Дочь любви

***

Прежде Деви никогда не приходилось бывать в местах, где люди встречали близких или же прощались друг с другом. Она не выезжала никуда дальше Гургаона, где провела все свое детство – ну, разве что, в Дели. Девушка не имела ни малейшего представления об устройстве аэропортов. Как же в столь огромном здании можно найти нужного человека? Деви приложила руку к сердцу. Странное чувство дежавю вдруг охватило ее на короткое мгновение… Будто бы она уже была здесь… при схожих обстоятельствах, в таком же эмоциональном состоянии... Девушка резко помотала головой, отгоняя наваждение. Ее воображение слишком разыгралось от волнения! Она глубоко вздохнула и выдохнула, а затем неожиданно улыбнулась иным мыслям, что пришли в голову. « – Я помню твою маму как необыкновенно смелую и непредсказуемую девушку, – задумчиво улыбаясь, рассказывала ей немногим ранее госпожа Анджали – «тетя», как просила она ее называть. – Там, где была Кхуши, все всегда было вверх дном! Неудивительно… – женщина на секунду прервалась и отвела взгляд. – … неудивительно, что она смогла влюбить в себя Арнава. Я в своей жизни не встречала более ни одной девушки, хоть немного похожей на нее… Пока в нашей жизни не появилась ты. Деви улыбнулась Анджали-джи, а та тем временем задумалась. На уме женщины явно были и иные мысли, озвучить которые она не решалась при Деви». За эти несколько дней Деви пришлось много об этом поразмыслить. Она приняла все эти события и поняла для себя главное: Арнав Сингх Райзада, ее отец, не был виновен в том, что произошло два десятка лет назад. Эпицентр того катаклизма, что повлек за собой трагедию двадцатилетней давности, заключался в порочной страсти биологического отца Карана и супруга Анджали-джи к матери Деви. Ее отец стал такой же жертвой обстоятельств, как и ее мама. И она намеревалась говорить об этом Арнаву Сингх Райзада хоть каждый день, лишь бы не видеть его взгляд, полный отчаяния и сожалений. Деви намеревалась сказать об этом маме при первой же встрече. Она так много подготовила слов для нее… и знала, что отец выполнит свое обещание! Богиня! Она так хотела воссоединения своей семьи, – каким бы наивным ни было ее желание. Разве эти два человека, после всех рассказов об их любви, которые она услышала, ненароком ли или из первых уст, за месяцы своего нахождения в доме Райзада, не заслуживали, наконец, счастья?! Разве она сама не заслуживала того же?.. Но… Деви вернулась мыслями в реальность. Может ли она быть счастлива, когда человек, к которому она сейчас направлялась, убегал от мрачной для него реальности?! Убегал, чтобы оставить место для ее… счастья? Улыбка, возникшая при мыслях о родителях, вновь померкла. А стоило водителю остановить автомобиль перед главным входом в аэропорт, волнение вновь заговорило в ней сильнейшей тахикардией. - Спасибо, – пробормотала Деви водителю. – Дальше я сама… - Вы уверены, мисс? Господин Райзада просил сопровождать вас везде. - Да-да... Я справлюсь, уверена… Вовсе нет. Деви Кумари Мохаббати вообще ни в чём не уверена. А Деви... Деви Сингх Райзада?.. Девушка выступила вперед, почти вливаясь в тот бесконечный поток, что плыл противоположными течениями навстречу друг другу. Она оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что водитель уже отъехал. Он будет ожидать ее на стоянке, как сообщил ранее, – оставлять автомобиль у главного входа в международный аэропорт имени Индиры Ганди непозволительно более десяти минут. Девушка постоянно убирала с лица волосы, колыхаемые ветром, и растерянно смотрела по сторонам. Люди со скоростью с десяток в секунду мелькали мимо нее и проходили сквозь широкий атриум. Кто-то прощался у входа, а кого-то напротив ожидали крепкие объятия после долгой разлуки. Ее сильно толкнули, отчего Деви чуть не упала. Она услышала шумные извинения и зацепилась за укоризненно косящийся на нее взгляд пожилой дамы, что проходила мимо. Очевидно за то, что потерянная девушка была преградой для спешащих по своим делам людей. Деви вытащила из сумочки телефон, собираясь набрать номер, который выучила за последние дни наизусть, так и не решившись позвонить ни разу. Она отступила назад – так, чтобы никому не мешать. Набрала первые цифры, бросила взгляд вперед и... кажется людской поток, как и время, замедлилось перед ней. Бедное ее сердце... Он здесь. Каран Сингх Райзада как-то неожиданно оказался на расстоянии десяти шагов. Он смотрел на неё, на автомате опуская руку со сжатым в ладони мобильным телефоном – очевидно прерывая разговор с кем-то. Можно было не уточнять, каким образом Райзада-младший оказался у выхода из аэропорта прямо напротив нее в эту самую минуту, – ее подозрения о недавнем собеседнике Райзада были верны процентов на двести. Никто из двоих не предпринимал никаких шагов навстречу. Их разделял плывущий людской поток и мысли. Глупые, нелепые мысли, которым вовсе сейчас было не место. Он был таким красивым. Деви приоткрыла рот, удивляясь тому, как легко эта мысль проскочила в голове. В какой момент она задумалась об этом впервые? Тогда, когда увидела его впервые в стенах родного приюта? Но в тот момент это была мысль о физическом, чём-то, что являлось отталкивающим и непропорциональным, потому что ей до сих пор казалось отвратительным, что кто-то мог быть настолько хорош собой, имея такой невыносимый характер. Ведь он в тот день унизил ее, пренебрёг её трудами. И потом он унизил ее ещё раз, и ещё... Но и она не оставалась в долгу перед ним. А теперь... теперь все это было прекрасной частью их двоих. Теперь он был тем, кто, рискуя собственной жизнью, ринулся спасать ее из горящего здания… тем, кто наступал на собственное горло, пытаясь вытащить из агонии ее. Тем, кто легко играл ее чувствами, будучи эгоистом, но тем, кто, наплевав на собственные, оберегал ее в своих объятиях от жестокого мира. И вот сейчас он просто уступал свое счастье ей… Глупо. Так глупо… «Это не я наивна, мистер Каран Сингх Райзада. Это вы невероятный…жестокий… глупец». Они пристально смотрели друг на друга, и Деви не знала, что доподлинно чувствовала. Это казалось странным. Ей совсем недавно стало известно о том, что у нее были родители. Люди, которых она всегда любила всем сердцем, ни разу с ними не встречаясь. Они могли быть у нее… Ее семья. Близкие… Детство, полное материнской ласки и отцовской заботы… Дом… настоящий… Если бы… не его родители. Деви нервно сглотнула. Ее мысли шли в полный разрез с сердцем. Ибо, какой злой парадокс! Эти серые глаза в эту самую минуту казались ей домом. Парадокс. Деви ненавидела парадоксы! Вся ее жизнь состояла исключительно из них. Наконец, она сама подошла к нему, остановившись всего в метре. Так жаль, что она не надела какой-то одежды на европейский лад – можно было бы спрятать ладони в карманы от неловкости. Сейчас же девушка, борясь с волнением, просто намертво вцепилась пальцами в ремешок своей маленькой сумочки – той самой, что однажды Каран утопил в своем бассейне. - Привет, – смилостивился Райзада, первым заговорив. - Твой отец… – начала она неловко, но заметив лёгкую ухмылку, коснувшуюся губ Карана, быстро поспешила исправить. – … мистер Райзада сказал, что ты улетаешь в Грецию. Правда, он не сказал, когда ты вернёшься. - Если бы мне самому это было известно… Лицо Карана посерьезнело. Он смотрел на нее, чуть склонив голову, будто бы ожидая дальнейших действий. А у Деви захватывало дух от такого его взгляда. Она вдруг вспомнила их спонтанный танец в стенах Красного форта… Если в голове выстроить в ряд все те моменты, что связывали ее с Караном Сингх Райзада, Деви уверенно выделила бы тот самый момент танца в Лаал-Кила. Самый сокровенный и интимный момент в ее жизни, не смотря на то, что все это происходило на глазах у широкой публики. Как и сейчас их встреча. Но с одним отличием: сегодня Деви была невероятно смущена и растеряна. И вовсе не знала, что ей делать или же говорить… - Как твоя мама? Да, она давно должна была задать ему этот вопрос. - Лучше чем твоя, – последовал истинно райзадовский ответ. - Вы специально это делаете, чтобы я сейчас ушла и оставила вас наедине с вашей паршивостью, мистер Каран Сингх Райзада? - Я скучаю по тем временам, когда вы невыносимо раздражали каждый мой день своим присутствием, мисс Мохаббати, – в тон ей отозвался Райзада и криво ухмыльнулся. Деви не сдержала улыбки. Они ещё с минуту почти беспечно смотрели друг на друга. Однако улыбка первой сошла с губ Деви. - Это так необходимо? – произнесла, кажется, одними лишь губами… не имея никакого права на этот вопрос. Каран коротко кивнул вместо ответа и перевел взгляд чуть в сторону, будто бы задумавшись. - Что ж, тогда... пора прощаться. До свидания?.. До свидания? Богиня, как все это нелепо! Его мать нуждалась в лечении…и в своём сыне. Да и сама Деви не понимала до конца: оставался ли Каран с матерью или бежал от остальных членов своей семьи. А она надеялась на «свидание»… Быть может, Каран Сингх Райзада планировал вообще больше не встречать ее в своей жизни?! Деви не была сейчас той, кто мог бы помешать ему уйти и остаться. И дело не упиралось в какую-то апатичную усталость – нет. Просто это – не тот случай. Девушка развернулась и хотела уйти, так и не дождавшись от парня каких-либо слов, посчитав, что на этом их странное прощание окончено, как вдруг услышала тихое: - Ты главная причина, из-за которой я однажды вернусь. Поэтому… да. До свидания, Деви… Каран Сингх Райзада разбил ее глупые теории в прах. Деви в долю секунды оказалась в его теплых, крепких объятиях. И именно в тот момент, когда Каран зарылся лицом в ее волосы, Деви могла с уверенностью сказать, что даже если бы их история с самого начала была иной… если бы Элен Адамиди никогда не рушила их жизни, Каран…ее сероглазый Кай… все равно был бы предназначен ей судьбой – находись каждый хоть на противоположных концах Вселенной! Деви подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. - Наша история должна быть иной, Каран… Вместо ответа он склонился над ней так, чтобы их носы почти соприкасались. Деви дрожала. Мысли о том, что в любую минуту они могут стать открытой мишенью для прессы или сплетников, исчезли так же быстро, как появились. Они никогда не будут рабами собственных предрассудков, как их родные… Рука Карана потянулась в карман, а затем он щёлкнул ее легонько по носу сложенным вчетверо листом бумаги, который достал из него. Деви чуть отпрянула для того, чтобы принять протянутое послание. Она не смогла сдержать восторженного вздоха, когда быстро развернула его под пристальным взглядом Карана. Это были они. Каран набросал карандашом эскиз: она, с мокрыми волосами и злым взглядом, и он, смеющийся и довольный своей местью – тот день, когда он столкнул их двоих в бассейн. Было ещё кое-что на заднем фоне, что не забыл отразить Каран. Тень отца, что с минуту на минуту должен был прервать веселье одного и спасти другую… Деви грустно улыбнулась, возвращаясь из воспоминаний. - Обещаю, – тихо, но уверенно проговорил он, наблюдая за ее реакцией. – Наша история будет иной, девочка с самыми прекрасными глазами... Он оставил быстрый поцелуй на ее волосах и, не оглядываясь, скрылся в стенах огромного здания, что вновь показалось Деви до боли знакомым. Будто бы из прошлой жизни… Затуманенным от слез взглядом она вернулась к эскизу, сжатому в ее руках. Девушка хотела было сложить его, как ее взгляд зацепился за надпись, сделанную мелким почерком, в нижнем углу листа, с обратной стороны. «Я кое-что сделал, мисс маленькая Герда. Фотографии части твоих работ были отправлены от твоего имени на конкурс художников для одного крупного холдинга, специализирующегося на дизайне интерьеров. Да-да. Можешь подать на меня в суд или в сотый раз проклясть – как тебе угодно. Я переживу. Но вот ты… Деви Кумари Мохабати… Сингх Райзада… во всей этой чертовой суматохе… не потеряй себя, ладно? Твои картины также прекрасны, как и твоя душа. С глубокой ненавистью и раздражением, твой сероглазый Кай». - Что за…? – вслух произнесла Деви, удивлено приподняв правую бровь. В эту минуту она была именно такой, какой и видел ее в своих мыслях Каран, оставляя послание, не будучи уверенным, что оно окажется в руках адресата. В память ударил их диалог. « – … здравомыслия в тебе – как смысла в твоих картинах! – Ах, тебе не нравятся мои картины! Стало быть, твоё художество преисполнено смыслом. Дай-ка, припомнить: «Куда бы я не пошёл, везде – ты. Ты всегда в моих мыслях» – ты это сказал мне, когда я познакомилась с твоим… творчеством». Те десятки миниатюр, на которых было ее изображение... «С глубокой ненавистью и раздражением»? Деви сложила рисунок и спрятала его в своей сумочке. Их история будет иной. Он обещал.

***

Через месяц Аллахабад затопит сезон дождей. Предстоящая гроза выбивалась из природного расписания. Ветер поднялся такой силы, что мусор, который рабочие сгребали в общую кучу еще днем, дабы перед завтрашним началом Кумбха Мелы сжечь, вновь разметался по побережью Ганга. В Индии все всегда случается в самый последний момент, хоть люди веками и живут традициями. Просто эти традиции занимают большую часть их жизней. Откуда же здесь быть времени? Народ в Индии всегда чем-то занят, хотя западному человеку может показаться жизнь индийца слишком медленной, размеренной, тягучей… Но это вовсе не так. К примеру, в ее жизни так много всего произошло за четыре десятка лет, что сложно было ухватиться лишь за единственную мысль: они подобно рою обезумевших после долгой спячки пчел, выпущенных из улья, наседали на оголенные нервные окончания, беспощадно пронзая своим жалом. Раскат грома раздался совсем рядом, будто бы ударившись о водную гладь, разошелся по поверхности реки. Она с детства боялась грозы, когда они с сестрой потерялись в лесу, продрогли до нитки и провалились в бреду около недели. Гроза всегда внушала ей величие и страх, но женщина не сдвигалась с места, неотрывно следя за тем, как молнии на горизонте то и дело исчезали в темнеющих в сумерках водах Ганга. Внезапно она дёрнулась всем телом, будто в судорогах. Это пришло к ней так, будто молния полоснула не только небесную гладь, но и ее замутненный разум. Женщина лихорадочно задышала, схватилась рукой за горло и начала бешено откашливаться, словно силясь выдавить изнутри всю эту тупую боль. Сколько раз это повторялось с ней за прошедшие дни с момента разговора с той незнакомой женщиной – посланницей небес, что вернули ей память? Очередное воспоминание. Ей виделась гроза в ночи в полуразрушенном строении, ее упрямство и страх. А затем крепкие руки ее спасителя. Человека, что стал одновременно и проклятием. И спасением. Ее любовью... Как давно это было? Прошло около двадцати лет? В ушах прозвенел тонкий голосок маленького ребёнка. Дочка… У них родилась девочка! Сладкая, красивая малышка с очень большими глазками… Кхуши назвала ее Деви – именем Богини, что однажды связала ее и Арнава. И, несмотря на все то, через что ей тогда пришлось пройти, день рождения дочери был самым счастливым днём. Небеса даровали новый смысл жизни. Право на счастье… Кхуши не собиралась более сдаваться. Она готова была вступить в борьбу. Ей было все равно, что там решил Арнав Сингх Райзада: жениться на той блондинке, что пришла к ней, когда она находилась в христианском приюте в Фаридабаде, или просто забыть, вычеркнуть ее из своей жизни. Ей было всё равно! Она готова была бороться. Вернуть его самого… Его любовь! Подарить их дочери отца. Подарить семью… Всю свою жизнь! Ведь она была их дочерью. Дочерью их любви. Эта девочка подарила ей силы и надежду. Их маленькая Деви Сингх Райзада. С большими глазами матери и лукавой улыбкой отца. Кхуши Кумари Гупта Сингх Райзада была готова бороться… готова была справиться с любой преградой, что появилась бы на ее пути. Она никогда не испытывала такого счастья и такой силы. Кхуши была готова на все. …до того дня, когда мир выбило из-под ее ног. « – Организм недоношенного ребенка очень слаб… Мне жаль, – сообщал человек в белом халате, принимавший ее роды, спустя всего несколько дней. – Сердце вашей дочери остановилось. Она кричала. Так долго. Неистово. Кричала, пока не лишилась рассудка, что обратилось в беспамятство». На долгие, бесконечные годы. Мохаббат… Кхуши… сидела у кромки воды на пустом речном побережье, где уже завтра тысячи паломников будут ждать своей очереди окунуться в священный Ганг. Она обхватила руками колени, раскачиваясь вперёд и назад. Все эти дни Кхуши молчала, своим поведением смущаю беднягу Майю, совершенно ничего не понимавшую. Горело. Все внутри нее плавилось подобно лаве в раскаленном жерле вулкана. Она могла сойти с ума… Она уже сходила. Терпеть более уже было невыносимо. Ее паломничество, длиной в полжизни, достигло своего апогея. Двадцать лет жизни под чужим именем. Двадцать лет чужой жизни… Кажется – ровно столько она пробыла в ашраме. Столько было бы ее девочке. Большеглазому ангелу… Вместе с новым громовым раскатом почудился плач ее малышки. Кхуши закричала, чтоб заглушить этот голос. Он убивал ее. Кхуши закричала так, что крачки, собравшиеся на пустом побережье, резко взлетели в воздух. Она кричала, что есть силы, не в силах справиться с той болью, что уничтожала изнутри голосом ее, не познавшей жизнь, малышки. Она больше не в силах была держать все это внутри. Девичьи руки крепко обхватили Кхуши за плечи, заключая в объятия. И она прильнула к груди Майи, притуплено осознавая, что ее обнимала подруга, но не дочь, в чьи волосы она бы так хотела сейчас зарыться. - У меня была дочка, Майя... Сейчас она могла быть чуть младше тебя. Деви… Она была такая красивая! Богиня… Почему так случилось?! Чем я заслужила твою немилость, что ты лишила меня всего?! Кхуши рыдала. Оказывается, она совершенно не умела справляться с болью. Ведь долгие годы сестра Мохаббат ни дня не прожила в настоящей боли! Она разделяла чужую – тех людей, что искали исцеления в ашраме. Мохаббат учила их смирению, милосердию и спокойствию... Богиня, но кто поможет исцелиться ей самой от огнива, что пожирало сейчас изнутри?! Адская агония после сладостного, безмятежного сна. Будто бы и не было тех двадцати лет. Будто бы только вчера доктор сообщил ей о смерти ребенка. Это было так странно. Невероятно странно. Ее дочь, ее родные, ее любовь, ее проклятие… Паяль, которую она встретила всего несколько дней назад… Это действительно принадлежало ее жизни? Это, правда, она?.. Финальный раскат грома оглушил двух молодых женщин перед тем, как небо заплакало дождем. Майя вздрогнула и отпрянула от Кхуши. - Нам нужно бежать до гостиницы. Им, правда, нужно было идти. Комнаты, которые они с трудом смогли достать в недорогом хостеле для туристов, могли быть перепроданы иным желающим получить ночлег паломникам за большую стоимость, а их вещи могли быть выставлены прямо под проливной дождь. В Индии народ простой, но бесцеремонный и бедный. Винить их в подобном не было никакого смысла… Но подобного рода опасения не волновали сейчас Кхуши вовсе. В эту самую минуту в ее голове отчетливо прояснялась картина. Наверное, она испугалась бы ее прежде. Но страх тонул в боли… В памяти промелькнула совсем недавняя сцена. Светловолосая женщина, что вела с ней беседу в ашраме… «Боюсь, что мою душу уже не спасти»… Женщина, на которой двадцать лет назад женился Арнав Сингх Райзада. Та, из-за которой Деви родилась слабой и недоношенной... Эта женщина… Она знала, кто такая сестра Мохаббат. Она знала свою вину и пришла, чтобы бесстыдно посмотреть ей в глаза. А что если… что если Он тоже… все эти годы?.. Короткая вспышка… Агра. Богиня! «Розово-индиговые блики заходящего солнца застревали в прядках темных волос мужчины, представленного на сцене… Празднество, гул голосов – все это растворялось в переливах знакомой мелодии. А затем… на короткое мгновение… она зацепилась за ищущий взгляд знакомых глаз». Кхуши приложила руку к сердцу. Они встречались в Агре. Случайно, на зимнем фестивале. Помнила свое лихорадочный пульс. Чувства. Помнила… но тогда она их не понимала. А после. Рани Джа-Тхакур… Знакомое до ужаса имя и браслет, который принадлежал когда-то ей. Женщина приложила пальцы к вискам. Рой внутри головы обжигал. Кхуши пришлось закрыть глаза от боли. Она попыталась хоть немного сосредоточиться… Все эти люди. Случайно ли они оказались на ее пути? Что все это значило? Что если все они знали о том, где Кхуши находилась все эти годы? Знали о ее состоянии… Нет, только не Паяль. Не ее родители… Но та женщина… И… Арнав Сингх Райзада… Кхуши сжала ладони в кулаки и резко открыла глаза. Боль обращалась во всепоглощающую ненависть. Именно это мрачное чувство вдруг придало ей сил, как противоположное много лет назад. Мысли четко обретали обличия. Ей известно, каким будет ее первый шаг. Сестра Мохаббат никогда бы до подобного не додумалась. Юная Кхуши Кумари Гупта никогда бы на это не решилась… Но Кхуши Кумари Гупта… Сингх Райзада – вернувшаяся спустя два десятка лет, прошедшая через агонию, горящая в ней в эту самую минуту – вдруг решила, что только так правильно. Даже если после она будет ненавидеть себя и презирать – эта ненависть не будет сильнее той боли, что сожгла и охладила ее душу за эти несколько дней, с момента первого воспоминания о ее прошлом... Кхуши Сингх Райзада. Тот второй, несостоявшийся брак «во имя любви» – он был фикцией. Сейчас она это осознавала. Иллюзия. Но она – Сингх Райзада. Все еще. Ее первый и единственный брак был вынужденным, но законным и консумированным. - Я мало что знаю о жизни за стенами ашрама, Майя, – стеклянным голосом произнесла Кхуши. – И мне придется познавать мир заново, чтобы вернуться в жизни родных. Я не могу исчезнуть для них вновь. Но и вычеркнуть прошедшие двадцать лет тоже не могу. Я должна вернуться. Женщина изменилась в лице, словно и не было той безумной истерики. Черты ее лица резко заострились. Взгляд приобрел твердую, слегка безумную, уверенность. Она поднялась и чуть подняла подбородок, подставляя лицо дождю, словно омываясь. Майе было страшно видеть прежнюю сестру Мохаббат такой… Будто бы другой человек проснулся в ней, которого она никогда прежде не знала. - Сестра… – начала она осторожно. – Но что если все это мираж? Мандавья-гуру ведь предупреждал, что боги будут испытывать нас на пути к Сангаму. Как же наше паломничество? - Я закончу его. Закончу, чтобы вернуться. Обман ли мое прошлое или нет – мне еще предстоит выяснить. Сейчас я знаю лишь то, что я должна развеять все миражи в своей жизни и встать на ноги. Ради памяти моей дочери… Ради памяти той любви, которую я когда-то познала. Ради того предательства, что меня уничтожило.

***

Амрит Фаруканд бежал уже шестой километр на велодорожке, когда горничная принесла ему звонящий мобильный телефон. Он выключил тренажер и соскочил с него, попутно принимая из рук прислуги полотенце, чтобы обтереть лицо от пота, а затем взял в руки телефон. - Амрит, – раздался в трубке женский голос, слышать который мужчина был удивлен, но в то же время рад. – Здравствуй… Прости, что так неожиданно. - Мне звонит сама любовь. Она всегда случается неожиданно… Разве можно за подобное просить прощения? Здравствуй, Мохаббат… Они всегда общались просто – без формальностей, никакого «мистер Фаруканд» и «сестра Мохаббат», как в самом начале их дружбы. К слову, если для него эта странная дружба давно переросла в нежное чувство к этой необыкновенной женщине, то Мохаббат, закрытая для реального мира и недоступная для предпринимателя, мецената и завидного холостяка Амрита Фаруканда, подобных тем в их взаимоотношениях даже не допускала. Они познакомились в его первое случайное посещение ашрама Харшат Мата одиннадцать лет назад, когда от рака умерла жена Амрита, оставив его и их десятилетнего сына. Преисполненный разочарования и боли Амрит не верил, что его разбитую душу можно исцелить какой-то «волшебной» водичкой из колодца, но все-таки позволил друзьям привезти его туда. Нужно признаться, что Амрит так ни разу и не окунался в этот колодец. Его успокаивали беседы с настоятелем ашрама. Его приводили в чувство случайные встречи с Мохаббат. Конечно, это не была мгновенная любовь – Амрит не мог так просто забыть о любимой жене, что подарила ему единственного наследника. Но мудрость, теплота и непосредственная искренность с годами заставили сердце Амрита вспомнить о том, что такое испытывать чувства к женщине. Однажды он даже осмелился сделать Мохаббат предложение… И конечно же получил отказ. Женщина, чье прошлое было окутано безмолвной тайной, не подпускала к себе никого и для него, Амрита, не делала исключений. Не давала никаких надежд, кроме веры в их дружбу. Амрит бросил слишком очевидные попытки завоевать ее любовь, дабы не потерять то немногое, что у них было: посещал ашрам раз в месяц, заряжался ее смехом и возвращался в реальный мир будто бы обновленным человеком. Его сын, Рахул, бесстрашно шутил всякий раз, когда Амрит рвал и метал из-за рабочих неудач, срываясь на своих подчиненных, что отцу пора бы уже к своей «Терезе». И вот впервые, с прошлого месяца, он слышал голос Мохаббат. Она никогда прежде не звонила ему сама… А ее слова, последовавшие сразу же после его приветствия, вовсе заставили Амрита поперхнуться. - Ты все еще хочешь на мне жениться? - Прости… Что? - Амрит, – Мохаббат в трубке тяжело вздохнула. – Мы дружим уже много лет. Я всегда была с тобой честна… и сейчас хочу быть искренней, насколько только это возможно. Мне многое предстоит рассказать тебе при встрече, но многое я и не смогу открыть, не смотря на все доверие, что существует между нами. Главное, что ты должен услышать: я хочу как можно скорее стать твоей невестой – по той причине, что мне нужна твоя помощь… и твое покровительство. Я не могу обещать тебе того, что подразумевает союз мужчины и женщины. Попросту говоря: мне нечего тебе предложить, я лишь прошу… - Я согласен, – быстро произнес Амрит. – Расскажешь при встрече, ладно? Жутко интересно, как матушка Сурья убедила санньяси Мохаббат в том, что на ней не лежит проклятия манглик, – он попытался скрыть за иронией собственное волнение, коего, кажется, не испытывал с юношества. – Так, где мне тебя забрать? - Аллахабад. Завтра я завершаю свой паломнический путь. Буду ждать тебя здесь. - Договорились, – Амрит крепко сжал трубку. Только что вошедший в зал сын, очевидно, прочитал во взгляде отца несвойственное тому волнение и замер у входа, беззастенчиво подслушивая. - Амрит… – негромко проговорила Мохаббат. – Спасибо тебе. - Пустяки… - «действительно». – До завтра. Он положил трубку и задумчиво посмотрел на сына, прислонившегося к дверному косяку и сложившему руки на груди, будто бы ожидавшему подробностей. - Мне показалось или это был приятный женский голос? По вашему томному и мечтательному взгляду могу предположить, что вам звонила ваша прекрасная монахиня, сэр? – протянул младший Фаруканд. - Объясни-ка мне, Рахул-джи, какого… ты дома, а не в офисе, куда я тебя отправил с утра разбираться с конкурсом? Или ты решил, что мой выходной – твой выходной? – вместо ответа строго поинтересовался Амрит. - Вообще-то, я заскочил переодеться перед деловой встречей с партнерами. И заодно занес тебе документы по конкурсу. Я уже сделал свой выбор и распечатал фото с работами одной художницы, которые, на мой взгляд, заслуживают победы. Но зная твой отвратительный характер, подготовил для сравнения портфолио еще кое-каких конкурсантов. Амрит принял из рук сына папку с работами. - Ознакомьтесь, мистер Фаруканд. А ваш бедный сын пошел дальше зарабатывать вам деньги и решать ваши проблемы? - Не паясничай, Рахул-джи, – развернувшись, бросил Амрит. Он раскрыл альбом и сразу же наткнулся взглядом на воздушный пейзаж берега Джамны. Все в работе было обыкновенным, но отчего-то сердце Амрита замерло. Мыслями он вновь вернулся к разговору с Мохаббат. – И, кстати, сын. Это еще не все. Будет помолвка… Организация моей свадьбы тоже на тебе.

***

Картины далекого прошлого, словно прокручиваемые лентой синематографа, мелькали одна за другой, отчетливо вырисовываясь в голове, прорываясь из самых глубин памяти. Она – Парвати, которую Шива обрел в горах Уттаркханда. Он – Шива, пылающий любовью к той, чья святость и преданность были чище цвета шафрана. Те – кто сошли с небес, пролив палитру красок, являя миру незримый человеческому взору цвет любви. Бессмертная роза – что воспоминаниями о себе дарила жизненно необходимый кислород его пустынной без нее жизни. Счастье – что вырывали из его рук не раз… Если бы Арнав вспомнил все свои прошлые жизни, то знал бы наверняка, что он всегда Ее находил. Разве в силах кто и в этой замкнуть круг? Если Мохаббат-санньяси завершает своё паломничество Кумбха Мела с целью прервать цикл – то только чтобы возродиться под истинным именем. Иного Арнав допустить не мог. Средь тысяч паломников он рассчитывал найти ее… Радху, что предназначалась Кришне. Закатное солнце было холодным, но людей на спуске к Гангу было слишком много. От духоты и предвкушений рубашка липла к телу. Арнав сбросил пиджак прямо на землю – какой-то садху сразу же подобрал ее и набросил на свои плечи, в молитвенном жесте раскинув руки и воззвав в благодарности к небесам. Телефон завибрировал в кармане его брюк как из иной реальности. Возможно это была Деви? Его дочь... Их. Арнав покинул Нью-Шантиван ещё до ее возвращения из аэропорта. Но он был уверен, что Анджали расскажет Деви обо всём: о разговоре с Паяль, о паломничестве Кхуши, о намерениях Арнава – он не мог не посвятить в это сестру. Однако звонившим оказался Аман. - Сэр, по данным центральной резервной полиции, на праздник собралось триста двадцать пять тысяч четыреста восемьдесят семь людей. К сожалению, отследить конкретное местоположение миссис, мисс… это невозможно, сэр. - Я понял, Аман. Оставайтесь на месте. Здесь слишком сильная давка. Не говори ничего Паяль Райзада. Я скоро буду. Еще до прибытия в Аллахабад люди Арнава вычислили гостиницу, в которой остановилась Кхуши и ее спутница. Но ни им, ни Арнаву не удалось ее здесь застать – паломницы покинули хостел еще до рассвета. Ее телефон, номер которого тоже удалось разузнать, был выключен, к тому же он не был оснащен GPS-модулем. Однако по данным сотовых вышек удалось выяснить примерное ее местоположение. Но оно, конечно же, и без того было очевидно – Кхуши Кумари Гупта медленно, вместе с морем паломников, точно так же как и сам Арнав, в эту минуту, спускалась к водам Ганга. Конкретное местоположение в море из паломников его людям, со слов Амана, определить не удалось. Что ж… Арнав горько усмехнулся. Однажды, некий старец в Гималаях сказал ему: «Для каждой любви есть своё время...» Разумом он понимал, что не имел права даже на мысли о подобном, не говоря уже о праве на какую-либо встречу, но мысль эта нашла отклик в его душе. Однако Арнав Сингх Райзада все еще был женат на той, кто хуже чем смертельно отравила жизнь его и его… Кхуши. Но шага назад он не сделает. Будь он хоть сотни раз проклят. Их разделяло море из трехсот двадцати пяти тысяч четырехсот восьмидесяти семи людей. Столько паломников, по словам Амана, прибыло в день фестиваля Кумбха Мела к местечку Сангам в Аллахабаде. Грандиозное событие, являющееся раз в двенадцать лет – когда небесные светила встают в причудливую комбинацию, о которой Арнав был мало осведомлен. Люди прибывают сюда, чтобы завершить свое паломничество… Чтобы священным омовением избавиться от тяжкого груза кармы… Обрести освобождение из Сансары – круговорота рождения и смерти. Здесь были садху, отшельники, йоги, обычные паломники-миряне, были такие же, как и Арнав, потерянные и потерявшие самое дорогое в своей жизни… Стремящиеся найти и обрести… Чем ближе он продвигался к Гангу, тем становилось душнее. Арнав закатал рукава своей белой рубашки и расстегнул две верхние пуговицы, чтобы стало легче дышать. Он снял обувь, и его ступни коснулись влажной после дождя земли. Каждый шаг давался паломникам все труднее, толпа смыкалась плотнее. Постепенно гул голосов, плывущих вокруг него, обратился в единую мантру. С каждым шагом Арнав будто бы избавлялся от груза прожитых лет. С каждой поступью он будто молодел на год. Время пустилось в обратный ход. Шаг… Один… Пять… Десять… Пятнадцать… И вот он – будто тот самый мальчишка, что возомнил себя всесильным ASR-ом. Мальчишка, потерявший голову от выходок невыносимой занозы… Солнце все ниже клонилось к горизонту. Золотисто-красные блики, оставленные на водной глади, слепили, пробираясь сквозь толщу паломников. Арнав, подобно юнцу, оттолкнулся от земли и чуть приподнялся на пальцах ног, цепляясь взглядом за небольшой шатер на одном из помостов с подвесными колоколами, каким-то чудом оставленный без внимания паломников. Колокольчики, чуть тронутые ветром, переливались звоном, легко касаясь друг друга. И в этом хаотичном переливе ему слышалось рождение знакомой гармоничной мелодии, что преследовала его во снах… Rabba ve... Он вдруг почувствовал необыкновенную энергию. Силу. Оказался двадцать лет назад. Его сердце любило и ненавидело. Он восторгался и презирал. Мужчина двинулся к шатру. Никто не обратил внимания на него, как не обращали и на это место. Он быстро преодолел до него расстояние и взобрался по коротким ступеням. Прохладный ветер тронул его волосы и осыпал мурашками мокрую от пота кожу... Он сомкнул веки, а открыв глаза, замер – не в силах двинуться с места. Поодаль от моря людей. Рядом с его помостом… по пояс в воде и спиной к нему…была… Она. Та же белая дупатта, мелькнувшая на единственный миг тогда… в Агре. Распущенных волос коснулся ветер, разметав их в стороны… концы их потонули в воде. Арнав забыл как дышать. Словно и не прошли для них годы. Те же… « – Зазнайка! – Сумасшедшая…» Пульс учащенно забился. Давление, кажется, подскочило до предела... Что будет, если она обернется? Узнает ли она его? И неизвестно какой исход был бы страшнее… Тем временем Кхуши окунулась в Ганг. Арнав сделал первый шаг к лестнице, ступени которой скрывались в воде. Голова его закружилась, и в тот момент, когда он вцепился свободной от повязки рукой в один из подвесных колоколов, Кхуши исчезла в воде во второй раз. Арнав не сразу осознал, что колокол был поврежден, а его ладонь изнутри полоснуло острым сколом. Он не почувствовал боли, лишь краем глаза уловил, как закапала кровь на деревянные половицы помоста. Арнав, замерев, следил за тем, как Кхуши вынырнула и, выдохнув, провела рукой по мокрым волосам, откидывая их назад. Внезапно ее спина напряжённо вытянулась. Колокола… Услышала… Она тоже это почувствовала? Чуть склонила голову вбок, будто бы зная, кого она увидит, если сейчас повернётся... «Молю, не оборачивайся…» Не оборачивалась. Будто бы смотрела поверх плеча, не касаясь взглядом. Знала. Чувствовала. Тук-тук… Два мощных стука – словно удары в набат. Кроветворный орган едва не сломал изнутри его ребра. Пульс пустился по телу лихим галопом… Арнав не осознавал, что он делал. На полном автомате он расстегнул оставшиеся пуговицы на рубашке и скинул ту на помост. Рана на его предплечье, в месте огнестрельного ранения, почти стянулась, поэтому он сбросил с себя сковывающую в движениях повязку. Закатал по колено брюки, предварительно отложив из кармана бумажник и телефон. Спустился по деревянным ступеням, исчезающим в воде, в Ганг и оказался по пояс в воде. Позади нее. В каких-то паре метров. А она все еще не поворачивалась и не завершала омовение. Просто замерла, будто выжидая. Арнав не подготовил никаких слов. Да, и к черту! Он не рассчитывал на прощение. Только увидеть. Рассказать об их дочери. Звуки фестиваля для него приглушились, а краски померкли. Арнав находился в некой прострации... Он обвел взглядом ее шею, волосы… Спину. Полупрофиль ее лица, скрытый в тени. Он помнил ее всю. Тот день, когда она была с ним в первый и последний раз. Последний день перед двадцатилетней бездной. Ее руки... губы. « – Моя...» Солнце, краснеющее и холодное, било в лицо. Арнав вздохнул полной грудью и ступил вперед, сокращая расстояние между ними. Ему не показалось – она точно задышала быстрее. Всего шаг… Он поравнялся с ней, встав рядом, но побоялся взглянуть в лицо. Краем глаза он обнаружил, что и Кхуши не смотрела на него. - Солнце почти село, – смотря прямо перед собой… Этот голос… Его словно ударили под дых и выбили весь кислород из легких. Арнав, наконец, повернул голову в ее сторону. Не изменилась… Внешне – все также невыносимо красива! Только теперь Арнав видел в ней не только ту, чью каждую черточку он любил, но и мать своей дочери. Он готов был проклясть себя за то, что был так слеп – Деви была почти полным ее отражением. - Нужно закончить омовение до заката, – все еще не смотря на него, заключила она. Вода поглотила их обоих одновременно, а когда они всплыли, Кхуши стояла прямо напротив. Смотрела прямо в глаза, прекрасно узнавая его, и… приветствуя его своим острым взглядом. Такого холода и равнодушия прежде Арнав Сингх Райзада не ощущал в своей жизни ни от кого по отношению к себе… Это был чужой взгляд. Арнав протер лицо от воды здоровой ладонью, чтобы убедиться, что все происходившее не было сном. Он нашел ее… Наконец-то. Но ее ли? - Кхуши? – не узнавая собственного голоса... Зубы отбивали дробь – то ли от холода, то ли от волнения. - Арнав Сингх Райзада… Она чуть склонила голову, будто бы изучая его. Холодным, режущим взглядом, от которого все внутри леденело. Арнав не мог разобрать свои ощущения. Очевидно – память вернулась к ней. Но вместе с тем... что еще она могла знать или помнить? На короткое… мизерное… мгновение… Арнав уловил во взгляде Кхуши иное. То – что не поддавалось прочтению… Нечто – полное тоски и мучительной обреченности… Он не успел зацепиться за это, но мог поклясться, что Кхуши намеренно быстро скрыла это в себе. Вспомнила все. И это было справедливо и в то же время слишком жестоко по отношению к ней… Но как? Благодаря встрече с Паяль? - Ты вспомнила… Все? - Слишком многое… - Кхуши, я… - Арнав, – перебила она, произнеся его имя так жестко… в своих воспоминаниях Арнав не мог вспомнить ни одной подобной ситуации. Внезапно прямо за ней оказался мужчина. Он положил руку ей на плечо, и Кхуши, чуть склонив голову и губами ему улыбнувшись, сжала ладонью его руку на своем плече. - Раз уж память ко мне вернулась, – вновь обратилась она к Арнаву. –Восстановились и некоторые обстоятельства, о которых я вспомнила, и, возможно, о них помнишь и ты. Я бы хотела порвать с ними навсегда… – она выждала паузу и, глядя ему прямо в глаза, закончила. – Мне нужен развод, Арнав Сингх Райзада. Я свяжусь с тобой для решения этого вопроса в ближайшее время… Кхуши Кумари Гупта Сингх Райзада развернулась и выбралась из воды вместе с тем мужчиной. Арнав узнал его. Холдинг «Farukand» пару раз выдергивал тендер из рук «ASR-Group» на крупные поставки. И вот сейчас его владелец намеревался вырвать сердце Арнава… Арнав сжал ладони в кулаки. Раненную руку и повреждённое предплечье жгло, но эта боль была ничем в сравнении с потрясением, что охватило его. Он не знал, как реагировать… Не знал, что чувствует. Лишь обессиленно смотрел ей вслед, уводимой чужим для нее человеком. Или же родным? Кто он для нее? Но… черт бы побрал всю эту ситуацию… Арнав не сказал главного! Он разозлился. Несколько ступеней вверх – и он вновь на деревянном помосте. Арнав намеревался догнать их, но краем глаза улов, что экран его мобильного телефона светился. Деви… Не теряя из виду ее удалявшуюся спину, Арнав ответил на звонок. - Папа… – голос Деви дрожал, будто бы она плакала. Впервые она назвала его так… Потрясенная чем-то и опечаленная. Арнав нервно сглотнул. Кхуши и Фаруканд меж тем нырнули в толпу. Он машинально ринулся следом, чтобы не потерять… - Что случилось, Деви? – взволнованно спросил Арнав. - Пожалуйста, не говори ей обо меня… Не нужно, – короткая пауза, а затем правда, которая объясняла всю эту чертовщину в поведении его первой жены. – Она выходит замуж за какого-то известного человека. Я прочитала это только что в новостях… Пожалуйста, приезжайте домой. Пусть… пусть мама будет счастлива. Она уже однажды лишилась памяти…. рассудка…Что если… что если в этот раз она не переживет?! Ровным, тихим голосом он успокоил дочь. Коротко пообещал ей, что скоро будет дома. Разговор прервался, и мобильный телефон был выброшен в воду. Арнав развернулся, оставив преследование двух удаляющихся силуэтов. Медленно, обходя паломников, на негнущихся ногах направился в сторону шатра... Злость… Три ступени помоста и резким движением раненной ладони были приведены в движение все колокола, окрашенные в темно-багряный цвет. Будь все проклято! Мелодия, что образовалась в итоге, показалась какой-то фальшивой пародией на то, что он слышал несколькими минутами ранее. Солнце полностью скрылось за горизонтом, и со стороны огромной толпы паломников раздались какие-то хаотичные кличи. Ему показалось, что это сами небеса смеялись над тем насколько был жалок Арнав Сингх Райзада в эту самую минуту. Уничтожен… Предан. Точно также как двадцать лет назад была предана девушка в свадебном сари… Отдавшаяся себя ему без остатка… Прождавшая его до последнего тлеющего уголька в свадебном костре... Вот так, Арнав Сингх Райзада… «На самом деле человеку сильнее всего причиняет боль не разочарование, а счастье, которое возможно было прожить, но прожить не удалось». Вот так.

***