Гори синим пламенем

Паника, охватившая сознание, начала потихоньку отступать. Сейчас с дедулей мы находились предположительно в кафе (если он всё-таки не маньяк и не завёл меня чёрт знает куда) и пытаемся покушать, а точнее я силюсь пропихнуть в себя хоть какую-то еду. Хоть она и могла оказаться сто раз перетравленной, но что я могла поделать? Жрать хотелось, будто неделю, а то и все две не ела. Я просто старалась не думать, что помощь этого старика выглядит ещё подозрительнее, чем еда, которую он мне предложил. Просто хотелось поверить, что помогает он мне не с корысти, а от доброго сердца. Да и что сиротка сможет ему дать? Если только я не окажусь какой-нибудь дочкой богача, за которую он готов выложить приличную сумму, то я даже не представляю, на кой я ему нужна. Мысль про продажу на органы я ненавязчиво отмела. Но в голове всегда побеждал разум, и сейчас он мне советовал ретироваться из этого места. А ещё лучше из этого тела, грязного и тощего, как сама смерть. — Ты вся грязная, как нищенки на заброшенных землях, — голос был другим, более высоким с преобладающими истерическими нотками. Не знаю, как такое возможно, но хоть голоса начала различать. А то в.. в прошлой жизни могла надеяться только на свои глаза. А тут вон сколько плюсов!.. и голоса различаю, и... Так, стоять. Он меня что, оскорбил? Да он в своем уме? Меня и нищенкой? — Что б ты знал, такие как я на дороге не валяются. — Очень даже валяются. И последовал дружный смех с УМОПОМРАЧИТЕЛЬНОЙ шутки. Зря ты это, зря. Я ж когда освоюсь, припомню тебе все, мразота. У меня память-то хорошая, а вырасти — не проблема, мой дорогой. — Как тебя зовут-то, а? — этот голос был совсем не похож на предыдущие. Низкий и ласковый. Тьфу ты. А имя, имя? Подойдёт ли мое прошлое? А может, до меня эту девочку хорошо знали? Была какая-нибудь Анэла, а тут здрасте-приехали, Олеся. Ну не комильфо? Пойдем по другому пути. На секунду я даже возрадовалась, что мой мозг ещё при мне и никуда уходить не собирается. — А вас как? — будем отталкиваться от здешних имён. — Ричи я, — сказал низкий голос, — слева от тебя Оллайл, он тебя, кстати, привел сюда, справа Лерой. Вот спасибо за то, что обозначил где они. — Теперь ты, — это уже был истеричный голос, по-детски высокий и скрипящий. — Я.. И тут пришлось крепко задуматься. Мало того, что в данную минуту я усиленно старалась отгонять от себя понимание произошедшей оказии, так ещё и полная темнота не на шутку пугала. И имя. Не слишком ли оно странное? Вопросов лишних не хотелось... Ладно, буду честна. Имя моё мне нравилось, но оно явно не подходило под реалии этого места. Ну что это будет? Ричи, Оллайл, Лерой и Олеся? Нет. Да и чего я так думаю, будто уже в их компани? Но нужно другое имя. А то вдруг подумают, что иностранка. Я же не знаю, какое у них отношение к приезжим. Может, их тут люто ненавидят, мне-то откуда знать? Так что... — Я... Фрея я. Фрея Свон. О боже. Имя божества и фамилия актрисы. Ну кто меня потянул за язык? После произнесенного мой мозг как назло начал генерировать интересные и красивые имена. Кто там говорил, что мозг всё ещё при мне? Даже так он отстаёт от работы моего языка. Ш-и-к-а-р-н-о — Приятно познакомиться, Фрея. Как некоторые люди умудряются успокаивать одной фразой? Удивительная способность. Тоже так хочу. А то было бы неплохо иметь самовнушение в виде такого голоса. Мне бы оно сейчас ой как пригодилось. — А сколько тебе лет, Фрея? — это звучание я слышала от того молодого деда (как старик может быть молодым?) Он звучал слева. Кто там сидит слева?.. — Мне десять, Оллайл. Ну, а что? Тельце явно детское, да и голосок писклявый больно. Хоть бы не нашлись родственники этой девочки, а то, боюсь, не сносить мне головы за многоэтажную ложь. И было бы очень неловко. За столом воцарилась гнетущая тишина. Сердечко взбрыкнулось в груди, ладошки запотели, а глаза распахнулись. Мы что, одни в этом кафе или что? А вот на этот моменте стало реально страшно. Людей нет, передо мной три каких-то левых мужика, я, маленькая десятилетняя девочка, сижу в их окружении и кушаю курочку? Тем более, видеть-то я их не могу. Невзначай убрала руки от еды и опёрлась о сидушку стула, слишком высокого для моего роста (ах, где же мои метр семьдесят?) А вдруг они сейчас убьют меня? Но зачем тогда кормят? Они маньяки-фетишисты? А вдруг их тут больше? А если они мафия какая-нибудь?.. а может такое быть, что они коллекционируют трупы маленьких девочек? Вдруг они работорговцы? Если я попала в прошлое, то всё возможно!.. но тогда мне нужно знать, как сбежать...где же был выход?.. Какие только мысли не забегали в мою головушку. Боже, паника, как думалось, отстала от меня, но, видимо, не надолго. Сердечко забилось в ритме чечётки, а глаза, как насмехаясь, наполнились слезами. Будь неладно это детское тельце. — Тише-тише, не пугайся, мы не обидим. Высокий голос принял ничтожную попытку вселить в душу спокойствие, положив тонкую ладонь мне на голову. Нахмурилась и в омерзении раскрыла рот. И конечно же я не успокоилась, а шарахнулась нахрен со стула. Зачем они мне помогают? И помогают ли? Они что-то хотят? Что Я могу им дать? Агрессия самоуничтожила сама себя, уступив место такой детской и примитивной эмоции, как страх. Как последний заморыш начала вытирать набежавшие слезы грязными руками. По лицу что-то размазывалось, не придавая мне оптимизма. У меня ещё и лицо все в земле. И теперь в жире. Класс, что. Ещё не привыкшая к постоянной темноте, раскрывала шире и шире и так открытые глаза, думая, что чем сильнее их раскрою, то будет больше вероятности, что есть-таки маленькая щёлочка, позволяющая мне хоть что-нибудь увидеть. Но все было черным-черно. И постоянно будет. Впереди заскрежетали стулья, как бы говоря, что их владельцы встали. Встрепенулась и начала пятиться. Но куда мне, ничегошеньки не видящей, еле ходящей вперёд, идти назад? Споткнувшись о торчащий гвоздь, плашмя упала на задницу. Зачем пошла?! Зачем пошла?! В горле застрял крик. И тут же вырвался громким рыданием. — Не трогайте! Не надо..! Те же тонкие ладони прижали меня к узкой груди своего обладателя. Мерные поглаживания как могли навевали и жути, и сомнений. Всем телом отстранялась от этих навязчивых прикосновений. Было тошно. В горле словно кошки зацарапались, и только сейчас я ощутила, как сильно замёрзла: его руки, соприкоснувшись с моей голой кожей, обдали жаром. Я в каком-то полном дерьме, мне, по ходу, пытаются помочь три неизвестных парня, но у меня ис-те-ри-ка, и хрен мне, а не спокойное состояние. Зашибись, чё.

***

Покой мне только снится. Сопли неприятным ручьем так и лились из носа, а аккуратные пальцы, как я поняла, Лероя, как могли вытирали лицо и руки. Мокрая от слёз, соплей и грязи тряпка всё больше походила на тряпку. Я закрыла глаза, представляя, что всё в порядке, просто я сейчас ненадолго прикрыла веки, дабы успокоиться. Прикрыла, правда, на неопределенное время. Я ещё не могла поверить, все казалось несмешным сном или до безобразия отвратительной шуткой. Я нескончаемое число раз трогала лицо, голову, шею, но так и не находила никакой маски, смеха ради надетой моими недалёким друзьями. На воспоминании об этих придурках в груди разлилась скорбь от потери, пусть и нелучших, но друзей. А ещё больше давила жалость к самой себе и неверие в происходящее. Как такое возможно? Я ничего не понимаю. Казалось, что я медленно сходила с ума. Но жить хотелось неимоверно. Я не понимала, куда меня унесло, что это за девочка, в которую я по злому року попала, что я забыла здесь, но руки, неустанно гладящие меня, глупые шутки, произносимые дедом, спокойный голос что-то мычавшего человека не давал усомниться в одном. Эти люди реальны. Глаза мои действительно не закрыты, а тело маленькое, с выпирающими косточками, в животе все ещё пустовато, ногти не подстрижены, волосы грязные, короткие. И вновь эти слёзы. Мои почти никогда не появлявшиеся на глазах слёзы, как в насмешку, продолжали течь до подбородка. И сухие губы, настолько сухие, что иногда ловила себя на мысли, что воды они долго не касались. И я, реальная и живая, глубоко дышащая и очень хорошо слышащая, я, как в фантазии автора-недоучки, настоящая в этом мире. Хотелось открыть глаза. Эти тупые глаза. Иначе я просто свихнусь.