Нити во тьме

Уйти из деревни оказалось непросто. Те выходы: дверь, через которую Элисон входила, работала на сложных механизмах, сути которых она не понимала. Выйти же через лаз, которым пользовался Джерри, ей не хватало сноровки, сил и ловкости. Так что ей пришлось искать другие выходы. Почти все они имели какие-то «но». Пытаясь пролезть в один из них – не очень удачно – она рассмешила какую-то девочку, кажется, ту, что она уже видела. “Детьми они тоже жертвовать собираются?» – грустно подумалось Элисон. В конце концов ей удалось пролезть и, пройдя по подземному коридору, даже выбраться на волю. К сожалению, что делать дальше, она не представляла. Выбравшись через другой вход, она потеряла ориентацию в пространстве. Атлас остался где-то в деревне. Куда теперь? «В Блэктаун!»– решила она, вспомнив, который из Городов - ближайший. В дороге ей не везло. То она встретила безумного проклятого. Грязный, в лохмотьях, с пустыми глазами, он рычал и рыл землю пальцами. Из его рта пеной стекала слюна. Из кожи его то тут, то там прорастали багровые грибы. То мертвеца, наполовину погружённого в дерево. Он истлел почти до скелета, но поверхность дерева зловеще повторяла формой его внутренности. Бугры, похожие на кишки, спускались вниз по стволу. “Не подходи, не смей подходить ни к чему подобному», – бормотала Элисон, стараясь даже и не смотреть. И скорее уходила прочь. То она встретила группу путников. Она хотела спросить у них дорогу, но они только нагрубили в ответ, а один из них предложил товарищам её изнасиловать. И Элисон убежала, не разбираясь, не пошутил ли он. Всю дорогу Элисон спала только короткими тревожными урывками. Проснувшись в очередной раз, она неожиданно обнаружила, что у неё в ногах кто-то лежит. Маленький чёрный лев с птичьей головой. Основатель Уксура, внушивший ей существование брата. Элисон замерла, не зная: злиться ей или бояться. Она опять не понимала, что происходит. – Зачем ты пришел? – в итоге неуверенно спросила она. – Забрать то, что отдал тебе, ты всё равно не пользуешься, – ответило существо, заглядывая ей прямо в глаза. – Ты имеешь в виду, часть меня, которую я воспринимала как брата? – Именно. Я её всё ещё чувствую, значит, ты всё ещё её отрицаешь. – Ты прожевал часть меня и стошнил её – и предлагаешь сразу взять, как ни в чём не бывало? – Интересный взгляд. Значит, готова отдать? – Нет, – отрезала Элисон. Существо с любопытством рассматривало Элисон, а затем обошло её кругом. Оно походило на суетливое животное, если бы не плоские глаза, как будто вырезанные скульптором на деревянном идоле. – А я ведь могу тебе помочь. – С чем же? – скептически фыркнула Элисон. – Я могу помочь вернуть человека, перед которым ты чувствуешь вину. Фолиан! Это точно о нём. И откуда оно всё знает? Скорее всего оно и правда всё ещё связано с ней. Это было Элисон неприятно. И она даже не знала: делала ли её эта связь с неведомым потусторонним существом – порченой? – Просто так?.. – с сомнением протянула Элисон. – Нет. Существо село. В нарочито правильную позу, как будто оно раз – и стало статуэткой. Лапа к лапе, как мраморный лев у ворот. – Чего же ты хочешь от меня получить? – Твое существо. Твои воспоминания и личность. Ты сможешь жить как раньше, но я всегда буду иметь доступ к твоим эмоциям и воспоминаниям и смогу становиться тобой. Раньше у меня была лишь часть тебя, «твой брат». – Нет, я не могу быть уверена, что спасу Фолиана, отдав себя… неведомому созданию. Да и вряд ли он бы оценил такой поступок. – Ясно, – в глазах, как всегда, не читалось ничего, да и голос существа, исходящий из его нутра, не выдавал его эмоций. – Зачем тебе люди? – спросила Элисон. – Я учусь. Я не только коплю знания, но и учусь понимать человека. Я уже многого достиг. Я хочу постичь как можно более разных людей. – Меня радует, что ты спрашиваешь у них разрешение, – почему-то последнее заявление существа вызвало у Элисон лёгкую симпатию. – Я могу забрать сущность только тех, кто этого правда хочет. Тогда ты сомневалась, поэтому я смог унести только часть. Часть тебя была согласна. – Но как ты это понимаешь? Ты умеешь читать мысли? – Я вижу сомнения. – И питаешься ими? – спросила Элисон. Ей казалось очевидным, что, раз существо охотится за чем-то, значит, скорее всего это его пропитание. – Я их ощущаю. Я нащупываю. Даю им развиться или гашу. Они близки моему существу. Но это не питание. Скорее моя первая точка соприкосновения с вашим уровнем бытия. – Понятно. А что ты вообще такое? Древний бог? – Я спрошу первый. Маленькое словесное испытание. В ваш мир пришло много богов – почему добрыми из них оказались в основном пришедшие раньше всех и имевшие какой-то доступ в ваш мир ещё до привратников? А с тех пор все, кто ни приходил, оказывались злыми? – Потому что они первыми потянулись к людям и были скорее исключением? – А почему Децима убила своего привратника и первое время не контактировала с людьми? – Не знаю. Я вообще об этом раньше не слышала, если честно. Она не понимала, к чему клонит её собеседник, и вообще слишком плохо разбиралась во всех этих вопросах. – Так. Тогда спрошу ещё. Ты попала в мир, населённый живыми облаками. Что ты будешь делать? – Искать выход, – Элисон не понимала, зачем ей вообще находиться в мире, населённом одними лишь облаками. – Его нет. – Ну-у, – протянула Элисон, – попыталась бы там жить. Искала бы, чем питаться. Что там? – Облака. – Съедобные? – Предположим. – Попробовала бы их поймать. – А если несъедобные, ты бы захотела ими править? – Если бы они нашли мне поесть и устроили с комфортом – возможно. Ну и… если разумные, я бы их есть не стала? – А если разумные – но больше никого, кроме них, нет, и они съедобные? – Зачем вообще такие странные вопросы?! – Мы все хотим есть, и мы все боимся смерти. И я тоже, хотя моя плоть, моя природа очень далека от людской, и слишком долго объяснять, чем я питаюсь: мы такого разного плана бытия, что всё, что нас может связывать, – взаимный интерес. Вы слишком очеловечиваете всё, что знаете. И в то же время не всегда складывается так, что сосуществование возможно. – Я не понимаю. Сначала ты говоришь, что древние боги так же, как мы, хотят есть и боятся смерти, а потом – что мы их слишком очеловечиваем. Как это понять? Создание не отвечало. Оно каталось на спине, как разыгравшаяся кошка. Учитывая, что было оно не особо материальным и у него не должна чесаться спина, Элисон решительно не понимала, зачем оно это делало. Когда прекратило, оно, казалось, забыло, о чем говорило до этого, и начало совсем другую тему: – Сомнение – сила и слабость. Тот, кто идёт неправильным путём, но сомневается, может свернуть, а тот, кто, уверен – будет идти до гибельного конца. И в тоже время вера – несокрушимый щит, но его разбивают эти сомнения. Я почерпнул у людей такую цитату: “Юпитер, ты сердишься – значит, ты не прав». Убеждённые люди не готовы расставаться со своим щитом. Вот и подумай. Алистера мало что задевало: он спокойно смотрел на нечеловеческую жестокость, он снисходительно относился к тем, кто ненавидел его самого. А меня он недолюбливал. Как ты думаешь, почему? – Зачем ты рассказываешь это мне? Я же отказалась платить за твою помощь. – Я разговариваю. Ты так и не приняла часть разума, потому полуразумна, и тебе хватает глупости слушать меня. Умный человек не стал бы. Элисон открыла рот, чувствуя себя оскорбленной. Но существо стало издавать странное щёлкающее кудахтанье. “Это же смех», – вдруг с удивлением осознала Элисон. – И поэтому у тебя есть шанс, – однако эмоций в его речи так и не появилось. С этими словами существо убежало прочь и очень скоро растворилось в пустоте. Элисон так и не поняла, что это было, а спустя пару часов встреча стала казаться ей сном. Слишком мало в ней было смысла. Так, путаясь и блуждая, Элисон добралась до пригорода Блэктауна. Там она доела припасённый ещё с заключения ломоть хлеба и стала думать, как ей добраться в Юрхаль. – О чем думаешь, дочь моя? Задумавшаяся было Элисон подняла глаза. Перед ней стоял Алистер. Ей страшно повезло, что тот, кого она искала, сам вышел к ней, но радости по этому поводу Элисон не испытывала. Видеть это лицо, слышать голос, к которому она привыкла, когда он принадлежал ещё Фолиану, у другого человека ей было невыносимо больно. Да ещё эта вечная улыбка. Не маниакальная, не злорадная, не лицемерная, но какая-то пугающая. Элисон от неё становилось не по себе. Одновременно снисходительная и безмерно горделивая и довольная. Как будто весь мир был у него на ладони. – Э-э-э… ну, – ответила очень невнятно Элисон. – Мы, кстати, однажды с тобой разговаривали. Ты спросила, что я буду делать, а я ответил, что просто жить. Элисон не помнила ничего подобного, и потому промолчала. Видимо, на этом Алистер счёл, что разговор не задался, и отправился дальше. Пришлось Элисон броситься следом. Алистер это заметил, но не проявил никакого интереса. * * * Единственной защитой Фолиана было уходить в собственные мысли. Алистер ходил, разговаривал, что-то делал. Фолиан старался об этом не думать. Иначе он начинал злиться, и гнев, не имея никакой физической возможности высвободится, терзал его. Фолиан многого не понимал. Не понимал, как его раны мгновенно затянулись на Алистере. Не понимал, как его сознание продолжало существовать. Притом так безвольно: он не мог ни пошевелиться, и ни страх, ни гнев его никак не изменяли ритма биения сердца Алистера. Но он всё чувствовал. Когда Алистера стригла та женщина – та, что следила за Фолианом и приходила к нему, раненому, он ощущал случайные касания её чуть подрагивающих от волнения рук. Он видел её благоговеющее фанатично-счастливое лицо – лицо одержимого человека. И ему было неприятно и страшно. Алистер же не испытывал ничего, даже любопытства, которое в нём пробуждали праведники или грешники. Фолиан чувствовал, как напряжены мышцы лица, и был уверен: с лица Алистера не сходила та самая улыбка, которую он терпеть не мог. «Пытка». Снова и снова он искал, чем занять свой зависший в бездействии разум. Книги и стихи, как назло, не вспоминались, а размышления о прошлом лишь будоражили душу. И хотя он знал, как именно это произошло, он не мог не задаваться вопросом: как вышло, что он перевоплотился в невыносимого ему человека? Чем он так провинился? Притом на первый взгляд казалось, что сам Алистер совершенно безобиден. Он не убивал и не хотел никого убивать, не питал страсти ни к мужчинам, ни к женщинам, да и вообще не проявлял каких-либо плотских желаний. Вместе с тем он был надменен, горделив и равнодушен. Любое зло, любое горе было для него лишь интересным проявлением бренного мира. И вдобавок за ним непостижимым образом тянулся шлейф зла. Проклятья становились сильнее или появлялись на пустом месте, одержимые срывались. Фолиан не знал, замечают ли это другие - те же сектанты, например. Но с тех пор, как Алистер возродился, Фолиан всё время ощущал нечто схожее с тем, что он испытал возле врат в топях. Остался ли Алистер человеком в полном смысле слова, открыв столько врат, или приблизился к тем неведомым сущностям, что сам привык именовать демонами? Алистер горел идеей полностью впустить одно из этих существ в человеческий мир. Зная, чем оборачивались для человечества идеи Алистера в прошлом, Фолиан нисколько не сомневался: это будет катастрофа. А вот жители сектантской деревни этого не замечали. Судя по всему, пагубное влияние Алистера на них было слишком велико, и они, не испытывая ни малейшего сомнения, стали возводить в сердце деревни алтарь. Они нисколько не сомневались, что идеи Алистера достойны того, чтобы при необходимости пожертвовать ради них жизнью. Даже Джерри, который показался Фолиану довольно рациональным человеком, тоже был на это готов. Фолиан старался не думать о том, как легко Джерри пожертвовал им, Фолианом. В конце концов, Джерри был торгашом до глубины души, и Фолиан подозревал неладное ещё с тех пор, как тот стал помогать им просто так. Да и кто, он, Фолиан, в сущности, для него такой? Случайный порченый. Для последователя идеологии Алистера – вероятно, он сам по себе не имел никакого значения. И все же, если бы он мог – он бы задал ему много вопросов. И даже не все из них можно было бы сократить до «какого хрена?». Фолиан всей душой не хотел, чтобы Алистер осуществил свои безумные планы. Увы, Фолиан не только был бессилен, но еще и был вынужден смотреть это, так сказать, из первого ряда. Когда Алистер ушел из деревни, Фолиан был рад, что тот уговорил никого из его последователей не сопровождать его. Он не знал, чем руководствовался при этом Алистер, но видеть никого из этих фанатиков Фолиан никак не хотел. Так же Фолиана волновала судьба Элисон. Он ведь так и не утешил ее, когда оказалось, что ее брат и не существовал вовсе. Это был удар для нее. А теперь это. Одно успокаивало его – он пару раз ловил ее взглядом в толпе, а значит – она жива, и культисты не удерживали ее. И все же… куда ей теперь идти? Она не может вернуться в Хангбад, а брата она не нашла. Да и где безопасно? Внешний мир опасен, а Города – огромные жертвенники. Сплошная западня. Фолиан уже не удивлялся, как Алистер легко и незамечено вошел в Блэктаун. Он едва представлял, что вообще сможет остановить жуткого привратника. Фолиан уже не отслеживал, как Алистер изучает алтари и стены, сознание его захватили меланхоличные мысли. Лишь усилившееся ощущения врат запомнились ему – видимо Алистер слегка прикасался до них доступным только ему способом. Вернулся к реальному миру он лишь тогда, когда при выходе из города, Алистер повстречал Элисон. Бедная девочка! Как же Фолиану было больно видеть ее такой. Она сильно исхудала с того времени, как он видел в последний раз. Щеки ее ввалились, и глаза, теперь выглядищие особенно огромными, смотрели тоскливо и сурово одновременно. Неужели она идет за ним? Не надо. Зачем? Все что может принести Алистер – горе и отчаяние. Что же может спасти его, Фолиана, из этой клетки – он даже не представлял. – Мы кстати однажды уже разговаривали. Ты спросила что я буду делать, а я просто ответил, что жить. Фолиан так и не понял, что этим он хотел сказать. Ничего подобного он не помнил. Элисон пошла за ними. Она с трудом выдерживала задаваемый Алистером темп, была измотана, но не отставала. Фолиану так многое хотелось ей сказать – Алистер предпочитал не обращать на нее внимания. Лишь на небольшом привале, Алмстер зачем-то начал рассказывать Элисон судьбу женщины из опустевшей деревни, чьи действия привели к гибели односельчан. Это неприятно удивило Фолиана. Мало того что видение это было отвратительным и ему совсем не хотелось вспоминать его, так еще Фолиан раньше был уверен, что его видел только он сам – а оказывается и Алистер видел его. Второй неприятной новостью, если судить по беглым упоминаниям Алистера, стало то, что тогда, когда Фолиан что-то делал, хотя его сознание было погружено в трагедию чужой жизни – он был именно Алистером. Фолиан упорно не понимал, каким образом Алистер умудрился и взять контроль над телом, и видение узреть. Алистер рассказывал эту историю как притчу, перемежая беспечными рассуждениями о природе и многообразии греха. О том как грех уныния взрастил семя новых грехов, как то гнев, похоть, гордыня. Осуждения и нотаций в речи Алистера не было, видимо он просто считал эту тему безумно интересной. И что та, по загадочной причине, должна быть интересной и Элисон тоже. Элисон – а это было написано черным по белому на ее бледном личике – было просто мерзко. Фолиан четко видел, что Алистер тоже вызывал в ней в первую очередь гнев, но сделать против него хоть что-то она не могла. Фолиан понимал ее. Он давно связывал Алистера с чувством бессильного гнева. Позднее, Элисон не удержалась и, путаясь в словах, тоскливо и сердито одновременно, попыталась выспросить у Алистера, что сейчас с ним, Фолианом. Видимо она пыталась понять, умер ли он или у нее есть какие-то шансы. Алистер не знал или не хотел говорить, а скорее всего было просто всеравно. – Знаю только, что его больше нет. Ну значит – видимо так суждено, – он развел руками. И..похоже смешливо улыбнулся. Фолиан только почувствовал что мышцы рта напряглись как-то ассиметрично. У Элисон влажно блестнули глаза и она стремительно отвернулась. Впервые Фолиан пожалел, что он больше не видел снов с Алистером. Он попытался бы ему врезать. Ему было мучительно видеть слезы Элисон. Алистер держал путь в Юрхаль. И несмотря на то, что Фолиан так хотел посмотреть, как изменился его родной город – сейчас он отчаянно хотел, чтобы Алистера таки задержали на входе. Если и оказаться в Юрхале, то только по настоящему. Самому вступить в него, и еше лучше – со своим настоящим лицом. Чтобы обнять родителей, братьев и сестер и торжественно сказать «я вернулся». Но увы, надеждам его было не сужденл сбыться. Непостяжимым образом на входе в город на Алистера опять никто не обратил внимания. * * * При входе в город Элисон держалась близко к Алистеру. И все пропускали их, не задавая никаких вопросов. Элисон не понимала, каким образом это происходило. Сначала ей казалось, что каким-то загадочным образом, они стали невидимыми для всех окружающих, но в одном месте Алистеру придержали дверь, а с каким-то незнакомцем, Алистер даже завел непринужденную беседу. Ясно было одно: Алистер имеет власть над чужим сознанием. Это было страшно. Юрхаль – замечательный светлый город, от которого у Элисон осталось впечатление как о месте, где все желают тебе помочь. Она испытывала чувство стыда, что по ее вине сюда забрело это чудовище. Как и в прошлый раз, Элисон было невыносимо жарко. Уж не особенность ли это этого Города? Судя по раскрасневшемуся лицу, похоже даже Алистеру было жарко в этом месте.Они блуждали по городу от алтаря к алтарю – Алистер безошибочно находил их, хотя часть из них была так или иначе скрыта. Наконец Алистер сдался и пошел попить воды. И ноги привели к фонтану перед храмом. “Тот самый», – подумала Элисон. Сердце у нее забилось чаще от волнения. У нее возникло робкая надежда, что вдруг с помутнением разума Алистера Фолиан сможет проявить себя. Увы, похоже, скрыть коварную уловку ей похоже не удалось, потому что Алистер хитро ухмыльнулся и зачерпнул рукой воду. – Стойте! – этот голос Элисон был уже знаком. Венди, рыжая девушка, работавшая при храме и выручившая Элисон в прошлый раз, была как и тогда – сама бдительность. Она заметила неладное и уже спешила к фонтану, придерживая в руках кувшин. С одной стороны, Элисон была рада её видеть, а с другой – даже почувствовала разочарование. Она ждала, что будет, если Алистер попробует воду. Подействует ли на такого неуязвимого человека сила Децимы? – Нельзя пить из фо…! – сказала она, но оборвалась на полуслове. Она побледнела, глядя на Алистера и шагнула назад. Кувшин в её руках дрогнул и накренился, и часть воды выплеснулась на запылённую каменную кладку. Алистер хитро прищурился, улыбка его стала шире и он спросил с мягкостью, как будто он говорил с ребёнком: – Почему? – …привратник, – бормотала она про себя, шагая назад с круглыми от страха глазами, – …Алистер. Алистер зачерпнул на её глазах горсть воды и отпил. Поперхнулся, поморщился и сказал: – А где сила Децимы? Венди стояла, точно боясь пошевелиться. С кувшином в руках, она казалась отражением статуи Децимы. Только вместо одухотворённого выражения богини, на лице Венди был написан страх. – Это обычная тухлая вода, – пожал плечами Алистер и кивнул Элисон, – сама попробуй. Венди принюхалась к воде из кувшина и ахнула. Она неверяще затрясла головой, а потом побежала куда-то. Элисон стояла в недоумении, не понимая, что же произошло. Почему вода перестала нести силу? Почему она перестала это делать именно сейчас? В этом было что-то неправильное и жуткое. Ей пора бы наверное было привыкнуть, что порой случается что-то необъяснимое, но Элисон не могла. Когда она обернулась на Алистера, он стоял с совершенно искажённым лицом. Рот его искривила гримаса, после чего он заспешил куда-то. Это выражение отчаяния казалось таким неестественным для него. «Неужели Фолиан?» Элисон поспешила следом за ним. Он свернул за угол и там сидел на каменной плитке, за ящиками. Руками он закрывал лицо и дрожал. – Фолиан? – спросила она неуверенно. Голос её дрожал от волнения. – Элисон, убей меня, прошу, – надрывным голосом попросил он. Это был точно Фолиан. Элисон была рада видеть именно его, Фолиана, но сердце её разрывалось от боли при виде в каком он состоянии. – Уилл, я не… как же можно. Она опустилась рядом с ним и обняла его за плечи. Фолиан нерешительно отпустил руки от лица и посмотрел на неё затравленным взглядом. – Я так давно хотел оказать в Юрхале, но не так. Та девушка… Это Венди, моя сестра. Я… – он перевёл дыхание, пытаясь успокоиться, – я так по ней скучал и хотел увидеть. Совсем при других обстоятельствах. Этот ублюдок перепугал её… но я не могу избавиться от ощущения, что это я, я стал причиной её страха. Это ужасно. Я не могу быть больше одним лишь наблюдателем в теле этого ненавистного мне человека. И не мочь… не иметь никакой возможности сделать хоть что-нибудь. – Сестра? – Элисон всё ещё обнимала его за плечи. Ей казалось – хотя она сама понимала, что это не так – что она так сможет удержать Фолиана, – а-а-а. Так значит ты у нас рыжий? – Э-э-э, да, у меня были рыжие волосы, – пробормотал Фолиан. Кажется, он успокаивался. – Я верну тебя! Верну и приведу домой, – обещала Элисон. Он не знала, как она будет это делать, но она была полна решимости. Фолиан молчал, печально глядя на нее. Похоже, он не слишком верил в её успех, но не хотел ее переубеждать. – Потерпи и дождись этого, прошу, – и она не удержалась и поцеловала его в лоб. – Элисон, не надо, – смущённо и испуганно попросил Фолиан, – в любой момент я могу вновь потерять контроль и я не хочу, чтобы ты целовала Алистера. – Да, понимаю, – Элисон уже, в принципе, смутилась этому спонтанному поступку. Ей стало неловко. Фолиан тем временем понемногу успокаивался и вскоре встал. Он положил Элисон руку на плечо и пожелал «держись!» и дал совет: – Сходи в храм, там в это время подают еду нуждающимся. Сходи, не изводи себя. Элисон улыбнулась. Ей становилось теплее на душе от его заботы. * * * Когда Алистер сменил Фолиана – Элисон смогла отличить почти сразу. Мимика у них сильно отличалась. Произошедшее не вызвало у Алистера никакой особой реакции, только короткий комментарий. – Ну надо же, он как-то проявил себя – удивительно, я думал его душа упокоилась, – пробормотал он, но почти тут же отмахнулся, – впрочем, это неважно. Элисон это покоробило, но она напомнила себе – кто вообще этот Алистер. Когда тот вновь занялся обходом алтарей, Элисон по совету отправилась в храм. Там и правда раздавали еду нищим. Элисон, смущаясь, присоединилась к толпе обездоленных. Там, вместе с остальными, она получила свой паек. Где-то вдали она заметила Венди, которая с явной тревогой в голосе говорила что-то жрицам. Алистер умеет взбаламутить всех. Элисон вздохнула. Она предчувствовала нелегкое продолжение пути.