Death's desire — Прежде чем я умру

Самые болезненные и прекрасные прощания – те самые, что никогда не произнесены и которым никогда не встретить объяснения.

«И спросила тогда маленькая девочка, попавшая в страну чудесных вещей и сказок: – А как тогда появились тюльпаны? – О, – улыбнулась старая крёстная-фея, поливавшая дождиком весенние цветы на горных лугах, – у этих удивительных творений демиурга печальная, но красивая история. Есть одно старинное предание. Оно повествует о безмерной любви царя к одной прекрасной женщине. Он собирался заключить с ней брак, но его обманули, сказав, что любимая погибла. Тогда царь, обезумев от горя, прыгнул вниз с высокой скалы, и из капель его алой крови появились на свет удивительные цветы. – Да, грустная история, – огорчённо протянула Тэи. Ей стало печально смотреть на тюльпаны…» Захлопнула детскую книжку, которую нашла на заднем сидении, похоже, кто-то из водителей купил её в качестве подарка и забыл про неё. Но как малышам можно читать такие унылые сказки на ночь глядя? М-да, наш мир слишком жесток, с детства готовит к несправедливости и бездушию человечества. Взглянула в окно, за которым проносились зелёные деревья и высокие серые здания Лоуса. Мы почти приехали. Опустила стекло, подставляя лицо ветерку. Прикрыла глаза, вдыхая аромат утопающего в летнем зное города. Сегодня я тоже стану тюльпаном. Говорят, человек добровольно покидает жизнь в четырёх случаях. Если говорить о причинах самоубийства, то можно выделить историю, когда жертва считает, что если умрёт, будет лучше. Женщина, которая ради своего ребёнка убивает себя, потому что знает, что после её смерти дитя возьмут на воспитание богатые родственники. Тем самым она, по её убеждению, сможет улучшить будущее своего ребёнка. От её смерти в её восприятии станет кому-то хорошо, поэтому она идёт на это. А ещё когда несчастный попадает в ловушку. Будь то ловушка финансовых долгов, задетой гордости, опороченной репутации или страха. Когда жизнь воспринимается хуже, чем смерть. В случае тяжёлых физических или психологических болезней: рак крайней стадии или безумие, история с социальным неблагополучием, когда жизнь за чертой бедности без возможности вырваться – ад, полностью растоптанные мечты или потеря близкого человека, смысла. Есть ещё третий случай, редкий, но всё равно он имеет место быть. Когда человек абсолютно здоров, у него нет психиатрических диагнозов, никаких болезней, в социальном плане всё хорошо.Он не считает, что если он уйдет, так будет кому-то лучше. Просто по своим причинам он понял, что здесь и сейчас ему неинтересно. Он сделал для себя взвешенный выбор, на это ничто не влияет. И это истинный суицид по желанию, обдуманный. Просто для него пришло время двигаться дальше, в следующий мир. А есть ещё четвёртая причина, похожая на третью. Когда просто устал. Когда не ощущаешь вкуса жизни, не различаешь краски рассветного и закатного неба, не слышишь красоту музыки, не радуешься аромату цветов и запаху свежей земли после дождя. Когда даже чувства и эмоции лишь поверхностны, сердце ещё бьётся, но медленно и по привычке. Когда улыбаешься, когда нужно, и плачешь, не зная отчего. Когда дышать тяжело и нет сил думать, бороться за своё место под солнцем. Эта горькая хроническая усталость, охватывающая каждую клеточку тела… она пожирает, иссушая до апатии. Тогда только смерть кажется свободой, выходом. «Птица выбирается из яйца. Яйцо – это мир. Кто хочет родиться, должен разрушить мир…» – Сири, мы сразу поедем на вокзал? Вздрогнула, возвращаясь в реальность из царства размышлений. Повернула голову и взглянула на Чона, он с едва заметной улыбкой смотрел на меня, ожидая ответа. До этого он всё время следил за дорогой впереди и переговаривался с Дарымом, который вёл машину. Мне так сильно захотелось прикоснуться к Чонгуку, взять за руку, утонуть в этих ясных чёрных глазах и ощутить спокойствие. – Давай… – выдохнула, собираясь с силами, – в парк. Ты же хотел прокатиться на тех горках? – Ну, время у нас ещё есть, – улыбнулся парень. – Дарым? Ли кивнул, меняя полосу, и посильнее надавил на педаль, ускоряясь. Солнце ярко блестело в окнах небоскрёбов, полуденный жаркий воздух окутал столицу, и тени облака не промелькнуло на небе. Из-за духоты трудно было дышать. «А говорили, что сегодня пойдёт дождь…» – в возмущении недобро помянула всех синоптиков Юники. Даже с помощью магии их прогнозы иногда ошибочны. Мы с Чонгуком остановились у знаменитого входа в парк аттракционов, ждали, пока Дарым припаркуется. – Джун? Что ты здесь делаешь? – Чон младший обескураженно взирал на своего кузена, который незаметно подошёл к нам со стаканчиком ледяной газировки в руках. Подмигнула Ли младшему, в отличие от Чонгука я не была удивлена. Это я его позвала, он тоже должен был сыграть свою роль. – Пришёл с вами попрощаться. Вы решили уехать, не повидавшись со мной? – светловолосый парень обиженно сощурил глаза. – Боюсь, если бы сказал тебе о том, куда мы собираемся, ты бы тоже всё бросил и решил уехать с нами. – Я уже знаю куда. И да, если бы узнал заранее, вы бы не смогли отвязаться от меня, – ощерился Канджун. – Но вы уверены, что в восточных землях с вами ничего не случится? – спросил парень уже тише. Его озабоченный взгляд буравил меня насквозь. Отвела взор, сделав вид, что заинтересовалась голубями, разгуливающими по площади. – Там нас не достанет отец, – пожал плечами мой фиктивный жених. – Да, но и помочь вам в случае чего не сможет. – Может, пойдём? У нас не так много времени осталось, – прервала я разговор, увидев Дарыма, который спешил к нам. Чонгук кивнул, взял меня за руку. Но стоило нам ступить под тень входа в парк, как телохранители, которые ехали в другой машине, тут же преградили путь. – Канджун… – с жалостью протянула я. – Я о них позабочусь. – Спасибо, – прошептала, улыбнувшись, и увела Чона к кассам. Мы не сомневались в гипнотической магии Ли, он уже много раз помогал нам сбежать от пристального внимания охранников. В будний день очереди на знаменитые горки почти не было. Рядом с торговыми павильонами шло цирковое представление, поэтому большинство посетителей толпилось перед сценой, на которой пара акробатов выполняла трюки на кольцах из дыма, висящих прямо в воздухе. Несколько младших классов с учителями и родителями проходили экскурсию в стеклянной оранжерее чудес, по которой свободно разгуливали редкие магические животные. «Сегодня хороший день для смерти…» – пронеслось в голове, когда я поднималась к плато, на котором стояли вагонетки. Оператор пристегнул нас с Чонгуком, проверил крепления. Внизу у центрального фонтана я заметила Нона, тот кивнул мне. Я выдохнула, сжимая поручни. С каждой секундой моя затея казалась всё безумнее. К сожалению, совесть во мне ещё не до конца умерла, поэтому мне было больно за обман. «Но знай, на месте Чонгука я бы никогда тебя не простил…» Посмотрела с тоской на Чона, который предвкушал поездку, на его губах то и дело проскальзывала улыбка. «У меня появилась новая мечта. Прокатиться с тобой ещё раз на тех горках…» Слёзы защипали глаза. Ни ощущение полёта и скорости, ни страх не касались меня, в моей душе была другая горка, эмоциональная, с которой я неслась в бездну без шанса выжить. «Я так хотела исполнить хотя бы ещё одну твою мечту. Только боюсь, после ты возненавидишь и её, и меня. Мне так стыдно…» Сердце болезненно закололо, кончики пальцев онемели. С каждой секундой неизбежное приближалось, и осознание этого выбивало весь воздух из лёгких. Мы уже проехали зал планет и звёзд, вагонетка медленно взбиралась на гору, чтобы остановиться на самой высокой точке. Иногда очень сложно признать один факт. Слишком часто мы сами приводим себя в тупик. Да, есть внешние обстоятельства, которые от нас не зависят. Но не всегда можно полностью переложить вину на них. И ведь как всё незаметно получается… Щепотка трусости, немножко слабости, горстка лжи, а потом ещё одна, ещё и ещё – и в итоге накапливается целая лавина, которая безжалостно сметает в пропасть. В пропасть, из которой тебя не вытащат ни трусость, ни жалость, ни ложь… Я пыталась лгать самой себе, заставить себя поверить, что всё ещё можно изменить. «Но у меня тоже есть мечта…»

Я устала. Правда.

Люди могут решить уйти из жизни по разным причинам. Для кого-то это важные причины, для других эти же причины смехотворны. Они могут любить, они могут быть любимыми, они могут быть счастливыми, жить яркой и интересной жизнью, пока что-то хрупкое и раньше никогда не замечаемое в их душе ломается. Малейшая трещина, мысль, чужой хмурый взгляд или острое слово – тот мыльный пузырь, который называется самосознанием, лопается. Ахён, Уэмили, моя мама… все они сделали этот шаг. У каждой была своя правда. И я тоже приняла решение. Мой выбор, мой ответ… Вагончик завис на самой верхушке, чтобы можно было полюбоваться открывающимся видом. Внизу, насколько хватал взгляд, жила и дышала столица: офисные небоскрёбы, бесконечный поток машин, спальные районы, утопающие в зелени садов, тёмно-серая река, что лентой обхватывала город. Ветерок трепал волосы, освежая. Я старалась как можно дольше не моргать, ловила моменты, силясь запомнить Чонгука такого, счастливого и озарённого солнцем. Выдохнула, мысленно шагая с обрыва. «Хорошо, всего лишь три недели. Потом ты скажешь ответ?» Чонгук, мой ответ… – Я должна умереть. Зарождающая улыбка мгновенно застыла на губах Чона, словно его окатили ушатом ледяной воды, юноша повернул голову, пытаясь поймать мой взгляд. – О чём ты говоришь? – он нахмурился, не понимая. Вынула из кармана короткую записку и передала парню. Тот раскрыл её и за мгновения пробежался глазами по строчкам, с каждым вдохом бледнея ещё сильнее. Я не решилась сама произнести эти слова. «Я не смогу стать женой сына своего врага. Не хочу быть частью семьи, разрушившей мою семью и мою жизнь. Воспоминания о маме и разговор с твоим отцом расставил всё на свои места. Я окончательно очнулась ото сна. Теперь у меня нет сомнений, сердце перестало колебаться. Я знаю, ты бы не позволил мне умереть, даже узнав, что я убила твоего отца. Поэтому я убью себя сама. Прости меня, Чонгук. Давай встретимся в следующей жизни и не будем врагами друг другу» – Это не смешно, – зло посмотрел на меня Чон, оторвав взор от письма. В его чёрных глазах под напускным гневом сквозила паника и море непонимания. Тысячу раз прокляла себя за то, что собиралась сделать. Отстегнула ремень безопасности и вылезла из-под страховочной опоры. – Сири, что ты делаешь? – испуганно спросил парень и протянул руку, пытаясь меня остановить. – Мне действительно будет лучше умереть. Порыв ветра смахнул часть чернил с бумаги, которую до сих пор стискивали пальцы Чона, превратил их в невидимый порошок – моё последнее заклинание-шутка. Магия достигла лица Чонгука, он вдохнул и парализовано застыл, не в силах сделать и движение. Столько боли обнажилось в его взгляде, столько непонимания, этот взгляд мне душу пронзил, кровь отлила от сердца. Поэтому, чтобы поскорей уйти от его взора, я зажмурилась и спрыгнула с вагонетки, утонув в пустоте. Он всё же смог побороть заклинание, но было слишком поздно. Ветер успел донести только его отчаянный крик. Прощай, Чонгук. Встретимся в следующей жизни?

× × Death’s desire × ×

«Чонгук, я хотела написать тебе красивое прощальное письмо, но даже не знаю, с чего начать, все мысли пропали… Я сегодня весь день вспоминала наши с тобой моменты, слова, фразы всплывают в голове, будто произнесены вчера, а не три месяца назад. Помнишь нашу первую встречу? Это был твой день рождения. Твои чёрные глаза, ясный взгляд, обливающий безразличием. У меня до сих пор мурашки, стоит окунуться в то воспоминание. А день когда я чуть не подорвала полгорода? Тогда я по-настоящему почувствовала всю мощь твоей магии, вся моя ярость и злость сгладились под этой невероятной силой, подавляющей эмоции. Ты уже знаешь про нелепый контракт, что заключил со мной твой отец. В тот день ты связал меня цепью. «Здесь ровно десять метров…» Я тогда с ужасом смотрела на маленькие звенья, они слишком ярко блестели в лучах солнца. Ничего ужаснее этой вечно позвякивающей цепочки не придумать, она всё время мешалась под ногами и цеплялась за мебель. Помнишь, как однажды проснувшись, мы запутались и еле потом развязались? А ещё я помню, как после уничтожения спутников ты напился, мне потом пришлось тащить тебя на себе. Но, каюсь и признаюсь, я не смогла донести тебя до спальни. Извини, что пришлось спать на полу, царапая носом плинтус. О времени, которое мы провели в резиденции, столько забавных воспоминаний сохранилось… Помнишь, как мы искали еду, но нашли только сухари с сушками на кухне? Мы потом долго не могли поделить ванную комнату и постель. «Чёртов император кровати…» Наши правила «провыживания», посиделки в библиотеке за книгами и разговорами: «Что? Ты тоже читал эту новеллу?» «Убожество…»– я до сих пор в шоке, что ты знаешь про этот роман. О, и то, как мы эпично варили пельмеши: «Ты плиту забыл включить…» Нагоняи от Хвиён, её изумительные супы и каши, а ещё шантажи. Как она заставляла нас убираться по дому за еду! И было большим искусством не попасться ей за косяки: «Хвиён нас убьёт…» «Нужно починить…» «Я думала, все парни умеют заколачивать гвозди…» «Я думал, все девушки умеют готовить…» Та ночь покушения, от которой у меня до сих пор мурашки. Мы могли погибнуть. «Мы успели убить девятерых на границе поместья, трое прорвались с другой стороны. Вот этот пробрался в вашу спальню, к счастью, вас не было, когда мы обнаружили его здесь…» – но чудом спаслись. А ещё я встретилась с твоим двоюродным братом и его псом Хваном. Уф, ненавижу мопсов. Тогда я под ваш хохот отстреливалась от клыкастого слюнявого чудовища водой из водяных пистолетиков: «Век бы смотрел на эту картину...» «Господи-и-ин, я могу снять для вас двухчасовой фильм, если пожелаете…» – до сих пор стыдно за то представление. И, конечно, я познакомилась с твоим чудесным дедулей. Ты ещё тогда сказал: «Будь осторожна с ним. Он ещё тот приколист. Если ты ему приглянешься, он застебёт тебя до смерти…» Благо, он не так сильно подшучивал надо мной всё это время, как над Канджуном и Дарымом. А помнишь твою первую тренировку с деревянным мечом вместе со мной? Мы тогда не поделили пространство: «Я переделывать не буду. Если вырвешь гвоздь, я привяжу этой цепью тебя к забору и забуду отвязать…» Тогда я ещё на дух тебя не переваривала, по любому мелкому поводу грызлась с тобой. «Победитель получает всё. Всегда, Сири. Так что будь благодарна, что я не начал войну, а просто немножко аннексировал твои пограничные территории…» – ох уж эта фразочка про победителя, ты даже не представляешь, как она меня бесит. Потихоньку мы начали узнавать друг друга. «Кто такой Крайл? Ты всё время звала его во сне…» «Тина. Она была моей девушкой в игре…» «Знаешь, Сири, всё же я рад, что моей ходячей бомбой оказалась именно ты…» – я тоже, Чонгук. Возможно, встреча с тобой – одно из лучших событий в моей жизни. После Виртула. А помнишь, как мы почти вернулись в Вир, но на Нору произошла облава? В тот день мы снова оказались на волоске от смерти, бомба чуть не взорвалась… А ещё Лабиринты Забвения. Бесконечное поле цветов под лунным светом и блеском звёзд. «Если вдруг мне удастся выжить и не сойти с ума, я напишу книгу… О девушке, которая не чувствовала вкуса жизни, и о юноше, который не ощущал дыхания цветов…» – к сожалению, у меня осталось слишком мало времени для книг. Но, возможно, напишешь ты? Нет, не воспринимай идею всерьёз. Не хочу, чтобы даже кто-то после моей смерти узнал, какой косячной я была при жизни. Точно, как я могла забыть? Мы чуть не столкнулись с моим самым ужасным страхом. «Срочно трать свою магию! У нас мало времени. Скоро здесь будут пауки! Мы должны сбежать отсюда раньше, чем они появятся…» Похоже, придуманные мной паукоеды справились с задачей. Ведь вместо страхов нам пришлось покончить с жизнями, заколов друг друга кинжалами. М-да, думала, что никогда тебе этого не скажу, но Чонгук – ты мазила. Я вечность на том поле проторчала с куском железа в груди, потому что кое-кто промахнулся. Но ты почувствовал, что после Забвения расстояние между нами стало уменьшаться? Эта проклятая удавка-бомба пиликала, хотя цепь не натягивалась. «До этого момента я не понимала смысла этой вещи. Не понимала, пока однажды шагов стало не двадцать, а девятнадцать. Нас просто медленно убивали…» Но несмотря на эту канитель нас всё же заставляли шататься по приёмам и балам. Где я встретила Дарыма и Тэхи, и где мы стали с тобой «официально» встречаться. Ох уж эти странные вопросы журналистов: «Скажите, что вы знаете друг о друге? Его любимый цвет?» «Розовый…» Хотя наши отношения невозможно было назвать идеальными даже с огромной натяжкой: «Вот что я тебе сделала?» «Ничего, Сири. Просто ты – единственный человек, которого я могу доставать двадцать четыре часа в сутки…»– фраза, которая жуть как меня бесит № 2. Ммм… а при воспоминаниях о наших вечерах в малой гостиной, когда мы играли в фанты или просто валяли дурака, так тепло на сердце становится. Хотя штрафной морс Хвиён – огромная чёрная полоса тех дней. У него мерзкий вкус, поверь мне на слово. Даже завидно становится, что ты не ощущал его. «А Сири тогда кто?» «Одуванчик… по ним можно сверять часы. У Сири всегда живот урчит в обед, и она начинает зевать в восемь вечера, но засыпает ближе к двум часам ночи. И просыпается не раньше одиннадцати…» Тогда ты назвал меня одуванчиком. Вот же, слишком хорошо меня изучил. Возможно, поэтому ничего мне не сказал заранее насчёт помолвки? Посчитал, что я устрою побег (вместе с тобой за шкиркой) или ещё что-нибудь, чтобы избежать её? В тот день я почувствовала себя преданной. «Мой единственный и горячо любимый сын собрался жениться...» – от этой фразы у меня мороз по коже. Правда, Чонгук, я очень недолюбливаю твоего отца и все его решения. Ох, как в тот день я была на тебя зла. Ты вёл себя словно бесчувственный и ничего не понимающий… ослик. Но твоё признание на следующий день вообще выбило меня из колеи. «Если бы меня сейчас спросили, за что ты мне понравилась, я бы не смог ответить. Я не понимаю этого странного чувства, этих эмоций, которые возникают на ровном месте, хотя в моей магии и заключено само управление разумом и сердцем…» – да, Чонгук, я всё прекрасно слышала. Только понятия не имела, как реагировать на твои слова. Ты бы знал, что творилось тогда в моей душе… единственное, что сообразила – это выклянчить у тебя те кроссы цветом «яд для глаз». Но вместе с кроссовками ты подарил мне браслет. Тогда я действительно испугалась твоих чувств, потому что моё собственное сердце тоже тянулось к тебе. А ведь у меня был великий план «Месть Чон Чонсоку». Я тогда себе места не находила. И когда ты поцеловал меня, я ничего другого не придумала, как обидеть тебя. Надеялась, что после этого ты станешь отстранённо вести себя со мной. Тот поцелуй с привкусом лекарственных трав… меня бросает в трепет каждый раз при воспоминании о нём. Но нет, ты стал только нежнее. «Спи, мой одуванчик…» – моё сердце от этой фразы способно стучать в три раза быстрее. Знаешь, похоже, я полюбила эти цветы благодаря тебе. И эти слова на стадионе: «Мне нравится эта песня…» «И чем же?» «Смыслом. О том, что мечта, да и сама жизнь, любые отношения похожи на бабочку. Стоить надавить, и крылья сломаются, пыльца опадёт…» – бередят мою душу. Потому что это правда. Тот концерт, вечер, когда мы нашли Драго и Эрис, – лучший день в моей жизни. «Хоть я не могу читать мысли по твоему дыханию, я всегда буду рядом, если тебе захочется выдохнуть слова. Помни об этом, пожалуйста…» – от твоих обещаний на душе расцветает нежность. «Мне бы так хотелось хотя бы раз погладить тебя по голове, Сири, приговаривая, что всё будет хорошо, убаюкать твою боль в душе, спеть колыбельную твоим страхам и самокопаниям, но ты же мне никогда не позволишь этого сделать…» Стоит только отпустить мысли, как калейдоскопом приходит ещё больше отрывков из прошлого, от которого алеют щёки и хочется провалиться в прорубь с самой ледяной водой на свете. «Мне нравится, когда ты такая сонная…» «Давай поженимся по-настоящему и сбежим…» «Я боюсь, что она сделает что-то не то. У неё странный взгляд в последнее время. У меня плохое предчувствие…» – я случайно услышала тебя, и у меня сердце заныло от этих слов. «Я люблю тебя…» «У меня появилась новая мечта… прокатиться с тобой ещё раз на тех горках…» Все эти воспоминания – я буду глубоко лелеять их до самого конца. «Хорошо. Я дам тебе время. Но помни, рано или поздно я вновь приду к тебе и буду ждать положительного ответа, потому что знаю, что ты сама этого хочешь…» – Чонгук, это письмо – мой ответ. Не могу понять, как это получается, что каждый раз, когда обнимаю тебя, чувствую себя дома. Мне тепло от твоей улыбки, слыша твой смех, хочется тоже смеяться, видя горечь в глазах – уничтожить мир, который тебя огорчил. Ты стал мне близок, только о тебе порой бывают мысли, тебя хочется увидеть первым делом, проснувшись утром, и тебе же желать спокойной ночи. Каждый момент рядом с тобой был сияющим, спасибо, что понимал и поддерживал меня эти три месяца. Ты признался мне в любви… я же запретила о ней себе думать. И хоть сердце бьётся рядом с тобой быстрее, а тараканы в моей голове считают тебя своим человеком, я не до конца понимаю, что к тебе испытываю. Это не как с Крайлом, это что-то большее, но в то же время другое. М-да уж, хотела написать тебе длинное письмо-объяснение, но в итоге лишь погрязла в воспоминаниях. И ещё я хотела исполнить хотя бы одну твою мечту. Только боюсь, после ты возненавидишь и её, и меня. Мне так стыдно. Но я устала. Правда. Без Вира каждый день мне кажется унылым и серым, я не видела будущего, даже когда представляла его с тобой. В этой жизни, в этом мире мне больше не хочется ни отдавать, ни получать. Моя жизнь – пустой бесцветный сон, я очень хочу проснуться. Прости меня за это. Даже нежные чувства к тебе не смогли побороть эту дикую беспросветную усталость. Буду надеяться, что боги даруют тебе долгую и интересную жизнь, полную открытий и хороших впечатлений. Пожалуйста, не злись за мой эгоистичный поступок и сохрани только добрые воспоминания обо мне. Моё последнее желание, что попрошу у небес – позволить нам встретиться ещё хотя бы раз, если меня вновь ждёт рождение. Обещаю, я найду тебя. Буду ли я цветком в следующей жизни или деревом. Я стану ветром и приду к тебе. Прощай, Чонгук»

× × Death’s desire × ×

(мелодия Jungkook – Purpose) Песня Сири Кажется, это мой последний вздох, Кажется, это мой последний шаг. Взгляни на слёзы, что я пролила, Взгляни на обещания, что не смогла сдержать. Я вверяю своё сердце, воспоминания тебе, Прошу, храни мою душу. Теперь моё путешествие должно завершиться. Прощай, мой милый друг. Прошу, прости мои грехи, Сможешь ли ты простить меня? Я благодарна за время, что мы были вместе, Все рассветы и закаты, смех и мечты, Солнечные зайчики и лунные отблески – Я улыбаюсь, вспоминая их. Спасибо, что понимал меня, что был рядом, что любил. Теперь, наконец, я могу уйти. Мой дух свободен. Прощай, Чонгук. P.S. Загляните в примечания