Парад Солнца

29 мая; 8:13 Гадая, стоит ли начинать готовить припарки, Гермиона посмотрела туда, где лежал Малфой — он бодрствовал. Правда, она едва ли хоть раз видела его спящим — она частенько полагала, что он спал, но потом вдруг Малфой что-то говорил или шевелился, а его глаза оказывались открытыми. Обычно она просто не могла ничего определить в темноте, да и устраивались они на ночёвку на расстоянии не меньше трёх метров друг от друга. Насколько Гермиона знала, роботы во сне не нуждались. — Что ты станешь делать, когда прибудет Министерство? — поинтересовалась она. Эта мысль пришла ей в голову минут десять назад. — Двигаться быстрее. 12:48 — Мне кажется, или ты тоже чувствуешь запах соли? Последовав примеру Гермионы, Малфой остановился, покосился на неё, когда та повернулась, и отряхнул штанину. — Грейнджер, я почувствовал его тридцать минут назад. — Думаю, нам надо помыться… Если мы вдруг выйдем к морю и наткнёмся на людей. — Если ты помоешься, они не станут думать о тебе лучше. Ведь твоя шевелюра никуда не денется. — Ха-ха, — сухо откликнулась она, стягивая с плеча сумку. — У тебя ещё остались те туалетные принадлежности, которые я тебе дала? Малфой устало посмотрел на неё, будто эти глупые вопросы были сродни блужданию по зыбучим пескам. — Нет, я скормил их белкам. Им, знаешь ли, такое по вкусу. — Тогда ладно. Я… пойду вон туда. Гермиона двинулась назад по дороге, которой они пришли, и услышала, что Малфой пошёл дальше. Она оглянулась, прошагала до тех пор, пока он не исчез из вида, и только тогда свернула к реке. 15:47 Малфой казался серым; его пальцы крепко вцепились в мантию, но, даже заберись Гермиона ему на спину, он бы вряд ли остановился. Запах соли слышался всё отчётливее, пока ветер со всей силы не швырнул им в лицо ставший ясным аромат. Река изогнулась, но они отправились в ту сторону, откуда дул ветер. И час спустя до них донёсся плеск воды и людской гомон. Гул стал громче, отдельные выкрики теперь выделялись на общем фоне, а за деревьями проглядывали верхушки зданий. Они начали спускаться среди редеющей растительности, пока полностью не вышли из леса. Лишь небольшие кусты да оливковые деревья изредка попадались на поросшем травой склоне холма, под которым сновали сотни людей. Малфой выглядел так, словно держался из последних сил — этот спуск оказался серьёзной нагрузкой для его колена. Будь они друзьями, Гермиона бы предложила ему поддержку, но, подумав, решила, что Малфой бы предпочёл лишиться ноги, чем принять от неё такую помощь. Наверное, человек, за время войны потерявший многое из того, чем так гордился, цеплялся за оставшееся, словно это гавань в бушующем море. В детстве Малфой был склонен преувеличивать свои травмы. Сейчас же, если Гермиона смотрела на него или задавала вопрос, он едва ли признавал их наличие. Малфой ненавидел демонстрировать свою немощь, и Гермиона прекрасно это понимала: она сама не горела желанием показывать ему свои слабости. Они достигли подножия холма, Малфой ступил на кажущийся инородным асфальт, которым была покрыта вьющаяся между зданиями узкая дорожка, и остановился. Гермиона неловко застыла, поправляя сумку на плече и глядя на город, в котором высадилась на Липари. Судя по ощущениям, это было месяц назад. — Тебе не нужно идти разыскивать Министерство? — протянул Малфой: голос его звучал напряжённо, а сам он был покрыт потом. Наверняка его колено горело огнём. — Да. Ну… Малфой, я бы пожелала тебе удачи, но тогда солгала бы. Он усмехнулся. — Надеюсь, ты с треском провалишься. — Единственным моим провалом может стать только пропуск твоего фиаско. Я же буду слишком занята растением. — Если только ты имеешь в виду оплакивание своей потери, — отрезал он. Гермиона фыркнула, окинула его сердитым взглядом и двинулась по направлению к городу. 30 мая; 14:28 Гермиона посмотрела в кристально чистую голубую морскую воду, затем медленно подняла глаза на чернеющий вдали Вулькано. Она обошла город, поспрашивала о появлении больших групп британских туристов, поискала хоть какие-то следы. Это стало бы первым местом, куда бы они направились с Вулькано, они бы уже были здесь — но никаких признаков появления хоть кого-то из Министерства нигде не обнаружилось. 31 мая; 12:04 Гермиона несколько часов кряду наблюдала за паромами, обдумывая свой следующий шаг. Она не могла просто ждать в течение нескольких дней или недели. Она не знала: вдруг её открытка не дошла до адресата, её проблему посчитали недостаточно важной, чтобы тут же подключиться, или Гарри решил действовать самостоятельно. Она сильно сомневалась в своём втором предположении и была уверена, что Гарри поймёт всю серьёзность ситуации и уведомит Министерство — она же сообщила о барьере и пропаже магии. Если они не объявятся в ближайшее время, ей придётся самой продолжать поиски. Действовать в группе было бы проще — даже если бы не получилось снять барьер, можно было бы рассредоточиться и изучить бóльшую территорию — однако Гермиона колебалась, должна ли она поступить именно так. Она почти не сомневалась, что уже была здесь раньше, и не думала, что Министерство учло этот факт — хорошо это или плохо, сказать она затруднялась. Она ничего не знала наверняка по поводу их с Малфоем шрамов, но не могла больше их игнорировать, как бы ей того ни хотелось. Гермиона не слишком дотошно изучала старую кровную магию: она знала основы, понимала, как сделать кое-какие конкретные мелочи, но не обладала знаниями такого уровня. Баловаться с кровной магией было опасно, и хотя Гермиона прочитала её историю, она никогда не переходила к практике. По крайней мере, не помнила об этом. Но она твёрдо знала, что любое упоминание о связи кровной магии с линией жизни относилось к единственной вещи — к защите. Учитывая то, что слухи о растении касались путешествий во времени, существовала вероятность того, что они с Малфоем не только здесь уже были, но и в какой-то момент потребовались друг другу для защиты. Им была нужна помощь при столкновении с чем-то гораздо более худшим, чем замкнутое пространство в лесу, мышиные иллюзии или обжигающий свет. Защита в столь безысходной ситуации, что они обратились к опасной древней кровной магии, а Драко Малфой, по всей вероятности, смешал свою кровь с грязной. Она не представляла, с чего бы они стали возвращаться в прошлое — если только что-то пошло не так. Если магия сработала неправильно, путешествие во времени ничего не изменило — у них же остались шрамы. Кровную магию нельзя повернуть вспять, так что либо их постигла неудача и защиты оказалось недостаточно, либо же они допустили ошибку. Имелась ли связь между её амнезией и растением? У неё случались приступы дежа вю до тех пор, пока… пока она не узнала про Флоралис. Что же произошло? Как бы там ни было, Гермиона не могла этого понять. Но что бы ни случилось, она почти не сомневалась, что ей надо держаться Малфоя, несмотря на их обоюдные чувства по этому поводу. Это была её жизнь, которая стоила того, чтобы потерпеть Малфоя — по крайней мере до тех пор, пока Гермиона не раздобудет растение. Он всё равно не сумеет добраться до цели раньше неё, и плевала она на шрамированные ладони. 17:12 Гермиона прищурилась и сделала шаг вперёд, чтобы иметь лучший обзор, затем передумала и отступила в проулок между двумя зданиями. Клон Кормака стоял на другой стороне улицы, смеясь, рядом с двумя другими мужчинами и женщиной и показывал рукой на витрину магазина. Гермиона попятилась, спряталась за одним из зданий и, перекинув сумку на живот, начала в ней рыться. Отыскав в кармашке на молнии серебристый ключ, она расплылась в улыбке. 1 июня; 13:20 Она испробовала несколько заклинаний на чёрной скале, спускающейся в море. Ни одно из них не сработало, и Гермиона с трудом удержалась от того, чтобы не швырнуть палочку в воду, а затем впилась сердитым взглядом в стоящие у Вулькано паромы. 17:32 Из Гермионы бы вышел отличный сталкер. Не то чтобы она собиралась кого-то преследовать, её одержимость распространялись не столько на людей, сколько на книги, но если бы она вдруг решила этим заняться, то продемонстрировала отличные способности. За это стоило благодарить Гарри с Роном и хогвартские коридоры. Вчера она проводила Нервирующую Копию Кормака до самого отеля. Двери в номера располагались внутри, но на ключе имелась обтрёпанная наклейка, свидетельствующая о том, что он открывал комнату 509. Гермиона томилась ожиданием в переулке рядом с отелем, на холме возле него, а потом и в расположенном напротив магазине, владелец которого не спускал с неё подозрительного взгляда. Гермиона теперь не сомневалась: тот юноша последовал за ней вовсе не потому, что она ему приглянулась, а потому, что его послали за ней проследить — стоило ей вытащить брелок, как его глаз задергался. Но клон её не разочаровал — нарядно одетый, он вышел из отеля в компании вчерашних спутников. Наверняка они собирались на ужин, так что в её распоряжении имелось около часа, как минимум минут тридцать. Этого хватало с лихвой, чтобы принять душ и взять нужные вещи. Конечно же, она возместит убытки — она не собиралась воров… одалживать у него хоть что-то и оставит здесь деньги после посещения отеля на Вулькано. Убедившись, что компания ушла, она начала переходить улицу и крепче сжала в ладони горячий ключ. 18:10 — Тс-тс. Пересекая дорогу, Гермиона подняла голову на звук и почувствовала, как при виде чопорного выражения на лице Малфоя её воодушевление сошло на нет. — Ты только что вышла из отеля? И выглядишь… чистой. — Малфой, всё в порядке. Я не виню тебя в нечистоплотности. Вскинув брови, он крутил в пальцах палочку — Гермиона заметила, что на нём не было мантии. Она сама всего пять минут назад попробовала воспользоваться магией, поэтому знала, что у Малфоя тоже ничего не вышло. Его колено было перевязано — белый бинт выглядывал сквозь прореху на брюках. Гермиона следила глазами за крутящейся палочкой до тех пор, пока та не замерла, и, заслышав голос Малфоя, подняла взгляд. — Продолжай, Грейнджер. Назови меня грязнокровкой. Уверен, в этом может крыться терапевтическая польза. Я слышал, маггловская психология изучает детский опыт, который оказывает влияние на людей, хотя они сами и не отдают себе в этом отчёта, — он прижал язык к зубам и потёр бровь костяшкой. — Интересно, то, что ты стала шлюхой, связано с твоей кровью или с чем-то ещё? — Чт… Ты только что назвал меня шлюхой? — Гермиона поняла, что вскрикнула слишком пронзительно - Малфой поморщился и покосился на здание отеля за её спиной. Похоже, происходящее его забавляло, да и выглядел он так, словно наткнулся на интереснейший грязный секрет, так что вряд ли обращал достаточное внимание на тревожные сигналы. — Ты вышла из отеля вечером, только что из душа, держишь в руке фрукт. Потрахалась за душ и яблочко? Что бы… Гермиона вспыхнула, отчасти из-за злости, отчасти из-за того, что никогда и ни с кем не разговаривала о сексе с тех пор, как мама в десять лет усадила её для соответствующей беседы. К тому моменты маленькая Гермиона уже прочитала об основах сексуальных отношений и не нуждалась в подобных разговорах. — У тебя высосали остатки твоего скромного мозга? Я… — Это ты так начинаешь заигрывать? Ты… — он поймал её руку прежде, чем ладонь успела коснуться его щеки, цокнул языком и сжал челюсти. — Не в этот раз, Грейнджер. — Назвать меня шлюхой, в шутку или нет, и.. — она осеклась, заметив, как сильно Малфой побледнел — что было необычно для человека-рыбы. Проследив за его взглядом, она оглядела свою ладонь, его пальцы, вцепившиеся в её запястье, непонимающе уставилась на свои костяшки, а потом вдруг вспомнила. Шрам, ну разумеется. Она ничего не говорила о нём Малфою, а заметить его раньше он вряд ли мог. Гермиона облизала губы, понимая, что придётся что-нибудь сказать, и постаралась подобрать слова, но Малфой отбросил её руку, развернулся и пошёл прочь. — Малфой! Он даже не дрогнул. — Малфой! Мне кажется, это означает, что мы должны держаться вместе… Он повернулся; вена на его виске вздулась, и Гермиона поняла, что начала не с того. — Ты знала? — Я увидела его пару дней назад, но я не знала… Я до сих пор не знаю, что это значит. Но, похоже, что-то произошло, и если дело было плохо, мы понадобимся друг… — А может всё случилось как раз потому, что мы были вместе. Ты как… огромной силы Акцио, притягивающее всё самое плохое во Вселенной! Именно ты и твои дружки всегда оказывались в эпицентре всего ненормального в… — Это, скорее, Вол… — …Грёбаная смертельная ловушка судьбы. Ты… — Я думаю, это значит, что мы понадобимся друг другу! Так уже было! Я понимаю, нам это не понравится — никому из нас, но, Малфой, это что-то да значит! Придётся принять тот факт, что мы, похоже, отыскали растение и отправились в прошлое. Видимо, произошло нечто такое, от чего мы сбежали или что должны изменить. И если бы мы не были вместе, всё обернулось бы большей катастрофой! Малфой, кровная магия и линии жизни — ты знаешь, что это означает. Если мы… — Просто закрой свой рот, — прошипел он, обжёг её взглядом, потом развернулся и продолжил свой путь. 2 июня; 14:29 Почти все последние четыре часа Гермиона собирала сэндвичи, пока хозяин тележки довольно болтал — болтал, болтал и болтал, — хоть и знал, что его помощница ничего не понимает. Уже в который раз языковой барьер вызывал раздражение, но впервые он показался Гермионе забавным: они вместе смеялись над своими жестами и гримасами. Ей даже не пришлось навязывать свою помощь, как тогда владельцу лавки на Вулькано — этот человек сам привёл её к своей тележке после того, как она жадными глазами пять минут следила за тем, как он делает сэндвичи. Это попахивало мазохизмом, но в итоге окупилось. Окупилось и в буквальном смысле: Гермиона приобрела упаковки с орехами и сухофруктами, ещё одну бутылку для воды, зубную щётку, две зажигалки, средство для дезинфекции рук и получила два сэндвича. Её сумка была теперь набита битком — ведь прошлым вечером она стащила из номера в отеле зубную пасту, туалетную бумагу и банные принадлежности, простыни и металлическое ведёрко для льда. Просто смешно, сколько счастья принесли ей эти вещи. Теперь Гермиона поняла, почему бездомные так трясутся над скарбом, который им удалось собрать. 19:13 Малфой нашел её у доков. Интересно, сколько же он её искал? — Где Министерство? Гермиона решила ответить честно. — Не знаю. — С такой магией… Ты думаешь, твоё письмо — или что ты там послала — могло пробиться сквозь барьер? Её одолевало беспокойство: не только потому, что ей предстояло справиться с поставленной задачей в одиночку, но и потому, что никто не знал, где она находилась, а значит, близкие переживали. Она снова попытала удачу с телефоном, но безуспешно. Гермиона даже попросила одного человека сделать для неё звонок, пока сама стояла в нескольких метрах поодаль, но аппарат молчал. Гермиона себя чувствовала погано; ей было жаль, ведь родные наверняка думали о самом плохом, но она ничего не могла поделать. — Грейнджер, я выдвигаюсь завтра утром. Вдоль побережья, в ту сторону, днём. Они уставились друг на друга; Гермиона кивнула, Малфой ответил тем же и ушёл. 3 июня; 12:17 Гермиона стояла на берегу: песок поскрипывал под её ногами, пока она, томясь ожиданием, теребила ремешок от сумки. Она простояла так три часа, не желая пропустить Малфоя и сомневаясь, что он стал бы её ждать, но наконец увидела его. Его походка стала немного лучше — наверное, вместе с повязкой он раздобыл какое-то более действенное лекарство. Едва взглянув на Гермиону, он направился к деревьям, росшим за линией песка. Чтобы не отстать, Гермиона начала подниматься на небольшой холм, пошла следом и, оказавшись между стволов, глубоко вздохнула. — Там дальше наложены чары, — сказала она, сообразив, что дорога ведёт к гроту. Она планировала пойти туда сегодня в одиночестве, но и такой расклад представлялся приемлемым — как бы там ни было, она двигалась быстрее, Малфой всё ещё был ранен и даже не знал о чарах. — Если бы мне хотелось, чтобы ты порадовалась, поделившись бесполезной информацией, я бы изобразил удивление. Это наверняка было своего рода испытанием её характера — какой бы нелепостью подобное ни казалось. Других причин привязать её к Малфою у судьбы не существовало. Гермиона сходила с ума — а к тому моменту, как она покинет остров, ей можно будет даже выдать соответствующую справку. Но Малфой сильно ошибался, если думал, что отделается малой кровью. 13:01 Гермиона отдёрнула Малфоя в тот момент, когда он споткнулся и схватился за голову. Она подобрала яблоко, выпавшее из его мантии — хотя даже понятия не имела, откуда он его взял — и отдала Малфою, едва тот сумел выдохнуть. — Ты здесь уже была? — Ага. Я… Ну, думаю, мы можем использовать лозы. Мы отрежем их и возьмём с собой. Если будем ползти сквозь чары и выкладывать стебли по мере продвижения, то сможем их придерживаться. Как ты сам почувствовал, сбиться с курса очень легко. Теряется всякое ощущение места и направления. — Но мы всё равно вряд ли пойдём прямо. Мы можем часами ходить кругами. — Возможно, но даже если и так, лишь при условии, что мы выберемся оттуда с какой-то стороны. Если мы станем кружить, то в конце концов нащупаем проложенные лозы и поменяем направление. И если поползём по прямой, руками придерживаясь за стебли, то в целом должны будем двигаться, куда нужно. — А если нет, то можно пойти по ним в обратную сторону… — И выбраться наружу. Именно. Думаю, что если мы сконцентрируемся на лозах, то сумеем нащупать выход с какой-нибудь стороны. Они дадут нам ориентир, пока всё вокруг будет крутиться, переворачиваться и… — Гермиона взмахнула рукой в воздухе — и так далее — и секунду спустя Малфой кивнул. — Хорошо. Можешь идти первой, — в ответ на её сомневающийся взгляд он нахмурился. — Грейнджер, я тоже не хочу, чтобы твоя задница маячила перед моим лицом. Поверь мне, — он фыркнул, — я буду держать дистанцию. — Дело не в этом. Я подумала… Ты собираешься… Я имею в виду, ты не должен нагружать… Малфой усмехнулся. — Волнуешься о моём здоровье? Гермиона проворчала, что потащит его по острову за волосы, если он слишком разбередит свою рану и не сможет идти, дёрнула за лозы, а Малфой вытащил кинжал. 14:18 Гермиону вырвало дважды, её банановый завтрак превратился в перемешанную с желчью кашицу. Малфой потребовал от неё отодвинуться как можно дальше, но его самого затошнило, и Гермиона стала смущаться гораздо меньше. Она чувствовала себя так, словно напилась и теперь старалась заснуть, а мир вокруг крутился. Даже хуже того: он не просто шёл кругом, а переворачивался, изменялся, словно Гермиона ехала на худших американских горках. Желудок повторял эти кульбиты, скручиваясь и кувыркаясь так, что ей приходилось постоянно сглатывать рвотные позывы. Хотелось закрыть глаза — так становилось легче, — но требовалось держать их открытыми и вглядываться в каждую мелькающую впереди деталь в поисках прохода или растения. — Ещё, — проговорила она, добравшись до конца проложенной ранее лозы, и махнула рукой за спину. Это было всё, что Гермиона могла выдавить, не спровоцировав очередной приступ рвоты. В первый раз, когда у неё закончились стебли, намотанные на плечи, Малфой передал ей новую лозу, при этом слишком сильно ткнув в спину и рёбра. Гермиона громко запротестовала, Малфой же в ответ заорал, что не может нормально подавать ей лозы, потому что не видит ничего, кроме облаков. После этого он стал класть руку ей на спину так, чтобы она сама забирала у него стебли. По крайней мере, он ни разу случайно не коснулся её попы — и хотя она предупредила его этого не делать, Малфой вполне ясно выразил своё удивление: мол, странно, что этого ещё не произошло, учитывая столь чудовищные размеры. Сволочь. Гермиона выкладывала очередную лозу, когда мир вдруг дёрнулся и замер, а перед опущенными глазами оказалась только земля. Издав сдавленный крик облегчения и победы, она швырнула вперёд оставшийся стебель и выползла из зачарованной зоны. — Что? — заслышав её возню, Малфой замер, упёршись в землю двумя ладонями и одним коленом и отставив больную ногу назад. — Это конец, пойдём, — Гермиона увидела, как напряжение на его лице сменилось нетерпением, и повернулась посмотреть, где они оказались. Пройдя вперёд, она заметила между деревьями небольшую поляну — метра четыре пустого пространства на самом краю берега. Сегодня ветер дул сильно и волны бились о тёмные камни, лежащие в двух метрах под обрывом. На кромке росло одинокое оливковое дерево, и Гермиона скорее по привычке огляделась в поисках цветка. — Как ты узнала об этом месте? — поинтересовался Малфой, бросив мантию к их ногам. Гермиона потёрла живот. — Я же говорила, что была здесь. Рассказала об этом на той поляне, а ещё о том... что это не оказывает влияния на магглов. — Почему мы не пошли по лозе, которую ты оставила в прошлый раз? — Потому что у меня ничего не вышло, — ответила она, словно это было и так очевидно. Малфой медленно кивнул, с задумчивым видом разглядывая оливковое дерево. Пытаясь понять, что так заинтересовало Малфоя, Гермиона тоже туда посмотрела. Она задавалась вопросом: неужели он опять обманом вынудил её ответить, как в тот раз, когда обозвал шлюхой, чтобы выяснить, что она делала в отеле. Обвинить её в чём-то, заставив начать защищаться, только чтобы получить желаемый ответ. Подлый слизеринец. Ей придётся… С подозрением покосившись на Малфоя, Гермиона оборвала свою мысль — тот стягивал футболку и сбрасывал ботинки. Она мельком отметила голую кожу и сфокусировалась на появившемся лице; не сводя глаз с моря, Малфой вдруг отшвырнул футболку за спину и побежал вперёд. Гермиона проводила его удивлённым взглядом, отбросила сумку и скинула кроссовки. Малфой прыгнул в море, и Гермиона рванула за ним следом, прислушиваясь к странным звукам, словно вода куда-то затекала, а потом откуда-то вытекала. Спрыгнув с обрыва, она увидела искомое: тонкая длинная полоса проёма на участке земли, что располагался левее и дальше от них, почти спрятанный высящимися из воды зазубренными камнями. Гермиона лишь единожды дёрнула ногами в воздухе и вошла в воду, погружаясь на глубину до тех пор, пока волны не прижали её спиной в каменной гряде. Она вынырнула на поверхность, сделала вдох, и тут же ей в лицо ударила волна, заливая горло солёной водой. Отплевавшись, Гермиона оттолкнулась от стены — в нескольких метрах впереди вынырнул Малфой и тут же поплыл, делая мощные гребки руками. Гермиона усердно работала конечностями; она его нагоняла, пока он, толкаясь только одной ногой, уже огибал острый камень. Малфой исчез из виду прежде, чем Гермиона добралась до камня. Обогнув его, она увидела, что Малфой направляется к гроту. Гермиона оттолкнулась обтянутой носком ступнёй от твёрдой поверхности и поплыла, сражаясь с волнами, которые норовили сбить её с пути. Она очутилась в гроте меньше чем на тридцать секунд позже Малфоя, заплыв туда на гребне волны. Пространство внутри было меньше метра шириной, но уже через пять гребков Гермиона оказалась в пещере около четырёх-пяти метров в диаметре. Ярко-голубая вода отражалась в рыжих, бирюзовых и тёмно-жёлтых минералах, мерцающих в чёрных каменных стенах. Гермиона изумлённо рассматривала окружающую красоту, волны теперь ласково омывали спину, слышались лишь шум их дыхания да чмокающие звуки. Ей даже не хотелось двигаться, чтобы не потревожить умиротворение этого места. Малфой, видимо, не испытывал подобных проблем: развернувшись, он принялся обыскивать стены. Это напомнило Гермионе о том, что её путешествие являлось, скорее, деловой поездкой, не оставляющей времени на любование красотами — неужели недель хождения по диким местам и ночёвок на земле было мало, чтобы это понять. С лёгкими сожалением и горечью Гермиона нырнула и, открыв глаза, несмотря на резь от соли, принялась изучать подводную часть стены. Она не ожидала что-нибудь найти, поэтому туннель, находящийся под водой в центре дальней стены, стал для неё сюрпризом. Гермиона вынырнула, сделала два глубоких вдоха, осмотревшись, поняла, что Малфой исчез, и снова нырнула. Она едва успела сунуть в тёмный проём голову, как что-то изогнутое, готовящееся её схватить, скользнуло по коже. В горле зародился крик, Гермиона одной рукой оттолкнула ладони Малфоя, а второй попыталась одёрнуть вздувшуюся футболку. Его прикосновение было пугающим, нежеланным и чужеродным; она проплыла под Малфоем, но тот, вцепившись ей в бедра, выдернул её из туннеля. Он уже наполовину исчез в проёме; Гермиона вытянула руку и, схватив его за лодыжку, рванула на себя. Малфой дёрнулся вперёд — потребность в кислороде была слишком сильна, чтобы продолжать борьбу, и Гермиона, позволив ему высвободиться, всплыла на поверхность, сделала три вдоха и снова нырнула. Схватившись за края туннеля, она толкнулась вперёд, помогая себе ногами, и вода опять обожгла глаза. Гермиона полностью заплыла внутрь — всякий раз, делая толчок, она задевала потолок пятками — и вдруг разглядела ногу Малфоя. Она думала, что он успел уплыть гораздо дальше, разве только отыскал что-то важное, поэтому со всей силы пихнула его. Если Малфой что-то обнаружил, она оттолкнёт его в сторону, а если он просто каким-то образом изучал пол в этой тёмной воде, ему придётся подвинуться, чтобы она сумела получить доступ к воздуху. Задерживать дыхание вечно Гермиона не могла — на такое способны лишь мёртвые, и этот вариант даже не рассматривался. Малфой не сдвинулся ни на дюйм, но вдруг дёрнулся назад, стараясь оттолкнуть Гермиону. В темноте она слепо схватилась за его штанину, чтобы замедлить своё движение, но это не помогло, потому что Малфой пнул её снова. Тогда она ещё раз его толкнула, продвигаясь глубже в туннель вместе с ним. Но Малфой вдруг ударил её так сильно, что Гермиона наполовину вылетела из туннеля. Она было опять его пихнула, но тут ей в голову пришла мысль, что, возможно, Малфой не столько пытается вытолкнуть её, сколько старается выбраться сам. Нащупав стены, она поплыла назад, и Малфой последовал за ней. Она поднялась на поверхность глотнуть кислорода, и её снова окружил свет. Гермиона сделала глубокий вдох и, почувствовав между своих ног ноги Малфоя, подалась в сторону. Сделав два гребка, она отплыла подальше — Малфой вынырнул, хватая ртом воздух и кашляя. Она всмотрелась в него: склонившись к воде, он упёрся ладонью в стену над своей головой. — Что это было? Он ответил не сразу, его плечи дёргались при каждом выдохе. Гермиона оглядела его выпирающие лопатки: на левой виднелся шрам, а посредине спины справа от позвоночника была то ли небольшая родинка, то ли грязь, которая, впрочем, вряд ли бы осталась после такого заплыва. — Отправляйся вниз и сама посмотри — или можешь опять попытаться меня утопить. — Я думала, ты пытаешься меня выпихнуть. — Я и пытался! — проорал он, пальцами зачёсывая волосы назад. — Чтобы добраться до воздуха! — Откуда я могла это знать? Я… — А то, что я отчаянно рвался назад? Ил... — Ну... Прости, но я не могла этого знать, — выпалила она. — Это были чары? — Нет, — он открыл рот, словно намеревался что-то добавить, но лишь облизал соль с губ и поднял глаза к потолку. Гермиона тоже взглянула наверх и мельком заметила на груди у Малфоя кольцо, висящее на шнурке рядом с сердцем. Она никогда раньше его не видела — хотя, с другой стороны, сама же старалась не рассматривать Малфоя, когда тот решил, что не желает больше идти в мокрой футболке. Это был потускневший серебряный ободок со сплошной чёрной полосой в центре, похоже, опоясывающей всё кольцо. Гермиона подняла взгляд — Малфой смотрел на неё с нечитаемым выражением. — Милое кольцо. Он ничего не ответил. — Почему ты его не носишь? Я имею в виду, на пальце. Малфой вытер лицо, неприязненно покосился на неё, и снова занялся изучением стен. Гермиона быстро их осмотрела, бросила ещё один взгляд на кольцо и, развернувшись, выплыла из пещеры. 4 июня; 12:19 — Так как ты перевязал своё колено? Малфой продолжал шагать молча. — Украл где-нибудь бинты? — Думай что хочешь. Видимо, его метод получения у неё информации не слишком хорошо работал применимо к нему самому. Гермиона поправила сумку, и внутри звякнуло ведёрко для льда. Малфой ещё утром перестал коситься на неё с любопытством, то ли увидев, что издавало такой звук, то ли решив, что и так скоро это узнает. — Я делала сэндвичи, — Малфой наконец-то перевёл на нее свой задумчивый взгляд. — На Вулькано я помогала продавать сувениры туристам, а здесь — делать сэндвичи. Так я и раздобыла свои вещи. Малфой не ответил на её вопрос и продолжил хранить молчание. Будь он немым, тишина раздражала бы гораздо меньше, но Гермиона почти не сомневалась, что он нарочно вёл себя так. В магазинчиках она подобрала три туристических буклета, в которых содержалось множество избыточной информации, но она всё равно снова и снова их перечитывала. Она даже захватила итальянскую версию английского экземпляра и, сравнивая их, знакомилась с языком. Её мозг являл собой огромный процессор, которому требовалась стимуляция, и теперь он маялся от скуки. Гермиона уже обдумала всё, что случилось с тех пор, как она узнала о растении, воссоздала все воспоминания и теории, поразмышляла о местной магии и слишком много раз возвращалась к мыслям о Малфое. Растение, Малфой, деревья, выживание — вот и всё. А ей нужны были общение, новые знания и стимулы. Малфой же способствовал решению её проблемы не лучше капающей воды. Кап, кап, кап. Конечно, поначалу это было в новинку, но потом стало таким скучным, что начало сводить с ума. Хотелось вырвать кран, чтобы этот звук либо прекратился, либо сменился каким-то новым. Она даже подумывала время от времени бросать в Малфоя камушки, чтобы посмотреть на его реакцию. Гермиона вздохнула и обогнала Малфоя, оставляя его ковылять позади. Теперь, чтобы держаться впереди, ей приходилось шагать быстрее, чем раньше, но с этим она по-прежнему справлялась без труда. Гермиона буквально почувствовала, как его взгляд прожигал ей затылок. — Слушай, Малфой, — она была уверена, что он застонал, — мы оба не так уж рады сотрудничеству, но ты, как и я, обдумал все факты, в противном случае тебя бы здесь не было. Ладно, мы не друзья. Я уверена, что ты всё равно попытаешься добраться до растения раньше меня, хоть у тебя это и не выйдет. Но можно же не усложнять ситуацию. Это значит: никаких оскорблений, случайных воспоминаний о дет... прошлом; и мы в состоянии вести себя вежливо. Как взрослые люди. Неважно, что там у нас было в прошлом, мы оба знаем, что в будущем, сегодня или в следующем месяце, наступит такой момент, когда мы понадобимся друг другу для спасения своих жизней. Сейчас важно именно это. Гермиона начала обдумывать свою речь ещё до того, как они вышли обратно к городу. Немного драматичности, чтобы проникнуться; красноречие вкупе с краткостью; основная информация, тем не менее оставляющая возможность вернуться к деталям позже. Она подготовила четыре разных варианта, зависящие от ситуации, и размышляла теперь, использовала ли она правильный, ведь ответом ей было молчание. — Ты подпрыгиваешь при ходьбе. Что? — Что? — Будто земля резиновая. Твои волосы подлетают так, словно хотят атаковать всё вокруг — ещё активнее, чем обычно. Это самая раздражающая походка из тех, что я видел. Гермиона остановилась и обиженно к нему повернулась. — Что… Это всё, что ты можешь сказать? Ты даже не дал понять, что осознал сказанное! Ты вообще слушал? — Вот почему в конце тебя ждёт дом, полный кошек и старых книг, и одинокое будущее грозит тебе, когда… Сколько тебе сейчас? Ты грёбаная зануда. И почему у тебя такая резвая походка? Будто к подошвам приделаны резиновые мячики. Все те книги, что ты таскала в Хогвартсе, должны были превратить тебя в горбунью, шаркающ… — О! Может, мне стоит вышагивать как самый эгоистичный и заносчивый… — А-а, времени-то потребовалось немного, да? Даже не представляю, чем всё закончится. — …В мире! Как же ходишь ты? О… — Гермиона задрала нос, ухмыльнулась, глядя в землю, и, вскинув бровь, передёрнула плечами. — Как… — Я бы показал тебе всю смехотворность твоей походки, но не могу опуститься настолько низко, чтобы оказаться на одном уровне с твоим лицемерием и… — Моим... — она с рычанием осеклась. — Видишь? Видишь! Вот что ты со мной делаешь! Теперь счастлив? Чувствуешь себя лучше, что не ты один зол и… — Ладно. Хотела вежливости? Милю назад ты уронила браслет. — Не… — Гермиона изумленно уставилась на своё голое запястье и подняла глаза на Малфоя. — И ты говоришь мне об этом только сейчас? Вскинув брови, он пожал плечами. Рыкнув, Гермиона двинулась в обратную сторону. — Не забывай шагать с важным видом, — окликнул он. Веточка царапнула её руку и отломилась. Наклонившись, Гермиона подняла её, развернулась и запустила в спину удаляющемуся Малфою. Ветка угодила ему прямо в голову; улыбнувшись своей детской победе Гермиона пошла дальше. Секундой позже в соседнее дерево с громким треском врезалась всё та же ветка, но Гермиона даже не подумала обернуться. — Промазал. 15:37 Отойдя на три мили назад, Гермиона обыскала всё вдоль тропинки, по которой они шли, даже перевернула брёвна и обшарила траву ладонями. Теперь она возвращалась, потерпевшая неудачу и расстроенная. Браслет ей подарили Гарри и Рон — может, это была всего лишь безделушка, но для Гермионы она кое-что значила. Это была их маленькая частичка, которую она всегда носила с собой. Гермиона очень злилась на Малфоя и во всём винила его. Если бы он дал ей знать, когда браслет упал, то, возможно, её сокровище снова красовалось бы у неё на запястье. Если бы она нашла браслет, то, вероятно, сердилась бы меньше, но потеря всё только усугубляла. Гермиона сожалела, что так по-детски себя повела, особенно после своей же речи о неприемлемости подобного. Она была выше этого, а Малфой довёл её до глупости — вот его сильная черта. Бросаться палками, пародировать походку — вести себя с Малфоем надо не так. Нет, ей требовались остроумные, жалящие, уничтожающие оскорбления и большие, тяжёлые предметы. Да. Ей пришлось пробежаться, чтобы нагнать его; кожа вспотела, и джинсовая ткань неприятно натирала тело, лишь разжигая злость. Каждая задевающая ветка, каждый подвернувшийся под ногу камень были его виной. Ничего этого бы не случилось, скажи он ей раньше. Ей бы не пришлось возвращаться. Она бы не потеряла браслет. — Малфой! — закричала она, разглядев его футболку, но он не остановился. Гермиона замедлила бег, втянув в лёгкие воздух и схватившись за бок. Она стащила с плеча сумку, уверенная, что от неё становится только жарче, обмахнула и протёрла лицо футболкой. Превратись Малфой опять в хорька, она бы боролась с искушением развести костёр. Злобно уставившись на его затылок, она пробиралась сквозь деревья. — Как ты смел! Может, для тебя это бесполезная безделушка, но она кое-что значит для меня! — Кажется, я это уже слышал, — пробормотал он. — Ну почему ты просто не можешь быть нормальным человеком? Что в тебе не так, раз… — Грейнджер, ты со мной порываешь? — Не юродствуй! — рявкнула она. — Я знаю, что не могу тебе доверять, но мне бы хотелось думать, что нынешняя ситуация подразумевает временные изменения в этом вопросе и чуть больше уважения! Здесь нет магии, кругом опасность, какие-то люди охотятся за растением, ещё и этот Шрам Погибели, — она выхватила браслет, свисающий у него с пальцев. — Нам надо… Гермиона резко опустила голову и разжала кулак. Её браслет. Открыв рот, она вскинула глаза на Малфоя. — Я не говорил, что он остался там, и не предлагал вернуться поискать, — проговорил он. О да, тяжёлые острые предметы… Малфой закашлялся — её рука врезалась в него, и воздух со свистом вылетел у него из лёгких.