Я выбираю вино

      Лето 1572 года стояло сухое и теплое, радуя ласковыми лучиками солнца. Казалось, даже сама природа отнюдь не против завершения давней вражды, союза между католиками и гугенотами – брака Маргариты Валуа и Генриха Наваррского. Конечно, обстановка во Франции была не совсем безоблачной, особенно после того, как в начале июня умерла мать Генриха, Жанна д’Альбре, королева Наварры. Но в Париже активно готовились к торжеству, и даже Екатерина Медичи цедила сдержанную улыбку при упоминании скорой свадьбы.       Бейлиш, поселившийся в столице лет пять назад, не разделял оптимистичных прогнозов на этот брак. Он слишком хорошо знал Екатерину, а потому не безосновательно полагал, что именно она отравила мать Генриха – Медичи была и оставалась ревностной католичкой, так что поверить в её искреннюю радость от союза с протестантами Петир не мог. Но посмотреть на очередную людскую драку из первого ряда не отказался бы, а потому не спешил уезжать из Парижа.       На празднование бракосочетания, назначенного на середину августа, в город приехало великое множество гугенотов, в том числе их лидер – адмирал Гаспар де Колиньи. Бейлиш встречался с ним пару раз и считал Колиньи довольно здравомыслящим человеком. «Даже жаль, что вся эта история, скорее всего, не закончится для гугенотов ничем хорошим,» – усмехнулся про себя вампир, по старой привычке прогуливаясь по набережной мимо сада Тюильри и наблюдая за тем, как много теперь среди прохожих стало приезжих. Но вдруг народ был вынужден расступиться – по улице к дворцу ехала карета, похоже, это принцесса Маргарита возвращалась из церкви.       Из-за тёплой погоды шторки были открыты, и Бейлиш не удержался, бросил взгляд – в конце концов, он разбирался в красивых девушках, а Маргарита Валуа была красива. Но привлекла внимание Петира неожиданно не она.       Рядом с будущей королевой сидела одна из её фрейлин. Огненные волосы были убраны в изящную прическу, тонкую шею подчеркивало неброское колье с голубыми топазами, прекрасно подходящими к её светлым глазам. Бейлиш округлил глаза, сделав шаг навстречу, но Санса (а это была, без сомнений, она) только усмехнулась и отвернулась от окошка, что-то говоря в ответ принцессе. Карета проехала мимо, оставив растерянного вампира посреди улицы, но через секунду он уже расплылся в усмешке. «А я не ошибся в тебе, девочка. Тебе всего под сотню, а ты уже успела избежать гнева Болтона и устроиться ко двору Екатерины. Неплохо, очень неплохо».       — Ты знакома с тем господином?       Маргарита приподняла бровь, глядя на свою фрейлину. Санса мягко улыбнулась, подняв глаза на принцессу.       — Да, мы виделись однажды. Это было давно.       — Но он, кажется, тебя не забыл, — подмигнула Сансе вторая фрейлина, сидевшая напротив.       Рыжая только отмахнулась.       — Луиза, завидуй молча и не смей тянуть к нему ручки, а то твой Жак вызовет его на дуэль и бесславно погибнет.       — Это почему? — сдвинула бровки блондинка. — Жак, между прочим, один из лучших фехтовальщиков Парижа!       — Просто поверь, Луиза, на слово, — прищурилась Санса, снова глядя в окошко. — Просто поверь.       «Иначе, как бы ни было досадно, твоим бравым кавалером поужинают, а может, и тобой тоже».       ***       Вечером накануне свадьбы город притих, словно затаил дыхание в ожидании столь значимого события. Санса, поразмыслив, решила прогуляться – она уже ощущала легкий голод, так что лучше было утолить его сейчас, чтобы не отвлекаться завтра. Она выскользнула из дворца, одетая в скромное тёмное платье, миновала мост дю Каррузель и отправилась в сторону сада Фобур Сен-Жермен. На Париж уже опустились сумерки, девушка шла, никуда не торопясь и поглядывая по сторонам в поисках удачной компании на ближайшие полчаса.       — Мадемуазель Санса.       Она остановилась, безошибочно узнав этот голос, медленно обернулась, сложив губы в легкую улыбку.       — Месье Бейлиш. Какая встреча.       Петир усмехнулся, подойдя ближе. Санса нисколько не изменилась с их прошлой встречи почти сто лет назад, разве что осанка стала прямее, а взгляд небесных глаз – увереннее. Она держалась спокойно, словно была хозяйкой положения, и Бейлиш невольно подумал, что на месте фрейлины она смотрится как нельзя уместно.       — Я смотрю, Вам больше не нужны покровители вроде Болтонов.       Это было ошибкой. Петир осознал это, когда глаза медноволосой потемнели, но не успел отреагировать – Санса шагнула к нему, словно желая прильнуть к его плечу, но вместо этого изящная ручка с удивительно острыми коготками недвусмысленно впилась в бок мужчины сквозь ткань дублета.       — Могу сказать больше, мне вообще не нужны покровители, — прошипела девушка. — Если под покровительством у вампиров принято понимать то, что пытался сделать этот мерзавец Рамси. Хотели предложить себя вместо него?       Со стороны казалось, что они – просто парочка влюбленных, которые стоят, не в силах разорвать объятия, в тени одного из домов. Но на деле лишь небольшое усилие отделяло Сансу от того, чтобы голыми руками вырвать из бока Бейлиша кусок плоти. В том, что она на это способна, сомневаться не приходилось. Петир, сначала опешивший, тихо рассмеялся.       — Боже упаси, мадемуазель, мне моя шея слишком дорога, чтобы я желал ей быть сломанной, даже Вашими нежными ручками.       Он посерьезнел, взяв её за запястье и отстранив от себя. Санса всё ещё нехорошо щурила глаза, но, кажется, готова была слушать.       — Рамси просто был подонком, — спокойно произнес Бейлиш. — Мне жаль, что Вы попали в его руки. И поверьте, не все бессмертные такие. Я, во всяком случае, точно. Я не собирался Вам ничего предлагать, особенно непристойного.       — Для бывшего владельца борделя Вы весьма галантны, — фыркнула девушка, поведя плечами.       Петир усмехнулся, качнув головой.       — Признаю, Вы заинтересовали меня, мадемуазель Санса. С момента нашего танца. А то, что Вы сделали с Болтоном, практически заставило меня Вас уважать. Вижу, не напрасно.       Она слегка нахмурилась, не уверенная, как стоит реагировать на комплимент, но в итоге кивнула.       — Благодарю. Мне казалось, Вы или присланы Русе Болтоном отомстить, или просто имеете не лучшие намерения. Прошу прощения, я ошибалась.       — Ничего страшного. На мой счёт редко кто думает лучше, чем стоило бы, — рассмеялся Петир. — Я так понимаю, Вы собирались поужинать? Могу предложить свою компанию, тут недалеко есть вполне приличный трактир. А кровь с некоторым содержанием алкоголя – в самый раз для того, чтобы отметить наше, наконец-то полноценное, знакомство.       — Благодарю за приглашение, — прищурилась Санса. — Но в честь такого случая я, пожалуй, предпочту чистое вино.       ***       Эта свадьба была странной настолько, насколько вообще может быть странной королевская свадьба. Пока невеста-католичка в церкви произносила обеты в присутствии своей семьи и дворян, жених-гугенот вместе со своими сторонниками ожидал её на паперти. Генрих пытался улыбаться, Маргарита под взглядом матери тоже не показывала недовольства, хоть и замешкалась, прежде чем сказать священнику заветное «да».       — Бедняжка, она всё ещё любит своего Анри, — шепнула Сансе Луиза, стоявшая рядом.       Та лишь поморщилась – она прекрасно знала, что Анри де Гиз был очень дорог Маргарите, его принцесса действительно любила, но герцога вынудили жениться на принцессе Екатерине Клевской, а саму Марго теперь выдавали замуж за Генриха. О романе принцессы с де Гизом знали все, что тоже не добавляло радости в атмосферу свадьбы.       — Генрих неплохой человек, может быть они всё же смогут ужиться, — чуть слышно ответила всё же Санса.       Луиза только вздохнула ещё раз, промолчав, и обе фрейлины затихли.       Петир наблюдал за происходящим издали, ему не было необходимости участвовать. Для него это был спектакль, не более, как и многое другое, происходившее на этом свете за последние три сотни лет. Бессмертие научило его относиться ко всему с долей философии, он был отличным игроком, умело лавируя меж невзгод и извлекая пользу для себя буквально из любого события. Так и теперь, он, отбросив эмоции, просто наблюдал, просчитывая, чем обернется то, что творится на его глазах.       Невеста вышла из церкви, и мелькнувшая в толпе рыжая голова отодвинула на второй план размышления о ходе истории. Бейлиш невольно усмехнулся.       Она была хороша сегодня, в темно-изумрудном платье с воротником-фрезой, какие любила Екатерина Медичи. Волосы, уложенные мягкими волнами, не скрывали ни чепец, ни накидка, и они горели, как и прежде, притягивая взгляды к своей хозяйке. Санса же с притворной скромностью опускала глаза, но все прекрасно понимали – сегодня внимание многих было приковано не к принцессе, а к её прекрасной фрейлине.       Петир только качнул головой. Нет, наблюдать за ней было действительно любопытно – кто знает, что выкинет эта красотка ещё лет через пятьдесят? Бейлиш бы не удивился, стань она фавориткой какого-нибудь короля или устрой где-нибудь переворот. Но пока она играла роль "всего лишь" фрейлины, хотя на деле, по предположению Петира, была как минимум доверенным лицом принцессы, как максимум – одной из тех придворных дам, которые были шпионками и ручными убийцами Екатерины Медичи. Он не удивился бы, окажись оба варианта правдой.       Санса, видимо почувствовав его взгляд, подняла глаза и заметила Бейлиша, стоявшего в отдалении. Губы вампирши тронула улыбка – достаточная, чтобы он заметил её, но не настолько широкая, чтобы кто-то задался вопросом, чем она вызвана.       ***       Хотя празднование шло уже который день, обстановка в Париже понемногу накалялась. Свадьба, которая должна была навсегда примирить католиков и гугенотов, оказалась лишь слабой попыткой скрепить парой гвоздей крышку сундука, в котором был заперт разъярённый джинн гражданской войны. Петир поморщился, покачивая в руке бокал вина – по вечерам ему нравилось проводить время в своем кабинете за вином и хорошей книгой. Он чувствовал напряжение, буквально висевшее в воздухе, понимал, что вот-вот грянет буря, но пока не решил, на чьей стороне во всё это вмешаться, да и стоит ли вмешиваться вообще.       Неожиданно в дверь постучали. Бейлиш услышал это даже со второго этажа. Слуга Оливер открыл, что-то негромко сказал пришедшему, и через несколько секунд дверь закрылась. А ещё через пару минут Оливер заглянул в кабинет своего господина.       — Прошу прощения, Ваша милость, к Вам мадемуазель д’Эрбле.       Петир приподнял бровь. Фамилия была ему незнакома, он качнул головой.       — Кто она и чего хочет?       — Она фрейлина Её Высочества принцессы Маргариты, чего хочет, не сказала, но выглядит взволнованной, — отчитался парень.       Бейлиш прищурился.       — Фрейлина, значит. Я сейчас спущусь.       Как он и ожидал, это была Санса. В тёмно-синем простом платье, с волосами, убранными в расшитую некрупным жемчугом сетку, она выглядела действительно весьма встревоженной. Увидев Бейлиша, девушка поджала губы.       — Хорошо, что я застала Вас.       — Вопрос столь срочный, что не мог дождаться утра? — приподнял бровь мужчина, жестом отсылая понятливого Оливера.       Санса проводила слугу взглядом, но потом подняла глаза на его хозяина.       — Скажите, Вы добрый католик, месье Бейлиш?       — Что за странный вопрос? — вампир нахмурился, посерьёзнев. Понимая, кому на самом деле может служить «мадемуазель д’Эрбле», он фыркнул, качнув головой. — Разумеется, католик.       Санса рассмеялась, немного нервно сжимая в руках веер.       — Хороший ответ. Значит, Вы знаете, что сегодня за день?       — Сегодня? — приподнял бровь Петир. — Завтра день святого Варфоломея, а сегодня, насколько я знаю, никаких особых праздников нет.       Он замолчал, увидев, как губы Сансы искривились в неприятном подобии улыбки. Девушка открыла и закрыла веер, тихо вздохнула, не глядя на него.       — Вот Ваша ложь и открылась. Будь Вы и правда столь преданы католической церкви, вы знали бы, почему я спрашиваю, какой сегодня день, — она качнула головой, отступив к двери. — Мой Вам совет: не встречайтесь сегодня с господином де Колиньи, а лучше вовсе не выходите на улицу. Но если всё же решитесь, приколите на шляпу белый крест, так, чтобы это было заметно.       Петир нахмурился и ловко перехватил уже собиравшуюся уйти вампиршу за руку. Он догадывался, что со свадьбой не всё чисто, но, к сожалению, детально ничего ещё не выяснил.       — Объяснитесь. Что затеяла Екатерина?       — Осторожнее, месье Бейлиш, не стоит в таком тоне говорить о Её Величестве, — выдохнула Санса, не пытаясь высвободить руку. — Я и так сказала больше, чем следует, учитывая, что Вы скорее сочувствуете гугенотам. Я знаю, Вы неоднократно виделись с де Колиньи.       — И почему же тогда Вы здесь и предупреждаете меня? — фыркнул Петир.       — Потому что сегодня будет много костров, месье Бейлиш, — тихо произнесла девушка, взглянув в его глаза. — То, что произойдет, всецело одобрено католической церковью, в город приехали Охотники. Они тоже поучаствуют в том, что случится сегодня. А я бы хотела увидеться с Вами как-нибудь ещё.       Петир поджал губы, выпустив её руку. То, что сообщила Санса, было действительно важно, поэтому мужчина кивнул.       — Что ж, спасибо, мадемуазель д’Эрбле. Я воспользуюсь Вашим советом.       Она едва заметно кивнула и выскользнула на улицу, притворив за собой дверь. Бейлиш поморщился, машинально сжимая-разжимая кулаки. Выходит, он не ошибся, и Екатерина всё-таки убедила Карла IX под прикрытием свадьбы сестры провернуть какую-то неприятную штуку. Санса здорово рисковала, предупреждая его о планах католиков, но всё же пришла – этот факт заставлял губы невольно изгибаться в довольной улыбке. Кажется, интерес Петира к этой девчонке был взаимным, а значит, при удачном раскладе, им предстояла долгая игра.       Бейлиш задумчиво прищурился, глядя в окно. Пожалуй, он достаточно задержался в Париже. Если Екатерина Медичи решилась на открытое противостояние с гугенотами, дальнейший исход был уже понятен – Францию ждала война, жестокая и кровопролитная, как и все войны, начинающиеся из-за религии.       — Оливер, собери все самые необходимые вещи, — кивнул Петир, зная, что слуга уже здесь и всё прекрасно слышит. — Думаю, мне пора. В Париже в этом году будет очень неприятное начало осени, самое время сменить эти декорации на что-то более интересное.       ***       Париж полыхал. Город превратился в один из кругов ада, жуткое месиво из крови и огня – дома гугенотов грабили и поджигали, а их самих безжалостно убивали прямо на улицах, не щадя ни стариков, ни детей, ни женщин. Охотники и просто "добрые католики" очищали Париж, так, как понимали и как умели. На улицах лежали тела, порой изуродованные, просто изрубленные на куски.       Им были даны все козыри, этой ночью никто не останавливал жестокость, потому что она считалась оправданной.       Санса стояла посреди улицы Вожирар, недалеко от места, где к ней примыкала улица Феру, и смотрела. Она была сыта, запах крови не дурманил разум, а лишь слегка щекотал обоняние. Её слух, куда более тонкий, чем человеческий, улавливал крики, звон стали, грохот и треск пламени, звук, с которым клинок впивается в плоть и хруст ломающихся костей. Она выглядела дико – изящная девушка, вооруженная лишь веером, посреди этого кошмара. Но ещё более странным было то, что лицо её оставалось бесстрастным, пугающе спокойным, хотя вокруг творилось нечто ужасное.       В льдистых глазах вампирши отражались языки пламени, кто-то что-то кричал, а она стояла, как сама смерть, спустившаяся посмотреть, какую жуткую игру на этот раз затеяли люди.       — Надеюсь, месье Бейлиш, Вы не умрете сегодня, и мы ещё встретимся, — Санса усмехнулась, обводя взглядом разгромленную улицу. — Но, пожалуй, это будет уже не здесь.