Семья Нара

      — Ещё объятия?       Темари закатила глаза. Шикадай безостановочно требовал объятий с того момента, как она и Шикамару завершили партию в шоги, и это начинало раздражать.       — Ещё один раз, — сказал Шикамару, и Шикадай улыбнулся ему, побуждая нежно улыбнуться в ответ. Он сидел, скрестив ноги, на полу, доска для шоги касалась его локтя, а сын стоял на кончиках пальцев ног, поднимая руки вверх и обвивая шею Шикамару; тот сжал его в ответ.       — Ты слишком ему потакаешь, — проворчала Темари, лёжа на полу и смотря в потолок.       — Да, — Шикамару держал запястья сына, пока отпускал его, удерживая ребёнка на ногах. Шикадай всё ещё был склонен к случайным падениям, не совсем освоив искусство ходьбы. — Я делаю то же самое с тобой, и я не вижу, чтобы ты жаловалась.       — Это другое, — Темари отвела взгляд.       — Это не другое.       — Ты избаловываешь Шикадая.       — Я также балую тебя, — мужчина улыбнулся своему сыну, который сделал то же самое в ответ. — Но ты привыкла быть балуемой, так что у меня нет выбора. Канкуро сказал, что ты получала в детстве всё, что хотела, я бы не хотел отказываться от стандарта сейчас.       — Я не была избалованной, — она закатила глаза.       — Конечно, была. Бегая по Суне и будучи их прекрасной принцессой, — он взъерошил волосы Шикадая. — Получая всё, что попросишь.       — Объятия, пап, — вставил малыш.       — Да, объятия от папы, — согласился Шикамару, а Темари фыркнула.       — Никогда не получала вот этого, — пробормотала она.       — Подожди, что? — нахмурился он, поворачивая голову к жене. — Твой отец никогда не обнимал тебя?       — Не помню такого, нет, — Темари пожала плечами, перевернувшись на бок и подперев голову ладонью. — Что за взгляд?       Он уставился на неё, совершенно не веря в услышанное.       — Ты серьёзно?       — Да? — она не понимала, в чём была проблема. — Ты слышал, как я говорила о нём ранее; он точно не был человеком, который нуждался в тактильном контакте.       — Нет, но… никогда? — её муж выглядел сбитым с толку. — Ни разу?       — Если когда-либо такое и случалось, меня там не было, — села Темари. — Ему больше нравилось тренировать нас и кричать, когда мы ошибались.       — Ещё объятий, — заявил Шикадай, наклоняясь к лицу отца.       Шикамару инстинктивно поймал сына с задумчивым видом.       На обед следующего дня он всё ещё пребывал в смутном изумлении.       — Что тебя беспокоит? — раздражённо спросила Ино. Она ткнула его в руку. — Земля вызывает, Шикамару!       Нара выпал обратно в настоящее. Чоуджи жевал барбекю, подруга смотрела на него, приподняв бровь.       — Выглядишь так, будто по голове получил, — Яманака откинулась назад. — Темари, наконец, вышла из себя по твоей вине?       — Её отец никогда не обнимал её, — сказал мужчина, звуча смущённо.       Чоуджи прекратил жевать.       — Что?       — Ты можешь представить подобное взросление? — Шикамару нахмурился. — Быть каждый день в доме с кем-то, кто никогда не сделает или не скажет чего-то милого тебе?       Сколько объятий и добрых слов Шикамару принимал за должное всю свою жизнь? Как легко было любить Шикадая и отдавать ему все те нежность и внимание, которые он желал?       Выражение лица Ино было задумчивым.       — Это беспокоит её?       — Сказала, что нет, но с ней никогда нельзя быть уверенным, — очень мало вещей беспокоили Темари, потому что она была отчаянно независимой и не просящей о помощи. Заставить её признаться в своих чувствах или в том, что ей что-то нужно, было похоже на выдавливание воды из камня, и Шикамару задумался, не чувствовала ли она когда-то, что упустила своё детство.       Были такие простые вещи, которые теперь Шикамару считал драгоценными воспоминаниями — играть в шоги с отцом, позволять матери расчёсывать волосы. Прогулки с отцом и оленями, идущими за ним следом, мать, сидящая рядом, когда он страдал от лихорадки.       У Темари никогда не было этого. Никогда не было маленьких вещей, которые казались незначительными, пока ты не вырастешь и не поймёшь, что все эти маленькие вещи были тысячью различными способами сказать «Я люблю тебя», и внезапно они означали целый мир.       Темари всегда была более сосредоточена на будущем, на движении вперёд, на планировании того, что произойдёт дальше.       «Может быть», — думал Шикамару, — «такое происходило потому, что ей не на что было оглядываться в прошлом».       — Темари, — он прислонился к дверному косяку, наблюдая, как жена сидела с Шикадаем, пока тот засыпал. Сын скрючился под одеялами, подсунув кулак под подбородок, а Темари наблюдала за его мягким дыханием, нежно положив руку на его спину. — Это прозвучит глупо…       Она не сводила глаз со спящего Шикадая, но на её лице резко появилась ухмылка.       — Да?       — …Но что бы ты подумала о том, чтобы сделать всё, что тебе не приходилось делать в детстве?       Теперь женщина подняла взгляд, слегка наклонив голову.       — Что?       — Что, если мы, — он немного поёрзал, чувствуя себя неловко, но решив хотя бы избавить голову от возникшей идеи, — сделаем некоторые из этих вещей. Лучше поздно, чем никогда, правильно?       Её глаза сузились, решая, бросить ли им ему вызов или уступить.       — Что ты имеешь в виду?       — Ты знаешь… ты не… — это было тяжелее, чем он думал. Сложно объяснить и сложно заставить её понять. — Ты не могла заниматься тем, чем занимались нормальные дети. То, что Шикадай просит сделать и будет делать. Эм, как… — Шикамару не мог подарить ей объятие её отца. Такое никогда не произойдёт, и он знал, что это будет беспокоить его всю оставшуюся жизнь, потому что они были одной из базовых вещей в жизни. Как она могла не получить их?       Шикамару перевёл дыхание.       — Не знаю, что-то вроде обычной детской чепухи. Я не знаю, что делали девочки, но Чоуджи и я готовили закуски с его мамой, находили места, где можно спрятаться, и метали желудями в белок. Может быть… хочешь заняться подобным?       Темари смотрела на него, прищурившись, решая, смеётся ли он над ней и как она должна реагировать — немедленным, машинальным гневом или чем-то более мягким. В конечном счёте она перевела взгляд на Шикадая, поглаживая сына нежно по спине.       — Хорошо, — сказала женщина после мучительно долгой паузы, а Шикамару слегка дёрнулся на месте. — Мы можем попробовать всё, что ты имеешь в виду. Может, будет весело.       Он немного расслабился, уверенный, что его не будут безжалостно высмеивать.       Темари встала, оставив Шикадая спокойно спать. Она остановилась в дверях, глядя на своего мужа. Тот посмотрел в ответ.       — Выбей почву из-под моих ног, Шикамару, — легкомысленно сказала она. — Давай посмотрим, что ты можешь.       Слова Темари не должны были звучать, как вызов, но Шикамару знал, что это он и был. Отлично, тогда, если она хотела бросить вызов, он в игре.       Он собирался подарить ей лучшее позднее детство, которое когда-либо у кого-либо было.       — Мама, — Шикамару расположил Темари в дверях кухни, в доме его матери, бесстыдно используя жену в качестве живого щита против неизбежных жалоб Йошино на то, что он сделал или не сделал. — Темари никогда не пекла кексы.       Темари оглянулась на него.       — Это твоя идея, как выбить почву из-под моих ног? Слава богу, мы уже женаты, ты не силён в романтических жестах.       — Это никогда не было секретом, и прекрати, я пытаюсь, — проворчал Нара. — Послушай, ты остаёшься здесь с моей мамой, а я забираю Шикадая на день, просто займись чем-нибудь. Займись детскими делами. Займись тем, что тебе никогда не приходилось делать.       — Шикамару, — начала Йошино, и Шикамару приготовился. — О чём, бога ради, ты говоришь?       — Краткая версия: папа Темари был ослом, её мать умерла, и ей никогда не приходилось делать что-то с родителями, в отличие от меня, и я пытаюсь это исправить, потому что в душе я мазохист, а вы двое меня сейчас жутко сильно осуждаете, — он вздохнул. — Проблематично, но я просто пробую что-то новое. Хватит так на меня смотреть.       Шикамару доблестно пытался не обращать внимания на свои горящие щёки.       — Я просто милый. Если ты не хочешь, чтобы я был милым, тогда ладно, я не буду. Теперь я ухожу, — он фыркнул, развернулся и ушёл, а затем громко фыркнула Темари.       Йошино покачала головой.       — Этот мальчик становится в оборонительную позицию каждый раз, когда я его вижу. Так что он пытался сказать?       Темари ухмыльнулась отступающему Шикамару.       — Он пытается создать для меня «детские воспоминания», так как, кажется, думает, что у меня никогда не было хороших.       — А они были? — Йошино вопросительно посмотрела на неё.       Ухмылка Темари соскользнула с лица. Она нахмурила брови.       — Не совсем, но сейчас это не важно. Это дела минувших дней. Шикамару не нужно этого делать.       — Нет, — согласилась Йошино ровным голосом. — Ему не нужно. Но он хочет. Потому что его всегда беспокоило, что в твоей жизни не было тех мелочей, которые он принимал за должное. Шикамару часто говорил об этом, когда вы были помолвлены. Ты пугала его, потому что он всегда ассоциировал детство с более мягкими вещами и сомневался, что ты действительно можешь быть настолько мягкой, насколько он хотел в это верить.       Темари уставилась в пол.       — Я знаю, что Шикамару больше не беспокоится по этому поводу, потому что видел тебя с Шикадаем, и любит тебя независимо от того, что ты думаешь и через что прошла. Но он чувствительный человечек и хочет знать, что делает всё возможное, чтобы быть уверенным — оставшаяся часть твоей жизни будет настолько мирной и прекрасной, насколько он может её таковой сделать. Так что дай ему передохнуть и позволь побаловать тебя, потому что всё, чего он хочет, это чтобы у тебя были такие воспоминания, какие есть у него, — Йошино слегка подняла подбородок. — Ты сильная девушка, и он в этом не сомневается. Пусть он поделится с тобой своим детством.       — Это действительно так много значит для него? — тихо спросила Темари. С прошлым покончено, всё, о чем она заботилась — будущее. Ей не нужно было с нежностью оглядываться назад, всё, что было нужно — преследовать воспоминания впереди неё.       — Значит. Шикамару слишком упрям, чтобы признать — и не смей говорить ему, что я рассказала тебе, — но он плакал, потому что его отец не мог быть на вашей свадьбе, и его разъедает, что тебе было всё равно, ведь у тебя не было там ни того, ни другого родителя.       Темари пожала плечами, не зная, что сказать.       — Итак, — сказала Йошино деловым тоном. — Кексы могут взбодрить его. Но знаешь, что взбодрит его ещё больше?       — Высококвалифицированный терапевт?       — Знание, что у тебя есть что-то, чем он дорожит, — Йошино улыбнулась. — И совместные воспоминания с родителями — то, что мой сын заботливо хранит. Позволь ему подарить тебе их.       Темари посмотрела на Йошино слегка напряжённо. Ей не нужны были «хорошие воспоминания», всё было прекрасно. Она справилась. У неё было всё, что ей нужно. Она не испытывала необходимости заниматься чем-то бесполезным, вспоминать что-то или делать какие-либо другие странные вещи, о которых Шикамару мечтал в свободное время.       Но… Но она была так мала, когда умерла её мать. Темари мало что помнила о ней. О том, как проводить с ней время. Не то чтобы она переживала, но, хорошо… Кексы должны получиться вкусными в любом случае.       — Шикамару? — тихо позвала она, прислонившись к дверному косяку в комнате Шикадая.       Шикамару посмотрел снизу, сидя на полу, наблюдая за хождением Шикадая вокруг пьяными кругами в упорной попытке доказать, что ему «не хочется спать». Шикадай потерял баланс и приземлился на пятую точку с мягким щлепком. Он снова невозмутимо поднялся на ноги и продолжил свою бессистемную прогулку.       — Спасибо, — сказала она, и Шикамару моргнул.       — А?       — За то, что думаешь обо мне, — объяснила Темари. — Пытаясь подарить мне хорошие воспоминания. Как у тебя.       — Ничего. Я только… Ты знаешь, что Шикадай вырастет, и когда он спросит, устраивала ли ты когда-нибудь драку в грязи или пыталась ли спуститься с холма в картонной коробке, было бы неплохо, если бы ты ответила «да» на эти вопросы… — он немного покраснел. — Просто хочу, чтобы ты была счастлива. Как и он.       Шикадай, услышав своё имя, повернул голову к отцу и упал из-за поспешного движения. Он тяжело поднялся на ноги.       — Эй, малыш, — тихо сказала Темари. — Разве ты не должен быть в кровати?       — Не хочется спать, — настаивал Шикадай. Странствия привели его к коленям матери, и она наклонилась, чтобы поднять сына. Тот широко зевнул, положив голову ей на плечо. Его глаза закрылись почти сразу.       — Не хочется спать, — тихо усмехнулась Темари.       — Хороший был день? — Шикамару встал.       — Угу, испекла торт.       — Ты принесла его домой?       — Нет. Твоя мама говорит, что ты должен прийти и навестить её, если хочешь попробовать его.       — Она держит мой торт в заложниках? Это не очень красиво.       — Это не твой торт, — вздохнула Темари. — Я сделала его.       — А тебе было весело? — спросил Шикамару, протягивая руку, чтобы взъерошить волосы Шикадая.       — Да. Было.       — Тогда миссия выполнена.       Темари улыбнулась ему, и Шикамару почувствовал приближение насмешек.       — Мы говорили о тебе.       — Конечно, вы говорили.       — Твоя мама тоже считает тебя плаксой.       — Хм.       — Но сладким плаксой.       Он предполагал, что справится с этим. Однако сделал мысленную пометку — держать Темари и Йошино подальше друг от друга, или в крайнем случае — не оставлять их наедине.       — Когда-нибудь лазила по деревьям в детстве?       — Я выросла в пустыне, что думаешь, гений?       — Ты могла быть в лесу на задании, — Шикамару пожал плечами.       — И мне была предоставлена ​​достаточно большая свобода играть на заданиях, — сухо сказала она.       — Хорошо, я понял, — её муж вздохнул. — Ну, сегодня мы лазим по деревьям. Только одно правило — без чакры.       — Кажется, это отличный способ упасть и сломать себе шею, — с сомнением высказалась Темари, разглядывая ветви вокруг них.       — Я никогда не падал с дерева раньше, — Чоуджи — несколько раз, но Шикамару решил оставить эту информацию при себе, чтобы не отпугнуть Темари. Он изучал её, когда та оглядывалась, наблюдая, как челюсти жены сжимаются и разжимаются, пока та решает, что делать дальше.       Наконец, женщина усмехнулась:       — Хорошо, хорошо, но если я упаду и сломаю шею, ты должен рассказать моим братьям, как это произошло.       — Гаара просто убьёт меня и усыновит Шикадая, так что я лучше спасу тебя, — он прищурился, глядя на дерево. — Выглядит легко. Подожди, — добавил после, видя, как Темари начинает собираться. — Без чакры.       — Тогда как, чёрт возьми, ты ожидаешь, что я поднимусь на дерево, когда я не смогу добраться даже до самой нижней ветви? — огрызнулась.       Шикамару хмыкнул, его ухмылка стала шире от раздражённого взгляда, которым она одаривала его. Мужчина подошёл к ней и пробормотал:       — Проблемная женщина.       — Проблемный муж, — ответила Темари с усмешкой.       Он посмотрел на ветку над ними, недалеко от неё. Не говоря ни слова, мужчина обнял жену за бедра и поднял наверх. К его удивлению, женщина не сопротивлялась, просто потянулась, чтобы схватить ветку и залезть на неё.       Шикамару остался на земле, наблюдая за куноичи.       — Не упадешь?       — Поймай меня, если что, — она посмотрела на него сверху вниз. — Что теперь?       — Теперь ты продолжаешь подниматься. Это дерево — ты лезешь по нему. Веселись — вы же развлекались в Суне, верно?       Темари показала мужу язык.       — Придурок.       — Весёлый придурок.       — Ты уверен, что это не просто оправдание для тебя, чтобы посмотреть под мою юбку?       — Ты поймала меня, — сухо сказал Нара. — Теперь мне нужен новый план.       Она засмеялась, и звук пронзил мужчину. Её смех можно было редко услышать. И это стоило беспощадных насмешек, заставляло вспомнить, почему его бессмысленно высмеивали и почему он систематически разрушал своё достоинство, чтобы Темари могла играть как ребёнок.       Шикамару был тупо, на сто процентов, сумасшедше влюблен в неё.       Упасть с дерева оказалось удивительно легко.       Ино перестала спрашивать, как Темари поранила руку, когда та и Шикамару просто фыркнули и рассмеялись в ответ. Как только Темари получила медицинскую помощь, Яманака отправила их в путь, всё ещё хихикающих, державшихся за руки, и покачала головой.       — Куда мы идем? — спросила Темари удивлённо, и до сих пор терпеливо позволяя тащить себя за руку через деревню.       — В парк, — Шикамару решительно вёл её.       — Разве нам не стоит взять Шикадая? — Темари подняла бровь.       — Нет.       Он остановил их у качелей.       — Когда-нибудь проводила день, просто играя на качелях?       — Нет, — уставилась она на него.       — Ты собираешься сказать мне, что в Суне нет качелей?       — Есть, — Темари пренебрежительно подняла плечо. — Рядом с нашим домом была открытая площадка с качелями и прочим. Мы гуляли на ней каждый день.       — И никогда не играли?       — Гаара раньше играл, — размышляла Темари, глядя на открывшийся вид. — Я не уверена, что он на самом деле что-то делал там, ему просто нравилось наблюдать за другими детьми.       — Вы никогда не ходили с ним?       — Нам не разрешали, — пожала она плечами. — Папе не нравилось, что мы проводим время с Гаарой.       Иногда Шикамару радовался смерти Четвёртого Казекаге. Это избавило его от необходимости убивать отца жены.       — Тем, я знаю, что он был твоим отцом и всё такое, но я его ненавижу.       — Ты не первый, кто говорит это, — сказала Темари безразлично.       Шикамару пробормотал себе под нос, прежде чем твердо усадить её на качели.       — Сиди здесь и получай удовольствие.       — Знаешь, тебе не нужно беспокоиться, — пробормотала она, но всё равно села и стала тереть землю под собой одной ногой. — У меня нет сожалений по поводу моего детства. Я ничего не упустила.       — Упустила, — он встал за ней, слегка прислонившись к спине жены, сжимая цепи качелей в каждой руке. — Каким человеком я был бы, если бы не пытался дать тебе что-то особенное, о чём можно вспоминать?       — Нормальным?       — Тссс, — Шикамару коротко прижался губами к её макушке. — Не будь такой. Ты никогда не училась веселиться, ты никогда не училась расслабляться. Ты когда-нибудь смеялась в детстве?       Теперь она замолчала, очень нежно женщина откинувшись на мужа.       — Не совсем, — подумала Темари. Но тогда это не имело значения, и теперь тоже. Она изменила всю свою жизнь и получила то, чего не ожидала.       Без предупреждения Шикамару подпрыгнул позади неё, встав на край качелей.       — Мы будем качаться, и тебе понравится.       — О, посмотри на себя, пытаешься указывать мне, — женщина откинула голову назад, чтобы улыбнуться мужу.       Он смотрел на неё сверху вниз со странным выражением беспристрастности и беспокойства. Шикамару так много ей должен был за всё то счастье, которое она ему принесла. И если что-то могло иметь хоть малейшее значение, он собирался это сделать.       — Держись, — пробормотал, начиная раскачиваться.       Темари сначала молчала. После нескольких минут лёгкого раскачивания она сказала, ухмыляясь ему:       — В некотором роде, это не оправдывает ожиданий, когда знаешь, что я могу летать, если захочу.       — Женщина, прекрати, — приказал Шикамару. — Перестань сопротивляться всему. Просто делай, что я говорю, и наслаждайся.       — Это моя роль, а не твоя.       — Тогда попробуй послушать меня хоть раз, — Шикамару ткнул её сзади коленом.       Одним быстрым движением, не нарушая ритма качелей, Темари поднялась и повернулась к нему лицом, плотно прижавшись к телу. Шикамару посмотрел ей в глаза.       — Дети обычно не делают так, — отметил Нара.       — Ты не представляешь, что я вытворяла в детстве, — улыбнулась Темари.       — Целовала мальчиков на качелях?       — Может быть, не это, — она слегка прижалась к нему. — Но самое время, чтобы измениться.       Она чувствовала, как воздух скользит по её волосам, чувствовала, как мышцы Шикамару напрягались в передней части его тела, когда он продолжал качать их взад-вперед. Темари могла видеть, как его руки напряглись, когда она прислонилась к нему.       Она нечасто одаривала его тихими, нежными моментами. Темари была вспыльчивой и сильной, с кем нужно считаться, и ему нравились времена, когда жена просто позволяла ему смотреть на неё, не разговаривая, не сражаясь или не делая что-либо другое из того, что ей нравилось. Моменты, как сейчас, были особенными.       Даже когда Темари чуть не стащила его с качелей, отпустив без предупреждения и обняв за шею. Ему удалось удержать их обоих в вертикальном положении, несмотря на то, что она небрежно навалилась на него. Шикамару также удержался, когда Темари поцеловала его, продолжая несильно раскачивать качели.       — Знаешь, когда мы были маленькими, мы смотрели на других детей, которые держали мамины руки и шли в магазин, и интересовались, на что это было похоже?       Шикамару немедленно остановился, немного не дойдя до дверей спальни, когда услышал тихий голос Темари изнутри. Он опоздал домой и ожидал, что она уснёт. Не нужно быть гением, чтобы понять, что женщина разговаривает с Канкуро по телефону. Мужчина прижался спиной к стене, слушая с любопытством.       — Ну, я сделала это, — голос Темари почти светился. — Йошино позволила мне. И мы пекли вместе — ты знал, что выпекать на самом деле легко?       Шикамару улыбнулся, довольный изумлением в голосе Темари.       — Торт. Но она сказала, что мы также можем сделать печенье… Нет, это нормально. Семьи подобным и занимаются.       Шикамару ждал, гадая, о чём спрашивал Канкуро.       Темари продолжила:       — У Шикамару есть. Мы идём по списку. Он сказал, что несправедливо, что я никогда не получала ничего из того, что он делал. Не так, я знаю, что у нас всё было лучше, чем у большинства, но это то, что мама сделала бы с нами. Вещи, на которые у папы никогда не было времени.       Последовала более долгая пауза, и Шикамару хотелось услышать ответ на другом конце провода. Хотя он уже должен был быть доволен тем, что слышал, и, честно говоря, мягкость в голосе Темари была редкой и стоила того.       Затем она рассмеялась, тихо и музыкально, и Нара сильно прикусил нижнюю губу, чтобы не заулыбаться, как полный идиот.       — Иногда он может быть милым. И это как… Как будто я получаю то, что хотела, но не знала. Мы лазили по деревьям и играли на качелях. Просто… то, чем мы не занимались.       Шикамару уставился в пол. Неважно, как часто Темари говорила ему, что с её детством всё в порядке, у неё были достаточно ясно неизгладимые шрамы, которые он мог видеть. Каково было бы провести все свои молодые годы, не имея времени для отдыха? Никогда не имея возможности просто ничем не заниматься, играть, веселиться, быть свободным, делать свой собственный выбор. Её жизнь регулировалась с самого начала, и если только мысль об этом так сильно его тревожила, он знал, что ей хуже.       Поэтому было невероятно приятно слышать, как её голос звучит так нежно и счастливо. Услышать радость открытия вещей — вещей, которые она должна была знать давно.       Она снова засмеялась, и смех заставил его сердце забиться быстрее.       — Канкуро, не будь глупым. Нам весело. Вы можете… Знаешь, в следующий раз, когда вы будете здесь, мы можем… Йошино не будет возражать. Мы можем сделать это вместе. Она тоже не против быть мамой.       Шикамару сглотнул.       — Всё, что мы никогда не делали. Всё, что мы хотели сделать, — она снова сделала паузу. — Да, ты знаешь. Просто мелочи, которые могут много значить.       Он пошел проверить Шикадая, который крепко спал. Шикамару мягко погладил его спину, улыбаясь. Удовлетворенный тем, что его ребёнок успокоился на ночь, он вернулся в их спальню, где слышал, как Темари всё ещё болтает.       Шикамару вошёл.       Темари лежала на животе, опираясь на локти, держа телефон в одной руке. Она посмотрела через плечо на него.       — Привет. Канкуро, Шикамару дома. Я позвоню снова завтра. Пока.       — Не нужно было вешать трубку только ради меня, — сказал мужчина, приближаясь, чтобы сесть рядом с ней.       — Мы не обсуждали ничего важного, — пожала она плечами, перекатившись на бок, чтобы взглянуть на него насмешливо.       — Ты сказала что-нибудь хорошее обо мне? — спросил Шикамару, протягивая руку к её волосам.       Глаза Темари сузились.       — Зачем? Ты думаешь, ты хороший?       — Я очень милый. Я просто подумал, что ты хвастаешься, какой я замечательный муж.       — Что ты, глупый нытик, имеешь в виду? — она ухмыльнулась.       — Я могу быть чем-то большим, ты знаешь, — он провёл пальцами по её волосам, слегка дёргая их. — Я ухожу поздно завтра. Хочешь сделать что-нибудь весёлое утром?       Она слегка наклонила голову.       — Хорошо. Давай посмотрим, что за козырь ты припрятал.       — Это, — сказала Темари, — практически кощунственно.       — Да? — Шикамару изогнул бровь. — Почему?       — Потому что там, где я выросла, никто не играет с водой. Мы дорожим каждой каплей. Мы, конечно, не заливаем её в воздушные шары и не бросаем их друг в друга!       — Хочешь знать, как сделать всё ещё хуже?       Она слегка наклонила голову.       — Если бы ты сделала это в детстве, насколько бы разозлился твой отец?       — У меня были бы большие неприятности.       — Зная тебя, — медленно произнес Шикамару, — ты когда-нибудь делала что-нибудь, чтобы нарочно попасть в неприятности?       — Я была не так уж и плоха, — усмехнулась она, с интересом наблюдая, как Шикамару наполняет воздушные шары. — Я нечасто плохо себя вела только ради привлечения внимания.       — Часто? — Шикамару поднял бровь.       Темари ответила раздражённо.       — Хорошо, не каждый день. Возможно, один раз в неделю. Или чаще. Не знаю, не могу вспомнить.       — Ты плохо врёшь, — усмехнулся Шикамару. — Ну, мы здесь сейчас. С кучей водяных шаров и всей твоей сдерживаемой детской агрессией. Так что давай, — он пожал плечами. — Давай потратим немного воды.       Он почти не успел уклониться.