Нереально. Заявки

«Эти двое ненормальные и отношения у них такие же!»

Сегодня в Амэ праздник. Сегодня официально закончилась Великая Война, и тучи развеялись над деревней шестиликого Бога. Сегодня главы Пяти Какурезато соберутся, чтобы подписать договор о вечном союзе и основании мирного альянса шиноби. Точно неизвестно, как они до этого додумались, Саэки считает, что не обошлось без личного вмешательства Джирайи и толстой записной книжки, в которой записаны все скабрезные грешки Каге. Как иначе объяснить, что все они, в едином порыве, решили основать Альянс именно в Амэ? Хотя. Наплевать. Курохэби на этот праздник жизни так и не пригласили. — Саске, да перестань ты ходить с такой миной, даттебайо! Бабуля с Нагато такой праздник отгрохали — закачаешься. Даже Гаара оценил, кстати… а где тут еду продают? — Хн. — Ты можешь хотя бы сегодня не быть таким ублюдком? Узумаки плюхнулся на скамейку, с тоской наблюдая за людьми на улице. Многие десятилетия Амэ не была настолько… беспечной. Нагато оказался блестящим правителем, настоящем Каге, хоть и открещивался от этого титула. Ради блага деревни Узумаки Нагато смог отказаться от своих планов и даже — примириться с заклятым врагом. И сегодня все могли видеть, насколько правильными были эти решения. Амегакуре расцвела. Деревня открыла свои двери для шиноби из соседних деревень, наладила связи с дайме, что позволило получать больше заказов и пополнить казну. И это всего за каких-то несчастных несколько месяцев! И теперь они празднуют. Площадь перед Башней превратилась в одну огромную фестивальную площадку, Наруто сам видел, как соревнуются шиноби из некогда враждующих деревень, как смеются и веселятся вместе те, кто еще несколько десятилетий назад считались врагами. Чудеса, да и только. — Она придет. — Что? — Наруто поднял голову и столкнулся с непроницаемым взглядом черных глаз. — Кто там придет? — Она. И это было единственным, что сказал Саске, прежде чем исчезнуть в технике перемещения. Наруто нахмурился, он точно знал, про кого говорил друг. Чиркнуло колесико зажигалки. Сигаретный дым взвился в небо, таял в воздухе, проносясь над головами праздной толпы. Хэби вышагивала по главной улице, уверенно и степенно, словно бы этот праздник был организован специально для неё. Она даже приоделась для такого случая: выбрала себе кимоно томесоде, черное как сама ночь и с вышитыми на нём золотыми змеями. Она даже накрасилась, хотя никогда прежде не баловалась подобной чепухой. Подвела черной тушью глаза и испачкала багровой помадой тонкие губы. В общем, Саэки подготовилась. Она точно знала, зачем должна появиться в месте, где собрались все её враги и союзники, которые так глупо пренебрегли ею. И теперь Черная Змея направлялась прямиком к Башне, стойко перенося все эти настороженные и откровенно враждебные взгляды. Она считала секунды до того момента, как её попытаются остановить. Она злилась. И злость эта клубилась в воздухе, она сплеталась вокруг тела Черной Змеи непробиваемой броней. — Ты всё-таки объявилась, — голос Саске раздался позади Саэки, словно лязг стали. — У тебя совсем мозгов нет? — Мм… Саэки повела плечом, стрельнула взглядом по сторонам и невозмутимо пошла дальше. Учиха сжал челюсти, беспомощно провожая спину женщины взглядом. Он столкнулся с неразрешимой дилеммой: если он попытается остановить её сейчас, то спровоцирует на бой, а это посеет панику, если не остановит… кто знает, что у Хэби на уме? — Саске, дорогой. Ты не проводишь меня наверх? Женщина остановилась, стукнула легко тростью по земле, будто команду отдала, и уставилась на младшего Учиху выразительно так. Словно бы говоря: ты всё равно поплетешься за мной, так давай сделаем вид, что так и задумано. Саске сжал зубы. — Вот это мой гитэй, — тепло протянула она, взяв Учиху под руку. — Как брат поживает? — Не твое дело, — огрызнулся Саске и дернул рукой. — И перестань так меня называть. — Опять грубишь, — притворно заохала она, покачав головой. — Видимо и вправду говорят: слепого змеи не страшат*. Саске пропустил шпильку мимо ушей, в конце концов, так будет даже правильно. Сейчас он тихо сбагрит её на руки Каге и уйдет, ведь, именно для этого его и отправили наблюдать за обстановкой в деревне. Главная задача сейчас: увести её как можно дальше от большого скопления людей. И особенно — из радиуса бесцельного шатания Наруто. Узумаки так и не смог простить Саэки смерти Сакуры. Поостыл со временем, унял кипучую ненависть внутри, но так и не оправился до конца. Пожалуй, Курохэби стала единственным человеком, который смог заставить Наруто желать чьей-то смерти так сильно. Удивительно было то, что Саске совершенно не разделял стремлений заклятого друга. Возможно, дело было в том, что Саске и сам был причастен к смерти подруги. Возможно, он просто не хотел, чтобы Саэки понесла наказание. Сам Учиха предпочитал думать, что дело в первом. — Стой! Вход в Башню запрещен! — Да, слу-ущай, там Каге сейчас… Все дела отложены до завтра… Два разморенных на солнце шиноби попытались преградить им дорогу, на что получили лишь преисполненный презрения взгляд Учихи. Он перекинулся с ними парой резких слов, в значение которых Саэки не вслушивалась, и просто протащил Курохэби внутрь. Это оказалось легче, чем он ожидал. Саске не сдержал короткой усмешки, ему даже стараться не пришлось. Парень невольно вспомнил, с каким трудом он проникал в Башню Пэйна в прошлый раз, когда деревней правили Акацуки. Учиха поймал на себе ироничный взгляд. — Что? Но Хэби просто качнула головой и величественно ступила на первую ступень широкой лестницы. Ей предстоит шесть лестничных пролетов, три поста охраны и целый ворох молчаливого неодобрения от Саске. Ей было плевать. Там, среди всех собравшихся, этих туго набитых мешков лицемерия и тщеславия, оставалась её заветная цель. Её вендетта. И будь Черная Змея проклята, если её не совершит. Орочимару почувствовал острое желание чихнуть. Он уже три часа мариновался в Баше Пэйна, совершая воистину героическое самопожертвование. Он был милым. Среди всех собравшихся шиноби, часть из которых мечтает его убить, а другая часть — посадить за решетку, он был просто олицетворением вселенского терпения и самоконтроля. Если бы он знал, что помощь Джирайе и Цунаде в войне закончится тем, что его начнут таскать по подобным мероприятиям, Орочимару бы с удовольствием бросил всех умирать. Хотя, даже в этом положении есть свои преимущества. Например, этот мальчик, который крутится вокруг Казекаге — интересный экземпляр. Орочимару мог бы попытаться увести его и тогда… Нет, нет. Ещё не время. В любом случае, сейчас ему просто нужно оставаться здесь и продолжать светить своим лицом, пока Кабуто копирует записи из хранилища Амэ. — Орочимару! Вот ты где, — Джирайя распихал локтями толпу, что отделяла его от закадычного врага. — А я думал, ты уже слинял. — Разве я мог упустить возможность увидеть, как ты опозоришься в очередной раз? — криво улыбнулся саннин, пронзив захмелевшего Джирайю взглядом. — Знаменитый Сато но Кьёки. — Пф. Меня уже лет сто так не называют, — хмыкнул старик и сунул под нос Орочимару чашку саке. — Теперь я Гама Сеннин, уважаемый шиноби, между прочим. Орочимару поморщился, грациозно принял предложенную чашку и перевернул её, демонстративно выплеснув содержимое на пол. Глаза Джирайи распахнулись и тут же озлобленно сощурились. — Это был подарок Райкаге, ты, пресмыкающееся! Ты хоть знаешь, сколько стоит это саке?! Перепалка грозилась обернуться настоящим боем, если бы не звук громко хлопнувшей двери и гробовая, буквально сакральная тишина, последовавшая за ним. Джирайя встрепенулся, вытянул свою бычью шею, совершенно позабыв и про Орочимару, и про разлитое саке. — Это… — напряженно выдохнул Жабий отшельник, а Орочимару уже знал, что он скажет. Ему не нужны глаза, чтобы понять, кто оказался настолько безумен и самонадеян, чтобы ворваться в Башню, полную шиноби Альянса. Орочимару почувствовал ледяное прикосновение чакры — это она, уже просачивается повсюду, липнет полипами-сенсорами к каждой поверхности, заставляя особо чувствительных замереть от страха. — Какого черта ты сюда приперлась?! — раздается громогласный голос Цунаде Сенжу, а следом за ним — звук лопнувшего стекла. Орочимару усмехается себе под нос, темная аура сгущается, расползается по залу толстыми черными нитями. Саске она оставила позади. Мазнула пальцами по подбородку юноши, царапнув игриво ногтями напоследок, и легко вошла в зал. О, сюда стоило прийти только ради того, чтобы самолично увидеть, какие отвратительные гримасы могут строить некоторые люди. Например, Цунаде Сенжу, которая опять вопит как тревожная сирена. Губы Саэки сжались в одну тонкую линию, она обвела присутствующих медленным, преисполненным презрения, взглядом. — Многоуважаемые Каге и члены Альянса, — звучно провозгласила она, оперся на трость. — Прошу, продолжайте не обращать на меня никакого внимания. — Женщина посмотрела на рыжего шиноби во главе праздничного стола. — Лидер. Нагато напрягся. Взгляды Каге обратились к нему и теперь всё будет зависеть от его реакции. Саэки выделила лишь его, демонстративно подчеркивая, с чьим мнением по-настоящему будет считаться. И тогда Узумаки сделал то, что требовали от него обстоятельства. — Ты знаешь правила. Нарушишь их и тебя будет ждать смерть. — Премного благодарна, — качнула она головой в коротком поклоне, а затем набрала в воздух грудь и оглушительно выкрикнула: — А теперь, подать мне сюда Орочимару! Орочимару ожидал этого. Боги, только этого он и ожидал от своей не в меру увлекающейся ученицы. Джирайя обернулся к старому змею, в его глазах уже не было ни следа опьянения. Орочимару усмехнулся, будто бы говоря: всё в порядке, тебе не о чем волноваться, и шагнул вперед, исчезая среди пестрого скопления людей. Саэки начинала чувствовать себя глупо. Она притащилась в такую даль, чтобы увидеть учителя, даже накрасилась специально, чтобы подчеркнуть достоинства собственного лица. Была предельно очаровательной и сдержанной, а он… Курохэби стукнула тростью по полу, сенсоры распространились по всему залу, но так и не обнаружили знакомую чакру. Либо Орочимару действительно здесь нет, от чего она, конечно же, придет в ярость, либо он просто… Невесть откуда взявшаяся змея плотно обернулась вокруг талии Саэки, сдавив так сильно, что, кажется, она почувствовала, как хрустнуло ребро. Лицо женщины исказила блаженная улыбка, она потянулась рукой к змеиной морде, любовно огладила молочно-белую чешую. — Ты все-таки здесь. Смертельные объятия становились всё туже, тело Саэки постепенно исчезало под тяжестью десятка живых колец. Очень скоро змея Орочимару сдавила женщине грудь, лишив возможности сделать даже маленький вдох. — Мы, что, это просто так и оставим? — обеспокоенно шепнула Мэй на ухо Цунаде. — Он же её убьет сейчас. — Да жди, — мрачно хмыкнула Сенжу, подливая себе в стакан. — Ставлю триста на то, что он сломает ей грудину! — Райкаге широко ухмыльнулся. — Райкаге, мы не должны… — начал Гаара, но его тут же перебил Ооноки. — Двести на то, что сейчас прибежит мальчишка Узумаки и всё испортит! Нагато перекинулся с Цунаде многозначительным взглядом. Наивные. Только те, кто провел в этом цирковом аду столько же времени, как Сенжу или Пэйн, знали, на что действительно надо ставить. Оба они, не сговариваясь, просто ждали, когда два пресмыкающихся закончат свои брачные танцы. Орочимару ждал. Ждал терпеливо и холодно, как и подобает человеку его репутации. Но, признаться честно, эта ситуация начала наводить на саннина тоску. Он ожидал хотя бы минимального сопротивления, стоического превозмогания, униженной гримасы, на худой конец. Но Курохэби, видимо, решила играть до конца. Орочимару прищурился, пытаясь разгадать её маневр. Если вся её пассивность — обман, то он должен быть готов к внезапному удару. А если нет, то он может и убить её, случайно, конечно. — Знаете, Орочимару-доно, — нежно шепнула Саэки змее. — Силе мы можем… противопоставить только…хитрость. В этом и заключается… истинная сила… змей. Её глаза вспыхнули алым, по залу прокатился тихий рокот возмущенного неодобрения. Три томое шарингана поймали внимание белой змеи и, прежде чем присутствующие осознали происходящее, она освободила Саэки из плена и бросилась в толпу. Орочимару потерял контроль. Он молниеносно выхватил скрытый кунай, отбивая атаку. Змея бросилась на саннина в очередной раз, с её длинных клыков стекал смертоносный яд. Цунаде подскочила с места, но уверенная рука Нагато тут же усадила женщину на стул. Всё произошло слишком быстро. Змея упала на пол, погруженная в глубокий сон. А Орочимару потерял Саэки из виду. Эта глупая провокация была даже очаровательна, по крайней мере, сам саннин оценил. Он даже не шелохнулся, когда острое лезвие клинка Черной Змеи коснулось его загривка. — Нашла! — Ты использовала змею, чтобы она указала тебе, где я, — одними глазами улыбнулся Орочимару. — Неплохо. Но ты не учла побочные риски. — Вы не учли побочные риски, когда бросили меня скучать в Ото, Орочимару-доно. — Значит, виноват я. Женщина громко хмыкнула и убрала клинок обратно в полое древко трости. Присутствующие, успевшие понять, что больше ничего интересного им не светит, вернулись к празднику, чтобы во всех подробностях обсосать увиденное представление. Орочимару обернулся к женщине, окинул взглядом наряд. — Томесоде? — Замечательное, дорогое, пошитое на заказ томесоде, — поправила его Саэки. — Рада, что вы оценили. Женщина прильнула к боку Орочимару, нежно притерлась щекой к мягкой ткани его хаори. Орочимару тихо хмыкнул и, убедившись, что никто больше не обращает на них внимания, бегло коснулся кончиком носа её виска. — Вам повезло, что я успела поостыть, пока добралась сюда, — важно сообщила Орочимару Саэки. — Первоначальной задумкой было вас отравить. — Как мне повезло, что я позаботился о невосприимчивости своего организма к ядам, — едко ответил ей Орочимару, продолжая наблюдать за обстановкой в зале. — Нам пора уходить. Они едва терпят здесь меня, боюсь, нас двоих присутствующие просто не вынесут. Орочимару согнул руку в локте, Саэки тут же обернула цепкие пальцы вокруг предложенной руки, и величественно двинулась к выходу. Театральщина, но куда же без неё. Саэки прекрасно понимала цену произведенному впечатлению, в отличие от Орочимару, которого никогда не заботили такие тонкости. Наверное, это стало одной из причин, по которой они ещё держатся вместе. Там, где один не видит смысла, второй выскабливает его на поверхность. По крайней мере, так считали они. У всех, кто имел сомнительное удовольствие наблюдать за взаимоотношениями этой странной пары, складывалось иное мнение. — Думаешь, стоит отправить за ними шиноби? — Цунаде залпом осушила свой стакан, неотрывно следя за тем, как два самых опасных отступника безнаказанно уходят от загребущих лап закона. — Остынь, Цуна, — Джирайя широко улыбнулся. — Говорят, любовь меняет людей. Уверен, что в ближайшие лет пять от них ни слуха, ни духа не будет. — Любовь? Это паноптикум какой-то, — Сенжу откинулась на плечо старого друга, сонно прикрыв залитые алкоголем глаза. — Впрочем. Плевать… Эти двое ненормальные и отношения у них… такие же. Джирайя дернул уголком губ, трепетно проводя ладонью по волосам Цунаде. Если уж у такого непробиваемого циника как Орочимару получилось, то, может, и для него еще не всё потеряно? Сенжу сонно причмокнула губами и крепко обняла руку Джирайи во сне.