Кану всю ночь мучали сны. Ну… те сны. Она видела предсказания, которые всегда сбывались, не имея при этом возможности что-то изменить. Таков был её дар «универсала». Хотя это нельзя назвать даром, скорее уж проклятьем. В этом сне были пожар, арка, волки, цепи и много крови… Она не желала знать, чей. Отчаянно хотелось проснуться, но она обязана была досмотреть эти ужас и боль.
А потом всего лишь один яркий рисунок. Чёрная лилия. Символ страданий и страха. Кана проснулась и увидела такую же лилию у себя на потолке. Она завизжала…
— Ого! — только и смогла сказать Леви. Повисло тягостное молчание. Юные девушки погрузились каждая в свои думы. Кто? Какой пожар? Что за цепи и арки? Вдруг тишину нарушил резкий голос профессора: — Чего сидим, кого ждём? Каждая в свою комнату, берите свои цветки, одевайтесь, приводите себя в порядок и марш на кухню, собираемся там через десять минут! Время пошло! — То, каким тоном она это говорила, заставляло поверить в то, что не всё так плохо. Да, теперь Леви видела, что их наставница, всегда уверенная в себе и решительная, вернулась. Она воспрянула духом и решительно кивнула. Если Полюшке удалось взять себя в руки, ей тоже следует - надо максимально подготовиться к предстоящему. Первым делом МакГарден переоделась. Синие джинсы, белая майка с принтом мороженого и чёрные кроссовки, ничего необычного. Потом настал черед волос: хвостик и жёлтый обруч с голубыми цветочками. А после Леви столкнулась с неожиданной проблемой. Даже со стульчиком она попросту не могла достать до лилии! Тогда она начала прыгать. «Вот-вот, вот сейчас, ещё чуть-чуть…» И вдруг её отвлёк тихий смех. От дверей? Нет, звук идёт от окна! Леви посмотрела в ту сторону и чуть не упала со стула. На неё насмешливо смотрели два алых глаза на лице с металлическими вставками. Они исчезли также внезапно, как и появились. Девушка долго вглядывалась в окно в надежде увидеть что-нибудь ещё. — Эй, Леви, чего на окно пялишся? — Слова Люси вывели МакГарден из оцепенения. Она не заметила, как в комнату вошла Хартфилия, которая уже улыбалась и горела решимостью всем помочь, всех спасти и продолжать жить. — Да так, ничего, проехали. — Леви не стала говорить что-либо своей подруге. Может ей показалось... А если и нет, то что? Она в безопасности, а слова могут встревожить и так неспокойных колежанок. — Ну окей… Тебе помощь нужна? — Хартфилия доброжелательно смотрела на Леви. Та пожала плечами и кивнула. — Тогда слезь со стула, я так не достану!...
— Итак — начала разговор Полюшка. — сдавайте свои цветки сюда. — Ребята молча передали ей лилии. Полюшка, вместо того, чтобы взять их себе, потянулась за своей фиолетовой сумкой. Открыв её, она достала оттуда… Такое же растение и записку. "Семь дней, семь дней, семь дней и ночей, Через семь ночей и дней, жизнь ваша будет веселей!» — прочитала наставница. Повисла тишина. – Извините, а какой горе-поэт это писал? У меня, как у писателя, глаза и уши кровоточат! - хихикнула Люси, немного разряжая обстановку. И правда, чего они так напряглись? Это стопроцентно Воры, а о их силах и слабостях девушки прекрасно знали. И сейчас смеялись, как в последний раз, выпуская на волю всю свою тревогу, страх и нервозность. Когда смех утих, Эльза уже серьёзным тоном сказала: — Через семь ночей Хеллоуин. И что теперь? - Мы можем проследить за ними. Попытаемся узнать, чего на этот раз они добиваются. - выдвинула предложение Кана. - Ну, не они, а их Мастер или кто он там... Сомневаюсь, что записка - дело рук наших ненаглядных. Им же не сказали, что мы не те, за кого мы себя выдаём. – Сложно. - простонала Джувия с мешками под глазами и рассеянным взглядом. На миг всё умолкло. — Я предлагаю забить на этих подонков и волноваться за свои шкуры! Они сволочи и подлые мрази, им нельзя помогать! — Леви утихла так же быстро, как и взорвалась. На неё все посмотрели как-то странно. МакГарден замявшись, почувствовала себя до крайности неудобно: — Ну что с вами такое? — Леви, — тихо позвала её Эльза. — ты ничего не хочешь нам рассказать?***
Лаксус был очень зол. Он бесился: на друзей за то что они смотрят на него сочувственно, на деда с его идиотскими цветочками, но в первую очередь он бесился на себя. Он не хотел её вспоминать. Да почему вообще он её вспоминает? Она всего лишь очередная жертва, добыча, она для него — никто! Так почему Лаксус её все не забывает? Нежная и хрупкая шатенка, такая беззащитная! Её долгие ресницы, резкий изгиб ключицы… Так, стоять! Какого черта он про это думает? То, что он не может выкинуть её из головы, выводило из себя ещё сильнее. От злости и бессилия Лаксус Дреяр чуть не рычал. Остальные Воры видели, что их главарь не в себе и старались лишний раз не попадаться на глаза. Синеволосый парень тоже отвратительно себя чувствовал: он волновался за сестрёнку. Как вообще такое могло случиться? Почему они оказались по разные стороны баррикады? Она, небось, теперь ненавидит его… Да, он поступил с ней плохо, но на то были причины! Он правда хотел рассказать всю правду, но боялся, что сестра просто напросто не захочет его слушать! Да ещё и эти странные сны… Кошмары-видения-сновидения раздражали его если не больше всего, то, по крайней мере, так же, как и ситуация в целом. Они наталкивали на абсурдные мысли, сводили с ума и заставляли теряться в догадках, простые ли это сны, или нечто более сложное в своём понимании. Вдруг к синевласому подсел Драгнил: — Почему грустим? — Да так, дела давно минувших дней… — вяло отозвался Фернандес. — Ты видел, наш Дреяр ходит, как грозовая туча! — Ага… — Джерару не хотелось разговаривать. Нацу это почувствовал, а потому необычайно тихо сказал: — Ну, я пошел… Мастер просил передать, что у нас выходные на семь дней… Включая и хеллоуинскую ночь.