Воспитание диких королей

      Из глубокого оцепенения меня вывела треклятая ступенька, скрипнувшая внизу лестницы. Кто бы ни поднимался наверх, я не могла позволить застать себя в столь компрометирующей позе под дверью чужой комнаты, поэтому, вскочив на ноги и невероятным усилием воли подавляя секундный порыв ворваться в спальню Алекса, дабы надрать как следует его лживую задницу, я припустила по коридору в сторону от приближающихся шагов. В голове болезненно пульсировало слово «невеста». Неужели Аннет на самом деле провернула все это за моей спиной, прекрасно зная, как я отнесусь к браку по расчету? Я расстроенно поджала губы. Впрочем, ход её мыслей был более, чем понятен. Разве есть кандидатура достойнее, чем кронпринц, у которого и без меня денег куры не клюют? Ну или кто там у них. Полярные куропатки? Шаги приближались, прятаться было решительно негде – моя спальня располагалась в другом крыле. И почему я вообще должна оправдываться перед кем-то, разгуливая по собственному дому? Я уже было остановилась, но тут раздался голос Нильсена, совсем близко: –… всё улажу, просто не высовывайся, – скрипнул замок. Ну уж нет, дорогой, вот тебя я сейчас точно видеть не готова. Я заметалась по коридору, не особенно соображая, что делать дальше. Дёрнув одну из ручек наугад, юркнула внутрь и привалилась к двери, переводя дыхание и прислушиваясь. – Данте. Агата ещё внизу? – презрение, скользящее в его голосе, слышалось даже через стенку. – Она поднялась минут пять назад, – в тон ему ответил «актёр десятилетия». Голова закружилась. Я обессиленно сползла на пол, прикрыв глаза. Это всё уже слишком. Просто слишком для одного человека. Как, они думали, это будет выглядеть? Я приезжаю на день рождения тётушки, она между делом интересуется моими планами на «будущее» и как бы невзначай подсовывает мне парня, дескать, протеже её старого друга-любовника, который мгновенно западает мне в душу своими голубыми глазищами и колкими фразочками?! А потом совершенно случайно оказывается, что он принц? Или Аннет всё-таки собиралась поговорить со мной начистоту, не зря же она подняла этот вопрос в первый же день? Только… немного не угадала с моей реакцией. Я с болью вспомнила нашу ссору. Хорошо, что мы успели помириться, перед тем как… – Агата? Я вздрогнула и распахнула глаза, проклиная себя за неосторожность. Ввалиться в чужую спальню и даже не посмотреть, кому она принадлежит! Такими темпами, дорогая, ты рискуешь довольно быстро воссоединиться с тётушкой. – Малыш Сэмми! – я подавила желание прижать ладонь ко рту. Нет, определенно мне надо поменьше общаться с этим заносчивым придурком, пока не нахваталась ещё больше его шуточек. На лице Макото отразилась гамма эмоций, с которыми он совладал не сразу. Только сейчас я обратила внимание на то, что помощник детектива, видимо, вышел из душа, судя по влажной шевелюре и, чёрт подери, отсутствию какой бы то ни было одежды. Это ж надо было именно сейчас выдать придуманное Нильсеном прозвище… – В смысле, Сэм… – я поспешила отвернуться, пока мой взгляд не успел зацепиться за что-нибудь, для него не предназначенное. Так поспешила, что влетела лбом в стоящий у двери столик. – Ай! – я вскинула голову, как раз вовремя, чтобы заметить, как опасно шатается на нем внушительного размера ваза с цветами, но всё же недостаточно быстро, чтобы успеть увернуться от хлынувшей на меня воды, когда та завалилась на бок. Честное слово, Харрис, тебе даже помощь не нужна, чтобы на тот свет отправиться. Загадочному убийце надо просто немного подождать. Я развернулась к парню, растирая по щекам воду и, по всей видимости, тушь. Тот застыл посередине комнаты, будто не зная, куда бросаться – назад в ванную или на помощь ко мне. Проморгалась, глядя в сторону: – Бога ради, Сэм, накинь что-нибудь. Макото ринулся назад и через минуту вернулся, совершенно красный, но уже в джинсах и с чистым полотенцем, которое тут же протянул мне: – Прости. Что произошло? На тебе лица нет. Я фыркнула и поднялась с пола, принявшись выжимать волосы и вытирать насквозь промокшее платье: – Учитывая частоту, с которой я слышу этот вопрос в последние три дня, уже не уверена, что лицо у меня вообще когда-либо было, – раздражаясь всё больше от собственной неловкости и неоправданно грубого тона, я вздохнула и прикусила язык. Сказала уже более спокойно: – Это я должна извиняться. Вломилась, как к себе домой. Все еще нежно-розового цвета, Сэм махнул рукой, улыбнувшись: – Технически, это и есть твой дом. Так… чем обязан? Я быстро прикинула, стоит ли пересказывать ему то, о чём только что узнала. Решила, что пока сама во всём не разберусь, не стану грузить Макото лишней информацией: – Да я… просто хотела узнать, есть ли какие-то подвижки в деле, – ага, зашла и присела на пол, всегда так делаю, а что? – голова закружилась немного. Недосып, наверное. Сэм прищурился, вглядываясь в моё лицо. Еще пару лет, и он заимеет взгляд похлеще, чем у Гудмана. Наконец, парень кивнул мне в сторону кровати, а сам плюхнулся в кресло напротив, придвинувшись ближе. Помедлив, он потянулся за полотенцем и аккуратно провёл его краешком по моей щеке, вытирая продолжающую капать с волос воду. – Вообще-то, есть кое-что… Чёрт, я была с ним слишком любезной, да? И он подумал, что это нечто большее? Я положила свою ладонь на его запястье, намереваясь её мягко отодвинуть, когда дверь резко распахнулась. От звука, с которым она впечаталась в стену, мы с помощником детектива подскочили на месте. Даже не глядя в ту сторону, я точно знала, кого принесла нелегкая. – Сэм, ты не видел Аг… В повисшей тишине было слышно тиканье старинных напольных часов. Я очень, очень медленно развернулась, чтобы встретиться с убийственным взглядом. На секунду я детально, во всех красках увидела открывшуюся Нильсену картину, будто смотрела его глазами: мы с Сэмом друг напротив друга, оба совершенно мокрые. На мне полотенце, Макото – с голым торсом. И наши соприкасающиеся руки. Клянусь, на мгновение мне показалось, что ладони Александра сжались в кулаки. Он вздохнул, на лицо вернулась безразличная мина: – А. Вот ты где, – однако в его голосе сквозило столько льда, что позавидовали бы все норвежские фьорды где-нибудь в декабре, вместе взятые. – О, мистер Нильсен. Это, разумеется, не то, что вы подумали, – произнес Сэм, растягивая слова с плохо скрываемой улыбкой. Мои брови поползли вверх, я перевела взгляд на Макото. Было немного неожиданно слышать это от него, но, с другой стороны, бедный парень оказывался в подобной ситуации уже трижды… Видимо, просто не мог упустить шанс отыграться. Александр тоже вздернул бровь, ухмыльнувшись: – Разумеется, не то. В подобных ситуациях она обычно заливается краской по самые уши. Наши с Сэмом челюсти почти синхронно сжались. Наконец, убрав его руку от своего лица, я смахнула с платья несуществующую пылинку и с вызовом посмотрела на принца: – Что такое, Алекс? Я, как свободная женщина, – выделила два последних слова, – могу ходить, куда захочется, в своём-то доме, – с каким-то садистским удовольствием я наблюдала, как заиграли желваки на его чертовски сексуальных скулах. А потому что нечего было скрывать от меня правду! Чуть было не показав ему язык, я вовремя рассудила, что сейчас не время для ребячества. Нильсен смотрел на меня из-под опущенных ресниц. Внезапно занервничав, я перевела взгляд на Сэма: – Так что ты хотел мне рассказать? Он с некоторым сомнением глянул сначала на Алекса, потом на меня: – Ты ему доверяешь? Уф! Ну почему с вами так сложно? – В вопросах этого расследования – да, – я метнула красноречивый взгляд в сторону Нильсена. Тот молча прикрыл дверь и, коротко взглянув на упавшую вазу и мокрое пятно на ковре, плюхнулся на кровать рядом со мной, пряча улыбку. Я старалась игнорировать побежавшие по коже мурашки, не имеющие ничего общего с холодом, который начала ощущать из-за промокшего платья. Макото вздохнул, откидываясь на спинку кресла и складывая руки на груди: – Мы покопались в архивах Оттера. Нашли старые записи, закодированные. Часовщик сказал, что не помнит, что они означают, но Гудман подозревает, что в этом доме вторым и последним человеком, который заказывал там часы, был Чарльз. К своей гордости, я не изменилась в лице и лишь медленно кивнула, побуждая Сэма продолжать. – К тому же, наши криминалисты изучили третью серёжку. Даже ювелиру показали на всякий случай… и все они пришли к выводу, что это не подделка. Очень качественная, если не сказать, филигранная работа. Есть идеи? – Такие серёжки Чарльз подарил Элизе на её первый день рождения после того, как удочерил, – я внимательно посмотрела на Сэма, тот кивнул: – И что это может означать? – Ну, не знаю. Что в «Картье» тогда были скидки «три по цене двух»? – мысли в голове заметались со скоростью света. Неужели Чарльз способен на убийство? Я поёжилась, – ты думаешь, он хотел подставить Элизу? – с сомнением покачала головой, – слишком много нестыковок. Допустим, даже если она говорила ему, что замки на серьгах ненадежные, он должен был убедиться в том, что она потеряет одну, чтобы избежать ситуации, в которой эта, третья, оказывается лишней. И ведь так и получилось… Александр хмыкнул: – Да и зачем ему это? Исходя из того, что я успел подметить, с приёмной дочерью у него отношения намного лучше, чем с родным сыном. Не говоря уже о том, что смерть Аннет, да и твоя, Агата, никоим образом не влияет на тот факт, что он не кровный родственник и наследства все равно не получит. Хватило же наглости поднять этот вопрос! Тем временем моё тело очень подозрительно (и совершенно неприемлемо в данной ситуации!) отозвалось на его низкий голос. Я поёрзала, маскируя движение попыткой согреться, кутаясь в полотенце. – Мы явно что-то упускаем, – резко ответила я, глядя на Макото, чтобы немного остыть. В глазах того читалось искреннее переживание: – Тем не менее, будь осторожна. Прости за прямоту, но поведение Чарльза в отношении тебя, выглядит несколько… подозрительно. – А я-то надеялась, что мне показалось, – не без сарказма ответила я, вспоминая преувеличенно-заботливый взгляд дяди. Ладонь Алекса легла мне на поясницу, запустив целый каскад электрических разрядов по позвоночнику. Я могла только молиться всем богам, чтобы это не отразилось на моём лице. – Ого, такая мокрая! Я застыла, переваривая услышанное. Серьезно? Он специально выбрал именно эту двусмысленную фразу? Похожие мысли отчётливо просматривались и в заострившихся чертах лица помощника детектива. Я с трудом разжала сведенные судорогой челюсти: – Спасибо, Сэм. Держи меня в курсе. Поднялась, стряхивая с себя полотенце вместе с рукой Нильсена, и направилась к двери: – И извини за беспорядок, – вложив максимум недосказанности в улыбку, я вышла вон и быстро, насколько позволяла боль в ноге, продефилировала к своей спальне. И что это было? Точнее, для кого? Завозившись с ключом, я и не питала иллюзий, что успею забаррикадироваться до появления Алекса, однако все равно состроила рассерженную физиономию, когда он удержал ногой закрывающуюся дверь: – Нам надо поговорить, – пошарил рукой по стене, включая свет в погружённой в темноту комнате. – Да что ты, а кольцо захватил? Выражение его лица, хоть и появилось на секунду, было просто бесценно. Как жаль, что нечем сделать фото. Я бы смотрела на него каждый раз, когда Алекс врубает всезнайку. Или чаще… Парень закрыл спиной дверь и наощупь провернул ключ в замке. В горле у меня пересохло. – Нет. Только ремни, как и обещал, – он беззастенчиво усмехнулся, – всё-таки подслушала, значит, – сделал шаг по направлению ко мне. В глазах цвета морской волны сверкнул огонёк. Я отступила назад, прекрасно понимая, что дальше только кровать. – Учусь у лучших… папочка. Не знаю, о чём я думала в тот момент, учитывая, что в ушах стоял очень натуральный вой сирен. Аттеншн! Алярма! От его пронзительного взгляда было просто невозможно спрятаться, да и, если быть честной с собой, не хотелось. Алекс поджал губы, пряча широкую улыбку. Еще пара моих шагов назад, его – вперед. – А ты и впрямь не так безнадежна, как я думал… – А ты и впрямь заносчивая задница, как думала я, – всё, дальше отступать было некуда, – ты хотел поговорить, вроде бы, а не сожрать меня, – я вскинула подбородок, когда он приблизился вплотную. Его ладонь легла мне на шею, чуть сдавливая, когда Нильсен наклонился к самому уху, задев его губами: – Можно и поговорить, если хочешь, – от вибрации его голоса у меня мгновенно расплавились колени. Дорогое тело, ты меня сегодня подводишь просто неприлично часто! Собрав остатки воли, я отскочила на безопасное (чтобы самой на него не наброситься) расстояние. – Вот только не надо перекладывать с больной головы на здоровую. Это была твоя идея, и я с радостью выслушаю, во что вы с Фредериком меня впутали. Я успела только увидеть, как прищурился Нильсен, когда в комнате резко погасли все лампы. Несколько раз моргнула и бросила взгляд туда, где должна была остаться полоска света, проникающего под дверь из коридора, но не смогла даже примерно определить, в какой стороне выход. Позади меня, из глухой стены, послышался какой-то шум. Все мои внутренности как будто сжались в предчувствии чего-то очень, очень плохого. Безумно хотелось позвать Алекса, но я боялась выдать своё местоположение. Осторожно сделав несколько шагов по направлению, где, как я полагала, находится дверь, я вытянула вперед руку. Следующие события произошли буквально за несколько секунд: к моему лицу прижали какую-то тряпку, схватив за талию сзади, я услышала звук удара где-то в стороне и, по инерции сделав вдох, чтобы завизжать, чуть слышно пискнула, проваливаясь в небытие. Последнее, что я помнила – мельтешащие перед глазами каменные стены лабиринта, и жёлтые лица, карикатурно расплывающиеся надо мной.