Superstitions

      — Вы это серьёзно? — Шепард складывает руки на груди – неосознанный жест недоверия, хотя сейчас он выражает вполне объективное настроение капитана.       Голограмма советницы Тевос склоняет голову.       — Я понимаю, как это выглядит, — соглашается она.       Шепард поджимает губы. Будь на её месте Спаратус, капитан бы точно за словом в карман не полезла, но азари в Совете действительно является голосом мира, как однажды выразилась Лиара. К тому же Тевос не раз защищала капитана от нападок вышеупомянутого турианца, и хамить ей не только неудобно, но ещё и невыгодно.       — И я вас понимаю, советник, но, может, давайте всё же начистоту? — глубоко вдохнув, предлагает Шепард. — Тем более раз вы сегодня в единственном числе. Что, кстати, я тоже не могу не отметить. Если это некое личное дело, я не отнесусь к нему менее внимательно, но работать с завязанными глазами…       — Капитан, — мягко прерывает Тевос, приподняв обе руки, — верьте, я бы не стала пользоваться служебным положением и поручать СПЕКТРу Совета личные дела.       — Но вы поручаете мне заняться мелочью в виде шайки чёрных копателей, а может, и просто контрабандистов, решивших разбить лагерь на удалённой, никем не посещаемой планете. Это уже наталкивает меня на мысль, что в этом нечто большее, чем рядовое нарушение границ территории вашей юрисдикции.       — Доступ на эту планету закрыт, и нарушение данного запрета – серьёзное преступление. Будь на вашем месте другой СПЕКТР, находящийся территориально ближе к Армени, это дело было бы поручено ему. Капитан, мне так же хорошо известно, что, несмотря на вступление в специальный корпус, вы по-прежнему продолжаете получать распоряжения от Альянса систем и выполняете их. До сегодняшнего момента мы не возражали, — многозначительно отмечает азари.       Шепард, выдержав взгляд Тевос, негромко хмыкает.       — А разве я сказала, что отказываюсь от исполнения своих обязанностей, советник? Вы пытаетесь убедить меня сейчас в необходимости выполнить работу, в чём никакой нужды нет. Я только хочу знать, куда я иду сама, веду людей, зачем, и главное – с чем придётся иметь дело.       Тевос глубоко вдыхает, но глаза не отводит, из чего капитан делает вывод, что скорее всего это не её тайна – или она сама не знает ответа на вопрос. А также то, насколько сильно и до удивительного язык тела азари похож на человеческий.       — Полагаю, вы уже сталкивались с секретной и весьма сомнительной организацией людей под названием «Цербер»?       Шепард испытывает внутреннее напряжение, но ничем не выдаёт его. Отвратительнейшее чувство, когда говорят, что в чём-то уличены люди, а она испытывает иррациональное чувство стыда за свой вид. Можно подумать, прочие обитатели галактики творят мерзостей меньше?.. Впрочем, о «Цербере» она знает мало, но то, что знает, в действительности заставляет испытать отторжение.       — Увы, довелось, — без какой-либо эмоции отвечает женщина.       Азари понимающе кивает и продолжает разговор.       — То, что на планете Армени расположено древнее кладбище вымершей цивилизации и что захоронения по законам Совета Цитадели неприкосновенны, вам, думаю, также известно. Официальная наука не признаёт, что до протеан существовали более развитые космические цивилизации. Но, — советник делает паузу, наконец прерывает зрительный контакт, смотрит в сторону, словно решаясь поведать Шепард нечто весьма спорное, — зейофы, если и не являлись настолько же могущественными, как строители Цитадели, по предварительным оценкам тех учёных, что ознакомились с результатами первичных исследований, намного более древняя раса. Считается, что могилы не имеют никакой особой пользы, кроме исторической ценности как наследие. Но существует большая вероятность, что зейофы не просто так выделили под кладбище целую планету, да ещё и расположили захоронения, старательно соблюдая географию, практически не отклоняясь от нулевой широты. В культуре моего народа, как и вашего, капитан Шепард, религии и культы играют весьма важную роль, но известны ли вам примеры настолько масштабного преклонения перед усопшими и их последним пристанищем?       С трудом подавив усмешку, Шепард пожимает плечом.       — Пирамиды.       — Простите? — переспрашивает Тевос.       — Египетские пирамиды. Огромные каменные усыпальницы правителей древней цивилизации на Земле. Расположены в строгом соответствии с положением звёзд, построены невероятными усилиями, с использованием огромного количества ручного труда и ресурсов, — поясняет женщина, и на лице азари проступает такая же плохо скрываемая усмешка.       — Ах да, читала об этой вашей реликвии. Одно из так именуемых «чудес света». Насколько помню, люди так и не выяснили, кто, когда и как именно построил эти пирамиды.       — До недавнего времени немалый процент общественности полагал, что это вы, то есть инопланетяне, — уже не таясь, улыбается Шепард, — так что на вас обижены ещё и за рухнувшую теорию. Но возвращаясь к делу, советник, давайте будем говорить прямо: у вас есть основания полагать, что гробницы зейофов – это не просто гробницы.       Тевос коротко улыбается, будто в благодарность за избавление от излишних комментариев.       — Но что главное, капитан, и почему важно, чтобы там побывали именно вы – по имеющимся данным есть основания подозревать в незаконной деятельности в районе погребений зейофов именно «Цербер». Мне думается, вы и сами не против узнать больше о намерениях этой организации. А кроме того, вам известно, чего ждать от их бойцов. Едва ли операция вызовет у вас сложности, и скорее всего, большее, с чем вы столкнётесь – это неблагоприятные условия пребывания на планете.       Шепард медленно выдыхает. Трудно поспорить с азари, а ещё труднее, не сорвавшись на грубость, в очередной раз намекнуть, что она так и не получила от неё полного ответа на поставленный вопрос. Однако, уже немного поднаторев в общении с политиками, капитан решает проявить терпение. И отметить для себя подготовиться к предстоящей десантной миссии с большей тщательностью.       — Принято, советник, — коротко отвечает капитан, напоследок присмотревшись к реакции Тевос.       На лице азари нечто сродни удовлетворению – она явно рада, что дальнейших расспросов со стороны подчинённой не последует. Советник прощается с Шепард, напутственно пожелав удачи и отдав распоряжение сразу же по возвращению с Армени выйти на связь и доложить о результатах проделанной работы.       Некоторое время капитан стоит, прислонившись к стене, глядя на потухший терминал связи, и обдумывает ситуацию, после чего вызывает интерфейс омнитула и уточняет информацию о локации, куда предстоит отправиться.       — Прессли, — зовёт Шепард штурмана по внутренней связи корабля, — проложите, пожалуйста, курс в систему Кносс скопления Тау Артемиды, передайте Джокеру и доложите мне расчётное время прибытия.       — Так точно, мэм, секунду… Расчётное время – сорок одна минута, — отзывается Пресли, после чего капитан сразу набирает две другие частоты личных коммуникаторов.       — Вакариан, Лиара, двадцатиминутная готовность к высадке. Броня не легче средней, полный комплект оружия, тройной запас боеприпасов. Проверить всё дважды, особенно подачу панацелина и систему жизнеобеспечения скафандров – будет прохладно. Гаррус – на вас ещё полная боевая готовность МАКО.       Услышав от членов команды дружное «Есть!», Шепард напоследок обводит помещение взглядом и покидает рубку связи. Паршивое предчувствие селится ниже рёбер, и к чёрту, что на дворе двадцать второй век – она знает, что оно не к добру, и доверяет ему больше, чем Тевос и всему совету Цитадели в полном составе…

***

      — Капитан, я хотела поблагодарить вас… — негромко говорит Лиара, пока они спускаются на подъёмнике в ангар.       Шепард поднимает на неё глаза, осторожно улыбается. Она уверена, что азари только за тем и задержалась, чтобы пересечься с ней в лифте, а обновление медицинского интерфейса было произведено исполнительной Т’Сони сразу после его приобретения.       — … что берёте меня на Армени, — продолжает Лиара. — По-настоящему уникальная возможность для меня, как археолога. Совет порядка десяти лет никого туда не допускает.       — В моих интересах реализовывать ваши профессиональные навыки, Лиара. Но я рада, если работа принесёт вам и моральное удовлетворение, — сдержанно, но не без доли мягкости в голосе отвечает капитан.       Сложно не проявлять доброты и участия к робкому юному археологу, особенно в свете последних событий на Новерии.       — Нет-нет, я, разумеется, понимаю, что наша миссия в приоритете, не беспокойтесь, отвлекаться на личные интересы не стану. Для меня просто увидеть гробницы зейофов уже огромный опыт и честь, — заверяет азари, отводя взгляд.       — Я не ставлю под сомнение вашу концентрацию, наоборот – мне больше понадобится ваша помощь как специалиста по древностям. Что бы ни искали нарушители на планете и чем бы они там ни занимались, нам предстоит это узнать. Настраивайтесь, работы будет много. Я надеюсь, если возникнут трудности с выяснением, что именно в гробницах может быть ценного, вам, как археологу, удастся в этом разобраться.       — Буду только рада, если смогу оказаться полезной, — улыбается азари, и Шепард сама теперь испытывает непреодолимое желание перевести взгляд на стену.       Вот ведь… Предъявить Лиаре ей нечего. После неловкого разговора, по результату которого азари отказалась от своих притязаний на внимание капитана и согласилась на дружбу, она действительно больше ни словом не обмолвилась на эту тему по сей день. Вопросы у Шепард возникают к самой себе. Особенно когда за Лиарой следом о «смешанных типах сигналов» начинает заикаться и Аленко.       Помнится, ещё год назад Шепард вот так же стоит, уставившись в стену в каюте капитана, и прикладывает все усилия, чтобы под пристальным вниманием Андерсона подбородок не дрогнул. Всем командирам командир, он умеет одним взглядом заставить её двадцать восемь лет жизни и десять лет стажа службы сбежать, сверкая пятками, оставив от себя девчонку, нервно мнущую в кулаке край рукава формы.       В конце концов, усмехаясь, Андерсон склоняет голову на бок, глядя на своего старпома почти по-отечески. «Ну не будет из вас жёсткого руководителя, Шепард, так и что с того? Их у нас на флоте полно, на каждом корабле, всем подавай бледнеющих при виде капитана рядовых да вытягивающихся по стойке «смирно» офицеров. А кого-то ведь и любить нужно… На голом долге и жаловании отвага не растёт, Шепард. К лучшему, что за вас они и своим морды бить готовы. Значит, врага на британский флаг порвут».       Штаб-лейтенант Шепард, ничуть не утешённая этими словами, опускает голову в уверенности, что к ней многовато снисхождения.       Двумя часами ранее, находясь в увольнительной, пока их крейсер пребывает в доке крупной колонии на плановом ремонте, двое сержантов схлестнулись в рукопашной с местными. Солдаты из наземного гарнизона распустили языки о героине Альянса, парни с «Токио» в ответ на оскорбление офицера своего корабля – руки. Оба теперь в медотсеке, а вышеупомянутый старпом, кинувшаяся их разнимать – на ковре у капитана.       Детский сад! Недопустимо! Она это знает, Андерсон это знает, да все, в общем, знают. Но капитан смотрит на неё так, будто знает на порядок больше, а в чём подвох, как ни старается, Шепард понять не может. Как не может понять, что так веселит командира, почему отделалась одним несчастным нарядом на камбузе, и остаётся по итогу с тошнотворным подозрением. Похоже, Андерсон просто добр к дочери бывшего сослуживца, который на том свете ему обиды единственного ребёнка не простит.       «Нечестно, пап!» — бубнит Шепард, остервенело заталкивая капусту в овощерезку под недоумевающим взглядом кока.       Оказавшись на месте капитана, Шепард понимает, что имел в виду Андерсон. Загадкой для неё остаётся до сих пор только то, почему люди видят больше, чем есть. Где та тонкая грань, которую она, видимо, раз за разом опрометчиво переступает, сближаясь с некоторыми из них? И главное, как избавиться от неприятного чувства, будто она использует чьи-то чувства в личных интересах?..       — Капитан. — Из задумчивости Шепард вырывает голос пилота в передатчике.       — Да, Джокер?       — Мы на орбите, могу начать снижение для высадки по вашему приказу. И да, вам дали верную информацию: я перехватываю с поверхности сигналы небольшой базы. Сигнатуры и шифровки совпадают с теми, что встречались у «Цербера», — рапортует Джефф.       Капитан не испытывает и капли удивления, только предчувствие неприятностей усиливается. Она благодарит Джокера и потирает переносицу.       — Превосходно, — едва слышно говорит женщина как раз в момент, когда створки подъёмника открываются, выпуская их с Лиарой в ангар.       Просторная нижняя палуба встречает капитана привычным полумраком, отдавшим честь интендантом, поблескивающим свежей краской МАКО и звуками перебранки Эшли и Рекса в дальнем конце помещения. Шепард закатывает глаза. Спорщикам повезло, что у неё сейчас нет на них времени. А иначе организовала бы им совместные примирительные работы где-нибудь в районе уборных.       Из-за танка выходит Гаррус в полном обмундировании тяжёлой брони, приветствует Шепард и азари кивком.       — Всё готово к десантной миссии, капитан, — сообщает турианец, опуская ладонь на обшивку М-35.       Шепард коротко улыбается, ощутив нечто сродни облегчению. Она была практически уверена, что после последней вылазки на Касбин с его живописными горными образованиями Вакариан в конце концов умоет руки и скажет, что машина не подлежит ремонту. А ещё – что капитану не помешает пересдать экзамен на права управления тяжёлой боевой техникой.       Но нет, бывший офицер СБЦ молча, с нечитаемым выражением на своей и так не очень эмоциональной физиономии приступив к работе, заставляет в который раз задуматься капитана, не владеет ли магией. Потому что не прошло и трёх суток, а МАКО уже приобретает практически первозданный вид. Между делом Гаррус ещё и умудряется развлекать её же, Шепард, рассказами о СБЦ и турианском флоте, пока она сидит на покрышке, испытывая почти горькое раскаяние и благоговейный ужас при виде «потрохов» танка, которым, казалось бы, место теперь разве что на свалке.       Чтобы хоть как-то извиниться за внеурочную работу, Шепард пару раз приносит с собой на нижнюю палубу декстро-кофе кроме обычного собственного. В первый раз Вакариан, явно опешив от такого жеста командира, только скомкано благодарит. На второй осторожно замечает, что у капитана здорово получается заваривать турианский напиток, но он привык к более крепкому.       А потом Шепард застаёт Гарруса на камбузе за готовкой того самого кофе. Он приветствует женщину и спрашивает, не собиралась ли она вдруг сейчас направиться в ангар. Получив утвердительный ответ, турианец тянется к полке за левоаминокислотными зёрнами, засыпает их в кофеварку и через пару минут без комментариев вручает женщине её кружку.       С того момента Шепард, не отдавая себе в этом особо отчёта, думает, как было бы здорово предложить Вакариану по окончанию погони за Сареном остаться в штате «Нормандии». Гаррус намекает, что хочет попробовать себя в качестве СПЕКТРа, поэтому капитан не планирует обсуждать своё эгоистичное пожелание, сколь бы ей ни хотелось удержать такого отличного технического специалиста, весьма недурного снайпера и просто того, с кем одинаково приятно как поговорить, так и помолчать. Без задней мысли.       При всех имеющихся противоречиях именно Гаррус среди прочих вызывает у Шепард чувство уверенного спокойствия. Уютного такого. Она довольно быстро распознаёт, что резкость в суждениях и горячность у турианца поверхностны, а глубже, в сути своей, это очень надёжный боец, рассудительный, здраво хладнокровный. Да и вообще довольно умный парень, умеющий делать правильные выводы. А кроме этого, что не только полезно, но и приятно, владеющий чувством юмора и умением слушать.       В общем, Шепард не хотелось бы прощаться с таким напарником, к присутствию которого по правую руку она успевает привыкнуть. И в данный момент, размещаясь в МАКО и ожидая сигнала об отметке десантной высоты, Шепард старается избавиться от этой и прочих лишних мыслей. Без того предстоящее задание видится ей не из лёгких и отдаёт неизвестностью самого худшего толка.

***

      Как только на голографическом экране МАКО начинают появляться прямоугольные структуры, тёмные, едва различимые в кромешной мгле местной ночи на фоне общего пейзажа планеты, Шепард снижает скорость танка.       — База должна находиться где-то здесь, капитан, за ближайшими строениями, — указывая на карту местности под основным интерфейсом, говорит Гаррус.       — Странно, — негромко замечает Шепард, глуша обороты двигателя до минимума, — никаких следов раскопок. И вообще… никого.       Капитан переводит взгляд со сканера обратно на экран и вглядывается в ровные ряды прямоугольных гробниц с надстройками сверху меньшего периметра. Они до странного напоминают те самые пирамиды, что правда, скорее мезоамериканские, нежели египетские. Судя по всему, зейофы тяготели к минимализму – из украшений здесь только еле угадывающиеся орнаменты на поверхности стен усыпальниц.       Каждая постройка размером с небольшой дом, все они почти одинаковы, за исключением количества ярусов – у некоторых он один, у других два или же три. Но высотой они всё равно отличаются не кардинально, и если ярусы призваны намекать на статус захороненного покойника по аналогии с тем, как это бывает в земных культурах, то захоронения высокопоставленных лиц зейофов явно располагаются не здесь. Эдакий район для бедных?..       — Думаю, это может объясняться тем, что перед нами только верхушки гробниц, — поясняет Лиара, переместившаяся с заднего сидения МАКО к проходу между двумя передними. — В ходе первичного исследования было сделано заключение, что строения уходят на несколько метров под землю. Были они так построены изначально или погрузились в почву со временем, неясно, однако учёные склонились к первому варианту. Вполне возможно, люди «Цербера» решили сразу докопаться до основания. Богиня…       Проведя краткий экскурс для несведущих в археологии, азари осторожно протягивает руку к экрану и увеличивает изображение ближайшей к ним «пирамиды».       — Невероятно, — с почти осязаемым благоговением произносит Лиара, и Шепард, взглянув на неё, видит в огромных синих глазах незамутнённый детский восторг. — Они все покрыты надписями, только вдумайтесь, язык старше протеанского…       — Как по мне – просто узоры, — пожимает плечом Вакариан, и его мандибулы расходятся в характерном аналоге усмешки.       — Нет-нет, определённо просматривается набор символов, они повторяются, но без последовательности, хаотично, верный признак письма… Кхм, прошу прощения, — оборвав себя, Т’Сони тушуется и возвращается на своё место.       — Значит, ищем вход в подземную базу, — заключает Шепард.       Направляя МАКО тихим ходом между строений гробниц, капитан внимательно присматривается попеременно к сканеру и экрану. Вокруг ни единого признака деятельности или оборонительных сооружений, но Шепард не сомневается, что хотя бы сам проход в своё убежище «Цербер» оснастил как следует. Удивляет, как вообще они умудрились так прочно в течение уже какого-то времени обосноваться здесь, под самым носом у Совета. Мысленно женщина ставит себе в планы это выяснить.       Атмосфера планеты, состоящая из инертных газов, очень тонкая, движения воздушных масс так незначительны, что не способны выветривать слои пород. Геологическая активность тут также явно завершилась миллионы лет назад. Так что из укрытий здесь можно использовать только гробницы, за что, разумеется, Совет спасибо не скажет. Уничтожать реликвии древних цивилизаций для Шепард не в новинку, о чём ей наверняка не забудет напомнить Спаратус. Но выбора сейчас особого нет.       — Шепард, по правому борту! — подобравшись, говорит Гаррус.       Он замечает проход между гробницами на долю мгновения раньше – Шепард едва усмехается.       — Вижу. Так… — она максимально аккуратно подводит танк к краю ближней к ним постройки.       МАКО по обыкновению слушается со скрипом. Причём иной раз в прямом смысле. Капитан беззвучно матерится сквозь зубы и, когда ей удаётся достичь нужной позиции для обзора, боковым зрением улавливает взгляд турианца.       — Хотите за руль, Гаррус? — ровным тоном интересуется Шепард.       Вакариан напрягается, словно ему предложили взять в руки гранату без чеки.       — Вы… это всерьёз? — осторожно спрашивает снайпер.       Шепард, на мгновение оторвав взгляд от экрана, дарит ему улыбку.       — Ну конечно… нет, — проигнорировав язвительный оскал турианца, Шепард оценивает обстановку.       Стандартный цилиндрический купол подземного сооружения размещён посреди площади, образованной свободным пространством между гробницами, с прямоугольным монолитом по центру – нечто вроде стеллы. Рядом находится локационная вышка, у основания которой автоматически активирующаяся турель. Как минимум ещё две боевые установки охраняют сам купол, но вполне вероятно, что имеются ещё. Живой охраны комплекса по-прежнему не видно.       — Где же все? — негромко спрашивает Гаррус, очевидно, подметивший то же самое.       — Надо полагать, не выходят на поверхность без острой необходимости, — отзывается Лиара. — Пока я работала на Теруме, приходилось большую часть времени торчать под землёй. Местный красный карлик в фазе пиковой активности своего цикла. Ближние планеты облучаются сильнее, Армени находится на более удалённой орбите, но, возможно, причина именно в этом.       — Тогда и нам тут задерживаться не стоит, — заключает Шепард и активирует орудия МАКО. — Устраняем турели, если никто не покажется – сразу внутрь. На месте – по ситуации. Научный персонал обездвижить, разоружить, по возможности не убивать. И со всем добром, что находится в помещении, пожалуйста, аккуратнее.       Получив утвердительные кивки напарников, капитан отдаёт всю концентрацию экрану перед ней. Она резко выводит танк из-за укрытия, и едва затвор ближней турели поднимается, даёт по нему залп крупным калибром. Звук разразившейся канонадой соседней турели разгоняет сердечный ритм. Где-то на фоне слышен короткий диалог Гарруса и Лиары.       — Жаль, не выйдет вам изучить письменность зейофов…       — Буду довольствоваться тем, что смогу увидеть внутри…       У левого борта раздаётся взрыв, Шепард уводит от него машину в последнее мгновение. Губы кривит усмешка. Плохие предчувствия плохими предчувствиями, но «Цербер» уже не раз портил ей день. Что ж, настала её очередь повеселиться за их счёт. Следующий залп начисто сносит турель у локационной вышки.

***

      Внутри базы события начинают разворачиваться не по плану с самого начала, что заставляет Шепард растерять боевой азарт и вместе с этим увериться в дурном предчувствии, терзающем нутро.       Всё начинается с того, что вместо группы учёных и небольшого отряда охранников они обнаруживают до зубов вооружённый взвод бойцов и только двух ребят в униформе научных работников. Последние резво скрываются во вспомогательных отсеках базы, что оставляет существенную надежду взять их живыми.       С запозданием Шепард понимает, что это также может быть и довольно пагубно для их миссии – у учёных появляется временной зазор уничтожить все данные, не оставив им ни малейшего шанса узнать, чем именно тут занимался «Цербер». Однако времени решать эту проблему у неё нет: бойцы противника, имеющие приличный численный перевес примерно втрое, хорошо подготовлены и дают им серьёзный отпор.       — Твою же… — перекатившись за нагромождение ящиков, Шепард переводит дыхание и выглядывает из-за укрытия в попытке уточнить обстановку.       Проблему создаёт и то, что помещение, в котором приходится принимать бой, заставлено массой контейнеров с оборудованием и, судя по всему, образцами археологических находок. По левую сторону за соседний ящик отскакивает Лиара, и ей вслед свистит пулемётная очередь.       — Гаррус?! — зовёт в коммуникатор шлема капитан.       Турианец не отвечает.       — Лиара, Вакариана видели? — кидает она азари и выныривает из укрытия, сбивая щиты ближайшему бойцу.       — Я на два часа от вас, капитан, — отзывается наконец снайпер, когда женщина снова вынуждена опуститься за ящик, пережидая, пока винтовка остынет. — Пытался занять точку повыше, но меня зажали. Постараюсь воспользоваться ситуацией и убрать их, они здесь тоже не в лучшем положении.       — Принято, — откликается Шепард и, снова перекатившись, добивает из укрытия лишённого щитов противника.       Рядом вспыхивает синева биотики. Среагировав почти мгновенно, капитан убивает прицельным выстрелом в голову церберовца, поднятого Лиарой в воздух. А в следующую секунду она сама еле успевает воспользоваться ударной волной – другой охранник подобрался к ней практически вплотную. Солдат с грохотом влетает в высокий контейнер и, едва скатывается на пол, дёрнувшись от поразившего его выстрела, затихает.       — Отличная реакция, — хвалит Шепард Т’Сони, но та резко качает головой.       — Это не я.       Шепард приподнимается из-за ящика – рядом с ними никого, но в дальнем конце помещения слышны крики и выстрелы. Чертыхнувшись на попытку турианца успевать везде и сразу, Шепард перебежками отправляется к нему на помощь.       Со всей внезапностью в передатчике раздаётся щелчок, и на связь выходит Джокер.       — Капитан, срочное донесение! У нас неприятности, — говорит пилот сквозь помехи.       — Что у вас, Джокер? Не могли бы вы убрать шум? — спрашивает капитан, метнувшись за ближайший контейнер от задевших щиты выстрелов.       — В том и дело. Датчики регистрируют крупную вспышку местной звезды, выброс частиц достигнет Армени в самое ближайшее время, — рапортует Джокер, и канал связи разражается скрежетом.       — Какова степень угрозы для нас и корабля?       После уточнения проходит не меньше десяти секунд, Шепард успевает снять высунувшегося так кстати противника, прежде чем голос пилота снова пробивается через помехи.       — «Нормандии» при активированных полях массы ничего не угрожает, капитан, но вам на поверхности планеты задерживаться опасно. Кроме того, возможны сбои в работе электрооборудования.       — Мы в подземном бункере, и у нас тут сейчас жарко, — подобравшись к месту, где Гаррус ведёт бой с двумя церберовцами, Шепард занимает позицию для стрельбы. — Если это всё, дожидайтесь сигнала нас подобрать!       В динамике раздаётся невнятный хрип.       — Кап… н… Ва.. п… нял…       — Джокер? Джокер?! Вот дерьмо…       В канале связи воцаряется тишина, пилот не отвечает, и Шепард, выругавшись, решает сперва разобраться с первостепенной задачей. Из своего укрытия она видит, как Гаррус перемещается от одних ящиков к другим, и несмотря на небольшое пространство для манёвра, противникам никак не удаётся его взять, или даже поймать в прицел. Сейчас видовые особенности турианца, разительно отличающие его манеру биться, капитан подмечает как никогда – для своего роста и телосложения Вакариан двигается с поразительными скоростью и ловкостью. Проступают повадки настоящего хищника. Быстрый, проворный, он убирает одного из солдат так, что тот наверняка даже не замечает, откуда пришёл удар.       Далее всё происходит с ослепляющей стремительностью в буквальном смысле. В нескольких метрах гремит взрыв, в глаза ударяет вспышка, по силе значительно превышающая обычную светошумовую гранату, следом ближайшая груда ящиков, содрогнувшись, валится карточным домиком. Инстинктивно, больше ориентируясь на слух, чем на зрение, Шепард успевает откатиться в сторону, прежде чем на неё валятся несколько центнеров разномастных предметов.       После всё стихает. И первое, что различает Шепард в отступающем помутнении – лёгкие быстрые шаги и голос Лиары.       — Капитан!       — Я в порядке, — бормочет Шепард и наконец, приняв вертикальное положение, осматривается.       Лиара помогает ей подняться, после чего, откашлявшись от оседающей пыли, забивающейся за поднятые стёкла шлемов, они с азари обмениваются взглядами и не сговариваясь кидаются к тому месту, которое стало эпицентром взрыва. Картина открывается столько же омерзительная, сколько пугающая. Турианца нигде нет, пол залит кровью, но человеческой, а также прочим содержимым тела, обугленные останки которого покоятся здесь же.       — Чёртовы смертники, — выдавливает капитан, отворачиваясь от трупа и прикрывшей ладонью глаза Лиары.       Шепард, вскинув винтовку, оглядывается по сторонам, но в поле зрения и на сканере противников больше не видно. Только два красных треугольника мелькают в дальнем помещении базы – скрывшиеся учёные.       — Гаррус, — зовёт Шепард, но ответа ни в передатчике, ни вживую не следует.       — Шепард, вон там! — вскрикивает азари.       Они обе кидаются к рухнувшим ящикам, из-за которых видна закованная в броню трёхпалая рука. Оттащив полуразвалившиеся контейнеры вместе с вывалившимся из них барахлом, капитан и азари практически синхронно выдыхают – Вакариан без движения лежит лицом к стене, позади груды обломков.       Внутренности скручивает хуже, чем от вида развороченного тела церберовца, но Шепард берёт себя в руки и опускается над телом Гарруса рядом с Лиарой, которая уже принялась переворачивать его на спину.       — Давайте осторожнее, — говорит капитан, помогая придержать снайперу голову.       Он явно без сознания, хотя видимые повреждения на броне ниже плеч отсутствуют. Скорее всего, взрыв Вакариана не задел – его спасли контейнеры, за которыми он скрывался. Но они же впоследствии рухнули ему на голову.       Шепард на ощупь находит крепления шлема и с максимальной осторожностью отстёгивает его от брони турианца, испытывая подступающую к горлу панику при виде приличных размеров вмятины на металле сбоку от стекла. И тут же её обдаёт волной облегчения, когда Гаррус делает короткий хрипящий вдох, едва ей удаётся освободить его от шлема.       — Он жив, возможно, оглушён, — констатирует уже очевидное Лиара, быстро пробегая пальцами по медицинскому сканеру, проводя им над телом снайпера.       Глаза Гарруса закрыты, на хитиновой пластине там, где у людей находится висок, что-то вроде ссадины, верхний слой покрова словно содран, но крови нет. Шепард немедля со своего омнитула активирует подачу панацелина в скафандре турианца. Но, увы, реакции никакой не следует. Шепард бросает взгляд на сканер в руках азари и, видя ломаную линию пульса напарника, с трудом давит глупое желание содрать перчатку, чтобы проверить его самой. Вручную, для надёжности.       — Признаков серьёзных травм и внутренних кровотечений нет, скорее всего, просто…       Слова Лиары обрывает парный выстрел. Шепард резко вскидывает голову с винтовкой одновременно, но осознаёт, что звук раздался издалека.       — Чёрт, учёные, — рычит она, вскакивая на ноги, досадуя на потерю контроля над ситуацией.       Напарница тоже поднимается, и Шепард, коротко кинув ей, чтобы оставалась с пострадавшим турианцем, бежит, огибая ряды контейнеров, туда, где только что горели красные отметки на сканере, а теперь – ничего.

***

      База имеет стандартную планировку: небольшой входной шлюз, один просторный зал, за ним вход в Т-образный коридор, на концах которого дополнительные комнаты. Как правило, одна и них служит лабораторией либо рабочим помещением, другая – жилым нуждам.       За последние месяцы Шепард, кажется, может ориентироваться на таких базах с закрытыми глазами. Правая комната встречает распахнутой дверью, забита койками, и она без заминок переходит к левой, где прятались учёные.       Капитан коротко выдыхает, осматривая два тела на полу, лежащих в лужах собственной крови. Двое мужчин, каждый не старше пятидесяти, огнестрельные ранения на головах, у каждого в руке зажат небольшой пистолет.       «И наверняка с единственной пулей», — зло думает Шепард, глядя на сканер, неумолимо сообщающий об отсутствии признаков жизни.       О том, что в контрактах для работников «Цербера» последним пунктом является самоликвидация при угрозе взятия в плен, она и прежде догадывалась. Больные зарвавшиеся ублюдки! Какие деньги или безысходность толкают людей на работу у них?..       Тут же ей в глаза бросается голографический экран монитора главного компьютера, и капитан, на ходу убирая винтовку за спину, направляется к рабочей зоне лаборатории. Горящие оранжевым цифры оповещают, что процесс уничтожения данных информационных накопителей осуществлён практически наполовину.       Пошарив по клавиатуре, попробовав различные известные ей комбинации и опции, Шепард встречает только один ответ системы – «Введите ключ доступа для осуществления дальнейших действий». Её технических умений и познаний в информационных технологиях катастрофически не хватает. И не хватает Гарруса, который наверняка бы придумал, как обойти блокировку.       Шепард опускает ладони на край стола, стараясь сосредоточиться. Счётчик процесса удаления данных, мигнув, выдаёт уже пятьдесят три процента. И капитан быстро опускается на пол, осматривает находящийся под столом короб процессора на наличие необходимой панели.       На губах вздрагивает улыбка. Вакариан умудряется помочь ей, даже находясь без сознания. Подумав о нём, Шепард вспоминает рассказанный турианцем способ спасти любые данные в процессе удаления, который в ходу у оперативных работников СБЦ.       Отыскав наконец нужные пазы, капитан резко надавливает на них, снимает крышку панели и ищет взглядом ту деталь, что ей необходима. Обложив трёхэтажными конструкциями свою нелюбовь к точным наукам, она всё же находит искомое и самым варварским способом, за который её предал бы анафеме любой технический специалист, извлекает блок данных.       Поднявшись, Шепард смотрит на экран, который застывает на отметке в пятьдесят семь процентов от выполненной операции удаления файлов. Что ж, возможно, данные безнадёжно повреждены или дополнительно зашифрованы, и им так и не удастся ничего извлечь с накопителя. Но малый шанс успеха лучше, чем полная и бесповоротная неудача.       Блок данных в отсутствие живых свидетелей составляет, можно сказать, самоцель и конечный результат их миссии. Игнорируя скребущийся на задворках сознания неоформленный вопрос, Шепард набирает на омнитуле частоту «Нормандии» – теперь в приоритете доставить на борт пострадавшего напарника, и как можно скорее.       — Шепард «Нормандии», приём. Шепард «Нормандии»!       Капитан выжидает несколько секунд и повторяет запрос. Глухо. Затем ждёт ещё и отправляет сигнал повторно. Снова ничего.       — Ф-ф… — Шепард осторожно отстёгивает шлем от брони и, снимая, направляется к выходу из лаборатории. — Этот день с самого начала скатывался в дерьмо…       Она планирует попробовать вызвать корабль ещё раз – из помещения, где оставила Гарруса и Лиару и где в последний раз с ней выходил на связь Джокер. У женщины остаётся слабая надежда на то, что слои породы над комнатой глушат связь, хотя наверняка это были те самые сбои в работе оборудования, о которых предупредил пилот. Шепард полагала, что они управятся с работой раньше, чем пагубное воздействие солнечного ветра настигнет Армени, но удача оказывается не на её стороне.       Дверь, успевшая автоматически закрыться, пока Шепард разбиралась с накопителем данных, зашипев, открывается перед ней, и лёгкое дуновение воздуха от пневматической системы разносится вдоль стен. Только в этот момент капитан замечает предмет, на который сперва не обращает особого внимания. И то, что беспокоит неясным чувством, оформляется наконец в закономерный логичный вопрос.       Переведя взгляд на всколыхнувшуюся от сквозняка чёрную полиэтиленовую штору, закрывающую почти всю стену справа от дверей, Шепард чувствует, как холод пробегает по коже. «Место раскопок... Его нет на поверхности, но зачем бы здесь была эта база, если не для изучения могильника?»       Следом за этой мыслью капитан переводит дыхание и, решительно подойдя к стене, берётся за плотную чёрную материю. Слегка похрустывая в пальцах, штора, однако, без особых усилий подаётся и с громким шелестом отходит в сторону, скользя металлическими кольцами по карнизу у потолка. Взгляду Шепард предстаёт то, что она мысленно ожидает увидеть – и тем не менее массивная стальная дверь перед ней с горящей красным голограммой замка внушает ещё больше беспокойства.       В голове принимаются роиться новые вопросы и предположения. Всего двое учёных и такое серьёзное количество охраны озадачивают с самого начала, но только теперь Шепард задумывается о том, что это на самом деле может означать. Не похоже, чтобы здесь велись активные археологические работы и научные изыскания. Это место словно просто охранялось, но для чего? Если «Цербер» нашёл нечто ценное, логичнее всего было бы забрать это и как можно скорее убраться, дабы не мозолить глаза Совету и Альянсу. Но они держат это где нашли, возможно, находку не представляется возможным извлечь из земли без повреждений. Тогда почему из работников здесь всего два человека и никаких признаков того, что они занимались чем-то масштабным? В центральном зале огромное количество оборудования, провизии, медикаментов, оружия, каких-то запакованных в противоударную плёнку предметов, что может говорить о том, что эта группа просто готовила плацдарм для предстоящих работ… Или, что не менее вероятно, как и в случае с гробницами зейофов, перед ними только верхушка. Основная рабочая площадка находится за этой дверью.       Шепард отступает на шаг, окидывая взглядом дверь. Что ж, если её выводы верны, то, что находится по ту сторону, может представлять действительно огромную ценность. И опасность.       — Лиара, — зовёт по коммуникатору Шепард, не отводя глаз от двери, и как только азари отзывается, спрашивает о состоянии Гарруса.       — Он по-прежнему без сознания, но жизненные показатели стабильны. Полагаю, серьёзной угрозы здоровью нет. У турианцев высокая устойчивость к ударам, — сообщает Т’Сони.       — Я хочу, чтобы вы попробовали выйти на связь с «Нормандией», — позволив себе глубокий вдох-выдох, говорит капитан.       — Выполняю, — отзывается Лиара, но ожидаемо через минуту в канале связи звучит её обеспокоенный голос: — Шепард, боюсь, связь с кораблем отсутствует. Во время раскопок на Теруме я часто сталкивалась с перебоями в работе спутников и коммуникационного буя…       — Да, мне сообщили с корабля о вспышке на местной звезде, и я отдала приказ дожидаться нашего сигнала, — прерывает объяснения напарницы Шепард. — Была призрачная надежда, что поток ещё не достиг планеты и у меня здесь просто связь глушится. В среднем по времени, как долго длятся подобные выбросы энергии?       — От нескольких часов до нескольких суток. Но, я думаю, тут можно найти сведения о последней вспышке и на сколько мы застряли – у них совершенно точно должны быть датчики регистрации активности звезды, по-другому они не смогли бы здесь работать.       Шепард переводит взгляд на электронный замок двери перед ней, обдумывая расклад. Связи с кораблём нет, помощи в ближайшее время можно не ждать – по регламенту, если «Нормандия» не получит от них сигнала, спасательная операция начнётся спустя восемь часов. Вариантов дальнейших действий не так уж много.       — Что ж, хотя бы у нас с вами теперь полно времени для работы. — Капитан крепит добытый блок данных к поясу и вызывает на омнитуле интерфейс программы дешифровки.       — Думаю, я нашла место раскопок, Лиара. По крайней мере, здесь ещё одно помещение. Сенсоры сканера туда пробиться не могут, так что, вполне вероятно, там длинный тоннель, ведущий достаточно далеко…       Дешифратор определяет уровень сложности взлома как высокий, и Шепард в несчётный раз за день едва сдерживает ругательства.       — Помещение… заблокировано? — осторожно, а может, просто с заминкой спрашивает азари.       — И при том весьма надёжно, — отзывается женщина.       — Шепард, возможно, вам нужна помощь? Там ведь может быть что угодно. Я хотела сказать, кто угодно, — поправив себя, предлагает Лиара.       — Да, я тоже думаю, что кроме древних развалин там может прятаться основная группа работников и часть охраны. Но оставлять члена команды без сознания одного на вражеской базе не в моих правилах, так что вам придётся побыть с Гаррусом, Лиара. Если что-то пойдёт не так, я позову.       — Но если… Прошу прощения, так точно, капитан, — глухо говорит Т’Сони.       — Временно ухожу в радиомолчание, на случай, если там действительно кто-то есть. Выйду на связь, как только выясню обстановку, — распоряжается Шепард и принимается за разблокировку.       Если и есть нечто, что она ненавидит больше сомнительных заданий и неизвестности, то это, без сомнения, операции со взломом. Замок поддаётся спустя четыре попытки и едва не разбитый в порыве безысходного негодования омнитул.       Едва панель замка загорается зелёным, Шепард надевает шлем, снимает со спины штурмовую винтовку и отходит в сторону, ожидая, не последует ли ответной реакции с другой стороны. Однако в помещении, как и за дверью, не раздаётся ни звука. Никаких признаков активности.       — Ладно, — негромко говорит она, — посмотрим, что внутри.       Дверь открывается очень тяжеловесно, медленнее обычного, и Шепард почти сразу же понимает, почему. Створки здесь в несколько раз толще, чем полагается. Такой заслон вполне мог бы выдержать ядерный удар. При ближайшем рассмотрении становится также очевидно, что многотонная дверь врублена в стену не так давно. В месте, где она приварена к стенам, металл покорёжен и явно изначально на неё не рассчитан.       Капитан осторожно заглядывает в открывшийся проём. С той стороны её встречает непроглядная темнота. Включив фонарь на прицеле оружия, она осматривает пространство, прорезаемое лучом света. Он отскакивает от сводчатых стен длинного коридора, прорубленного в пласте породы, и теряется на другом конце, где виднеется зияющий тьмой выход.       Впору испытать некоторое облегчение, ведь маловероятно, чтобы там, в обесточенном помещении, кто-то находился. Но Шепард чувствует только нарастающую тревогу. Она липким холодом расползается по коже. Отсутствие здесь людей вызывает больше вопросов и опасений. Ведь если эта бункерная дверь защищает не того, кто находится внутри… Значит ли это, что она защищает базу и её обитателей от того, что находится там, в темноте?..       Шепард делает глубокий вдох, призывая себя задавить иррациональный, первобытный страх. Она делает шаг в тоннель, и тут же над головой одна за другой загораются лампы, в глаза ударяет яркий на контрасте с кромешной тьмой свет, убегающий вслед за вспыхивающими светодиодами в глубину. Капитан вскидывает винтовку, вглядываясь туда, где виден выход в ещё одно помещение. Но сканер ничего не улавливает – там пусто. Догадавшись, в чём причина активации освещения, женщина смотрит вверх и убеждается, что не ошиблась. На потолке располагается датчик движения, контролирующий подачу питания в электросеть этого участка.       — Чёрт знает что, — досадливо шипит капитан, рассматривая залитый желтоватым светом коридор, пустой и тихий, растерявший все претензии на свою жуткость.       С инстинктами ничего не поделаешь, человеческое существо от момента появления своего вида вынуждено пережидать темноту, укрываясь там, где её обитатели, вроде крупных хищников, не достанут. Но мгновение этой слабости раздражает, пробежавшая дрожь кажется особенно позорной от осознания, что подумала Шепард вовсе не о плотоядных животных, глядя в тёмный тоннель. И даже не о хасках или ползунах Торианина.       В конце концов, становится смешно. Что может напугать космопеха со стажем, видавшего всякое? Конечно, прогулка по кладбищу!       Проходя по кишке тоннеля, Шепард присматривается и прислушивается по инерции, уже практически не опасаясь наткнуться на кого-то живого. Но подмечает она только то, что оставляет едва заметные следы в слое пыли на полу, выстланном металлопластом. Похоже, здесь давно никого не было. И это заключение отзывается новым тревожным звоном под рёбрами.       Достигнув выхода из коридора, капитан осматривается и приходит к выводу, что вошла в помещение одной из тех гробниц, что они видели на поверхности. Она не ручается определить, из чего именно сложены древние усыпальницы зейофов, но это весьма похоже на каменную кладку из огромных монолитных блоков. Стены отполированы до блеска, за тысячелетия на удивление не утратившие этого свойства, и в данную минуту графитовый глянец отражает свет нескольких светильников, расставленных церберовцами по периметру комнаты.       Больше ничего особенного Шепард не замечает. На уровне двух метров по стене вьётся вязь тех же символов, что украшают и поверхность гробниц, которые Лиара определила как письменность. Потолок практически неразличим, теряется в темноте, из чего можно сделать вывод, что он находится над уровнем поверхности планеты – строения гробниц оказываются полыми внутри. Никаких лестниц, этажей, дополнительных дверей, статуй или изображений и прочих предметов, что можно было бы ожидаемо найти в месте захоронения… Кроме постамента по центру комнаты, на котором возвышается нечто прямоугольное, накрытое куском плотного чёрного полиэтилена, похожего на занавеску, скрывавшую дверь в лаборатории.       Убрав оружие, капитан направляется к постаменту и, осторожно приподняв полиэтилен, бегло осматривает ящик длиной около двух с половиной метров из того же материала, что и стены. Верхняя грань оформлена в виде пирамиды, ступени её украшает всё та же вязь. Шепард опускает покрывало обратно, сочтя, что и без диплома археолога она едва ли ошибается, предположив, что это саркофаг. А если это и не так, у неё есть тот, кто сможет сказать ей об этом наверняка.       Обведя взглядом тускло освещённое помещение, женщина поджимает губы. Слева от неё у стены расположен стол, на котором ютятся с полдесятка датападов, папка и несколько листков бумаги. И всё. Больше здесь ничего нет. Только давящая на уши тишина.       «Как в могиле», — саркастично проносится в голове Шепард, и она подходит к столу в поисках хоть каких-то зацепок. Но три из пяти датападов заблокированы, а на двух оставшихся, судя по всему, не несущие ценной информации сводки – описание помещения, какие-то кодовые обозначения и цифры под ними. Словом, ничего, что могло быть понятно простому смертному. Папка так вообще оказывается пуста, а на листках бумаги, по беглому просмотру и неквалифицированной оценке, один из учёных выписывал символы с поверхности гробниц и саркофага в попытке не то расшифровать, не то просто классифицировать.       — Ничего не понимаю, — бубнит Шепард, хотя в мыслях у неё отнюдь не сложности с работой над малопонятным материалом.       Помещение, как и коридор, совершенно очевидно закрыты давно. Возможно, конечно, то ценное, что здесь находилось, уже вынесено. Быть может, даже находится на базе, среди тех контейнеров, что стоят в центральном зале и повинны в травме Вакариана. Но зачем тогда вход сюда преграждает многотонная дверь, оснащённая высокой степенью защиты от взлома? Шепард совладала с ней только благодаря омнитулу со специфической программой, доступной единицам — высокотехнологичная игрушка для СПЕКТРов, к рядам которых она по счастливой случайности теперь принадлежит. Да и то с пятого раза.       Ситуация не вписывается ни в какие логические сценарии, и это начинает напрягать. Затолкав поглубже разгулявшуюся с новой силой тревогу, капитан, напоследок осмотревшись ещё раз и больше ни за что взглядом не зацепившись, направляется к выходу.

***

      Покидая помещение лаборатории, Шепард на ходу стаскивает шлем, встряхивает головой, отмахиваясь от полезших в глаза прядей волос. Она минует выход в центральный зал, направляется к жилому отсеку, дверь в который так и остаётся открыта. Возвращаясь из гробницы, капитан выходит на связь с Лиарой, коротко объясняет, с чем столкнулась, и та отвечает, что ждёт её в помещении для персонала.       Войдя внутрь, Шепард с удивлением обнаруживает азари сидящей на стуле у койки, на которой лежит Гаррус. Голова турианца покоится на стопке подушек, затолканных Лиарой ему между шеей и гребнем, он по-прежнему без сознания, но даже со своего места она видит вздымающуюся на вдохе грудь. Место отступившей тревоги, едва капитан покидает могильник, занимает облегчение.       — Как его состояние? В себя так и не приходил? — с ходу спрашивает Шепард, подходя к койке.       По лицам турианцев сложно понять не только их эмоции, но и состояние. Если человек чуть что бледнеет, краснеет, зеленеет, покрывается испариной, то по Гаррусу можно только предположить, что он просто спит, не будь ей известна правда.       — Нет, не приходил, но насколько я могу судить, ему лучше. Кровяное давление в норме, температура не повышена, пульс низкий, но не ниже допустимого предела. Однако… Я не врач, увы, моих курсов медицинской подготовки по оказанию первой помощи не хватает на лучшее обследование.       Шепард замечает, как Т’Сони сглатывает, и вдруг понимает, что не одна переживает за товарища. Она осторожно кладёт руку на плечо Лиары.       — Вы делаете всё, что в ваших силах, я понимаю, — мягко говорит капитан.       Губы азари на мгновение вздрагивают, но улыбка гаснет, толком не загоревшись.       — А как… Кхм, — Шепард кивает на койку и переводит взгляд на напарницу, умолкая.       Даже в броне азари не выглядит достаточно крепкой, чтобы перетащить закованного в металл турианца на сколь-нибудь приличное расстояние. И, видно, эта мысль проступает на лице капитана более чем красноречиво, потому что Лиара всё же усмехается немного нервно и дёргает плечом.       — Биотикой, — отвечает она на неозвученный вопрос.       Шепард тоже усмехается, кивая. Глупый вопрос, догадаться можно было сразу.       Почувствовав, что атмосфера немного разряжается – настолько, насколько это сейчас возможно – женщина решает перейти к обсуждению сложившейся обстановки. Лиара, внимательно выслушав рассказ капитана о том, что та увидела и нашла, а также её умозаключения на этот счёт, постепенно приобретает взволнованый вид. Извечно голодный до всякого рода загадок прошлого археолог вновь просыпается в юной азари.       — Вы хотите, чтобы я отправилась в гробницу осмотреть её? — уточняет словно на всякий случай Лиара.       Шепард, подтащив к себе ещё один стул, устало опускается на него. Вроде от начала высадки прошло не более двух часов, а по ощущениям она как будто промоталась по этой базе целый день.       — Да не хочу, Лиара, я вас прошу туда пойти и искренне надеюсь, что вы, осмотрев всё профессиональным взглядом, найдёте то, зачем мы, собственно, сюда пришли. Потому как я, побывав там, зашла в тупик. В гробнице на первый взгляд ничего нет, а её охраняли как стратегически важный объект. Но, возможно, вы увидите там больше моего. Полагаю, время у вас для этого есть. Я же тем временем постараюсь выяснить, как долго нам ожидать возобновления связи с «Нормандией».       — Шепард, я взяла на себя смелость, — спохватившись, быстро говорит Т’Сони, встаёт и подходит к столу у стены напротив, на котором мягко светится оранжевым голографический экран. — Этот терминал работал, когда я вошла в помещение, решила заглянуть. К сожалению, никакой информации о миссии этой базы на нём нет, он использовался как раз для регистрации сигналов с зонда о состоянии местного светила. Судя по последним данным, выброс был довольно крупным, но тут бывают и больше. По подсчётам компьютера, более суток излучение не продлится.       — Местных суток? — переспрашивает Шепард, припоминая информацию о планете из омнитула.       На Армени сутки составляют порядка пятидесяти восьми часов. И всё бы ничего, если б не лежащий на койке без сознания Гаррус.       — Нет-нет, — спешит развеять её опасения Лиара, — стандартных. Погрешность, конечно, может быть.       — Это в любом случае не так много. Будем мониторить радиочастоты, возможно, «Нормандии» удастся прорваться сигналом раньше. Но на всякий случай, как понимаю, вода и провизия здесь имеются? — интересуется Шепард.       — Полагаю, в достатке, при учёте количества постоянно здесь проживавшего персонала. Декстро-продукты, правда, тут есть едва ли.       Шепард снова смотрит на Вакариана. «Да хоть бы он за это время в себя пришёл», — скользит неприятным холодом мысль в голове.       — На протеиновом пайке продержится, — отгоняя от себя стискивающее нутро чувство, говорит капитан и поднимается. — Предлагаю немного передохнуть и приниматься за работу. Вы отправитесь изучать могильник, я поковыряюсь с этим.       Она открепляет от пояса блок данных главного компьютера, о котором до этого уже рассказала Лиаре.       — Из меня не бог весть какой хакер, но, думаю, с помощью компьютерного терминала хотя бы удастся установить, как много информации здесь сохранилось и насколько она повреждена. А ещё… — Шепард не договаривает, сперва бросив взгляд на койку Гарруса, — вам будет необходимо проинструктировать меня, Лиара.       Азари вскидывает татуированые брови, и капитан, поджав губы, решается пояснить.       — Я, кроме прочего, ещё и слабо разбираюсь в физиологии турианцев. Перед тем как уйдёте на раскопки, расскажите, на что следует обращать внимание. Что может быть… признаком ухудшения состояния.       Понимающе качнув головой, Лиара тоже переводит взгляд на Вакариана.       — Конечно, капитан. И я думаю, нам стоит сделать ещё кое-что. Сделала бы сама, но в одиночку мне с этим справиться было бы трудно, не потревожив его травмированной головы.       — О чём вы? — непонимающе спрашивает Шепард и ловит неловкий взгляд азари искоса.       — Гаррусу будет гораздо легче дышать, да и чувствовать после он будет себя лучше, если мы снимем с него броню.       Сказать, что заявление Лиары её огорошивает – ничего не сказать. Но Шепард, помедлив, согласно кивает. Как уже сказала до этого, в физиологии турианцев она понимает мало, но первое, что делают с пострадавшими бойцами в медотсеках на человеческих кораблях – избавляют от доспеха. Капитану остаётся надеяться, что трепетно относящийся к своей броне Вакариан не примет это за непростительное оскорбление его достоинства. В конце концов, все надевают под скафандр ещё что-то. Ведь все?..       Ожидание тянется густым киселём. Лиара, как только они освобождают от брони Гарруса, отправляется на место раскопок. И Шепард не может сказать, чего она ждёт сейчас больше: сигнала терминала о выходе на связь «Нормандии», заключения азари относительно её обследования гробницы или когда Вакариан придёт в себя. Всё же капитан признаёт, что если случится последнее, остального дождаться будет на порядок легче.       Работа с блоком данных не клеится совершенно, у неё с трудом получается подключить его к компьютеру, и на данный момент всё, что удаётся выяснить, это количество оставшейся на нём информации – меньше сотни гигабайт.       Т’Сони периодически сообщает через коммуникатор о своих успехах, находках и догадках. Она преуспевает значительно больше Шепард, и между восторженными комментариями по поводу бесценной реликвии вымершей цивилизации капитан узнаёт, что наибольшую ценность для «Цербера», судя по всему, составляла сама по себе гробница и, возможно, имеющийся в ней саркофаг. Что или кто в нём находится – на данный момент выяснить не представляется возможным, Лиара попросту не знает, как его открыть. Также она уверена, что ответ может крыться в надписях, покрывающих стены и саркофаг.       Шепард отдаёт распоряжение Лиаре продолжать работу и выяснить всё, что только возможно, против чего у той, конечно, возражений нет. Сама она в очередной раз встаёт из-за стола и подходит к койке, на которой лежит Гаррус.       Около часа назад капитан, проверяя жизненные показатели напарника, замечает, что у него остыли руки, несмотря на то, что перед этим она накрыла турианца одеялом. Памятуя о нелюбви выходцев с Палавена к холоду, Шепард, покопавшись в системе жизнеобеспечения базы, удаётся установить температуру обогрева помещения на несколько градусов выше.       Подойдя к снайперу, женщина осторожно дотрагивается тыльной стороной ладони до его руки. Похоже, сработало – Гаррус согрелся. Шепард, выдохнув, расстёгивает и стаскивает с себя водолазку, кидая её на соседнюю пустую койку, оставшись в майке. С полчаса назад ей пришлось тоже избавиться от брони, так как находиться в ней при температуре плюс двадцать семь по Цельсию в помещении крайне некомфортно, а сейчас – ещё и без надобности.       Она уже собирается вернуться к рабочему столу, когда Вакариан за её спиной резко и хрипло вдыхает. Шепард оборачивается. Гаррус выглядит как и до этого; так же хрипловато выдохнув, он затихает снова. Капитан берётся за медицинский сканер, но он не выдаёт о состоянии турианца ничего нового.       Шепард опускает прибор на пустую койку. Сжав и разжав похолодевшие ладони, она уступает донимавшему её иррациональному недоверию к показаниям сканера. Медленно и аккуратно женщина прикладывает ладонь к шее Гарруса. Под пальцами ровно и сильно бьётся жизнь. Ей кажется, что с каждой секундой удары становятся чаще. Она выжидает десять секунд, двадцать… И едва не вздрагивает, когда турианец приоткрывает глаза.

***

      Холод и непроглядная темнота постепенно сменяются теплом и доносящимися будто откуда-то сверху звуками, бледным светом…       Он пытается понять, где находится, но на грудь давит многотонная слабость, веки свинцовые от сонливости, и всё, кроме непреодолимого желания забыться, теряет значимость…       Свет не гаснет, настойчиво мерцает под веками, а звуки чьих-то шагов снова приближаются к нему. Мысли лениво ворочаются – нужно открыть глаза, посмотреть, что-то сказать. Но тело отказывается подчиняться, даже шевельнуть языком кажется непосильным трудом – он будто прилип к нёбу, совершенно пересох.       Первым, что реагирует в нём на внешний мир, становятся носовые пластины. Уловив тонкий, едва ощутимый, но очень знакомый запах, они приходят в движение. Запах становится отчётливее, будит никак не желающие складываться мысли, заставляя их со скрипом несмазанного механизма вращаться в черепной коробке.       — Гаррус… Гаррус. Слышите меня? Как вы?..       Странно, он знает этот голос. Однотонный, но глубокий, не похожий на какой-либо другой. Силясь сделать полный вдох и всё же открыть глаза, он дёргается. Лоб отдаётся тупой болью.       — Не двигайтесь, у вас травма головы…       Что-то прохладное, странно мягкое ложится на голову, и горячая боль отступает.       «Травма?»       Сознание наконец выкарабкивается на поверхность бездны забытья. Гаррус вспоминает, как его ослепляет заревом взрыва, оглушительный грохот, боль и темноту. И того, кому принадлежит негромкий голос.       Приложив, казалось, немыслимое усилие, превозмогая застлавшую разум пелену, он открывает глаза. Пространство еле различимо, словно за мутным стеклом. Всё, что Гаррусу удаётся рассмотреть – скользнувший тёмный силуэт над ним. Он закрывает собой режущий глаза свет, и ощущение мягкой прохлады пропадает со лба. Но через секунду возвращается.       Гаррус долго смаргивает, и это помогает – окружающее пространство и силуэт становятся более чёткими, приобретают знакомые очертания.       «Шепард…»       Он силится приоткрыть рот, позвать по имени своего капитана, сейчас склонившуюся над ним. Глаза человеческой женщины переполнены волнением, Гаррус понимает это со всей внезапностью, ведь раньше ему практически не удавалось угадать их выражения.       Фокус зрения на мгновение снова расплывается, и он позволяет себе выдох. Мысль, что Шепард цела, что он всё же не подвёл её, приходит ощутимым облегчением.       Когда он снова открывает глаза, чёткость становится привычной, и турианец решает, что можно попробовать что-то сказать. Сухо сглотнув, он приоткрывает рот, но всё, что ему удаётся выдавить – невнятный сиплый звук.       — Сейчас… — негромко говорит Шепард и отходит.       Гаррус поворачивает голову, желая осмотреться, но мир снова подёргивается мутью, к горлу подкатывает тошнота. К моменту, когда Шепард возвращается, он успевает справиться с дурнотой. И только когда её мягкая, почему-то не закованная в перчатку брони рука проскальзывает ему под затылок, а рта касается металлическое горлышко фляги, Вакариан понимает, как ему хочется пить. Сделав несколько жадных глотков, он опасается снова почувствовать тошноту, но вместо неё происходит значительное улучшение самочувствия – глотку больше не дерёт сухостью, в глазах окончательно проясняется, отступает предательское помутнение, остаётся одна только тупая боль у лба.       Шепард не сразу вынимает руку из-под его головы, и теперь, когда осязание полностью возвращается к нему, Гаррус чувствует это прикосновение в полной мере. Особо чувствительная незащищённая кожа начинает сладко поднывать. Не отойдя ещё толком от потрясения, он отстранённо думает, что из всех прикосновений к этой зоне, которые довелось ему испытать прежде, ничего восхитительнее еле тёплой мягкости человеческой кожи ощущать ему не выпадало.       Капитан всё же осторожно убирает ладонь, отклоняется в сторону – видно, отставляет на пол флягу – и снова смотрит на него. Взгляд её по-прежнему встревоженный и очень внимательный. Лишь теперь Вакариан замечает детали, которые до этого не фиксировались мозгом, как не имеющие первостепенной значимости.       На Шепард действительно нет перчаток, на ней целиком и полностью отсутствует броня. Да и одежда теперь прикрывает торс, но удерживается на плечах тонкими лямками, оставляя полностью обнажёнными руки, верх груди, шею. Мысль, что они на корабле и это медотсек, сразу же отметается. Беглого взгляда на помещение Гаррусу хватает, чтобы заключить – он понятия не имеет, где находится.       — Ш-Шепард…       Собственный голос неузнаваем, хрипит, словно помехи в неисправном передатчике.       — Ещё воды? — спрашивает она.       Гаррус, мотнув головой, тотчас раскаивается в этом действии. Пространство пляшет хороводом, и когда всё снова успокаивается, он чувствует руку капитана на груди.       — Не дергайтесь и не напрягайтесь. Вам здорово досталось. Угрозы для жизни нет, но полежать придётся.       Восстановив мелкое, сорванное дыхание, призванное справиться с тошнотой, Гаррус смотрит на Шепард. В мыслях что-то дёргается, звенит, и ему не сразу удаётся поймать ускользающий от него вопрос. Но в конце концов всё же получается.       — Капитан… Что?.. То есть… Где?.. — на большее сил не хватает.       Видно, поймав его шарящий по помещению взгляд, женщина догадывается, о чём он хотел узнать.       — Всё хорошо, постарайтесь расслабиться, Гаррус. Мы ещё на базе, застряли тут из-за выброса местного солнца. Нас заберут через несколько часов, когда поток схлынет. С церберовцами мы разобрались. Правда, чем они тут занимались, пока не выяснили, но Лиара сейчас на месте раскопок, с её усердием, думаю, докопается до истины. — Капитан усмехается, хотя на веселье это похоже мало.       Гаррус, прикрыв глаза, осторожно кивает – на этот раз получается без последствий в виде искривления пространства.       — Я…       — Лучше не говорите, если не чувствуете в себе сил, — мягко советует Шепард, неопределённо указывает рукой в сторону. — Вам что-нибудь нужно?       — Нет, — на самом деле его одолевает такая слабость, что все его потребности заключаются в том, чтобы вот так лежать, не двигаясь, и желательно прикрыть глаза от света.       — Тогда отдыхайте. Если почувствуете себя хуже или нужна будет помощь – позовёте. Гаррус, — Шепард внушительно произносит его имя с той ноткой железной непреклонности, с которой обычно отдаёт приказы, — поняли меня? Без геройств и скромности. Не пытайтесь встать самостоятельно, сейчас не время для гордости и субординации.       Женщина вдруг опускает руку на его запястье и несильно, но ощутимо сжимает. Только теперь до Вакариана доходит, что он чувствует её прикосновения кожей – на нём, как и на Шепард, нет брони, один подбронник. Ему хочется усмехнуться факту этой заботы, но силы совсем оставляют его.       — Да… капитан… — только и может выдавить турианец.       — Хорошо, — уголки её губ вздрагивают в улыбке, на этот раз совершенно искренней.       Шепард отвлекает вызов на коммуникатор, и она встаёт, отходя в другой конец помещения. Ощущение её касания на руке стынет едва уловимым теплом. Их разговор с Лиарой он слышит слабо и почти не разбирает слов. Снова тянет в сон, непреодолимо тяжелеют веки…       В какой-то момент ему кажется, что он просыпается, глаза больно режет ярким светом, который тут же пропадает, и турианец видит перед собой бледно-голубое лицо Лиары. Она снова подносит к его глазам медицинский фонарик, но когда Гаррус уже хочет воспротивиться этой пытке светом, азари убирает инструмент и, мягко улыбнувшись, просит его возвращаться ко сну. И уже закрыв глаза, он улавливает на периферии слуха, как Т’Сони встаёт и сообщает капитану, что его реакции в норме.

***

      Когда Гаррус в следующий раз выныривает из небытия, то почти ничего не ощущает, кроме желания снова уснуть. Он понятия не имеет, сколько прошло времени, но Лиары уже нет в комнате, и Шепард говорит с азари через коммуникатор, прохаживаясь взад-вперёд вдоль стены.       Взгляд невольно цепляется за плавно перемещающуюся женщину. Капитан увлечённо что-то пытается выяснить у Лиары. В собственном передатчике, оставшемся в слуховом отверстии, Гаррус слышит их диалог, но мало что из него понимает.       — Погодите-ка, — останавливает бесконечный поток слов Т’Сони Шепард, — исходя из журнала исследований, работы в гробнице были приостановлены, причина не указана?       — Нет, хотя у меня есть большие надежды на последний датапад. Там стоит самая высокая степень защиты, думаю, что-то интересное в нём найтись должно. Правда, чтобы с ним разобраться, придётся повозиться. Возможно, я не справлюсь без помощи, кхм… Но вот что самое главное – и, как мне кажется, заключающее в себе основную загадку. Опять же не указана причина, но в последнем отчёте месячной давности научный персонал было решено сократить и перевести на посменную работу. Раз в три-четыре дня прибывал челнок, забирал одну пару сотрудников, привозя новую. Что касается охраны, информации здесь нет, но совершенно уверена, что они работали в таком же режиме. Вас это не наводит на какие-нибудь мысли, Шепард?       — Наводит, — помедлив, отвечает капитан. — Подобные графики устанавливают на режимных объектах с повышенным уровнем какого-либо рода пагубного воздействия на человека…       — Да, я тоже об этом подумала, — негромко отзывается Лиара.       — Может, это как-то связано с активностью красного карлика, со вспышками? — предполагает Шепард.       — Если хотите моё мнение, Шепард, я так не думаю. Здесь, в подземном бункере, излучение не способно навредить.       — А как насчёт гробницы? Может, там стало невозможно работать именно по этой причине? В таком случае и дверь вполне объясняется. Лиара, думаю, вам пора оттуда возвращаться, — голос женщины снова звенит тревогой.       — По отчётам о сканировании и замерах усыпальницы, стены здесь настолько толстые и сделаны из такого вида материала, что не пропускают излучение. А не верить им причины нет, в противном случае я уже бы ощутила на себе последствия. Да и вы тоже, — Лиара на другом конце явно улыбается.       Шепард слышно выдыхает.       — Тогда я по-прежнему ничего не понимаю. Здесь, на базе, датчики не зарегистрировали абсолютно никаких опасных для жизни факторов. Ни радиации, ни загрязнения воздуха, ни чего бы то ни было ещё.       В передатчике повисает короткое молчание, после чего Лиара говорит о недостатке информации, чтобы судить с уверенностью, но на повторное предложение вернуться убеждает Шепард, что никакой опасности для себя в гробнице не видит, и если капитан не возражает, она задержится и произведёт съёмку помещения для дальнейшего подробного изучения.       Гаррус к этому моменту, почувствовав, что телодвижения больше не приносят серьёзного дискомфорта, кроме тупой пульсирующей боли в голове, осторожно принимает сидячее положение. Найдя взглядом дверь в дополнительные помещения жилого отсека, он решает встать и пройтись, пока капитан на него не смотрит и всё её внимание сконцентрировано на разговоре с азари. Пол слегка покачивается под ногами, однако ощущается вполне твёрдым, так что он надеется проскользнуть незамеченным…       Однако когда Вакариан возвращается, его обдаёт изморозью пристальный взгляд капитана. Почему-то именно в этот глупый по существу момент он отмечает, какие у неё глаза – синие-синие...       Пол предательски снова даёт лёгкую волну, Гаррус приваливается к ближайшей стене и прикрывает глаза в ожидании услышать пару слов о своём безответственном поведении. Но слышит только быстрые шаги в свою сторону, а за ними тихий выдох.       Он вздрагивает, ощутив на себе крепкие, но до странного мягкие руки. Шепард, не сказав ни слова, кладёт его руку себе на плечо, другой обхватывает поперёк спины и помогает добраться до койки. Только когда Гаррус садится и она опускается рядом, капитан отпускает его.       — Стоило ожидать, что подскочите, едва отвернусь, — с укоризной в голосе, но улыбкой на губах замечает она. — Как себя чувствуете, Гаррус?       Оставив на потом удивление этой реакцией Шепард, он пожимает плечом.       — Пока засовывал голову под холодную воду – замечательно. Духи, что было в тех ящиках?..       Капитан усмехается на этот вопрос, но взгляд её становится серьёзнее.       — Ложитесь, — говорит она, явно намереваясь подняться, но валяться и дальше в планы Вакариана не входит – он и так порядком отличился полезностью ветоши.       — Нет-нет, — возражает он, облокачиваясь на стену, к которой придвинута койка, — мне правда гораздо лучше, капитан… Спасибо.       Шепард, кивнув на его робкую благодарность, остаётся рядом. Чуть склонив голову, она смотрит на него из-под полуприкрытых век, но внимательно, будто ждёт, что ему станет хуже, а затем спрашивает, не хочет ли он пить или есть. Получив отрицательный ответ, она вдруг улыбается, всего мгновение, но словно бы тепло.       — Вы здорово напугали меня, Вакариан, — говорит капитан.       — Простите, не имел такого намерения.       Промеж гудящих висков мечется странная мысль – ему хоть и чужда, но приятна её забота.       Гаррус не привык к такому отношению со стороны начальства, однако Шепард вообще присуще куда больше доброты к подчинённым, чем он ожидает. Она человек, а люди другие. Грань между личными переживаниями и профессионализмом для них куда тоньше. У них милосердие для солдата честь, а не недостаток.       И всё же Вакариану кажется, что есть в этом и что-то личное. Он давит такое смелое предположение на корню, но ощущение близости женщины не даёт до конца избавиться от неясного чувства. А ещё Гаррус со всей силой смущения понимает, что за запах почувствовал, когда только приходил в себя. Лёгкий, не поддающийся описанию, но приятный до мурашек под гребнем, аромат исходит от волос Шепард …       … и от неё самой…       Он почти привык, почти не обращает внимания теперь, но тем не менее хорошо помнит, как почувствовал этот запах впервые, на Цитадели, сквозь пелену раздражения и злости на собственное бессилие. И как удивился, на секунду потеряв нить собственных мыслей, придя в некоторое замешательство. Казалось невозможным, чтобы живое инородное существо могло пахнуть так хорошо, чисто, без искусственной парфюмерной примеси. Но запах определённо исходил от бледнокожей человеческой женщины, с хорошо знакомым по новостным каналам лицом…       А позже он узнает, что капитан Шепард совершенно невозможна во всём, и запах идеально вплетается в её образ, отпечатывающийся в сознании турианца.       — Капитан, — Гаррус осторожно прерывает ставшее для него неловким молчание, — введёте меня в курс дела? Я услышал ваш с Лиарой разговор, но, честно говоря, ничего не понял.       Женщина пересказывает пропущенные турианцем события последних часов. Не сказать, что ситуация сильно проясняется для Вакариана, но одно он ухватывает точно – у него теперь есть чем заняться, чтобы как-то компенсировать своё вынужденное безделье, пока валялся без сознания. Что он тут же и предлагает капитану.       — Если дадите мне терминал и блок данных, я поработаю с ними и, думаю, в ближайшие пару часов хотя бы точно скажу, сможем ли мы извлечь данные и насколько они повреждены, — убеждает он нахмурившуюся Шепард, которую его состояние всё ещё явно настораживает.       — Полагаю, это подождёт. Вам лучше сейчас не напрягаться.       — Капитан, я не стану утверждать, что сейчас представляю собой боевую единицу, но вполне уверен, что щёлкать по клавиатуре и смотреть на экран в состоянии, — заверяет Гаррус.       Спустя ещё пару реплик их нехитрой дискуссии капитан всё же поддаётся на уговоры. Она приносит турианцу всё необходимое, после чего забирает со стола кружку с каким-то тёмным напитком, возвращается и указывает на соседнее пространство кровати рядом с Гаррусом.       — Не помешаю вам? — спрашивает она.       — Конечно, нет, — Вакариан чуть отодвигается и решается добавить: — Мне даже привычнее работается рядом с вами.       Шепард улыбается, прикладываясь к кружке, и чуть морщится.       Гарруса и правда нисколько не стесняет её присутствие: он уже привык к их общению, выходящему за рамки служебных обязанностей. Кажется, даже работа спорится у него лучше за разговором с капитаном, восседающей на покрышке. Но в данный момент обстановка отличается, Шепард садится к нему ближе, чем когда-либо до этого. На предположение, что ей просто хочется находиться рядом с ним, самоуверенности Вакариану не хватает. К тому же что-то в позе и напряжённых руках женщины, сжимающих кружку, его настораживает.       — Шепард? — зовёт он.       Капитан поднимает на него глаза, вопросительно вскидывает брови.       — Вы… в порядке? Я имею в виду, вообще?       Неопределённо хмыкнув, капитан отставляет кружку на стоящий рядом стул.       — Вообще – да. Это иррациональное чувство дискомфорта вблизи с кладбищем. Ну, знаете, в земных культурах довольно неоднозначное отношение к смерти. Одни считают её концом всего, другие – напротив, переходом в иную, лучшую жизнь. Но подсознательно, или просто под давлением стереотипов, нам неуютно находиться рядом с покойниками. — Шепард поводит плечом и, подтянув к себе колени, обхватывает их руками. — Сложно объяснить, Гаррус. Скажем, мне просто здесь не нравится.       Гаррус, оторвав взгляд от терминала, внимательнее смотрит на неё. Он не может в точности определить эмоцию, которую видит на лице капитана. А если честнее, отказывается верить, что это похоже на страх. Кроме того, турианец вынужден признать, что от самого своего пробуждения его тоже не оставляет некое скребущееся на задворках подсознания чувство тревоги. Впрочем, значения он ему не придаёт и теперь.       — В моей культуре считается, что умершие не покидают нас. Они становятся духами – окружающей нас природой, предметами. Смерть неотделима от жизни, мы не боимся её. Я читал, что у людей есть похожие легенды.       — Хм, — усмехается женщина, — тогда, если читали внимательно, вы знаете, что наши легенды о духах, как о призраках, не так однозначны. Души мёртвых нередко злы на живых, вплоть до того, что жаждут мести и желают им смерти.       — Да, я как-то видел пару фильмов. Коллега по отделу обожал всю эту… мистику, верно? В целом я понял, о чём речь, но вот мораль мне так и осталась неясна. Не вижу смысла бояться мертвецов, когда живые представляют намного большую опасность. Хотя после встречи с хасками я несколько пересмотрел свои убеждения на этот счёт, — Гаррус разводит мандибулы, и Шепард негромко смеётся его шутке.       — Хаски относятся скорее к зомби. Это мёртвая телесная оболочка без души – другой класс нечисти. Если говорить о призраках, во многих фольклорах также считалось, что они жестоко мстят тем, кто вторгнется в их последнее пристанище. На самом деле это была попытка воспрепятствовать расхищению могил, так как в древности с усопшими хоронили нажитое ими богатство… Конечно же, это просто легенды из глубины веков. Тех, когда наш народ ещё не мог объяснить и понять большую часть окружающего мира. — Женщина смахивает со лба прядку волос, и её лицо снова приобретает задумчивое выражение. — Интуиция, как предчувствие чего-либо, растёт оттуда же. Но хотите – смейтесь, Гаррус, а своей я привыкла доверять. Она меня никогда не подводила. Не сочтите за суеверие, просто некоторые места не стоит тревожить, а с этим точно что-то не так. Мы не нашли того, зачем приходили. Лиара – профессиональный археолог, я не сомневаюсь, что она перевернула там всё вверх дном, но того, что могло так заинтересовать «Цербер», всё равно не обнаружила. Это не нравится мне и напрягает…       Шепард умолкает. Гаррус не знает, что ответить. Смеяться ему не хочется совершенно, и дело не в том, что это его командир. Он не может похвастаться оптимизмом, но, сидя рядом с женщиной, сейчас ему до сведённых судорогой жвал не хочется признаваться в этом.       — У Лиары ещё достаточно времени, чтобы найти нечто интересное. К тому же у нас есть блок данных. Не сомневаюсь, что хоть немного полезного из него ещё можно извлечь. Смотрите, — турианец указывает на экран переносного терминала в своих руках, — индикатор внешнего устройства работает, это уже значит, что компьютер считывает информацию с накопителя. То есть она там точно есть, в каком бы состоянии ни была. Остальное – дело техники. Точнее, техника. Хакерство не совсем мой профиль, но у вас есть Тали, которая умеет взламывать мозги гетам. Для неё это будет школьной задачкой.       — Остаётся дождаться возможности связаться с «Нормандией», — отвечает Шепард, снова потянувшись за кружкой. Она говорит, что и так порядком его отвлекла, и Гаррус, расценив это как намёк, возвращается к работе.