Под крылом дракона

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем сердце успокоилось и перестало выпрыгивать из груди. Обхватив дрожащие плечи руками, я пыталась собраться с мыслями. Промокшая до нитки одежда неприятно липла к телу. Из носа текло, и я отстраненно подумала, что наверняка простужусь… Что, черт возьми, только что произошло? Меня вознамерился слопать кусок черного льда, но вовремя понял, что рискует заработать несварение? И эти видения, похожие на горячечный бред… Хасса-ба… Короткое, напоминающее ругательство слово, оно было почти осязаемым — горьким и отдающим гарью на вкус. А еще странно знакомым. Негромкий хруст заставил резко вскинуть голову. Я совсем забыла, где и рядом с чем нахожусь. Округлая зала с низкими потолками и четырьмя массивными колоннами по краям была освещена так ярко, что я могла в подробностях рассмотреть каждый кирпичик в каменной кладке. А еще — неясные, полустертые и кое-где потекшие узоры на стенах. Не сразу я поняла, что густая черно-бурая краска — это кровь. Разом навалились усталость и апатия. За сегодняшний день на долю моей психики выпало слишком много испытаний, так что, кажется, я утратила не только способность соображать, но и пугаться. Лишь легкое удивление всколыхнуло сознание: я ведь помнила, как зашипел и погас единственный факел, так откуда свет? Ответ нашелся быстро — черная глыба льда словно полыхала изнутри. На моих глазах тонкие трещины, испещрившие пористую поверхность, разрослись, поползли по дрогнувшему телу ледяного великана, как жирные огненные змеи. Даже не пытаясь подобрать отпавшую челюсть, я наблюдала, как из трещин, словно кровь из ран, вытекает густая пылающая лава. Сильный жар обдал лицо, стягивая кожу на скулах. Нет, я определенно сплю! Уж слишком все происходящее похоже на ночной кошмар. Или на бред глубоко больного человека. Быть может, сейчас я лежу в кровати с температурой тридцать восемь и восемь, и Джалу с озабоченным видом прикладывает мешочек со льдом к моему разгоряченному лбу… Представив себе эту картину, я невольно расплылась в умиленной улыбке. Когда… в смысле, если (да-да, Лис, будь реалисткой!) я отсюда выберусь, то непременно притворюсь больной! Из блаженных мечтаний меня вырвал очередной резкий звук. Громкий и сухой хруст — так ломаются под ногами ветки валежника, если идти через лес не по тропинке. Медленно, будто прорываясь сквозь густой кисель, я повернула голову. Я думала, что утратила способность удивляться так сильно, до хруста в челюстях и вылезших из орбит глаз… Господи, откуда здесь ребенок?! Он стоял в зияющем чернотой проеме коридора, опустив голову со спутанными черными волосами и глядя куда-то в пол. На вид лет шести, очень худой, с иссиня-бледной кожей, в рваной робе, измазанной грязью и потеками чего-то бурого. - Ты… кто? - губы почти не слушались, голос походил на хриплое воронье карканье. Ребенок молчал. Наверное, испугался моего жуткого голоса. Откашлявшись, я постаралась спросить помягче: - Что ты здесь делаешь, малыш? Худое тело дернулось, с какими-то странными ломанными движениями двинулось ко мне. Отчего-то стало нестерпимо страшно. Еще страшнее, чем тогда, рядом с черной глыбой… - Не подходи! - неужели этот дрожащий, похожий на комариный писк звук — мой голос? - Я сказала, не подходи! Не отрываясь от стены, я стала медленно отползать в сторону, подальше от странного существа. Будто прислушиваясь, ребенок замер в нескольких шагах от меня. Как в замедленной съемке поднял голову… И я поперхнулась сдавленным криком. С худого детского лица глядели слепые выпученные бельма глаз — полностью белые, лишенные зрачков, как у глубоководной рыбы. Ребенок протянул ко мне руку, под короткими обломанными ногтями запеклась кровь, и вдруг улыбнулся — так широко, что голова, казалось, развалится пополам. У него были мелкие желтые треугольные зубы и нездоровые, покрытые черными язвами десны. Мне хотелось закрыть глаза, чтобы не смотреть больше в это жуткое, уродливое, совсем не человеческое лицо, но веки словно примерзли. Я таращилась на него, как кукла со стеклянными глазами. И видела, как за хрупкой детской фигуркой на стене вырастает громоздкая, бесформенная тень… Перед напряженными до боли глазами в диком хороводе заплясали черные круги. На секунду взгляд расфокусировался, а когда я вновь смогла различать очертания вокруг, то увидела, как тварь, окончательно утратившая человеческие черты, группируется, подтягивает к животу лапы, неестественно выгнув вовнутрь колени. За каких-то пару секунд она выросла раза в три. Раздалась в плечах, обзавелась массивными, свисающими почти до пола, как у орангутанга, руками, оканчивающимися черными когтями, похожими на ребристые ножи для разделки мяса. Голова оставалась прежней, маленькой, с черными спутанными волосами. Правда теперь демонстрировала далеко не детскую нижнюю челюстью с торчащими пучками зубов. Чувствуя, что не хватает воздуха, я попыталась вдохнуть, но легкие словно слиплись в плотный комок. Издав глухой надсадный рев, тварь прыгнула. Наверное, нужно было уклониться, броситься в сторону, заламывая крутое сальто, в лучших традициях боевиков… Но, черт подери, какой из меня Ван Дамм… К тому же я так устала, что, кажется, буду рада, если все поскорей закончится… Я обреченно закрыла глаза. Клацнула зубами, прикусывая язык, когда жесткий поток воздуха ударил в лицо… Ничего не происходило. Это было невозможно, но я все еще оставалась цела и невредима! Утробное рычание, перешедшее в захлебывающийся визг, острой пилой прошлось по ушам, вырывая из оцепенения. Резко и широко открыв глаза, я, все еще не до конца веря в происходящее, смотрела, как тварь, истерично вспарывая когтями воздух, падает на пол, а сверху на ней, выгнувшись дугой, похожий на лесную кошку, восседает светловолосый мужчина с белым, перекошенным от ярости лицом. - Джалу! - цепляясь за стены и ревя белугой, я поднялась на дрожащих ногах. - Джалууу… Горячие соленые слезы заливали лицо, и я почти ничего не видела перед собой. Он пришел! Я верила… Хотя к чему лукавить, нет, я уже не верила в спасение, но дракон снова рискует ради меня жизнью… Ради такой дуры, как я… Джалу, сжимающий руки на горле твари, не поворачивая головы, резко бросил: - Уходи! Сейчас же! Я послушно побрела к выходу, не отнимая от стены ладоней, потому что дрожащие коленки все норовили предательски подломиться. У коридорного проема, зияющего чернотой, остановилась. Никуда я не уйду. Не уверена, что смогу чем-то помочь, но хотя бы дезертирство не ляжет позорным пятном на мою и без того не кристальную репутацию. Да и вряд ли сейчас моей жизни угрожает опасность — разве сможет какая-то глупая тварь, похожая на упыря из малобюджетного ужастика, справиться с самым настоящим драконом? Ха! …Что-то шло не так. До боли закусив губу, я наблюдала за схваткой. Взбрыкнув сильными, такими же когтистыми, как и верхние конечности, ногами, тварь отшвырнула Джалу в сторону легко, как какую-нибудь древесную щепку. Поднявшись, потрясла нечеловеческой уродливой мордой, с уголков раззявленной пасти стекала густая слюна. Дракон быстро поднялся на ноги. Сгруппировался, низко опустив голову, прижимая к туловищу локти и чуть согнув колени. В растерянности я пожевала и без того искусанную нижнюю губу. Что происходит? Почему он не превращается в огнедышащего ящера, наверняка способного в два счета расправиться с тварью? Джалу стоял ко мне вполоборота, так что я могла видеть, как плотно сжаты его тонкие губы, образуя суровые, сильно старящие лицо складки у рта. Как сведены к переносице густые светлые брови. Как капелька пота стекает по виску… Все просто, вдруг с отчаяньем поняла я. Здесь очень низкие потолки. Попробуй Джалу превратиться — и он обрушит нам на головы тонны камня или же, что вероятнее, не сумев проломить потолок, будет раздавлен и скован в этой комнатке, как огромный зверь, запертый в тесной клетке. Обхватив себя руками за плечи, я тихо заскулила. Что же ты наделала, Лис? Что же ты, василиск тебя раздери, натворила… Тварь несколько раз провела перед грудью лапами, будто напоказ вспарывая воздух своим кухонным набором. Джалу, внешне спокойный и равнодушный, как мраморная статуя, не двинулся с места. Слегка нагнулся вперед, ладонь скользнула за голенище высокого сапога, извлекая на свет короткий, в две ладони длиной, кинжал с широким листовидным лезвием. Когда тварь, утробно взрыкнув, бросилась к нему, дракон скользнул в сторону. Она двигалась, как разъяренный бронтозавр — разрушительно, сметая все на своем пути, но медленно и неуклюже; он — как юркая змея, стремительно, словно перетекая из одной точки в другую. И все же силы были не равны. Джалу, чьи движения выдавали опытного бойца, оставался обычным человеком. А человеку с этим существом не справиться — почему-то я была уверена. Джалу кружился по комнате, как вьюн. Он все так же избегал прямого столкновения, но теперь задерживался возле когтистой туши на пару секунд дольше. И хоть за это время успевал всадить пару раз лезвие кинжала твари под ребра, это не доставляло ей особых неудобств — полоска стали входила не глубже, чем на пару сантиметров, и черная кровь из неглубоких ран тут же свертывалась. Дракон явно начинал уставать. Секундные задержки возле массивной туши становились все дольше, движения замедлялись, а лезвие кинжала все реже находило цель. В какой-то момент тварь сумела зацепить дракона когтями, подмяла под себя гибкое тело, ломая, как тонкую древесную лучину… Страшным усилием Джалу освободился из смертельных объятий. Тяжело отпрыгнув, замер в углу комнаты, привалившись спиной к стене и медленно сползая на пол. Волосы, упавшие на лицо, закрывали глаза. Я с ужасом увидела, что располосованная рубаха на драконе от ворота до пояса пропитана кровью. Ярко-алые пятна, как бутоны мака расцветали на белой ткани. Охнув, я прижала руку ко рту. - Джалу! Мой крик, больше похожий на комариный писк, заставил дракона поднять голову. При виде меня, его глаза полыхнули яростным огнем. Он скривил губы, сказал что-то, но я не расслышала. Дракон был не единственным, кто обратил на меня внимание. Тварь, развернув длиннорукое уродливое тело, выкатила на меня, похожие на теннисные шары, бельма глаз. Я попятилась. В слюнявой пасти шевельнулся язык — толстый, розовый, как жирный червяк. - Еда! - отчетливо сказала тварь. Голос у нее был совсем детский, тонкий и мелодичный, и от этого становилось еще страшнее. – Еда-а! Бежать! Это определенно единственное, что сейчас нужно делать, но ноги, будто оплетенные невидимыми корнями, приросли к земле. Тварь подходила неспешно, мелкими шажками, переваливаясь с ноги на ногу — видимо, понимая, что дракон не представляет прежней опасности, а жертва скована страхом. Под голодным собственническим взглядом я ощущала себя упитанной курицей-гриль, истекающей соком на вертеле. Тварь остановилась в метре от меня, плотоядно облизнулась розовым языком. От нее несло, как от свалки, кисло-гнилостным смрадом. Я сжалась, когда когти, так похожие на ножи для разделки мяса, вспороли воздух, но глаза не закрыла. Мамочка, умирать-то как не хочется... Тварь все не нападала, водила передо мной когтистыми лапами, упиваясь страхом своей жертвы. Голова отказывалась соображать, тело – двигаться, и лишь где-то на периферии, краем глаза я видела, как Джалу, шатаясь, идет вдоль стены, оставляя на камнях за собой бурые полосы. Сердце, которое, как мне казалось, от ужаса уже перестало биться, сжалось: мысль, что именно я привела нас с драконом к такой страшной гибели, была невыносимой и заслоняла все прочие переживания. Не сразу я поняла, что дракон двигается в противоположную от нас сторону — прямо к истекающей лавой глыбе черного льда. Добравшись до нее, Джалу приник израненным телом к глыбе, стал жадно слизывать лаву с оплавленной черной поверхности. Совершенно забыв о кровожадной твари у себя под носом, я в изумлении вытаращила глаза. Определенно, я тронулась остатками мозгов — зрелище было безумным, а еще очень смешным, потому что Джалу, вылизывающий сначала лед, а потом и собственные руки, залитые лавой, походил на кота, дорвавшегося до крынки со сметаной. Удивительно, но лава не причиняла ему ни малейшего вреда. …Не знаю, как я умудрилась уклониться от страшного удара когтистой лапой. Тело, очнувшееся ото сна, действовало само — бросило меня к стене, больно приложив виском о каменную кладку, зато лезвия когтей со свистом разрезали воздух возле самого уха, задев лишь краешек мочки. Вниз по шее заструилась тонкая теплая струйка. Тварь нависала надо мной, как пизанская башня, и вот-вот грозила обрушиться всем великаньим весом. Смрадное дыхание опалило лицо, на щеку стекла вязкая вонючая слюна. Я попыталась закричать, но глотка выдала лишь жалкий скулеж побитой собаки. Бог-Дракон, или как там тебя… Определись уже, что тебе делать с жалкой смертной, а? Сколько раз за сегодня я еще буду прощаться с жизнью? Внезапно стало легче дышать. Тварь отпрянула назад, зашаталась и рухнула, как срубленное дерево. На его спине, упершись ногами в крестец, восседал Джалу. Выглядел он жутко — окровавленный с ног до головы, всклокоченный, страшный, как черт. Одной рукой дракон сжимал горло твари, другой наносил быстрые удары коротким кинжалом. Расширившимися, наверное, до размера чайных блюдец глазами я наблюдала за жуткой схваткой, неожиданно превратившейся в кровавое избиение. Тварь билась под драконом, как рыба об лед, но также безуспешно, не в силах освободиться от железного захвата. Лезвие, темное от крови, методично подымалось и опускалось, вонзаясь в плечи, шею и затылок твари. Откуда в Джалу такие нечеловеческие силы? Или, может, все дело в той странной лаве, все еще густо вытекающей из ледяной глыбы… Тварь, почуяв приближение смерти, с силой взбрыкнула, освобождаясь от захвата и отбрасывая Джалу к стене, попыталась подняться. Дракон не позволил. Снова бросился, повалил на спину. В его руках больше не было ножа, и я забеспокоилась — пусть он и прибавил в силах, но все же с голыми руками против чудовища… Переживания оказались напрасными. Издав низкий, совершенно нечеловеческий рев, Джалу резко опустил голову, вгрызаясь в бледное незащищенное горло твари. Ее глаза сравнялись по размеру с моими — надо же, не думала, что это чудовище способно удивляться… Через несколько секунд все было кончено. Тварь лежала на каменных плитах, булькая разорванным горлом и подрагивая всем телом. Несколько последних судорог, и она замерла, распластав по земле скрюченные конечности и широко открыв в предсмертной агонии зубастую пасть. Смешанные чувства осиным роем метались во мне: радость, облегчение, эйфория от мысли, что мы оба остались живы… Вот только страх — вязкий и осклизлый, как слюна чудовища, все еще холодившая щеку, не исчезал. Взглянув на Джалу, я поняла, почему. Теперь он и сам походил на чудовище, с залитым кровью подбородком и безумными остекленевшими глазами. Я шумно сглотнула. Дракон смотрел на меня. Словно кролик, загипнотизированный удавом, я наблюдала, как пружинистой, осторожной кошачьей походкой дракон идет ко мне. Как замирает совсем близко — я могу видеть глубокую рваную рану на груди, как только еще на ногах держится… Скольжу взглядом вверх, по ключицам, окровавленной шее, подбородку, оскаленным сильно подросшим клыкам… Забываю, как дышать, натолкнувшись на выпученные, мутные, как запотевший янтарь, глаза. Зрачки такие тонкие, что почти незаметны. Осознание болезненной иглой кольнуло сердце: передо мной не Джалу. Вернее, не тот Джалу, которого я знала. Дракон, нависающий надо мной, с бессмысленным взглядом, розовой лентой языка, облизывающей тонкие, алые от свежей крови губы, с подергивающимся, как у хищника, кончиком носа — для меня сейчас так же опасен, как и убитая тварь. Значит, все-таки, Лис, сегодня твой судный день. Дракон вплотную приблизил ко мне лицо. Наши носы почти соприкасались, я чувствовала исходящий от него терпкий запах крови. Убьет. Нет никаких сомнений. Что ж… признай, Лис, ты заслужила. Как там говорится в старом кинофильме? «Она слишком много знала...» Джалу неожиданно застонал — глухо, протяжно, совсем по-человечески. Ткнулся лбом в мой лоб. Затаив дыхание, я рассматривала длинные, слипшиеся от влаги ресницы. Он вдруг рухнул на колени. Тяжелая горячая голова легла мне на живот. Так прошло несколько томительных секунд. Наконец я осмелилась робко коснуться спутанных волос, наклонила голову, вглядываясь в бледное лицо. Дракон был без сознания.