Бесы

      Наутро Аня подрывается в первый раз, когда на часах нет еще и пяти утра. Просто садиться прямо на постели, понимая, что чуть больше четырех часов сна — все же мало. Ложиться обратно и только когда голова касается непривычно мягкой подушки — дома жесткая ортопедическая — вспоминает, что спит вовсе не в собственной кровати. От стыда и досады стонет негромко, утыкаясь лицом в ту самую неудобную подушку. Хочется вот прямо сейчас уснуть и не просыпаться. Вообще. Ни-ког-да. Чарра чувствует шевеления в гостиной, хоть и лежит спиной к открытой двери. Поднимает морду с невидящим глазом и вопросительно склоняет ее набок. Аня, внимания на нее не обращая, немного копошиться и засыпает.       Второй раз просыпается уже в половину седьмого, словно по будильнику. Голова немного болит, хотя и выпила она немного. В квартире судя по тишине или все еще спят, чего быть не может априори, или никого уже дома нет. Дверь в гостиную прикрыта немного, Юлька, наверное, позаботилась. Из кухни идет еле различимый запах кофе и еще чего-то съестного, и анин желудок живо напоминает о себе. Быстро натянув на себя вчерашнюю одежду, Анна медленно выползает из комнаты, тихо молясь, чтобы генерала дома уже не было. Желательно, чтобы Лебедева неожиданно сослали в какую-нибудь командировку куда подальше. На Юпитер, например.       На кухне действительно никого не оказывается. Никого — это ВалентинЮрьича, конечно. За столом над чашкой сидит Юля и меланхолично втыкает в телефон. Аня медленно подходит к ней и садится на соседний стул. — С добрым утром, — голос с небольшой хрипотцой после сна вырывается из горла с чуть неуверенной интонацией. — С добрым, — отвечает Юля, чуть виновато поднимая взгляд на Аню, выпрямляется. — Прости меня за вчерашнее, я должна была быть ответственней… — начинает будто заученную лекцию строгому преподавателю из универа пересказывать. А потом уже более искренне и понимающе, — Прости, Ань. — Ничего, с кем не бывает, — как ни чем не бывало отвечает Анна, слегка пожав плечами. «Бывает со всеми, кто не служит в подчинении генералов некоторых». — Ты мне лучше скажи, твой отец уже на службе? — Ну да, — отвечает Юля таким голосом, словно у нее спросили, почему Земля круглая. Кажется, что при упоминании отца она чуть погрустнела и снова опустила глаза в чашку. Не знает Аня, возможно стала она свидетелем конфликта между отцом и дочерью.       Вспоминая, что еще и на работу надо попасть, иначе генерал задним числом пропишет таких… Что возможно, ну самую малость, надо будет менять гражданство и делать пластическую операцию. Но Юля уже заботливо пододвинула чашку со сваренным кофе, еще раз извинилась и ушла с кухни. Аня в несколько глотков допивает кофе и выходит в коридор, дабы одеться и поспешить домой — перед отправлением в воинскую часть нужно было еще и форму надеть. В прихожей царит идеальный порядок, как и во всей квартире. За угол зеркала, висящего над тумбой, воткнута фотография Юльки в размере 9:12 — увеличенная версия той, что в паспорте, наверное. На тумбе, которая даже и не знает, что такое пыль, стоит небольшая фигурка ангелочка — «Лида» гласит подпись на маленькой табличке. «Имя покойной жены» — догадывается Аня. Опускает взгляд вниз — и ни одной пары обуви, только белый горизонтальный шкафчик, до блеска вымытый. — Юля, — из комнаты высовывается юлькина голова с завязанным наверху пучком. — А где моя обувь? — спрашивает Аня, не обнаружив на месте своих любимых, малость изношенных черных кроссовок фирмы «Nike». — А… — Юля идет в сторону ванной, — там папа запарился. Он грязь не очень любит, а мы с тобой вчера пока шли, видимо вляпались куда не надо. Вот и вымыл. И мои, и твои, — Юля вышла из ванной и протянула кроссовки. Анины, идеально вымытые и вычищенные. — Погоди, погоди. Он сам вымыл? — недоумению в голосе Ани нет предела. — Ну… да.       А теперь вдумайтесь: генерал-лейтенант. Вымыл. Чужую. Обувь. Сам. С-а-а-м. Той, которую знает всего пару дней. «Неужели ему действительно так плохо становится, когда он грязь видит у себя в доме. Кажется, я понимаю Юльку». Натягивает кеды и вежливо улыбается Юле. — Спасибо, что приютили и отогрели. И Валентину Юрьевичу передай, — сама-то она теперь не в жизнь себя заговорить с ним не заставит. Только если он сам.

***

      До штаба в воинской части Анна добралась без проблем, даже не опоздала. На входе ее практически сразу отлавливает один из лейтенантов, служащих в подчинении у Лебедева, хватает под локоть и отводит в сторону зала заседаний — обычно там проводят совещания. Аня с недоумением смотрит и немой вопрос глазами выставляет. — Что-то нужно от меня?       Выясняется, что генерала все же сослали в командировку. Не на Юпитер, конечно, куда-то под Самару. Но тоже хорошо. Хотя бы две недели с Лебедевым видеться не придется и от стыда краснотой покрываться. Но есть и минусы — нужно за генерала посидеть на этом самом совещании. Почему она? Майор, не полковник даже. Тем более, что знает он Аню всего-то двое суток, ну, может быть, чуть больше, если следил за ней, как за возможной подчиненной. С другой стороны, она же — личный помощник, так ведь? — Короче, смотри. Делать практически ничего не нужно, ты только конспектируй. Если будут спрашивать — вот тебе последние новости, обсуждаемые на совещаниях, — протягивает увесистую папку с бумагами и документами. У тебя три часа, изучай, — с этими словами лейтенант отдает честь, разворачивается и уходит. Аня берет папку и смотрит вслед удаляющемуся солдату. Чуть оттягивает воротник кителя и выдыхает нервно. Разворачивается и направляется в сторону своего/ВалентинЮрьича кабинета.       Дверь закрывается за спиной с тихим щелчком, и Аня проходит вглубь кабинета присаживаясь за стол, стоящий чуть правее от стола Лебедева. Как только усаживается на стул удобно, телефон начинает заливаться незамысловатой мелодией, и на экране высвечивается незнакомый Ане номер. — Да? — уверенный и задумчивый голос — когда разговаривает по телефону или на работе с кем-то, голос делает на тон ниже и уверенно выдает каждое слово. — Анна, доброе утро. Это Валентин Юрьевич. После совещания позвонишь, а если не отвечу — напишешь в смс кратко, — звучит из трубки, по интонации чувствуется — некогда, — Я на Вас полагаюсь. Отбой, — и отключился. — Конечно, — проговаривает уже в телефонные гудки. Потом откладывает телефон, возвращаясь к бумагам. Душу гложет волнение и чувство сильной ответственности за порученное ей дело. Откуда такое доверие со стороны Валентина Юрьевича к Анне, к той, которую знает всего-то пару дней. Он-то в людях разбирается — значит, на ней не только честь его как офицера, но еще и доверие генерала. «Без волнений» — вспоминает Аня слова папы, — «Это сейчас точно не поспособствует успеху».

***

      Перед совещанием Аня заруливает в женскую уборную, становится перед зеркалом. Медленно поправляет воротник форменного кителя. Оглядывает себя в зеркало — «прекрасно выглядишь» — уверяет себя, но как-то не очень получается. Подкрашивает губы неяркой помадой и выходит.       Среди солидных генералов она смотрится если не комично, то как минимум, странно. Как отметила Аня — Лебедев, оказывается, чуть ли не единственный более менее подтянутый. Анна практически сразу находит глазами место, помеченное табличкой «Лебедев В.Ю. Генерал Российской армии». Место пустует. Анна подходит к министру и сообщает, что в связи с отсутствием Валентина, побудет за него. — Я знаю. Проходите, — звучит снисходительный ответ, и Аня проходит вперед, место генерала занимая.       На военном совещании Аню практически не затрагивали. Она молча и тихо сидела, послушно конспектируя текст, произносимый министрами и военными, еще и диктофон поставив на всякий случай. Все шло как обычно — наверное. Аня сидела прямо и внимала произносимой остальными участниками информации. Не трогают — значит не надо будет отвечать. Не надо отвечать — нет риска оплошать. Нет риска оплошать — не нужно будет отчитываться за косяки перед ВалентинЮрьичем. — Анна, — министр обращает внимание на девушку, — раз уж Вы сегодня за Валентина Юрьевича, то поделитесь мнением. У нас назревают возможные военные проблемы с США, как мы можем их избежать? — звучит так, словно Аню снова откинуло в университет, и она сидит на экзамене, отчитываясь перед строгим преподом. Сейчас если скажет не то, возможно, на совсем малую долю вероятности, ее могут как минимум принять за не очень образованного человека. В самом плохом исходе — доложить об этом генералу. «Что же, косячить, так косячить» и Аня принимается за усиленный мозговой штурм, перебирая в воспоминаниях все, что было вложено в нее преподавателями и наставниками. «Дедукция и логика» — пробегает у Анны в голове. — Разговаривать, — выдает она через секунду. Вот так, одно слово — столько вложенных размышлений. — «Разговаривать» и все? — министр все еще непроницаемо смотрит на девушку. — Да. Многих военных конфликтов можно избежать переговорами, — Аня уверенно смотрит на министра, волнение за металлическими нотками в голосе скрывая.       Министр не ответил. Ничего. Только кивнул почти незаметно и что-то записал.

***

      Аня влетает в кабинет, хлопает папкой с документами по столу, тяжело выдыхая и снова оттягивая ворот кителя, по-мужски так. Когда волнение достигает апогея, становится сложно дышать, а передвигаться, кажется, вообще не возможно. Слава высшим силам, рабочая смена на сегодня будет состоять только из разбора каких-то бумажек, и не нужно больше вылезать из кабинета, значит можно будет все оставшееся время просидеть в четырех стенах и не видеть больше никого. Аня с шумным выдохом садится за стол, обводя глазами кабинет. Взгляд цепляется за разные мелочи — ровные стопки документов в шкафчике со стеклянными дверцами, черный сейф с красивым резным замком, дубовый тяжелый стол со стоящими на нем компьютером и маленькими радарами… Анна мысленно хлопает себя по лбу: «Надо же позвонить!».       Не звонит — пишет смс. Или волновать не хочет, ну вдруг учения и что. Или… или все еще неудобно перед Лебедевым за вчерашний инцидент.       «Все хорошо.» — гласит смс-ка, прилетающая на телефон Валентину, который, кстати, и правда был на учениях.       «Спасибо.» — ответ приходит только через несколько часов.

***

      Вечером Аня берет с собой Бена и идет в парк в Чертаново. После уже знакомой шумной компании — Господи, они что здесь вечно сидят? — сворачивает с асфальтированной тропинки, мягко по траве ступая. Уже привычным жестом стягивает куртку — холодает, не май месяц, но есть специально надетый свитер — опускается на нее, приобнимая Бена. Любуется вечерним небом, смотрит, как малиновый закат медленно съедает прошедший день, унося с собой события, невероятно тяжелые, но такие прекрасные. Тишину, царящую над небольшим прудом нарушает легкая трель мобильного. Аня отрывается от неба и переводит взгляд на мобильный. «Валентин Юрьевич». Она безмерно удивляется, но трубку берет почти сразу. — Слушаю, — не замечает, как невольно распрямляет спину. — Анна, добрый вечер, — под Самарой уже ночь так-то. — У меня к Вам еще одно поручение. Присмотрите за Юлей, — в голосе сквозит усталость, хоть и тщательно скрываемая. — Так точно, — чеканит в ответ Анна. — Спасибо, — баритон Лебедева теплеет настолько неуловимо и незаметно, что обычный человек и не обратил бы внимания. Аня чувствует, но списывает подобную вольность на серьезную усталость, а может на случившееся событие в части.       Генерал отключается. «Он уже второй раз говорит мне спасибо. Хотя и не должен вовсе. Это мое дело, моя обязанность. Обычно, за такое не благодарят».