Бесы

      У ресторана стоит машина такси, в которую Валентин буквально рывком открывает дверь и пропускает Аню вперед себя. Указывая таксисту на нужное направление, они трогаются с места. До отеля ехать недолго — всего лишь десять минут, но и они кажутся целой вечностью обоим. Аня, раскрасневшись, тяжело дышит — хочется открыть окно нараспашку, расстегнуть блузку, да что угодно сделать, лишь бы снизить температуру и напряжение. Лебедев, как только сел еще, берет за руку девушку, собирая всю свою железную волю в кулак. Ничего более нежного взгляда в анину сторону себе не позволяет, она же, в свою очередь, только глядит из-под полуопущенных ресниц.       Как только приезжают, он сует в руки водителю купюру, даже не смотря на номинал и не обращая внимания на просьбы таксиста остаться и подождать сдачу. Валентин отрицательно машет головой и вылетает из машины. Пока идут в отель, Аня все крепче начинает сжимать руку генералу и дышать еще тяжелее. Пролетев мимо стойки ресепшена, Валентин тянет девушку за руку к лифтам. Сдерживать себя становится все тяжелее и тяжелее, и он молится, чтобы в лифте никого не оказалось. Заходят, и Валентин тут же прижимает девушку к стенке, пытаясь рукой нашарить кнопку нужного этажа. Вцепляется в девичьи губы резким поцелуем, полностью отпуская себя и посылая свою выдержку куда подальше. Анна снова вздрагивает от неожиданности и внезапной страсти Лебедева, вовсе не разменивающегося на нежности и терзающего ее губы. Она, стукнувшись затылком о стенку, отвечает, руками шею оплетая и приподнимаясь на мысочки, чуть ли не выпадая из собственной обуви. Как только звуковой сигнал сообщает о прибытии на нужный этаж, Валентин Юрьевич вытаскивает Аню из лифта и тащит в сторону своего номера. У двери он отрывается от цепляющейся за лацканы чуть сползшего пиджака Ани, нервно пытается достать ключ-карту для открытия своей двери, рыская по карманам брюк. Девушка тем временем рьяно выцеловывает миллиметр за миллиметром открытой шеи Лебедева, оттягивает бабочку нетерпеливо, тянется к пуговицам, желая освободить еще и еще. Наконец выудив треклятую карточку, и, не с первой попытки открыв дверь, они кое-как ввалились в номер.       Едва дверь захлопывается, Валентин накидывается на девушку, быстро расстегивая пуговицы на ее блузке, и настолько нетерпеливо и резко пытается он это сделать, что некоторые просто не выдерживают и разлетаются в разные стороны. Анна дергает бабочку, в одно движение срывает и отбрасывает куда-то за спину Валентину. Лебедев подталкивает ее к кровати, и с каждым движением они подходят все ближе и ближе. Наконец расправившись с блузой, скидывает ее на пол и оглядывает восхищенно. Хватает за талию железной хваткой и будто бы угрожающе смотрит в глаза. Аня чуть шевелится, ногами нашаривая край кровати, и Валентин нежно отпускает ее, укладывая поперек постели, пока она одна за одной пуговицей расправляется с его рубашкой. Когда наконец расстегивает последнюю, то распахивает полы в стороны, запуская мягкие руки и оглаживая Лебедева по спине, груди, плечам, и стаскивает рубашку. Проходится по рукам, но Лебедев, негромко рыкнув, приковывает ее запястья над головой своими и начинает выцеловывать шею, медленно опускаясь ниже. Доходит до юбки и отстраняется, расстегивает молнию, скидывает ненужный предмет одежды и приподнимается, снова Аню осматривая. В Лебедеве просыпается зверь, которого тот так долго сдерживал, и он собственнически целует Аню в шею, сильно прикусывая кожу, так, что наутро останутся следы. Спускается к ключицам, и снова собственник внутри него говорит оставить метку — Валентин оставляет ее на правой ключице. Спускается ниже — когда доходит до линии груди, упирается в перегородку бюстгальтера и проходит дальше, вырывая из аниных уст недовольный полустон-полувсхлип. «Не все сразу…» — шепчет он в куда-то в пупок, проходясь вокруг него губами. Аня чувственно двигает бедрами, в руках Валентина приподнимаясь. Мужчина повинуется движениям, опуская глаза ниже — видит черные кружевные чулки и распаленно выдыхает от удовольствия и восхищения. Медленно снимает сначала с одной ноги, проходясь быстрыми поцелуями, затем с другой, также не обделяя ножку вниманием, и Аня мечется под ним, издавая удовлетворенные стоны. Возвращается поцелуями наверх, замедляясь на внутренней стороне бедра и чуть прикусывая чувствительную кожу. Практически останавливается и снова приподнимается, на колени присаживаясь, так, что Аня снова неудовлетворенно ерзает, и… резко срывает остатки одежды. Откровенно разглядывает, красотой наслаждаясь. — Ты все еще одет, — простанывает каждое слово Аня и, недовольно нахмурившись, тянет руки к пряжке ремня на брюках. Валентин снова сжимает запястья, останавливая на полпути и опять заводя за голову. Шипит что-то на ухо, целует в губы, прикусывая нижнюю почти до крови. Отклоняется назад и расстегивает ремень, стаскивая брюки вместе с нижним бельем, и Анна, вспыхнув на мгновение, подается вперед, оплетает руками шеи и, целуя, тянет на себя. Валентин слегка силой воли заставляет себя отстраниться, чтобы шагнуть с кровати к тумбочке, откуда выуживает презерватив. «Мы взрослые люди. Не хотим последствий» — шепчет в ответ на непонимающий стон. Разрывает упаковку и ловко расправляется с ним за доли секунды. Вжимает своим телом Аню и, затянув Аню в глубокий поцелуй, неспешно входит. Девушка, простонав в губы мужчине, обхватывает его талию ногами и подстраивается под темп. Валентин в несколько движений разгоняется и вжимает руками Аню в постель. Она мечется под ним, стонет уже голос, не сдерживаясь вовсе, сжимает волосы, зарываясь в них, проходится руками по спине, царапая ноготками. Лебедев стряхивает ее руки со своей спины, снова их за головой у девушки сцепляет и впечатывается в губы грубым поцелуем.       Отпускает ее руки Валентин только для того, чтобы поднять и перевернуть. Кладет боком к себе, закидывая анину ногу на бедро. Снова входит, наращивает темп практически до запредельного, и Аня разрывается протяжным и громким стоном. Пара движений, еще секунда, две, три! «Черт возьми, да!» — срывается с ее уст. Толчок, один, затем второй — и мир перед глазами взрывается миллионами разных огней. Экстаз наступает мгновенно, Аню трясет, а наслаждение заставляет забыться, вознестись на вершину, а затем упасть в пучину удовольствия… Все мышцы внутри сжимаются, и Валентин в три размашистых движения достигает пика — крепче прежнего стискивает девушку в объятиях, оставляет за ухом мокрый поцелуй и простанывает ее имя на ухо, протяжно и удовлетворенно. Постепенно успокаивается, тяжело дышит, пытается прийти в себя. Целует Аню в сгиб шеи, плечо — одно, второе — и так невинно и мягко, что Аню совсем расслабляет. Лебедев плавно выскальзывает, снимая резинку и кидая прямо на пол — все завтра, сейчас наплевать! — и утыкается носом прямо Ане в растрепанные волосы. Прижимается к уже заснувшей Ане спиной, нежно обнимает поперек груди и погружается следом в мир Морфея…

***

      Аня просыпается от яркого света солнечных лучей, слепящих через не зашторенное окно. Открывает глаза и смотрит на часы, стоящие на тумбочке — «7.03» гласит надпись. «Чертова привычка, чертов биологический режим.» — проносится в голове. Продолжает проклинать этот мир всем, на чем свет стоит, медленно на локтях приподнимаясь… и вдруг понимает — «Черт! Трижды черт! Я не у себя!». Это не анин номер. Головная боль мигом проходит, как только Аня чувствует тепло и шевеление сзади. Резко подскакивает на постели. Первая мысль, что проносится в голове — «Господи, только бы не бывший!». За ней следует вторая, с мысленным вздохом облегчения — «Фух… не бывший». А третья, которая наиболее логична из всех — «Ох ты ж… что за чертовщина тут творится?! Какого, Валентин Юрьевич?!». Анна приподнимает край одеяла и в тот же миг резко опускает, краснея и сливаясь по цвету со спелыми томатами. Лебедев немного переворачивается, подкладывает руку под голову, что-то бормочет. Аня замирает — вроде не проснулся. «Что я наделала?» Что я наделала… Это же Лебедев. Мой начальник, юлькин отец и человек, который, черт возьми, старше меня на двадцать лет! Не надо, ох не надо было вчера столько пить…». Аня хватается за голову и запускает руки в волосы, в колени локтями упираясь. Они переспали… они, дьявол, переспали! Зачем? За что? Как дальше-то? Четыре года, четыре! — вот разница в возрасте с Юлькой. С дочерью того, кто сейчас спит с Аней в одной постели после того, как они далеко не просто мило общались всю ночь. «Меня вышвырнут, разжалуют до рядового!» — девушка резко поднимает голову, взглядом в противоположную стену упираясь. — «Хотя нет, лучше бы вышвырнули… Я же точно под землю свалюсь от стыда…».       Анна решает, что надо валить, пока аккуратно выползает из постели, стараясь не разбудить Лебедева. Бегло осматривает комнату — с первого раза обнаруживает только юбку, покоящуюся возле изножья кровати. Встает, хватает вещь, дальше сканируя комнату на предмет своих вещей. Нижнее белье находится только после обхода номера — Аня подходит ближе, чтобы подобрать, и Валентин, видимо почувствовав шевеления рядом, снова переворачивается. Девушка застывает в наклоненной позе с бельем в руке на пару секунд. Убеждается, что генерал спит, и продолжает поиски. Блузка отыскивается самой последней и в самом дальнем углу — почти у ванной комнаты. Аня подхватывает полу-разорванную вещь и со скоростью света одевается. Вот военная выправка-то помогла! Возможно в последний раз, правда… «В ближайшее время меня просто турнут и все» — без тени улыбки проносится у нее в голове. Аня хватает сумку и, прежде чем выйти, оборачивается, наблюдая за спящим Валентином. Сейчас она видит его таким, каким не видела, наверное, никогда — расслабленным, умиротворенным и таким… счастливым что-ли. Анна вздыхает, разворачивается и выходит, тихо дверь за собой прикрыв.       Зайдя к себе в номер, первым делом на кровать летит сумка, а Аня, на ходу скидывая одежду, отправляется в душ. Становится под теплые струи воды, мягко оплетающие тело. Кожа мгновенно покрывается непонятными мурашками, а мышцы сводит небольшой судорогой. Аня делает воду теплее. Растягивается в идиотской счастливой улыбке — «Мне же так понравилось…» — и по щекам градом начинают течь горькие слезы. «Я так ужасна…» — Аня упирается головой в стенку. Гармония с самой собой, в которой она существовала так долго, кажется, в миг рушится — «А что скажет он?» — на место горьких слез приходят злые, и Аня резко выкручивает кран в противоположную сторону. Из душа струями вырывается ледяная вода, дико отрезвляющая, и Анна вскрикивает, в момент отрубив напор. Поворачивается спиной к стене и садиться в ванну, медленно, и все сильней начиная всхлипывать…

***

      Валентин плавно открывает глаза, ощущая всем телом приятную ломоту. Медленно проворачивает шею, размашисто зевает и потягивается. Не отрывая головы от подушки, поворачивается в сторону часов, видит цифру «8:00» и ощущает себя самым счастливым человеком на Земле. «Побольше бы снов таких, быть может, я себе еще пару лет жизни сэкономлю». Но когда садиться вертикально на кровати, то понимает, что кажется, это не сон. Он протирает глаза, сильно глазные яблоки вдавливая, но когда отпускает — «галлюцинация» не пропадает. Валентин непонимающе встряхивает головой — раз, другой, но ничего не помогает. Раскиданные его вещи никуда не пропадают, а вторая половина постели так и остается смятой после того, как на ней кто-то полежал. «Кто-то… понятно, кто» — Лебедев тяжело вздыхает, проводя рукой по волосам, назад их откидывая. Встает с постели — натыкается на использованный презерватив и пуговицы от блузки. Морщится.       Находит свое белье, закинутое на близстоящее кресло, надевает. Идет к шкафу, выдергивает из него какую-то футболку и закрывает дверцу. Лицезреет себя в зеркало. «До чего ты докатился, Лебедев?». Хватает сигареты с тумбочки и прямо в трусах и футболке отправляется курить. «Как я мог» — пульсирует в голове одна мысль, за ней еще, еще и еще. Мысли, рушащие его — Лебедева — убеждения, кажется, почти полностью вытесняют остальные проблемы из головы.       Когда выходит на балкон — прикуривает. Делает пару долгих затяжек, медленно опускает веки. Снова задумывается. «И что теперь делать?» — думает он, засматриваясь куда-то перед собой, — «Подойти и извиниться? Сказать правду?» — Валентин горько усмехается, — «Аня, это был лучший секс за последние десять лет? Почти единственный, кстати.». Лебедев устремляет взор на балкон слева, одиноко пустующий. Впервые… впервые в жизни он просто не знает, что ему делать. Спать с ней, как с девушкой, которая нравится? «Да ты себя-то видел в зеркало? Она же юлина ровесница». Как неправильно, как глупо и так… хорошо. Да, именно хорошо. Но почему же тогда? Вот она так близко — пойди и объяснись. Но почему же одновременно так недосягаемо далеко?