***
Темные глаза плавно оглядывали очертания комнаты. Задремавший на груди Леви давил приятной тяжестью. Тонкие огрубевшие пальцы перебирали жёсткие волосы на его затылке. Они оба устали, но у Микасы было время отдохнуть в своем забытье, а капитан все это время сидел рядом, охраняя ее вынужденный сон. Для младшей Аккерман все это было крайне странно: его нежность, его полупризнание, его спокойствие рядом с ней. Терпкий запах мужчины окутал ее полностью. Он заставлял расслабиться, он внушал ощущение защищённости. Теплое дыхание оставалось на тонкой коже шеи. Микаса старалась запомнить это ощущение. Пир во время чумы. Девушка усмехнулась, крепче обнимая Райвеля за плечи. Губы привычно уткнулись в чужую макушку. Она так давно хотела сделать это. Каждый раз на дрожь пробивало щемящее чувство нежности в груди при одной мысли о капитане, но она упорно гнала от себя подобное. Женская обида? Да. Раньше она решительно его не понимала, а быть может и не хотела понять. Для Микасы он — неразгаданная загадка, которую, чтобы разгадать, нужно потратить много сил и времени. Они оба упрямы до невозможности: она в своей гордости, он в своих убеждениях. Раньше оба Аккермана восприняли бы это как вызов, как очередное соревнование, хотя и понимали, что никто не выиграет. Оба сильны, оба не хотят уступать. Тяжёлый вздох рассек плотный воздух. Микаса до сих пор не могла понять, кто же все таки уступил в этой равной борьбе. Она? Нет. Он?.. Мысли запнулись, глаза защипало от непрошеных горьких слез. Никто из них свою оборону не убрал — пришли к компромиссу из-за обстоятельств. Херово ли это? Безусловно. Но младшая Аккерман довольствовалась временной уступкой в этом поединке чувств. Прикосновения стали ещё нежнее. Она расслабилась ещё больше. Затишье перед бурей.***
Главнокомандующий пьяно растрепал собственные светлые волосы. Тело слушалось слабо, отдаваясь слабостью в конечностях. Смит редко напивался до такого состояния. Неровной и тяжёлой поступью Эрвин дошел до двери, закрываясь на слабую щеколду. Рабочий день в разгаре, а он позволяет себе пьянствовать, откладывая разного рода бумажки на потом. Мутная от алкоголя голова уже не хотела воспринимать недавний отказ, выходку лучшего друга, проблемы с новой вылазкой. Сейчас все казалось слишком далёким... Таким... Ненужным... Ни одна проблема не имела вес. Было легко и приятно чувствовать сильное опьянение вместе с неприятной тошнотой, что давала понять, мол он ещё жив, мол в груди нет дыры, которую он сам же и создал. Аккуратная стопка писем оказалась в хватке сильных мозолистых пальцев. Цепкий взгляд скользил по расплывающимся строчкам. Пестрели разные почерки, разные чернила. Внимание Смита рассеянно переключалось с одного отправителя на другого, пока не наткнулось на фамилию старого друга. Найл Док. Громкий смешок отразился от стен. Что же ему от него нужно? Последнее письмо от Дока приходило больше полугода назад. Ничем хорошим это тогда не закончилось. Нож быстро вскрыл лёгкую бумагу, с тихим шелестом исписанный лист покинул конверт. Читать Эрвин не спешил, пребывая в прострации. Голова гудела пустым шумом. Кто-то постучал, дёрнул ручку двери, но даже эти посторонние звуки не вернули мужчину в реальность. Глаза его прикрылись. Узловатые пальцы разжались. Лавируя в воздушном пространстве, письмо тихо опускалось на пол, где и притаилось рядом с ножкой дубового стола. Смит уснул, оставив в угасающем мозгу пометку о Найле. Порыв ветра ударился в окно, со скрипом открылась форточка.***
Парень как раз закончил уборку в библиотеке, когда услышал скорые приближающиеся шаги. Дверь с жалобным пищанием отворилась, пропуская во внутрь запыхавшегося от быстрой ходьбы Жана. Бегать по убежищу нельзя. Он осознал это, когда получил выговор от старшего по званию, получая после несколько нарядов вне очереди. — Армин... Кирштейн выглядел решительно и зло. Ноздри резко раздувались от тяжёлого дыхания, а сам он казался каким-то потрёпанным: разбитая губа, смазанный подтек крови в уголке рта. — Жан? Что-то случилось? — Арлерт оставил влажную тряпку на столе, подскакивая к вошедшему. Аккуратная ладошка потянулась к лицу Жана, но была отброшена лёгким движением в сторону. Армин стушевался, переминаясь с одной ноги на другую. Какие-то слухи от новобранцев, помятый Кирштейн — все это ему не нравилось. Червячок беспокойства закопошился где-то в районе сердца, что начало биться быстрее прежнего. — Твой дружок случился, — он собирался было продолжить, но в помещение опять кто-то вошёл, — Выйди вон, твою мать. Какой-то парнишка подавился воздухом, пулей вылетая из библиотеки. Армин поморщился от тона, которым Жан выплюнул фразу. — Он неуравновешен. Я не буду жаловаться на свой сломанный его кулаком зуб, но просто послушай, что я тебе сейчас скажу. — Кирштейн устало привалился к стене, вселенская усталость легла мягким одеялом на плечи, что сразу же отразилось на вытянутом лице. Армин хлопал большими невинными глазами, совершенно не понимая к чему клонит друг. Беспокойство усилилось, а тонкие пальцы мелко задрожали. Он попытался скрыть это, убирая руки за спину. Да, Эрен не подарок. Да, они с Жаном постоянно ссорились и дрались. Но никогда Кирштейн не говорил с ним об этом. Никогда не приходил после стычек к нему. Никогда не смотрел с таким огнем во взгляде. Никогда не допускал увидеть себя в подавленном состоянии. Явно случилось что-то плохое. Монолог продолжился. — Не думай, что я какой-то маньяк, но этой ночью я проследил за ним. Ебаный Йегер ворвался в палату Микасы, поцеловал ее. Я видел, что она упиралась, я видел, как она потеряла сознание, но он все продолжал целовать ее. Он ей руку, блять, вывернул, понимаешь? — последнюю фразу он прошипел с такой ненавистью, что мурашками покрылось тело. — Я сразу же побежал к Ханджи Зое, но ее не оказалось в кабинете. Я не нашел ее. Оббегал весь замок, но так и не нашел ее. А когда вернулся, Йегер уже висел... — Жан запнулся, тяжело сглатывая, зрачки быстро забегали по многочисленным столам, пока он собирался с мыслью, — Висел распятый на ее кровати. Гримаса боли отразилась на светлом лице Армина. Он уже хотел сорваться с места, чтобы разыскать Эрена, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Тело двинулось в сторону выхода, но крепкая рука схватила за плечо, приковывая к каменному полу, будто гвоздями. — Жан, мне нужно проверить их... — жалобно, просяще. Голос дрожал. Но лишь взглянув в лицо Кирштейна, он понял, что не сможет уйти сейчас. Парень ещё не закончил. Из-под сведенных к переносице бровей виднелись горящие зрачки. Арлерт понял, что с друзьями все в порядке, ведь тогда Жан бы не стоял здесь, а дежурил возле Микасы. Догадка немного успокоила взволнованное сердце. — Капитан Леви разобрался с ним. Не убил. Он отомстил. Я бы поступил также. С ним все хорошо. Отдыхает в отдельной комнате рядом с Ханджи. Микаса у Ривая. Он... Не даст ей пропасть. — горечь окрасила разбитое лицо, но быстро сошла. Ей на замену явилось странное спокойствие. Армин мягко ушел из хватки Жана. Голову заполнили противоречия: упорный мозг начал анализировать услышанное. Лоб отдался тупой болью. — Эрен вел себя странно с того момента, как Микаса попала в больничное крыло... — догадка озарила сознание, — Он понял свои чувства к ней!.. — губы поджались от слабой обиды. Друг не сказал ему... Он вообще сторонился Арлерта все это время. Он всех сторонился, предпочитая сидеть отшельником в комнате или заниматься грязной работой, на которую больше никто не соглашался. А какой же тогда из Армина друг, если он не смог заметить терзания Эрена? Не смог подставить свое плечо в трудную минуту. Не смог помочь и уберечь от ошибки... Вероятно, это конец. Йегер теперь никогда не сможет жить нормальной жизнью, ведь капитан его просто разорвет на тренировках, а Ханджи заставит до изнеможения пытаться сделать броню, как у Энни. Тихий всхлип. Крепкие объятия на подрагивающих плечах. Армин цеплялся за куртку Жана, не в силах подавить рвущиеся наружу рыдания. Большие ладони окутали жаром лопатки. Кирштейн понял, что вывалил информацию не так, как должен был. Понял, что нарушил и без того хрупкое эмоциональное состояние Арлерта. Понял, что обязан сейчас находиться рядом, хоть и не мог утешить словами. В словах он никогда не был силен, но знал, что простое присутствие может сделать многое. Они замерли статуей, пока у Армина не закончились слезы.***
Решительный шаг. Очки отразили яркий солнечный свет. — Сладкий пупсик, Эрен... — протяжно и преувеличено нежно пропели уста. Зелёная радужка метнулась к растрёпанной после бессонной ночи Ханджи. Темные круги, выглядывающие из-под стеклышек выдавали усталость, хотя вела себя Зое крайне энергично. Йегер отметил про себя, что это не сулит ничего хорошего. — К-капитан? — голосовые связки не слушались после долгого молчания. С видом знающего человека, она подошла к нему, резкими движениями поднимая то руки, то ноги парня, хмыкнув после осмотра. Видимо сделала какие-то выводы о его состоянии. С Эрена слетела футболка. Ледяные пальцы прошлись самыми кончиками по выступающим рельефам тела. От задумчивости Ханджи высунула кончик языка. Жестом показав повернуться спиной. — Полностью здоров! Невероятно! Это же прорыв, Йегер, ты понимаешь!.. — глаза нездорово заблестели, — Ты не только пришел в себя, но и смог излечить свои увечья до конца... Маленький блокнот показался из кармана куртки. Тупой карандаш громко заскрипел по бумаге в стоящей тишине. Эрен ничего не понимал, отчего брови сошлись на переносице. — Увечья? — хрипло. Женщина быстро кивнула и бросила в своего подопытного футболку. Мысли парня про подвал, похоже, оказались верны. Но ведь... Он помнил поцелуй с Микасой... Пальцы потянулись к губам, с опаской ощупывая. Конечно, это никак не помогло ему вспомнить. И на что он только надеялся? — Настолько быстро... Всего... — Зое скосила глаза на наручные часы, — Десять с половиной часов ушло на полное восстановление организма. Шестерёнки быстро закрутились в ее голове. Оказывается недосып и пьянство даже полезны для работы мозга! Перевернула пару страниц, записав и это, мысленно помечая, что снова проверит это через пару дней. Развязно она свалилась на кровать рядом с Эреном, прижимаясь к нему плечом. Парень, впрочем, не обратил на это ни капли внимания, полностью погружаясь в свою задумчивость. Десять часов? Что, твою мать, произошло этой ночью?! Голова опять загудела. — Где Микаса? Зря он это спросил. Ханджи кинула злой взгляд на Эрена, но как-то поверхностно, будто осматривала очередного неразумного титана. Отвечать не стала, лишь приложила обжигающую холодом ладонь к контрастно горящему лбу парня. — Жар... Странно... Видимо повышение температуры тела — побочный эффект от твоей регенерации. Снова уткнулась в записную книжку в поисках своих старых пометок. Раньше такого не происходило. После многочисленных опытов Зое знала, что от восстановления Йегер наоборот терял свое тепло. — Где моя сестра? — агрессия в голосе. Женщина хлестко ударила его по колену. Больно. — Тебя не касается эта информация, мой дорогой. Белозубая улыбка расплылась по лицу. Пугает. Женщина резко вскочила, направляясь к двери. Больше ей тут делать нечего. Она лишь для галочки зашла к этому нарушителю всеобщего спокойствия. Да и знала, что Леви поинтересуется состоянием недотитана. Мельком пролетевшая мысль ударила тупой болью в грудь, туда, где сердце. Гримаса напускной радости сошла со слегка осунувшегося лица. — Но я должен знать!.. — несмотря на ломоту во всех конечностях, Эрен тоже встал. Резкое повышение голоса неприятно резануло по барабанным перепонкам. Настроение Ханджи окончательно испарилось, оставляя место раздражению. Рука, не повинуясь хозяйке, взметнулась, цепко хватая шею Йегера. Только от одного него проблем становилось все больше и больше. Это он притащил сюда Аккерман. Это по его вине Райвель больше не приходил к ней. Это из-за него он влюбился в... Женские, но оттого не менее сильные, пальцы сжались почти до хруста. Короткие ногти Эрена начали царапать ладонь, в тщетных попытках убрать ее. В агонии он открывал рот, пытаясь втянуть желанный воздух в лёгкие, совсем как маленькая рыбка, что по случайности попала на сушу. — Тебя. Это. Не. Касается. Йегер. Отпустила, вылетая за дверь в спасительную прохладу коридора. Кашель, рвущий горло. Лёгкие загорелись адским пламенем от наконец поступившего в них кислорода. Эрен рухнул на накрахмаленные простыни, стараясь успокоить дыхание. Вопросов стало только больше. — Из комнаты не выходи. Это приказ. — шипение Ханджи донеслось сквозь маленькую шёлку между дверью и стеной. Парень тихо выругался. Схватил многострадальный графин, пытаясь прогнать ощущение собственной крови в глотке. Потные пальцы разжались. Звук бьющегося стекла. Брызги воды на босых ногах. Паника в зелёных, цвета древесных листьев, глазах. Он уберет беспорядок позже. Мозг требовал отдыха. Эрен укутался клетчатым пледом с головой, погружаясь в долгожданную темноту. Сон не шел.***
Всего двадцать минут дрёмы почти вывели токсичный алкоголь из слишком умной головы, которая, к слову, нещадно гудела и, казалось, пульсировала. Стакан с остывшим чаем около губ, глоток жидкости, схожей с ослиной мочой. Смит поморщился. Все тело затекло и не желало двигаться, как бы хозяин ни пытался его заставить. Медленно он потянулся, разминая хрустящие конечности. Да, Эрвин, нужно размяться и привести себя в порядок, а не заниматься самобичеванием в нетрезвом состоянии. Кое-как мужчина встал, нетвердой походкой охаживая слегка душный кабинет. Форточку он раскрыл шире: попытка проветрить режущий нос запах перегара. Зеркало, что висело рядом, показало опухшее, в раз покрывшееся морщинами, лицо. Звуки ходьбы и переговоров подсказали, что работа за пределами комнаты кипела. Роящийся улей. Смит кивнул, соглашаясь с собственным сравнением. Письмо от Дока. С горем пополам, Эрвин согнулся за упавшим листом. По мере прочтения, лицо его все больше и больше мрачнело. Вызывают в Митру. Лёгким движением, Смит смял бумагу, отшвыривая от себя, будто раскалённый металл. Глаза метнулись к ненавистному комку, что жалобно прокатился по полу и замер в самом дальнем и пыльном углу. Сумка. Пару вещей. Стоит ли собрать капитанов на совещание? Определенно. Вечер обещает быть одним из самых сложных в жизни главнокомандующего. По капле растекался весь его тщательно выстроенный мирок. Но злость отступила так же быстро, как и пришла, оставив после себя на кончике языка привкус разочарования. Руки опускались все ниже и ниже. А ведь именно от него, главнокомандующего, зависела судьба всего разведкорпуса. Именно он должен отстоять честь своих товарищей перед судом. Именно Смит должен сделать все, чтобы никто из его подчинённых не пострадал. Именно на плечи Эрвина упала тяжёлая ноша ответственности за людей, что доверили ему свои жизни. Сжал кулаки. Поглубже вдохнул посвежевший воздух. Посчитал до десяти, как всегда делал, если не мог сообразит наиболее выгодную стратегию. Успокоился. Решительно открыл дверь, являя младшим по званию свой уставший и помятый лик. Проблемы нужно решать по мере их поступления, ведь так? Первой по списку, к которой он направился, была Зое. Мужчина отодвинул на задворки сознания и свои чувства, и недавний отказ. Убрал все ненужное, оставляя только важное, чтобы ничего не мешало избавляться от нерешённых вопросов. Каждый отдает честь. Каждый в почтении склоняет голову. Совсем молоденькие юнцы смотрят с нескрываемым уважением в блестящих юностью глазах. Они идут за ним, он ведёт их. И каждый здесь готов умереть за него, за человечество, за общую идею. Свинцовым грузом все это давило на грудь. Только ли сейчас он понял, кем является для всех этих людей? Нет. Но только сейчас осознал. Как Эрвин Смит, главнокомандующий разведкой, мог позволить себе расклеиться? Как он мог допустить пьянство, когда его бравые солдаты трудились на благо человечества? Перед глазами, как наяву, возник образ милой хрупкой Мари, от которой он отказался ради своих идей, стремлений, ради общего благополучия. Сейчас, наверно, она воспитывает детей Дока и носит его фамилию... Но Эрвин не жалел, что оставил ее. Что же изменилось сейчас, раз он позволил своим чувствам заглушить голос разума? Смит помрачнел, отпугивая своим видом стайку хрупких щебечущих дам. Разведку хотят распустить. Стали неугодны власти. А предлогом стали якобы огромные расходы на новые вылазки. Даже разгром в округе Стохес не смог заставить суд вычеркнуть их из системы защиты оставшегося человечества. Мозг цеплялся за любую мелочь, в точности воспроизводя в сознании детали письма от Найла. Что-то все же настораживало... В кабинет Зое он вошёл без стука. — Нам нужно провести собрание. Это срочно. Проговорил на автомате. Задумчивый взгляд уставился куда-то за спину женщины, что стояла у окна. Ханджи даже не вздрогнула от этого холодного тона. Она знала, что Смит всегда меняется, когда голова забита решением проблем или новой стратегией для миссий. А размышлять было о чем. В стенах титаны. Темнящий пастор. Йегер. Капитан Ривай... Вздохнула, наконец переводя глаза на Эрвина. — Нужно сходить до Леви. Но я же отстранил его... — вздох уже от него. Такой уставший, потерянный, — Это не требует отлагательств, значит, пойдем к нему. Зое кивнула, понимая, что он этого не увидел. Если Смит просто пришел к ней, ничего не сказал насчёт побега, значит, все хорошо. Он не держит обиду и все понимает. Он всегда понимает. — У Йегера повышена температура. Побочные действия от регенерации, но раньше такого не происходило. Возможно, сказалось моральное истощение. Она медленно вышла из-за стола, накидывая на плечи куртку. Эрвин вернул ей задумчивый кивок. Открыл перед ней дверь, как когда-то делали рыцари, пропустил даму вперёд.***
— Подарок? Недоверчиво. Напряжённо, будто ожидает подвох от него. Леви нахмурился и потёр переносицу. Девчонка опять выводила его из себя. Вся нежность испарилась после ноток сомнения в мелодичном голосе. — Подарок. Мы ездили в город. Купил. — сдерживая раздражение в интонациях, но коротко и лаконично. Микаса расслабила лицо, опять надевая маску безразличия. Капитан тихо рыкнул ей на ушко и прикусил мочку. Бесит. Доводит. Такая... Дрянная... Ривай поднялся с ее груди, сразу же поймав чутким слухом разочарованный хнык. Маленькая стерва. Ещё смотрит так. Дразнит. Или ему это только кажется? Он купил ей шарф. Не глубокого синего цвета, как хотел, а черного. Отражение их душ, таких же темных, прогнивших в собственном горе. Он такой же как и тот красный, что подарил ебучий Йегер... Но теперь всем будет ясно, что младшая Аккерман больше не зависит от сводного брата, что больше не будет носиться за ним и подтирать слюни. Маленький сверток в пергаментной бумаге, перевязанный сверху грубой бечёвкой. Он не умел дарить подарки, потому что никогда этого и не делал. Поэтому на удивленный взгляд Леви лишь пожал плечами и отвернулся к окну. Хмурый. Микаса фыркнула. Ее личная грозовая туча, готовая в любой момент разразиться громом и молнией. Девушка подцепила тонким ноготком узел и шумно выдохнула, когда увидела наконец, что находилось внутри. — Шарф? — Шарф. Провела осторожно кончиками пальцев по нитям, отмечая мягкость вязки. Губы тронула лёгкая улыбка. В глазах появились искорки искренней радости и благодарности. — Капитан... Спасибо вам большое... — восторженно нежно. Мужчина все же повернулся к ней обратно, натыкаясь на теплый взгляд темных глаз. На долю секунды он тоже улыбнулся, пока она опять не раскрыла рот. — Ревнуете к красному, капитан? — озорно подмигнула. — Дьявольское отродье, честное слово. Стремительно он приблизился к ней. Опалил дыханием бледную шею, прикусил тонкую кожу, попробовал горячим языком на вкус. Прошептал горячо, немного угрожающе в своем раздражении от ее фразы. — Та тряпка... Выводит... Мозолит глаза... — в паузах между словами продолжает покусывать и целовать, — Раздражает до дрожи... А ты моя, и не должна носить что-то, что раньше принадлежало ебучему Йегеру. — Капитан... Успела выдохнуть с полустоном, до того, как Леви приник к губам, как умирающий от жажды странник в пустыне к роднику. — Воркуете, голубки? — яркая насмешка в голосе Эрвина, — У нас на постановке дня обсуждение важных вопросов, Леви. Ривай метнул уничтожающий взгляд в сторону нарушителей спокойствия, а затем снова поцеловал притихшую девушку. Короткое прикосновение длиной в пару секунд, но Микаса окончательно убедилась, что он сдался, проиграл, уступил ей и своим чувствам. Сердце ликовало.