***
И вот после того, как парню было запрещено покидать больницу на неопределённый срок, я стала уже ездить прямиком туда. Хотя всё же иногда заезжала и к нему домой. Навела до конца порядок. Промучилась несколько часов с присохшим к столу тестом, перестирала все вещи и перемыла посуду, оставляя в квартире идеальный порядок. И раз за разом ехала к Гуку, который снова и снова улыбался, когда приезжала. Оставалась там до поздней ночи, лежала с ним на кровати и говорила. Может показаться, что с самым близким другом не о чем в какой-то момент говорить, но, кажется, это был не наш случай. Мы всегда умудрялись найти любую тему для общения, от чего у Чонгука в глазах горел огонь счастья и радости. Его жизнь продолжалась, и я изо всех сил старалась делать её максимально нормальной. Такой, чтобы он не чувствовал себя не таким, как раньше. Но я по-прежнему не научилась с этим справляться, и стоило покинуть палату, больницу, вернуться домой, как перед глазами проносилось всё. Я не знала, чем ещё могу помочь, но пыталась изо всех сил. У меня было ощущение, что когда он кашляет — становится больно и мне. Как там говорится? Ах да, сердце за другого кровью обливается. Это было именно моё состояние. Я ничем не болела, но фантомные боли не давали мне покоя ни днём, ни ночью. И за эти почти два месяца, что Гук оставался в больнице, я выработала в себе одну привычку, которая давала мне какую-то надежду. Каждый вечер, покидая друга, я говорила что-то вроде «До завтра» или «Увидимся». Увидев его одобрительный кивок в ответ, с некой лёгкостью возвращалась домой.***
С трудом выйдя из лифта, держа в руках довольно неудобные пакеты с фрешем, фруктами и йогуртами, шла в сторону палаты. И едва зайдя внутрь, сразу же увидела напряжённое лицо Гука, который, сложив руки, как всегда, сидел на больничной койке. — Ну давай, смейся. Вот только мне было не смешно, совсем. Я оглядела его голову, которую он решил обрить, и не нашла в этом абсолютно никакого повода для насмешек. — Знаешь, а мне даже нравится, — спокойно пожала плечами, проходя к тумбочке. Гук метнул в меня рассерженный взгляд. — Очень остроумно, Су! — А кто сказал, что я пытаюсь остроумничать? — Я отлично знаю, как ужасно это смотрится. — И вовсе нет, ты слишком суров к себе. Наконец повернувшись к парню, я заулыбалась, хватая его за щёки. — Ты только посмотри, какой милый лососик! — Ах ты! Схватив за запястья, он потянул меня вперёд, и я почти рухнула на чужие колени, а на рёбра обрушился поток щекотки, от которого было крайне тяжело сдержаться и не закричать. — Стой! Прошу перемирия, — заходясь в истеричном смехе, умоляла изо всех сил. — Ладно уж, пожалею тебя, но только в этот раз! Он наконец отодвинулся, пуская меня на законное место и включая какую-то новую серию дорамы. Когда пришла медсестра устанавливать капельницу, то снова прожгла меня взглядом, словно убить хочет. Уже или сказала бы что-то, или не зыркала. Раздражает ведь. С каждой новой капельницей Чонгук испытывал всё больший дискомфорт и в процессе не переставал ёрзать по кровати. И когда пришло время её отключать, он сполз настолько, что его голова оказалась где-то на уровне моего плеча. Чтобы не создавать лишний дискомфорт парню, я решила не двигаться и просто молча продолжала смотреть в экран монитора. Когда же серия закончилась, то я поняла, что Чонгук уснул. Обычно именно он заведовал тем, чтобы переключать серии, а тут никаких эмоций. Едва приподнявшись, убедилась в своей догадке. Сопит, как кролик. Положив голову сначала на подушку, а затем опустившись чуть ниже, опёрлась на его голову. Вскоре экран потух, и мы остались в полной темноте. Из-за того, что парень периодически кашлял даже во сне, его тело очень сильно содрогалось, а мне от этого становилось больно. Лёжа на одном боку, я изо всех сил старалась держаться, но вскоре почувствовала, как по щеке потекла слеза. Когда я пришла и увидела его таким, кажется, перешла на стадию принятия происходящего. Мне до последнего не хотелось верить, что это всё на самом деле. Не верила, даже когда Чон заходился от кашля, когда его рвало после капельниц, и он, сжавшись в комок, лежал посреди кровати. Я до последнего была уверена, что всё пройдёт, непременно станет легче. И ему. И мне. Положив одну руку сверху, приобняла парня, прижимаясь к нему. А потом в какой-то момент поняла, что он уже не сопит. Из-за того, что он лежал головой на моём плече, почувствовала, как он сжал челюсть, но продолжала молчать. Мне ничего не хотелось сейчас говорить. Любые слова казались неуместными. В голове, как фейерверки, вспыхивали образы, когда он пришёл на мой выпускной из школы. Весь такой из себя. И как мне завидовали все одноклассницы. Как мы жарили зефир в саду. Как он приносил разные фрукты, пока я болела, и рассказывал об очередной навязчивой девице, которая не переставала писать и днём, и ночью. Обо всех тех годах, месяцах и днях, что мы были вместе. И сознание всё больше отрицало происходящее. Снова. Я была не в силах поверить, что когда-то может наступить момент. Тот самый момент, когда из моей жизни может пропасть этот человек, столь дорогой для моего сердца. Ведь я никогда не была так близка ни с кем. Ни с одной подругой. Чувствуя, что больше не могу сдержать своей истерики, аккуратно встала с кровати и зашла в небольшой туалет, посмотрела на своё отражение. Нижняя губа дрожала, как и ресницы. Обмыв лицо в ледяной воде, решила, что пора на сегодня закругляться. А когда вышла из туалета, Чонгук включил небольшую лампу над кроватью, присев. — О, проснулся! — улыбаясь, сказала очевидное. — И пропустил полсерии, завтра будем пересматривать! — Нет, — спокойно отрезал Гук, глядя чётко мне в глаза. — Ну, как знаешь, тогда… — Су, не приходи больше. — Я оторопела, несколько раз кряду пытаясь сглотнуть ком, но ничего не получалось. — Не нужно приходить в больницу, мы можем просто говорить по телефону. — Что за бред ты несёшь? — всё та же улыбка. — Я приду завтра, и будем читать твои книги. Потому что тебе нужно подготовиться перед переходом на заочное. — Суён! — он почти крикнул, но потом резко закашлялся. Подав воды, ждала, что её примет, но вместо этого мою руку оттолкнули. — Я не немощный. Мне не нужна твоя помощь, и если что, попрошу медсестёр. — Это чушь, Гук. — Мин Суён, я не хочу, чтобы ты приходила. Я не хочу тебя видеть. Сколько можно сюда таскаться, как потерявшаяся собачка? Достаточно. У тебя самый важный период в жизни, поэтому не надо страдать хернёй и проводить всё свободное время в больнице. Проваливай. Я видела его глаза. Наполненные болью, отчаянием, пустотой. Видела его руки, которые он сжимал добела. Слышала в каждом слове мольбу оставить его и просто продолжить жить дальше. Стояла и слушала, не переставая улыбаться. Но услышав последнее слово, поняла, что по щекам потекли слёзы. Внутри что-то рвалось на части. Словно стая голодных волков разрывает меня на ошмётки, и если дать им чуть больше воли, от меня не останется и следа. Не в состоянии совладать со своими чувствами, молча вышла из палаты, и, опершись спиной о ближайшую стену, спустилась по ней к полу. Закрыла глаза и наконец сглотнула ком, выпуская приглушённый всхлип. Я искренне не понимала, кому и зачем сейчас нужна эта храбрость. Для чего он это делает? Собравшись с силами, я вновь вошла в палату, включая потолочный свет, от чего парень поморщился. — Что, как, когда и где мне делать, решать буду только я, а не ты, Чон Чонгук. Это только мой выбор. И только мне решать, приходить куда-то или нет. Поэтому, если ты так не хочешь меня видеть, то бери и сам уходи отсюда, а я продолжу сюда возвращаться! Его глаза расширились в несколько раз. — До завтра! — Вновь улыбнувшись, взяла свою сумку, покидая палату.