадкую мутную лужу, из которой никак не получалось выбраться. Гермиона чересчур долго обходилась без водных процедур, и единственным, что хоть как-то очищало кожу, был пот, выступающий жаркими днями. Её волосы отяжелели и стали жирными, кожа — грязной и липкой; она плохо пахла, а во рту обосновался мерзкий привкус. Её рацион состоял из ягод, а желудок то и дело сводило от нехватки нормального питания. Чтобы сделать единственный глоток воды, приходилось ждать, пока при кашле из горла не начнет вырываться чуть ли не пыль. Она теряла энергию во время интенсивных переходов, страдала от отсутствия витаминов, ощущала слабость и чужеродность собственного тела. Мысленно она могла представить, как её кости сжимаются и странным образом наползают на суставы. У неё даже не хватило сил закопать шкурку белки, которую час назад поймал Малфой: её когда-то беспроблемный желудок бунтовал против такого зрелища. Одежда была грязной, Гермиона сама была грязной. И пусть всего через несколько минут она поест мяса, крови, шипящей на дне жестянки, было ещё слишком много. Иногда она ощущала себя человеком, успешно выживающим в дикой природе, но временами, в минуты слабости — как, например, сейчас — ей хотелось сжаться в комок и спать до тех пор, пока жизнь не наладится. — Я нашёл немного листьев мяты. Она подняла голову с рук, которыми обхватывала колени, и устало улыбнулась. — Словно мятная конфетка после ужина. До этих слов она и не задумывалась о свойствах трав. Малфой посмотрел на неё так, словно она была неведомой лохматой зверушкой. — Конечно. 10 июля; 9:03 Они обошли кострище по широкой дуге, Гермиона лишь мельком взглянула на животные останки и пирующих на них личинок. Задержав дыхание, она прикрыла глаза — плечи дёрнулись от сдерживаемых рвотных позывов. Малфой ускорил шаг, и она тоже пошла живее, желая как можно быстрее избавиться от мерзкого чувства, вызванного очередной находкой. 13:58 Наверное, от радости Гермиона даже взвизгнула, но, проигнорировав все отпущенные Малфоем комментарии о свиньях, указала на росшие впереди бананы. Гермиона и подумать не могла, что будет так рада снова их увидеть, но сейчас она смотрела на эти плоды так, словно они только что открыли ей секрет абсолютного счастья. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с эмоциями, сосредоточиться и разглядеть, что бананы висели гораздо выше зоны её досягаемости. Она покосилась на макушку Малфоя, перевела глаза на его запястье, пытаясь определить, хватит ли ему роста и размаха рук, и поняла — бананы растут чересчур высоко. — Грейнджер, теперь, когда нам не грозит участь каннибалов, ты можешь перестать так на меня пялиться. Гермиона могла бы и разозлиться на такое замечание, но еда буквально висела перед самым её носом. — Я пыталась оценить, сумеешь ли ты дотянуться. Может, ты вскарабкаешься на то дерево и… — Прыгну? — протянул Малфой, будто именно это ему обычно и предлагали идиоты. — А у тебя имеются идеи получше? Они нам нужны, и иначе их никак не достать. А ты более… проворный, — выполнение подобного трюка в её исполнении ни при каких условиях не могло считаться хорошей идей. И, судя по ухмылке, Малфою пришла в голову та же мысль. — Да, Грейнджер, я припоминаю твои таланты в лазании по деревьям, — в ответ он заслужил недовольный взгляд. — Я тебя подниму. — Что? — Знаю, — Малфой мельком посмотрел на неё и подошёл к дереву, — это станет настоящим испытанием моей физической подготовки, но… Гермиона фыркнула, задетая этим комментарием, и поправила подол поношенной футболки. — Может, лучше мне поднять тебя. Не хотелось бы, чтобы ты… — Мне казалось, мы уже проверяли, кто из нас двоих сильнее. Несколько раз. — Самую малость, — пробормотала она. Правильнее было бы сказать, что подобных случаев насчитывалось множество, но Малфою вряд ли требовалась её помощь, чтобы поднять самооценку. — Ладно. Мы займёмся этим прямо сейчас? Малфой упёрся языком в щеку, нахмурился и отвёл взгляд, делая вид, что задумался. — Может, нам лучше потерпеть, пока мы не начнём умирать от голода? Или дождёмся завтрашнего дня? Гермиона в последний раз попробовала вежливо сообщить ему о своей готовности и поторопить — вместо того, чтобы просто потребовать. Малфой вытащил кинжал, сунул защитную тряпку в карман и повернул его рукояткой вперёд. Гермиона удивилась, что он предложил ей своё оружие, но держать её, пока она отпиливает грозди бананов пером, было бы чересчур. Гермиона потянулась за кинжалом, но Малфой отдёрнул его, глядя на неё предупреждающе. — Только никаких выкрутасов. Малфой снова протянул ей кинжал, и она взяла его, закатив глаза. Малфой наклонился и сцепил пальцы вместе — Гермиона наступила на его ладонь и, поднявшись в воздух, инстинктивно схватилась за него. Лишь когда он поморщился, она сообразила, что держится за раненое плечо, и разжала хватку. — Прости. — Просто срежь их уже. Она выпрямилась, поймала равновесие, уцепилась за ветку и потянула её вниз. Острым клинком Гермиона отсекла две связки — со своим пером она бы ещё с первой возилась. Гермиона собиралась отрезать столько бананов, сколько, как ей казалось, они могли унести — на случай, если им опять придётся обходиться без еды долгое время. С потерей ведра у неё имелось в сумке место как минимум для трёх связок, а Малфой мог нести бананы в мантии. — Может, тебе стоит поторопиться, пока мои руки не сломались? Или пока дерево не засохло... через пару лет? Малфой смотрел прямо на неё — хмыкнув, Гермиона взглянула на него, дождалась, пока он опустит голову, и совершенно случайно уронила на него гроздь бананов. Это было плохой идеей — от удивления Малфой опустил руки, и Гермиона, потеряв равновесие, едва не врезалась носом в дерево. Ей пришлось уцепиться за ствол правой рукой, и костяшки вспыхнули от боли. — Смотри, как бы я тебя тут же не уронил, — рявкнул он, косясь на упавшие бананы. Он снова подтолкнул её; положив ногу Малфою на плечо, Гермиона упёрлась носком кроссовки ему в грудь. Теперь он следил за ней не отрываясь. Гермиона пробормотала, что это были всего лишь бананы — на что Малфой сверкнул глазами, — и принялась отсекать плоды как можно быстрее. 11 июля; 2:48 Гермиона перевернулась в полусне, стараясь поглубже зарыться в твёрдую землю — привычка, оставшаяся со времен ночёвок в кровати. Слишком сонная, она не обратила внимания на появившуюся на щеке влагу, но уже на третьей капле открыла глаза. Гермиона моргнула, чувствуя, как капля дождя упала на волосы, и попыталась вспомнить, почему это так важно, как вдруг услышала приближающийся шорох. Она выпрямилась, огляделась кругом и наткнулась взглядом на Малфоя — тот замер на пути в её сторону. Она ясно видела его в лунном свете — подняв подбородок, он смахнул упавшую на лоб каплю. — Доставай бутылки. Дождь всё усиливался; Гермиона вытащила все ёмкости, передала их Малфою и выудила туалетные принадлежности. Шампуня осталось немного, зато имелось ещё два брусочка мыла, и если дождь будет идти достаточно долго… — Ты останешься здесь? Малфой посмотрел на неё так, словно он оглох, и Гермиона сперва раздражённо вздохнула, но потом сообразила: он действительно её не услышал. — Я хочу попытаться помыться, ты останешься на этом месте? Приподняв бровь, Малфой вскинул руку — двумя пальцами он прижимал к ладони мыло и шампунь. Вывернув кисть, он указал в левую сторону — Гермиона кивнула, схватила зубную щётку и пасту и направилась вправо. Наверное, она выглядела нелепо: стоя под струями дождя, она быстро оттирала тело, щётка торчала изо рта, а пена хлопьями падала с волос — но Гермионе было плевать. Ей это было нужно, и никто не мог её здесь увидеть. Она уже начала опасаться, что через день-другой грязь въестся в кожу навечно. Где бы Малфой ни был, он наверняка выглядел не менее смешно. Гермиона не знала, почему ей кажется таким странным, что сейчас он тоже стоит обнажённым где-то среди деревьев — под одеждой все голые, а листва в данный момент выполняла её функциию. И всё же Гермиона ощущала некую незащищённость: словно стоило им повернуть головы, и они смогут увидеть друг друга. При таком единении с природой она чувствовала себя необычно, но в хорошем смысле — вырубить деревья или нырнуть в ванну с дезинфицирующим средством ей не хотелось. Единственными по-настоящему природными элементами были дождь и лес — и Гермиона не знала, можно ли считать происходящее слиянием с природой, если она пользовалась фабричными товарами. Это как взять с собой в поход кровать и ванну. Хотя Гермионе всё равно было хорошо, и она поймала себя на том, что улыбается, несмотря ни на что. 13 июля; 15:03 Заметив в горе вход в пещеру, они оба обменялись настороженными взглядами. Прежде они бы уже сорвались с места, стараясь опередить друг друга в гонке за подсказкой или растением, которые могли оказаться внутри. Эти взгляды означали, что и Гермиона, и Драко прекрасно отдавали себе в этом отчёт, и, как бы там ни было, не хотели уступать лидерство. Однако основной причиной напряжённости была магия. Именно поэтому Гермиона не рванула с места и не попыталась оттолкнуть Малфоя, стараясь попасть в пещеру первой, и похоже, он руководствовался теми же мотивами. Они оба уже отлично знали, что если внутри пряталось растение или хоть что-то полезное для поисков, там же присутствовала и магия. И даже если в пещере не крылось ничего важного, они могли наткнуться там на что-то плохое. Гермиона сделала шаг вперёд одновременно с Малфоем: пару секунд они помедлили, а потом зашагали в ногу по направлению ко входу. Сейчас лучше было повременить — тогда у них мог появиться шанс заметить нечто необычное. Отсутствие спешки подразумевало совместную работу — по крайней мере, пока. Наверняка Малфой планировал схватить её или что-нибудь предпринять в случае, если она что-то обнаружит — сама Гермиона намеревалась поступить именно так. Заметив нечто важное, она однозначно постарается опередить его, но пока безопаснее всего было действовать сообща. Гермиону терзало странное чувство: ей почти что хотелось отпихнуть Малфоя — сделать хоть что-то, только бы унять необъяснимую дрожь. Она следила за ним, чтобы не отставать — Малфой был занят тем же, — и сердито зыркнула на него, заметив, что он делает чересчур длинные шаги. Они то и дело косились друг на друга, пока осматривали пещеру. Гермиона очень нервничала, готовясь прыгнуть за Малфоем, если он хотя бы чуть-чуть отклонится в сторону, или же самой броситься туда, где покажется что-то полезное. К тому же она держалась настороже, ожидая любых проявлений магии. Нервы натянулись до предела, и Гермиона поняла, что вцепится в Малфоя, стоит тому лишь дёрнуться. Именно поэтому, услышав какой-то шум, она не сразу осознала, что это реальность, а не плод её разыгравшегося воображения. Похоже, Малфой тоже различил эти звуки — шарканье снова наполнило пещеру, и они оба замерли. Шум начал нарастать, и в сумерках на стене появилось яркое пятно. Гермиона посмотрела вперёд на землю и разглядела свет, бьющий из расположенного слева прохода, который она не заметила раньше. Она отодвинулась к стене: с пола взвилась пыль, а шорох скользящего по джинсам пера прозвучал для её напряжённых ушей настоящим криком. Малфой отступил на четыре шага, но Гермиона едва ли обратила на это внимание, поглощённая светом, который становился всё ярче. Либо это была магия, либо человек, и ни один вариант не сулил ничего хорошего. Шарканье прекратилось, свет замер, и Гермиона обернулась на Малфоя. Тот, не шевелясь, всматривался в проход, и выражение его лица заставило её перевести взгляд. Там стоял человек, смотрящий на неё в ответ — выйдя из бокового туннеля, он то и дело моргал, давая глазам возможность привыкнуть к полумраку. Гермиона попятилась — разделявший их метр не был достаточной дистанцией — и всё же постаралась выдавить улыбку, на случай, если незнакомец не представлял угрозы. Он не производил впечатление опасности — чуть выше неё самой, крупнее Малфоя, но скорее толстый, чем мускулистый, с мягким лицом и в нелепой шляпе, глубоко натянутой на голову. Он был похож на туриста среднего возраста, отправившегося самостоятельно осматривать остров. Он казался обычным, пусть и немного грязным, но тут его внимание привлёк Малфой, шаркнувший ногой за спиной у Гермионы. Выражение лица незнакомца мгновенно переменилось, и он бросился вперёд раньше, чем Гермиона успела отступить. Он пролетел мимо неё — Малфой, видимо, не знал, в какую сторону бежать, его рука взметнулась к поясу. Гермиона развернулась — мужчина врезался в Малфоя, валя их обоих на землю, и кинжал отлетел в сторону. Гермиона отшвырнула сумку, поспешила на помощь Малфою — стащить с него незнакомца, — и тут увидела большой охотничий нож, взметнувшийся над дерущимися. Малфой поймал запястье мужчины, когда клинок уже опускался — их руки задрожали от напряжения. Пытаясь отодрать пальцы «туриста» от рукоятки, Гермиона вцепилась в них, впившись ногтями в кожу. Второй рукой мужчина схватил Малфоя за горло, но тот, хрипя, ударил его в лицо. Гермиона успела разжать всего один палец, когда нападающий сменил тактику и взмахнул оружием в её сторону — она успела отскочить. Он повернулся к ней — из его носа текла кровь, — и в этот самый момент Малфой ткнул ему пальцами в глаза. Гермиона металась по пещере, выглядывая блеск малфоевского кинжала, и, едва заметив, тут же схватила клинок. Малфой слабел, его рука постепенно опускалась, а лицо из-за недостатка кислорода приобретало тревожный красный цвет. Кончик ножа дрожал в миллиметрах от его челюсти и должен был вот-вот разрезать кожу, но Малфой нашёл в себе силы снова его отпихнуть. Гермиона забежала мужчине за спину и приставила лезвие к его горлу. Секунду спустя незнакомец замер. — Отпусти его горло. Немедленно. Её голос дрожал от адреналина и страха. Она никогда не думала, что окажется в той ситуации, когда будет вынуждена приставить нож к чьей-то глотке. Если бы только у неё была магия. Если бы. Повиновавшись, незнакомец убрал руку, но Малфой по-прежнему выглядел так, словно пытался протолкнуть кислород в передавленную трахею. Он отвёл ладонь от лица мужчины, схватился за горло, и секунду спустя Гермиона услышала, как он делает вдох. — Вытяни руку. Другую. Подальше от него, медленно... А теперь брось. Едва нож звякнул об пол, Гермиона тут же пнула его; Малфой, кашляя и ловя ртом воздух, пытался выбраться из-под незнакомца. Отпихнув его, высвободился, и Гермиона схватила «туриста» за футболку. Тот было дёрнулся, но она крепче прижала лезвие к его горлу, вынуждая затихнуть. — Малфой? Всё ещё кашляя, он поднялся на ноги и подобрал с земли охотничий нож. Затем с диким выражением лица повернулся к Гермионе, встретился с ней глазами и вытер большим пальцем кровь с губы. — У него есть напарник, — прохрипел он. Стоя перед Гермионой на коленях и резко хватая ртом воздух, мужчина молчал. Он не шевелился, если не считать подрагиваний тела во время дыхания и глотания. — Что? — Думаю, это тот, кто напал на тебя, — прижав кончик языка к ранке на губе, Малфой поднял проверить забинтованную руку. — Он тоже должен быть где-то здесь. Тот, кто напал на неё... Большой мужчина, наткнувшийся на неё сначала в лесу, а потом на горе. — Твой напарник здесь? — спросила Гермиона, но мужчина не ответил. — Здесь. — Откуда ты знаешь? — поинтересовалась она и проследила взглядом за движением его подбородка. Она уже ожидала увидеть массивную фигуру или жёсткое лицо с глазами, похожими на древесные наросты, но там ничего не было. — Чт… — Следы. Гермиона снова перевела взгляд, всматриваясь в яркий свет, бьющий из бокового прохода, и различила в пыли следы. Они были по меньшей мере двух размеров, и, судя по большим отпечаткам, Малфой, похоже, был прав. Покосившись на макушку «туриста», она обдумывала возможные варианты. Это были опасные люди, по-видимому, тоже разыскивающие растение и напавшие на них уже дважды. А может, и больше, учитывая реакцию этого человека на Малфоя. Им требовался способ удержать их подальше и от себя, и от Флоралиса, но убивать Гермиона не могла — и не могла одобрить убийство. Бог знает, как далеко они находились от цивилизации, где есть полиция или хоть кто-то, имеющий возможность запереть этих людей. Приемлемых радикальных мер не существовало, и кроме идеи привязать их к дереву… — Малфой. Неси воду. — Что? — Малфой потирал горло. При взгляде на мужчину его черты исказила ненависть. — Пакет из-под сухофруктов. Вода. Зловещая ухмылка, появившаяся на его лице, чуть не заставила Гермиону передумать. Малфой решительно и быстро направился к сумке и тут же вернулся. Заметив, что рука незнакомца медленно движется к груди, Гермиона сильнее вдавила лезвие в горло. Им следовало поторопиться, прежде чем он что-то предпримет или из недр пещеры появится его напарник. — У тебя есть два варианта. Мы тебя убьём, — начал Малфой, и Гермиона подумала, что это было чересчур сильным заявлением от того, кто испытывал сложности с убийством белки, — или ты выпьешь эту воду. — Которая вас не убьёт. — Если ты всё сделаешь правильно. Гермиона думала, что им придётся применять силу или вернуться к идее со связыванием, но мужчина открыл рот. Ненависть на его лице была не менее явной, чем на лице Малфоя, и Гермиона предупреждающе вжала клинок чуть сильнее, когда Малфой подошёл ближе. — Откинь голову, — посмотрев вниз, она разобрала выражение свирепой ярости, адресованное ей. Малфой влил ему в рот немного воды. — Глотай. Не желая к нему прикасаться, она выпустила футболку — вдруг он утянет её с собой? Она почувствовала, как горло под лезвием дёрнулось, и быстро отвела кинжал от кожи, впрочем, держа его достаточно близко, чтобы воспользоваться в случае необходимости. Мужчина на секунду замер, а потом беззвучно пропал. — Границы всё ещё могут быть разрушены. Гермиона кивнула, поднимая глаза от пустого пространства между ладоней. — Знаю. Но если это не так, нам надо отправить туда его напарника. Малфой покосился на неё, втянув до сих пор кровоточащую губу в рот. — И как ты предлагаешь это сделать? — Мы скажем, что вода перенесла его друга. И без него ему из этого места не выбраться. Дадим ему остатки воды на случай, если им потребуется снова разрушать стену. Надеюсь, это задержит их надолго и мы успеем уйти далеко. Хочется верить, что стены восстановились, а само место находится дальше, чем в миле отсюда, — вытирая со лба пот, Гермиона пожала плечами. — Это большее, что мы можем сейчас сделать. — А если он откажется? Со стороны прохода раздался тихий шум: глядя в ту сторону, они оба задержали дыхание, но шорох больше не повторился. — Нам придётся его заставить. Малфой посмотрел на неё так, словно присоединение к компании Пожирателей Смерти представлялось ему более разумным планом, и c недовольным видом убрал с лица волосы. Если он уже встречал мужчину, о котором они говорили, то его недоверие было понятно. Тот человек был больше них обоих вместе взятых, но всё же их было двое. И Гермиона знала, что в случае нужды они сумеют себя защитить. Гермиона закинула сумку на плечо, рассчитывая, что Малфой к ней присоединится, но тот, похоже, намеревался стоять на месте. Тогда она покачала головой, пожала плечом, всем своим видом говоря, что выбора у них не имелось, и повернулась к проходу. Малфой выругался себе под нос; его шаги были такими тихими, что Гермиона, пока не обернулась, не знала, идёт ли он за ней. Она остановилась прямо около входа в туннель и поудобнее перехватила рукоятку кинжала. Гермиона сомневалась, что мужчина находился там, если уж он ещё не выбежал на шум и не проверил, куда запропастился его напарник, но стоило подготовиться, чтобы не дать застигнуть себя врасплох. Гермиона подождала несколько секунд, а затем резко завернула за угол. Она сразу же разглядела лежащее на земле массивное тело; вытекшая кровь собралась в приличную лужу. Гермиона закрыла рот ладонью и попятилась, подчиняясь инстинкту, а не разуму. Желудок сделал мерзкий кульбит, Гермиона подавилась, отвела взгляд и увидела Малфоя. Тот смотрел прямо на неё — глаза ещё не так испуганы и распахнуты, как у неё; он едва заметно дёрнул головой. Что? Гермиона качнула головой в ответ и против воли взглянула на распростёртого в трёх метрах мужчину. Его глаза, похожие на древесные наросты, невидяще уставились в землю. На испачканном кровью лице застыло болезненное удивление. Стену рассекала широкая красная дуга, а само тело наполовину лежало в луже крови. Она казалась почти чёрной, за исключением того места, где валялся фонарь — мёртвые пальцы по-прежнему обхватывали рукоятку, и его свет отражался от ярко-красной поверхности. Гермиона лишь мазнула взглядом по глубокому порезу на горле, но ей хватило этого, чтобы снова подавиться. Она пробормотала в ладонь что-то, чего не разобрала сама — невнятная смесь звуков и бульканья. Гермиона зажала нос пальцами, чтобы металлический запах крови перестал перекатываться по языку. Малфой всего на секунду упёрся грудью ей в плечо и тут же отступил обратно за стену, подальше от неприглядного зрелища. — Чёрт. Человек, пытавшийся убить её на той горе, однозначно был мёртв. Едва только увидев тело, Гермиона разрывалась между желанием убежать и необходимостью проверить пульс, но сейчас даже вопроса не возникало, что именно она бы сумела обнаружить. Его товарищ выглядел таким спокойным, когда, выглянув, посмотрел на неё — он не создавал впечатление человека, на глазах которого только что произошло убийство, а значит, либо это была иллюзия, либо… Гермиона развернулась, посмотрела на Малфоя, чьи испуганные глаза распахнулись не меньше её собственных, и скользнула взглядом по руке до зажатого в его кулаке охотничьего ножа. Она не могла рассмотреть его в сумерках, рядом с чёрными очертаниями тела в окружающей их тёмной синеве. Теперь в мягком свете ещё одного фонаря, лежащего у ног, она разглядела на лезвии кровь. Малфой проследил за её взглядом и, сообразив, что к чему, выронил нож, брякнувший о землю мгновением позже. Человек, которого Гермиона первоначально ошибочно приняла за туриста, похоже, прикончил своего напарника. Судя по крови на стене, он перерезал товарищу глотку из-за спины, а тот понял всё слишком поздно. Тот спокойный взгляд снова всплыл в её памяти — каким нормальным он выглядел после того, как совершил такое. И, скорее всего, глядя на неё, он невозмутимо обдумывал, как сделать с ней то же самое. На его лице не промелькнуло никаких эмоций, словно мужчина нашёл в своей кладовке банку с просроченной едой. При этой мысли по позвоночнику у Гермионы пробежала дрожь. Она шагнула вперёд, стараясь не смотреть на тело, и, наклонившись, подняла фонарь, что лежал не в крови. Затем мельком взглянула на Малфоя — тот снова показался из-за угла; с лицом бледнее обычного он так таращился на неё, словно боялся, что стоит ему ослабить контроль, как глаза непроизвольно взглянут на тело. Гермиона посмотрела на валяющуюся в метре от них сумку, а потом направила свет фонаря на стену. На ней был начерчен кровью большой круг, в центре которого виднелась маленькая прямая линия. Гермиона уставилась на рисунок, затем покосилась на труп, не позволяя себе смотреть выше мёртвой руки. — Тебе это ничего не напоминает? — Нет, — ответил Малфой, его голос прозвучал так же слабо. — Это может быть началом ритуала кровной магии. Он мог решить принести напарника в жертву, чтобы… сотворить какое-то заклятие. — Есть идеи? Гермиона не ответила, изучая линию окружности. Малфой подошёл и поднял сумку. — Интересно, восстановились ли стены? Там, куда мы его отправили. — Надеюсь на это, если вот так он поступает со своими союзниками. Гермиона едва не обернулась снова, но остановилась; её рука сжала кинжал чуть сильнее. — Если ты прав, то мы, возможно, послали его на смерть. Даже если он там не один, а границы восстановились, воды-то у них нет. — И в чём проблема? — У нас нет на это права, Мал… — Мы защищаем себя. Он бы убил меня, а затем и тебя — в считанные секунды. Если он выберется оттуда и отыщет нас, то снова попытается нас прикончить. Эт… — Разумеется, я не спорю, что он опасен. Этот мужчина убил бы меня на той горе, если бы смог, но человек, зарезавший его, всё равно убийца. Он бы и нас убил, и, возможно, попытается довести дело до конца. Но в данном случае, когда он беззащитен и именно в наших руках оружие, мы должны были отвести его в полиц… — Грейнджер, мы не в цивилизованном мире. Мы посреди джунглей. Здесь не действует закон. Это вопрос выживания — мы его не убили, хотя он бы поступил иначе. Мы избавились от него, лишив его шанса повторить попытку. И если это его доконает — что ж, он был не таким уж хорошим парнем. Глядя в землю, Гермиона покачала головой. В словах Малфоя была правда, но ей всё равно казалось, что у неё не было права принимать такое решение. Они могли попытаться вывести его к цивилизации и рассказать полиции о том, что он сделал — правда, появление перед местными властями было не самой хорошей идеей. Если бы они затолкали его в полицейский участок, связали там и оставили записку с указанием, как добраться до пещеры, всё равно оставался шанс, что полицейские не сумеют получить доказательств преступления. Пещера располагалась за границей, которую они пересекли, и Гермиона сомневалась, что магглы в состоянии попасть в ту часть острова, где они сейчас находились. К тому же, реши они тащить этого мужчину с собой, он бы мог найти способ расправиться с ними, пока они спят. Гермиона знала, что это была самооборона, но это знание не облегчало бремя принятия решения, когда в лицо ей больше не были направлены ни нож, ни пистолет, ни палочка. Она отдавала себе отчёт в том, что это был их единственный реальный шанс, особенно принимая во внимание стремительность, с которой бы с ними расправился мужчина — тот самый, который так легко прикончил своего товарища, застав здоровяка врасплох, и потом излучал совершенное спокойствие. И тем не менее в животе у Гермионы осталось неприятное чувство. — Давай осмотрим пещеру, чтобы уже убраться отсюда. — Я мог и сам его сбросить, — вдруг произнёс Малфой, не сводя взгляда со стены. Видимо, Малфою было так же непросто признать в Гермионе союзника, как и ей самой — в нём. Каждый раз, когда она ему помогала, он старался уделять этому как можно меньше внимания, а потом делал вид, будто ничего и не было. С притворством, видимо, имелись проблемы — слишком уж странно Малфой потом вёл себя с ней в течение нескольких часов или даже дней. Но Гермиона относилась к такому поведению с пониманием — ей претила необходимость полагаться на него в некоторых ситуациях, способная зародить в Малфое даже мимолетную мысль, что Гермиона в нём хоть как-то нуждалась. Обладай она магией, он бы вряд ли был ей нужен. Но выбора у Гермионы не оставалось. Уже стало обычным делом оглянуться в минуту опасности и увидеть рядом Малфоя, но очень сомнительно, что Гермиона действительно могла бы привыкнуть к подобному. Это можно было сравнить с тем, как если бы кто-то отдал ей свой кислород — необходимый, но неправильный поступок. Они оба терпеть не могли демонстрировать другим свою слабость, а уж если этот другой не только становился свидетелем беспомощности, но ещё и спасал… Проглотить такое было тяжело. И почему-то Малфою было труднее с этим смириться. Или просто его ненависть была больше. — Может быть. 14 июля; 21:31 Он пристально вглядывался в неё — она не знала почему, но то и дела ловила его за этим занятием. Гермиона сидела на своём месте, готовясь ко сну, и чувствовала, как Малфой прожигает взглядом дыры в её голове. Порой выражение его лица оставалось нечитаемым, но чаще всего оно становилось таким зловещим, словно Малфой желал уничтожить Гермиону, прежде чем снова взглянуть на неё. Будто он винил её во всём, и одно лишь её присутствие делало происходящее совершенно невыносимым. Раньше он пялился так гораздо чаще, но Гермиона всё равно то и дело замечала такие взгляды. Она прищурилась и уставилась на него в ответ — не со злости, а в отместку. Очень некомфортно засыпать, пока кто-то таращится на тебя с такой очевидной неприязнью. Гермиона задумалась: уж не сделала ли она сегодня что-то такое, что бы так его разозлило, но на ум ничего не шло. Может, она чем-то бесила Малфоя, пока спала, и он почему-то решил, что его Карающий Взгляд ему поможет? Или же он просто был засранцем, что удивляло примерно так же, как потеря носка во время стирки. — Знаешь, у тебя глаз дёргается, когда ты так пристально всматриваешься. А чрезмерные подёргивания приводят к слепоте, — насколько Гермиона знала, последнее утверждение было выдумкой, и вряд ли Малфой на него купился, но таращиться перестал. 15 июля; 10:12 Горный склон был не таким уж ужасным, как те, по которым ей приходилось карабкаться раньше, но подниматься всё равно было трудно, особенно по жаре. Гермиона твердила себе, что отдохнёт, когда пройдёт ещё метр, ещё, ещё один. Она убеждала себя, что будет сидеть на вершине до тех пор, пока не почувствует готовность двигаться дальше — такой подъём сам по себе станет настоящим достижением. Она пыталась уверить себя, что там, наверху, её ждёт Флоралис. Ничто из этого не облегчало жжение в ногах, зато помогало преодолевать боль. Поясницу ломило, плечи ныли, шея деревенела, а глаза заливал пот. Малфой шумно втягивал воздух и этот звук почему-то настолько злил Гермиону, что ей приходилось то и дело напоминать себе, что он это делал не специально. Испытывая боль, которую требовалось преодолевать, Гермиона приходила к убеждению, что весь мир настроен против неё — жара, гора, Малфой, деревья, камни и собственное тело. Всё вокруг существовало только для того, чтобы усложнить ей жизнь. У подножья горы они наткнулись на очередное странное кострище с останками, и Гермиона нервничала, боясь, что на неё вот-вот кто-то бросится. Она-то надеялась, что стоянки принадлежали тем двум мужчинам из пещеры. Но эта выглядела вполне свежей. Ещё её беспокоил тот факт, что Малфой не позволял ей заглядывать в сумку, висящую сейчас на его плече. Гермиона видела, как он рассматривал её содержимое после того, как они покинули пещеру, и знала, что там лежит: две бутылки для воды, фляга, солнечные очки, бинокль и красный маркер. Она сомневалась, что больше там ничего не было, ведь, даже отправляясь в туалет, Малфой брал находку с собой. То, что он поднял сумку с земли, не делало её малфоевской собственностью — они оба нашли сумку и вместе помешали тому мужчине прикончить их. Она приложила к этому даже больше усилий, чем Малфой, и если уж сумка должна была кому-то принадлежать, то как раз ей. Охотничий нож Малфой тоже оставил у себя, так что теперь в его распоряжении имелись два нормальных клинка, а в её — всего лишь перо. Если уж кому и можно было доверить острые предметы, так это ей… Хотя, наверное, Малфою всё виделось в ином свете. Он был… запасливой белкой. Которая разнюхала, подобрала и умыкнула все вещи. Мелким созданием. Что ж, это была проблема Малфоя, если он думал, что Гермиона не заглянет в эту сумку. Она могла бы даже забрать нож, пока он спит. Она не собиралась оставаться безоружной или, ещё хуже, под его защитой. — А где ты вообще взял этот кинжал? В ответ на резкость тона Малфой окинул её озадаченным взглядом. Наверное, такая вспыльчивость могла показаться странной после молчания, длившегося порядка трёх часов, но он должен был понимать причину её недовольства. Никто не может совершать столько раздражающих поступков и не догадываться об этом. — Это имеет значение? — Ты его украл, — Гермиона не была до конца в этом уверена, но она заметила, как Малфой иногда изучал клинок. Либо этот кинжал многое для него значил, либо он не особо разглядывал его перед покупкой. Он обеспокоенно покосился на неё. — Я бы не назвал это кражей. — А я бы назвала, — этого она не знала, но такое обвинение могло спровоцировать признание. — Тот дом был заброшен. Я видел, что ты тоже запихивала вещи в сумку. Гермиона недовольно зыркнула на ударившую её по руке ветку и задумчиво нахмурилась. — Дом, в котором мы были перед тем, как попали сюда? Гермиона потеряла в море почти все свои вещи, но у неё осталась одна книга, взятая из того дома — она находилась под уменьшающими чарами. Гермиона с любопытством оглядела его с… найденную сумку, болтающуюся у малфоевского бедра: интересно, можно ли что-то прочитать с помощью бинокля? Стоило попробовать. — Ну так что? — поторопила она. — Да, — выплюнул Малфой. Видимо, он уже понял, что лучше отвечать на её вопросы. Наконец-то.