Вот ж зараза!!!

Клэри застыла на лестнице, прислушиваясь в звукам внизу. Интересно спит он или нет? — Да спускайся уже. Я тебя услышал. Алек сидел спиной к лестнице на одном из бежевых диванов в гостиной, вытянув больную ногу вперед, и уже разложил по всем доступным ему поверхностям какие-то книги, тетради и исписанные листы бумаги. — Обижать не буду, — продолжил Лайвуд, не отрываясь от перепечатывания в ноут из толстой ветхой книги, — ты наверху сидишь безвылазно уже второй день, а я бы выпил кофе. Кстати, что так тихо можно делать? От тебя за целое утро ни звука. Клэри поджала губы, подбирая подходящий ответ. Натура, воспитанная папой, рвалась высказать, что его это не касается, а после убежать обратно наверх, запереться в комнате, неприменно хлопнув дверью, и не спускаться вплоть до возвращения Изабель. Но еще ей слышался тихий и вкрадчивый голос бабули Фэйрчайлд, который просит быть благодарной тому, кто был добр. Алек неловко попытался развернуться лицом к девушке, но при этом не беспокоить пострадавшую ногу. Падение с Разиэля не прошло без жертв — растяжение связки голеностопа, и пару недель покоя вторглись в бешенный график Лайтвуда. К своему большому удивлению, Алек обнаружил, что, если не тратить время в пробках, не строить секретарш, не собирать отделы на совещания, то появляется много времени и можно вернуться к давно забытым делам. Вторая попытка повернуться к лестнице лицом закончилась тем, что юноша потерял равновесие и упал на спину. В комнате раздался дружный заливистый хохот. — Помочь? — посмеиваясь, девушка подошла к дивану. — Да, кофе, пожалуйста. Клэри подняла с пола, упавшую туда с колена Алека книгу и протянула ему. — Я в турке не умею варить. Получится гадкое пойло, — вспомнила предпочтения парня она. — Кофемашина кажется варит чудесный капучино, сделай меня, пожалуйста, — пронзительно синие глаза обожгли её взглядом, — Будем считать, что я в отпуске. А мерзкое пойло, которое не дает мне спать на ходу, оставим на рабочие дни. И улыбнулся. Сердце Клэри чуть болезненно сжалось и снова вернулось к привычному темпу. После поездки к бабули Лайтвуд, обида как-то сама собой отступила. Возможно дело было в том, что девушка перепугалась за брюнета, но те его обидные слова больше не всплывали то и дело, причиняя ей боль. Весь остаток воскресения она не находила себе места. Оставив Изабель с братом, Клэри спешно покинула больницу, в которую доставили Александра. Перед глаза девушки вновь развернулись события трехлетней давности, когда мама, бедная и безжизненная, лежала в палате. Весь страх и ужас прошлого волной обрушились на неё. Клэри долго бродила по хорошо изученным за время болезни матери лавкам и магазинчикам, а когда вернулась домой, то закрылась в комнате. О том, что с Алеком всё в порядке Иззи сообщила сразу — подруга хорошо знала сложные отношения Моргенштерн с медициной. Оставшись наедине, Клэри села рисовать. Она никак не могла вспомнить, когда в последний раз брала краски не ради занятий. Это мама имела обыкновение превращать тревожные мысли в творчество, у Клариссы же обычно сдавали нервы: наброски безжалостно черкались, листы мялись. Но не в этот раз. На бумаге методично проявлялись новые штрихи, вырисовываясь в черты Лайтвуда. Сосредоточившись на скрупулезном вырисовывании каждого нового штриха, Клэри успокоилась. К тому моменту, когда она закончила, за окном рассветало. Поэтому и проспала до обеда. Но об этом рассказывать не собиралась. — То есть, ты намеренно пьешь гадкий жженный кофе? — девушка в недоумении побрела на кухню. — Такова жизнь большого босса. Сделав две чашки ароматного напитка, Клэри вернулась к диванам. — Может расскажешь, что такого вы обсуждали с моей бабушкой, что у тебя случился истеричный припадок смеха? — спросил Александр, попивая долгожданный кофе. — Она хотела знать степень твоей голубезны, — ответила Клэри, едва сдерживая смех, — она не понимает, зачем нужен спектакль с фальшивой невестой и в твоё рыцарское «надо спасти деву в беде», очевидно, она не верит. — Ну я надеюсь, ты вспомнила один приватный «разговор» и заверила старушку в беспочвенности её переживаний? — судя по интонации, Алек имел в виду вовсе не разговор. — Я помню ту часть, где мой новый знакомый отпил из «грааля честности» на вопрос о альтернативных видах плотских утех. Алек вмиг перестал выглядеть шутливо и произнес серьезно: — Правило общения с Клариссой Моргентшейн номер ОДИН: не шутить с ней, когда она пьяная. — Всмысле? Ты не… — Нет, только женщины. Раньше думал, пройдет и я переведу свой интерес на сильных и мускулистых парней с широкими плечами и крепкими мышцами, — он отставил чашку и зажестикулировал, изображая мужские крепкие плечи, — но похоже восхищение женским телом не лечится. Вы такие хрупкие, нежные, эфемерные. Так, стоп, ты сегодня уже выпивала? Если что, это тоже была шутка. И ближайшая подушка полетела в Алека. Следом за подушкой накинула с кулачками и сама Клэри. Била она хоть и не сильно, но точно по самым уязвимым местам. — Клэри… всё… ну хватит… мне же больно… я вон калека. И всё по твоей вине, — прерываясь на смех, завопил Алек. Зазвонил телефон Клэри, а точнее Адель — со второй жизнью пришлось обзавестись и вторым телефон. На экране высветился номер Джейса. Девушка прекратила шуточные побои, удивляясь своему внезапному порыву. Обычно она устраивала такие драки Саймону или Джону, но это был Алек. Как вдруг он перестал быть чужим? — Привет, — смущаясь, Клэри отошла к окну. — Привет, красавица, — заговорил голос в трубке, — на основы рисунка идешь? Могу подвезти. — Откуда ты знаешь моё расписание? — У нас сегодня общее занятие.