***
Последние летние дни августа пролетали для Вити и Максима незаметно. Последний согласился дать музыканту у него пожить — дескать, он после первого фуррора парня на вокзале вообще был готов сделать для такого невероятного магнита для денег всё, что угодно. У него была квартира, чья ему досталась от бабушки и находилась в типичной коммуналке. Виктору было уже не привыкать — такие он при жизни встречал уже не один раз, а теперь, разглядев повторно, даже как-то нахально улыбнулся при виде такой. Ну уж что-то, а коммуналку в современном мире (он так и не понял, какой это год) он увидеть не ожидал. Цой предполагал, что раз у людей есть такие чудо-устройства в руках, значит, сейчас где-то 2030 год! Потому что невозможно так быстро рвануть, и с толстых трубок перейти на такие тонкие. Ну просто физически. Времени подумать о том, куда он попал у него также практически не было. Каждый день, с утра до позднего вечера он со своим спутником обходил улицы Риги (каждый день новое место) и наигрывал собственные песенки. Однако, чтобы Максим не бездельничал, а Витя не делал всё один (играл на гитаре и пел), он начал учить первого аккордам на несколько песен, пополняя знания того. А сам подпевал, пока они проводили свои перфомансы. — А ты знал, что ты вылитый Витя Цой? — Спрашивал его недалёкий собеседник. — А как же. — Музыкант вытянул изо рта сигарету и выдул дым в бесконечное пространство воздуха с балкона, смотря вдаль. — Всю осознанную жизнь. — То есть, типо, твои родители тоже того? Корейцы? — Папа кореец. — Уже сухо ответил ему тот, несильно, но хмуря брови. — Мама русская. — Ну-у ты даёшь, у него тоже так! Ты случайно не его внебрачный брат? — Что за чушь ты несёшь, Максим? — Не выдержал парень, отстраняясь от края балкона, на который он раньше облокачивался. Цой потушил окурок об пепельницу и уставился на того дико презрительным взглядом человека, которого это порядком достало. Ему с его напарником было явно не по дороге. Не только их различные взгляды на жизнь, на политику (хотя при чём тут она?), на людей и общество, на всё. Просто… Просто не по дороге. Они были слишком разные. Максим отслужил в армии ещё в России, а когда вернулся, то узнал, что его девушка ему изменяет. На нервах бросил всё и на последние деньги купил билет до Риги, ну, а ни на что другое, ясное дело, денег у него не хватало, и работы никакой не было, кроме как на своей гитаре играть. Он только маме иногда пишет, у которой тоже с деньгами не густо, но которая из кожи вон лезет, чтобы их отложить со своей пенсии небольшой. А этот… На шее сидит, что сказать. Обычно большинство денег Максим тратил сразу, и, судя по всему, появление в его компании Вити только поспособствовало их быстрым расходам, так как зарабатывали они теперь больше. Ну, а как же — зачем работать, если появился напарник и мама есть? Но в то же время музыкант и прекрасно понимал, что сейчас этот недалёкий паренёк единственный его выход. — А где у вас тут есть таксофоны? — Поинтересовался он однажды, ещё давно. — Какие таксофоны? — В недоумении переспросил тот, издавая смешки. — Вот эти, что советские ещё? Так алё, они уже давно не работают и не нужны никому! Не знал? Тебе кому позвонить надо? — …Дай, я наберу номер. Тогда у Цоя и появилась возможность подержать в руках такой чудо аппарат. Как им пользуются люди? Он увидел снизу надпись «протяните вверх, чтобы разблокировать экран». Ах, так значит тут и защита стоит? Удивительно! Парень подержал его в руках, проверил на вес, повертел в руках, даже камеру увидел. И что, теперь огромные такие носить не нужно?.. Это был шок для него! В итоге, Витя разблокировал устройство. Перед ним сразу показалась иконка в виде трубочки, ну и он подумал, а почему бы и нет? Нажал. Перед ним выскочила клавиатура из цифр. Наверное, здесь набирать надо… Нет проблем! Так, какой у Наташи номер?.. Или какой у них там был городской? Надо вспомнить. Пальцы сами начали печатать — «+371 224 59300». Идут гудки. «Набран неправильный номер. Попробуйте ещё раз.» — Разрезал ему ухо голос диспетчерши, и трубка повесилась. — Э-э, ты кому звонишь? — И телефон у него тоже забрали. Закончились его попытки набрать Разголову. Недалёкий, дерзкий, грубый, узкомыслящий… Язык его не поворачивается никак назвать. Нет, Витя, держи себя в руках. Максим был единственным человеком, который так легко выводил его из себя, и это настораживало корейца ещё больше. Ну не хотелось ему себе таких проблем на голову — просто в один момент выйти на общий балкон и закурить сигарету в гордом одиночестве после каждого раза, когда тот выводит его из себя окончательно, и вернуться спокойным. Но нет — парень преследовал его всегда и везде, ходил по пятам, пытался завести какой-нибудь дурацкий разговор на любую тему, задавал глупые вопросы, пытался расспросить Витю обо всём, о чём он так не хотел говорить. Короче говоря, замкнутый и молчаливый Цой не находил понимания со стороны напарника, от чего на душе становилось тоскливо. Но он всегда помнил, что это единственная его ниточка для спасения, и пытался всегда держать себя в руках. Деньги они делили напополам, и каждый распоряжался своей долей самостоятельно. Это было единственное правило, придуманное Максимом, и которое парню и вправду нравилось. Остальные были в духе «не сорить окурками», «не мусорить», «хорошо ко всем обращаться» и так далее — немного бессмысленно, хотя наводит на мысль о том, что, по-моему, у его товарища были и до этого предложения сделать кооперацию. Но играл его знакомый на гитаре очень даже хорошо. Очень. — Ты почему соврал, что комната тебе от бабушки досталась в наследство? — Виктор даже не пытался звучать разозлённо. Он был измождённым, он был уставшим, истощённым. У него не было сил показывать, как его это раздражает — в душе музыкант просто не понимал, зачем. Зачем так делать. Парень даже ничего толком на счёт этого не чувствовал, насколько Максим успел перед ним утвердиться. — Ну… Не знаю. — А тот просто пожал плечами и скорчил из себя дурачка. — …Просто. Господи! Ну ведь не может же быть так, чтобы у человека совсем не было достоинств!.. Ну не считая того, что он прекрасно играет на гитаре и быстро обучается новым аккордам, разве это единственное его преимущество?.. Потому что в остальном он проявляет себя, как… Как придурок! Но Цой спокоен, Цой сдержан. Ладно, чёрт с его ложью — главное не злиться. — Тогда учти, что если между нами не будет взаимопонимания, то ни о чём другом и речи быть не может. — Отрезал Витя, доставая из упаковки сигарету, зажигалку, и поворачиваясь к тому спиной, чтобы медленно удаляться в сторону общей гостиной, чтобы выйти на балкон. — Эй, ну Витя! — Тот уже хотел было сделать рывок рукой вперёд. — Стой. — Остановил того своим вздохом музыкант, у которого кончалось терпение. — Я хочу пойти сам. — Ну как скажешь. Объяснения поступкам того у парня на балконе, после размышлений не нашлось.***
Возникла проблема с документами. А ведь они нужны были, чтобы уехать! В Риге надолго задерживаться было невозможно, необходимо было ухеать в Ленинград! Однажды Максим, хотевший хоть как-то разбавить появившуюся между ними пропасть во время очередной из молчаливых бесед на балконе после трудового насыщенного дня, которую они оба вели как-то неопределённо, завёл беседу на, казалось, очень банальную тему, которую можно было обсудить ещё в начале знакомства, но поговорить на которую они до этих пор так и не догадались. — Вить, а, Вить? — Подающим немые сигналы об опасности голосом, с предвкушением произнёс его знакомый. — Что? День сегодня для таких расспросов был как нельзя, кстати, удачный. Работавший весь день, но довольный Цой, не говоривший с Максимом сегодня так много, был расположен к разговорам больше обычного, и потому произнёс своё «Что?» не отталкивающе и холодно, тяжело вздыхая, а очень даже легко. Почти что свободно, выкуривая сигарету. — А из какого ты города? — Парень облокотился на руку, поставив ту локтем на поручень балкона. — А ты? — Я из Санкт-Петербурга. — Приятель не стеснялся отвечать первым, и произнёс это даже с какой-то гордостью. — Я… Из Ленинграда. — Музыкант задумался, почесав подбородок. Санкт-Петербург? Он никогда не слышал о таком городе… — Санкт-Петербург, говоришь? А что за город, большой? — Вить, ты сейчас прикалываешься? — Максим высоко вскинул брови, изображая удивление. — Так это один и тот же город, не знал что ли? Ну типо, Ленинград в Санкт-Петербург переименовали… Ну или ты того, первый вариант больше любишь? — …Не особо. — Глубоко вздохнул Цой. Санкт-Петербург, значит… Лучше всего сейчас было просто выкрутиться, и подумать об остальном потом. Оба опять замолчали. Максим тоже, казалось, задумался (а он может? Ладно, шутка), переведя взгляд на закат. Дела шли уже ближе к осени, по вечерам начинало холодать и слегка обдувать… — …А ты собираешься покидать Ригу?.. — Отозвался собеседник неожиданно, разрывая нависшую тишину. — Ну то есть, надолго ты тут? В ответ парень услышал только тяжёлый вздох. — Я не знаю… — Виктор звучал трагично. — У меня есть деньги на билеты, наверное, но есть только одна проблема. — Какая? — Мм, как бы сказать. — Отстранившись от балкона сказал музыкант, облокачиваясь на поручень теперь спиной, закинув на него руки и выдувая табачный дым в пустоту, при этом норовито шевеля губами, как бы думая, как сформулировать мысль. Он ответил через секунды три-четыре с опозданием: — Когда я прилетел в Ригу, у меня украли документы. Паспорт, вообще всё, я без ничего. Не могу я уехать. — Аа… — Знакомый понурил голову с загадочным лицом. По нему было видно, что он между чем-то разрывается, неуверенно пытается определить, что сказать… И тут, когда Цой этого точно не ожидал, Максим произнёс: — Кажется я знаю, чем могу тебе помочь! — М? Витя аж вздрогнул, опять отстранившись от балкона, и на этот раз выровнялся, уставившись на товарища как нельзя более удивлённо. В глазах промелькнула искра надежды — это ли его выход?.. Подумать только, у Максима что, действительно имелось решение его проблемы? Губы у Цоя немного сжались, а лицо напряглось, настроившись на то, чтобы далее только внимать то, что ему говорят, и запоминать каждое слово. — Я внимательно слушаю. — Есть у меня один друг… — Собеседник увёл в глаза в сторону, и сделав из губ трубочку тоже увёл их немного вбок, якобы терзаясь сомнениями. — Не знаю, мы с ним давно не говорили, но я думаю, он сможет помочь сделать тебе свидетельство быстрее, чем это обычно это делают. И тогда ты вернёшься домой! — Свидетельство? — Брови парня уползли наверх, и рот немного раскрылся. — А потом мне нужно делать новый паспорт? — Ага. Ну то есть не совсем, там свои штуки есть, но я тебе о них не расскажу, ибо не знаю, потом в интернете открою. Ну так что, по рукам? Тем более что ты так хорошо выручил меня по деньгам!.. — По рукам! — На душе стало легко и просто. «Интернет»… Интересное слово. Видимо, достоинством Максима являлось то, что он везде, где только можно может завести себе друзей.***
Друг Максима оказался похожим на него. Видимо, товарищ Цоя обычно искал себе знакомых, опираясь только на свои предпочтения. Чтобы они ничем не отличались от него и, если честно, если находиться в компании с одним Максимом было ещё куда менее невыносимо, то двое таких являлись смертельно опасной взрывной смесью. Дружили они крепко и долго — понял он при встрече. Вероятно, у обоих невыносимых типов или была общая проблема, или к ним обоим никто не хотел иметь никакого дела, и находка друг друга сильно их сроднила. Короче говоря крепкая, мужская дружба. При встрече оба товарища сначала пожали друг другу руки, а потом прижались друг к другу и крепко обнялись, хлопая соседа по плечам. Витю такой жест немного умилил, и пробил на маленькую ухмылку. Нравились ему такие позитивные картины. — А кто это с тобой? — Удосужился спросить приятель, наконец-то завидев Цоя после долгих обниманий. — А! Это? — Максим указал на музыканта. И вправду, кто же ещё? И приготовился с уверенным и горделивым видом говорить: — Это — Витя! И он очень похож на Виктора Цоя, и является тем самым источником моих всоких доходов... — Так это… Он?! — Мужчина оторопел, глупо улыбаясь и хватаясь за голову. В его глазах загорелись огоньки, и он ещё шире улыбнулся, протягивая тому руку для пожатия: — Рад знакомству, я — Сергей! — Вы меня знаете? — Вместо приветствия отрезал ему Виктор, однако пожал руку. В лице он не изменился — вроде и серьёзный, да выглядит расслабленно. Не видно по нему, что он чувствует. Да только ясно понятно, что внутри него нарастало небольшое напряжение, вызванное тем фактом, что он чего-то не знает. — Конечно знаю. Максим мне столько про тебя… Прости, про Вас рассказывал хорошего! Как вы познакомились, и благодаря тебе у него денег стало больше, и как он телефон починил, куртку купил, и одну деву… — Ну-ну, Серёжа! — Уже более грубо отозвался сзади Макс, после чего смягчил свой голос: — Перестань, не все же мои похождения ему знать надо… — А-ха-ха, а ты не знаешь, да? — Неутихающий Серёжа с забавой окинул обоих взглядом сверху-вниз, после чего смирительно пожал плечами, и, виновато улыбнувшись, сказал: — Ладно, ладно, перестану. Так вот, зачем вы пришли? Так неожиданно, самое главное! Максим спохватился тому всё рассказать. Они шли впереди — первый оживлённо рассказывал другу подробности их дела, по которому они сюда пришли, размахивая руками, а второй внимательно слушал, даже как-то серьёзно переменившись в лице. Витёк же стоял первые пару секунд на месте, наблюдая, как они отдаляются, а потом ему стало немного неловко стоять одному, и он медленно пошёл за ними. Всё таки самая большая зараза — русские. Они по всему миру разбросаны. А они всё шли и шли, продолжая его не замечать. Музыканту, на самом деле, и не нужно было этого особенно! Конечно, помощь Сергея отыгрывает большую роль в его побеге обратно домой, но речь не об этом. Хотелось подумать — такая возможность у него появлялась в последнее время всё реже и реже. Но тут его прервали. — Ну что, Вить! Считай, что ты уже в России! — Окликнул его Максим, встав рядом и похлопав по плечу. — В России… — Задумчиво пробормотал тот, смотря куда-то вдаль. А потом резко опомнился, мотнув головой, и искренне улыбнулся: — Очень рад! Он уже начал привыкать к такой реальности. К этой искажённой реальности, где всё не так, как он привык. Где всё не так, как ему, казалось, должно было быть (хотя как знать), не та реальность, которой она ему запомнилась. Слишком непривычная, и тот факт, что Цой якобы отстаёт, что он не успевает за всём, что он «пропустил» (всё-таки, парень пытался найти логическое объяснение всему, но приходил в тупик) сбивало его с толку. Просто — как?! Предположением являлось и то, что все технологии пришли сюда из Запада, СССР перенял на себя всё влияние, и в мире просто произошла какая-то неведомая революция, пока он спал. Но Союз ведь распался… Цой вернулся в реальный мир только тогда, когда они шли обратно в коммуналку. В этот момент Максим попытался вновь завести с ним какой-то очередной из его глупых разговоров, и, если честно, то Витя был настолько ему благодарен за всё, что он успел сделать, что даже не стал противиться.***
Сергей сдержал своё обещание, и вскоре все временные документы были при музыканте. Они стояли на вокзале. На оживлённом Рижском вокзале, где всё время все шумели — стучали каблуками, колёсами чемоданов, разговаривали, говорили по телефонах, а их голоса эхом разносились по всему зданию. Все куда-то спешили, и являлись временными попутчиками парня в его путешествии. Сам Виктор скромно стоял неподалёку от доски объявлений со своей тёмно-синей сумкой наперевес, потупившись на плитку. — …Так, и самое главное. На вокзале тебя должна встретить Антонина… — Донеслось до ушей музыканта от Максима, чей в этот момент перечислял, что Виктору делать, и как быть. — А что за Антонина? — Поинтересовался с провокационной улыбкой Витя, поднимая на того голову и осматривая с ног до головы своим оценивающим, однако расположенным взглядом. — Существует целый сервис, на котором люди регистрируются с целью, чтобы иностранный турист, приехавший в их страну мог переконтоваться у них на сколько угодно. — Голос у собеседника не дрогнул. — Мм… — Протянул Цой, как-то неопределённо кивая и отворачиваясь, чтобы в сотый раз просверлить взглядом плитку под ногами. А потом, дабы поддержать разговор, добавил: — И за дорого? — Я позаботился о том, чтобы это было за бесплатно. И всё-таки, парень казался очень нервным. Макс не пытался разбавить обстановку своими глупыми шутейками, у него в голосе не читалась нотка веселинки и какой-то странной небрежности ко всему. Таким Витька видел своего напарника впервые за всё время, что они успели прожить вместе — и ему стало аж как-то тоскливо на душе. Максим волновался и не хотел отпускать, это было очевидно. Сначала напрашивалась мысль о материальной выгоде — она в первую очередь, а дальше что? Музыкант к нему привязался… При чём, кажется, это было обоюдным. Всё таки, каким бы придурком он не был, но имел большое сердце. — Слушай, Максим, — Ни с того ни с сего произнёс Цой, вытирая нос рукой и показывая тому присесть на свободную скамейку. Товарищ его послушался, и Виктор сел рядом с ним, облокотив руки на колени и сжав их вместе в кулак, наклонившись слегка вперёд. — Я ценю всё, что ты делаешь, и очень тебе благодарен. И я не увиливаю. Просто понимаешь… — Нет-нет, — Тот остановил его рукой, чью положил музыканту на плече. — Я понимаю, ничто не держит тебя здесь. У тебя в Петербурге наверняка семья есть, родители, девушка, ты связаться с ними не можешь… — Макс вскинул брови вверх. — Ну, и я права тебя здесь держать не имею само собой. Так что лети, Витя, как птица!.. Только ведь. — Хах. — Признаться честно, Витю немного рассмешил такой ответ. Семья, девушка… Он начал сомневаться в том, что они ещё существуют. Пространство здесь настолько искажено, всё настолько иное, отличающееся… Здесь столько всего изменилось, здесь столько всего нового, что, оказывается, умалчивалось (памятник на трассе, невозможность связаться с Наташей и т.д и т.п), что верить в то, что ещё остался кто-то из родственников, кто его помнит (помимо некоторых прохожих) прктически не представлялось возможным. Ведь действительно — остался кто-то из них? Саша, Марьяна? Наташа, папа, мама? Ребята из группы? Где они все сейчас, живы ли? По моему, остались только братья по душе с улиц, из квартир. Случайные прохожие, тем или иным образом слыхавшие о группе КИНО или слушающие их музыку до дыр в ушах… Но, почему-то все родные при таких мыслях в голову приходили не сразу. — Ты был близок, но не совсем. Просто да… У меня ещё слишком много незаконченного дома. Они немного помолчали. —…Там ты тоже будешь играть на гитаре, да?.. — Да, устраивать людям квартирники. — Приврал немного парень. Потому что что ему оставалось говорить? Что он будет давать концерты по всему Союзу, которого нет? Что ему дадут подзатыльник за неожиданную пропажу? Что он ещё ничего не знает? Снова молчание. — Знаешь, Виктор. — Макс подпёр голову руками, всматриваясь вдаль. — Мне всегда было интересно, как ты попал в Ригу. Вот как тебя сюда аж из России занесло? — О. Это история не из приятных. — Тайна? — Пускай так. Оба собеседника погрузились в пучину собственных размышлений. Казалось, их разговор закончится на моменте, когда Максим будет провожать Виктора уже на платформе — они обменяются последними «Пока» и «Спасибо за всё», после чего разойдутся по двум разным тропинкам. Как познакомились, так и разошлись… И никто ничего по себе не оставил? Ни малейшего следа от знакомства и времяпровождения, никаких впечатлений от совместной работы, разговоров? Толком даже ничего? С такими мыслями Цой встретил ответ своего коллеги. — …Сложная у тебя жизнь, Витёк. И загадочная. Как так? — Подытожил Макс. — Вот так. — Молниеносно ответил музыкант, сразу же после этого прикусив язык. — Меня всё-таки очень удивляет твоё сходство с Цоем… — Дальше, всю инициативу перебрал на себя именно парень, продолжая вести разговор уже больше с самим собой, чем с собеседником. - …Как-то вы так, даже не знаю как… Не могу понять почему, но мне кажется, что если бы я сейчас разговаривал с настоящим Цоем, то говорил бы он точно также, как и ты. С такой же интонацией, ну типо, знаешь? И голоса у вас похожи, и вообще мне кажется, что вы думаете… Одинаково как-то. Вить, я клянусь, я честно не знаю почему, но это дело мучает меня уже не первый день. Я не имею доказательств, у меня нет ничего, что могло бы это подтвердить, но почему-то, типо, сердце чует? Короче, я… — Я тебя понял. — Резко остановил того своим категорическим тоном Виктор, после чего посмотрел на того исподлобья жутким взглядом несколько секунд, и… Рассмеялся! Расхохотался, вытирая выступившие от смеха слёзы и схватившись за живот. Его друг такой реакции не оценил, недоумённо уставившись на товарища. Но тот не спешил объясняться, собираясь, в первую очередь, с силами. Цоя аж качало на той лавочке, так он смеялся. — А? — Единственное, что смог издать Макс. — Ох, охох… О, Боже. Извини, это я так, анекдот смешной вспомнил. — Поспешил отделаться парень. На самом деле он смеялся совсем не от этого. Почему-то Вите просто захотелось смеяться. Наверное, это от осознания того, какой этот момент всё-таки хороший, и как он сглупил? Сглупил, конечно же. Нет, они оставят друг в друге след. Как оставили свои отпечатки тысячи запечатанных внутри музыканта взгляда, сотни подбадривающих криков, миллионы пересекающихся с ним людей. Не всех довелось ему запомнить в лицо, не всех различать, не всех узнавать с первого раза, больше половины даже помнить. Но все эти люди, однозначно, кем бы они не были — журналистами, простыми фанатами и встречными, родными и близкими, друзьями и знакомыми… Они все оставили по себе что-то, что теперь сформировало существующего по сей день Виктора Робертовича. Даже в таком неуютном положении. А про анекдот он не знал, почему вспомнил. Наверное, первое, что на ум пришло… Так, отмазка… — Какой? — Спросил, на том есть, собеседник. — Находит Изя кошелёк на дороге… — В голове сразу же вспыхнул один из тех анекдотов, над которыми музыкант никогда бы не посмеялся, но тихо хихикнул бы. Такие, на любителя. Но которые он слышал. — …Открывает, смотрит: а там не хватает! Ха-ха… Так как Максим — человек особо своих взглядов не скрывающий, то и прикрываться фальшивым смехом он тоже не стал. Только взгляд превратился в ещё более недоумённый — единственное, что, правда, сгладило обстановку, так это его понимающее и тихое молчание. Он отвернул голову в сторону, поникнув. Пришла очередь Цоя удивляться — это вообще как? Его друг так умеет? — Эй… — Виктор положил руку ему на плече, но не сильно трясти не осмелился. — Что-то произошло? — Обещаешь навещать Ригу хоть иногда? — Максим повернулся к тому, сверля своими щенячьими глазками и скорчив страдальческую рожицу, после чего поспешно добавил: — А то мне совсем денег не хватит. — Фух… — Вместо быстрого ответа, парень упал спиной на лавочку, вытирая лоб и резко выдыхая. — Ну ты меня и напугал. Постараюсь конечно, если будет возможность. Только место жительства не меняй. «Vilciens Rīga-Pasazhyeru plkst. 17:30, 5 kolonija ir gatava pasažieriem iekāpt. Atlikušas 15 minūtes!» — Раздалось резко в громкоговорителе именно в тот момент, когда Максим хотел что-то ответить. Витя подорвался, схватил сумки, замер. Повернулся к другу и широко раскинул руки, широко улыбаясь и готовясь принять объятия. Собеседник долго себя ждать не заставил: тоже встал, однако спокойнее, и обнял музыканта. Они по-дружески похлопали друг друга по спине, и отстранились. — Ну, в добрый путь! — Махнул рукой исчезающему, изредка мелькающему в толпе Цою с сумкой наперевес его товарищ, тоскливо улыбаясь. Внутри что-то очень сильно заныло. Наверное, он уже скучает. После речи диспетчера раздался звук звонящего колокольчика, задачей которого было привлекать внимание. Как же он резал слух… Когда последние напоминания о присутствия здесь его товарища исчезли, Макс поспешил удалиться в коммуналку.