***
Когда подъезжают к отделению, Аня поправляет фуражку на голове и выходит из машины. Оставляет Ваню в машине, попросив подождать, пока она будет разбираться со сложившейся ситуацией. Девушка подходит ко входу в отделение, сканируя глазами парковку и замечая машину Митрича. Облегченно выдыхает — значит будет легче. В отделении сидит Сергей Дмитриевич, а за решеткой обезьянника они — золотой, мать их, квартет — Света, Юля и еще два каких-то пацана. Светка подскакивает с радостным визгом «Аня!» со скамьи и подлетает к решетке. Митрич, звук сбоку услышав, поднимает голову и радостно улыбается. — Ты чего это здесь? — осведомляется полицейский, выходя из-за стола. Светка все еще продолжает потряхивать решеткой и немного подпрыгивая. Митрич немного раздраженно поворачивается и шикает. — Сидите, оболтусы! Раз уж мозги доперли и руки сделали! Ну взрослые люди же, епрст! — Я как раз за этими… оболтусами и пришла. Рассказывайте, — обращается Аня то ли к Митричу, то ли к ребятам. Света виновато опускает взгляд и безмолвно открывает и закрывает рот, словно рыба, — Да что рассказывать… — Ну да, что рассказывать! Эти идиоты… По мере развития рассказа анины брови ползли вверх, голос Митрича начинал резче скакать по интонации то вверх, то вниз, а плечи четверых виновников все опускались и опускались. Дело в том, что эти разгильдяи, которые взрослые 23-х летние дети, задумали пошататься по дворам. Причем, если бы просто пошататься… Мужской части компании зачем-то понадобилось понтануться перед девчонками, словно школьники какие-то. Решили, что будет здорово прокатиться на машине. На чужой машине. Угнанной. Своей же нет, как видимо и мозгов. В руках у Темы — так звали одного из пацанов — волшебным образом материализовалась какая-то железная штука на подобии лома или коряги, и они пару с Харитоном — вторым парнем и по совместительству молодым человеком Юли — стали пытаться вскрыть какую-нибудь тачку во дворе. А двор или, скорее подворотню, выбрали неогороженную, чтобы машину было легко стырить и, если что, удрать по-быстрому. Так вот, вскрыть первую попавшуюся тачку не получилось — замок был хорош. Неудача ждала ребят и со вторым автомобилем. А вот у третьей старенькой «Волги» бежевого цвета ребята легко сломали замок и уселись. Сидят все как надо — мальчики спереди, девочки сзади, донельзя довольные и подгоняемые чувством куража и веселья. Выехали из двора, проехали несколько кругов и вернулись. На этом можно было остановиться, но нет! Этим идиотам пришла в голову «гениальная идея». Харитон решил — надо свинтить номера, ну… чтобы точно отвести от себя подозрения. Начали свинчивать, один уже кинули в багажник, и один из соседей заметил-таки шпану и вызвал полицию. Номера были успешно свинчены и скинуты в багаж, а гоп-компания уселась в машину. Начали сдавать назад и для пущей уверенности все вчетвером разворачиваются, смотря на дорогу. И в какой-то момент Юля снова повернулась к лобовому и… Собственно, увидела прибывший наряд в полицейском джипе. — Я там громче всех орала, чтобы вы уматывали! — тихо возмущается Юлька. — Да ты же не звука не издала! — в тон ей отвечает Тема и снова разворачивается лицом к Ане. — Гениально, — шепотом выдает Анна, — гениально. Вы мне только объясните, зачем? Вам всем по двадцать три года, — «25…» в голос перебивают парни, — тем более! Вы же взрослые люди… — Нам это уже сказали, — произносит с досадой Харитон. — Вы лучше посоветуйте, что делать? — Сергей Митрич, отпустите их? Под мою ответственность? — Аня поднимает брови и делает умоляющий взгляд. — Я просто так их не могу выпустить. Наказание должно последовать, — Митрич задумывается на долю секунды и выдает снисходительным тоном. — Пусть штраф платят, уже все взрослые, работают. Т-а-а-к, кража, хулиганство… — бормочет себе под нос, — административный штраф в размере пяти тысяч рублей с каждого участника. Пока не заплатите — не выйдете. Облегченно выдыхают Тема, Харитон и Света. Юлькины глаза становятся размером с пятирублевую монету, а цвет лица сливается со стеной, на которую она опирается. Она еще доучивается, не работает. На стипендии, конечно, но до следующей выплаты две недели, и об этом по-любому узнает отец. Юля переводит дико умоляющий взгляд на Аню, с Ани на Митрича, и обратно на Аню. — Отцу не рассказывайте… — единственное, на что способна Юля. Аня удивленно моргает и задумывается. Нельзя, нельзя ему не сказать. Лебедев же узнает, если захочет, ему даже палец о палец не придется ударять. Да и с юлькиным умением хранить от папы секреты… — Как ты себе это представляешь? Во-первых, Лебедев явно спросит, зачем тебе пять тысяч. Во-вторых, он иногда приезжает с проверками. Мне кажется, он не обрадуется, если увидит твое имя у нас в журнале, не узнав это сразу же или лично от тебя, — взрывается Митрич, и Юля совсем падает духом. — Я заплачу, — уверенно говорит Аня, уходя к служебной машине. — Но Валентину Юрьевичу я все равно расскажу. — «Я в ответе перед ним» — уже мысленно добавляет. Пока ездили за деньгами, за Тему и Харитона уже приехали делать «выкуп» друзья — Рус и Питон, они отзывались на такие позывные, дико хохоча и упиваясь, протягивали Митричу по пятитысячной купюре. За Светкой приехал Миша — ей Богу, два сапога пара, принято у них друг друга из задницы вытаскивать — и открыто подстебываясь, отдал полицейскому деньги. Аня подходит к столу Митрича, кладет пять тысяч ровной бумажкой и разворачивается, на Юлю поглядывая. Последняя смотрит так благодарно, но так виновато, что хочется на стену лезть от разрывающего выбора — или обнять, или выпороть. — Идем, отвезу домой, — и выходит, чуть ли не за руку Юльку уводя за собой. Когда выходят из отделения и подходят к патрульному джипу с замаявшимся в край Ваней, Юля удивленно распахивает глаза. — Ты, что ли, Ваню знаешь? — Юлька чуть усмехается, усаживаясь в машину, словно тысячу раз уже так делала. А может и правда, тысячу? — Да, знаю. Служим вместе, — за Анну отвечает Иван и зеркало заднего вида смотрит. Юля кивает головой и устремляет взор в окно. До дома Лебедевых едут молча, у подъезда Ваня высаживает дам, вопросительно на Аню глядя, мол, отпустите, командир или еще ждать? Но Аня кивает головой, понимая, что рабочий день безнадежно упущен и можно со спокойной душой отпустить солдата. Поднимаются наверх, Юля благодарно пропускает Аню внутрь, заваривает чай и идет в комнату. Через несколько минут копошений приходит обратно, протягивая купюру номиналом в пять тысяч. Анна вопросительно смотрит. — Я тебе должна. По гроб жизни теперь, — и купюру протягивает. — Пожалуйста, можешь рассказать папе за меня? Он и так уже наслушался и задолбался со мной. А ты говорить вроде умеешь… — Хорошо, конечно, — Аня прыскает от смеха в чашку с чаем, и напряжение вроде как спадает. Они еще пьют чай некоторое время, Аня рассказывает о службе, откуда она вообще знает юлькиного отца. А Лебедева-младшая выдает порцию информации о себе, папе, собаке и еще о сотни разных мелочей, что не укладываются в голове никак. Потом Аня выходит в коридор, надевая сапоги и фуражку. Купюру делает вид, что берет, а потом, когда Юля забегает в комнату за чем-то, оставляет на тумбе, на той, которая не знает пыли. Прощается и выходит в подъезд, убежденно не слушая юлькиных криков о забытых якобы деньгах. Она студент, ей важнее. До дома Аня проходится пешком, на ходу строча смс Лебедеву о состоянии дочери. «Все отлично. Побывали в отделении полиции. Вытащила, воспитательную работу провела.» отправляет и усмехается немного.***
Когда уже сидит вечером дома, телефон разражается трелью, и Бен удивленно подскакивает, готовый защитить хозяйку от «врагов». Аня посмеивается. «Уже традицией стало, товарищ генерал» — Майор Павлова на связи, — отвечает через секунду на звонок. — Анна, что натворила Юлия? — волнение он успешно скрывает за строгим тоном. — Товарищ генерал, все под четким контролем. Мелкое административное нарушение, не пришлось даже ничего делать, отпустили без вопросов, — ну не говорить же про деньги. — Стену расписали, патруль их поймал. — Ладно, — Ане показалось, или Лебедев облегченно выдохнул? — Спасибо, боец. Отлично справилась. Отбой, — и отключается. «Таки прямо в обычай входят вечерние звонки» — Аня немного еще валяется в постели, потом выключает свет и ложиться спать.