Реквием по фантомам

      Мне по-прежнему не понятно, что такое душа. Но именно с этого момента я, наверное, могу дать ответ на вопрос о том, как она болит. Могу, но не хочу. Не хочу даже признавать всей правдивости этого момента. Хочется верить, что это сон, а я до сих пор в своей комнате, и мне снится самый ужасный кошмар из тех, что только можно вообразить.       Я оказалась в какой-то прострации, вакууме. Чонгук продолжил что-то говорить, но я не слышала ни слова. Гул в ушах такой, словно стою под взлетающим самолётом. Ещё чуть-чуть, и больше никогда и ничего не услышу.       — Су? — ощутила, как на мою руку легла чужая прохладная ладонь.       Вздрогнув, я перевела взгляд на Гука, который присел рядом со мной на корточки и снизу вверх смотрел в глаза. Только сейчас ощутила, что всё лицо мокрое. Даже на запястьях, которые лежали на коленях, чувствовались капли. Мелкая дрожь пробивала всё тело. Мне захотелось так много сказать, очень много, но я смогла только улыбнуться. Улыбнуться, несмотря на то, что весь образ Чонгука у меня в глазах размыло слезами. Застелило.       Зашевелила руками, переплетая наши пальцы и продолжая всё так же смотреть на него. Такого красивого, вечно весёлого, неимоверно заботливого, доброго. В голову тут же полезло всё самое хорошее, что было между нами. Вспомнилось, как лет в девятнадцать родители заперли меня дома и уехали до следующего дня, а Гук пришёл в гости и залез через окно. Мы целый день просидели в моей комнате, объедаясь сладостями, и я рассказывала о том, какой мудак мой бывший.       — И что теперь? Когда ты узнал? — сухой голос Минджи резанул слух, но я не перевела на неё взгляда.       — Мне утром врач позвонил, как только получил мои анализы.       — А когда ты их сдавал? — шепнула я едва слышно. И при этом сама не узнала свой голос.       Почему-то внутри словно камень образовался, который давил на осознание того, что этот человек не смог сказать мне о том, что идёт на такой важный шаг. Что у него есть подозрения о чём-то подобном.       — Неделю назад, — спокойно ответил Чонгук, присаживаясь на журнальный столик, чтобы лучше видеть нас обеих.       — Теперь тебя положат в больницу? — Миджи сидела, словно оловянное изваяние. Никаких эмоций. Но с другой стороны, разве я вправе судить? Каждый человек принимает информацию по-своему.       — Да. Врач сказал, что будет лучше начать курс лечения как можно скорее.       — Конечно, лучше! Тебе нужно всё успеть сделать до конца лета! — неожиданно встрепенулась я, вытирая слёзы и начиная улыбаться. — У тебя последний курс. Ты можешь перевестись на заочное отделение и спокойно его закончить.       — Су, не гони лошадей, — Чонгук усмехнулся, но сразу же опустил голову.       — Эй, нечего тут хандрить и раньше времени себя накручивать! Тебе всё ясно? Эй, Чон Чонгук, — я толкнула его в плечо, привлекая внимание. — Не игнорируй, когда с тобой говорят, понял?       — Да понял я, понял! — парень белозубо заулыбался, поглядывая то на меня, то на свою невесту.       — Чонгук, но ты ведь знаешь, что я терпеть не могу больницы. Разве можно там находиться долго?       — Минджи, тебе никто не говорит, чтобы ты была там постоянно.       В голосе друга слышалась полнейшая неопределённость, а вот от этой швабры я по-прежнему не видела никаких эмоций. Конечно, может, это стадия отрицания или как там правильно это всё называется.

***

      Уже через два дня я вновь была в этой квартире, помогала Чонгуку собирать вещи в больницу. Пресловутая невеста отказалась от таких хлопот, сославшись на огромную занятость на работе. И поэтому я, стараясь быть в приподнятом настроении, укладывала самое необходимое в небольшую сумку. Как оказалось, Гуку можно было ходить на курсы, а потом снова возвращаться домой, поэтому ему и не нужно много вещей. Он будет проводить всего лишь некоторое время в больнице.       В первый раз я поехала вместе с ним и сидела всё время рядом, пока ставили какую-то капельницу. Прихватив с собой электронную книгу, читала один рассказ, который мне пришёлся по душе. И после трёх часов на огромной больничной кровати мы уже были свободны. Самое прекрасное было в том, что экзамены у меня начнутся не скоро, а значит, я могла спокойно проводить время с лучшим другом. И так и поступала.       Изо дня в день, каждый раз, когда ему нужно было ехать в больницу, я просыпалась в пять утра, ехала через полгорода, а потом отправлялась с ним на капельницы. Снова и снова возвращаясь в одно и то же место, стала запоминать людей, медсестёр, которые ставили капельницы. И почти за месяц мы успели дочитать тот самый рассказ.       Каждый раз, когда я видела Гука, то просто не могла сдержать улыбку, кидалась ему на шею, крепко обнимая, и целовала в щёку. Готовила обед, а иногда и завтрак, потому что Минджи была не в состоянии приготовить что-то, кроме овощного салата.       Но стоило вернуться домой, закрыться в комнате, и всё летело в тартарары. Я проваливалась в пучину безысходного отчаяния, из которого просто нет выхода. Изо всех сил старалась не плакать, но иногда просто не могла сдержаться. Пропал любой интерес к прогулкам с друзьями, шопингу. Мой мир сузился до одного человека, которому я хотела уделять и уделяла всё своё время. Было до ужаса больно смотреть на него и улыбаться. На глазах Чонгук начал меняться. Его юмор, задор пропали, словно без следа. Он очень сильно похудел и много кашлял, каждый раз прижимая ладонь к груди, и при этом выглядел так, словно совершенно не спит.       За прошедший месяц я встретила Минджи около пяти раз, не более. Девушка с головой ушла в работу, а иногда даже не ночевала дома. Гук не хотел говорить на эту тему, даже косвенно касаться её, не трогал, но я не могла не замечать, что немалое количество обуви из прихожей пропала, что в холодильнике почти отсутствует её привычная еда, а на сушилке нет одежды. Бесконечное количество раз порывалась ей позвонить и сказать всё, абсолютно всё, что думаю о ней. И каждый раз сдерживала себя, понимая, что никому от этого легче не станет, тем более Чонгуку.       29 мая       В этот день я не смогла пойти с Гуком в больницу. Была первая консультация по поводу предстоящих экзаменов. Поэтому, как только с этим было покончено, сразу же помчалась домой к другу. Во-первых, он хотел о чём-то поговорить, во-вторых, сегодня врач должен был сказать предварительное заключение по поводу месячного курса. Помогло ли это. И что делать дальше.       — Я тут, я приехала! — крикнула на всю квартиру, едва приоткрыв дверь внутрь.       Вошла в прихожую и, когда свет включился, вдруг замерла. Осмотрелась по сторонам, где не было ни одних туфель или босоножек. Медленно прошла в комнату, где творился настоящий погром.       — Это генеральная уборка? — снова крикнула, чтобы ко мне наконец вышел хозяин жилья. — Или вы решили тут всё разнести? —чуть тише добавила, приподнимая пальцами непонятную тряпку. — Я ведь была тут всего два дня назад. Чон Чонгук, если ты устроил без меня вечеринку, то я тебя…       Зависла, когда из кухни вылетел парень с огромными глазами. Он смотрел почти щенячьим взором, держа в руках две лопатки, на которых что-то налипло. Чёрт его знает, чего мне стоило не засмеяться на всю, глядя на испуганного брюнета. Но завидев дым, задор пропал.       — Что… ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! — заскочив на кухню, которая была полностью в дыму, я ринулась к окну, настежь его открыла и включила большую мощность вытяжки.       На сковороде, что я сняла с огня, лежало нечто.       — Это блинчики…       Обернулась на Чонгука, который непонятно зачем напялил две прихватки и всё ещё держал обе лопаточки.       — Это угли, а не блинчики, лосось…       — Сама ты лосось! Я пытался, — он скинул с себя прихватки и пошёл к столу, обиженно надув губы.       Не желая оставаться в таком задымленном помещении, схватила его за руку, выводя в гостиную.       — Итак, давай, что сказал врач? — я плюхнулась в любимое кресло. Но почти сразу привстала, доставая расчёску из-под пятой точки.       — О, а она её искала! — Чонгук забрал предмет, откидывая его куда-то в сторону.       — Минджи?       — Да-а… Су, тут такое дело, — Чонгук как-то странно усмехнулся, потирая шею и затылок. — В общем, мы расстались.       Я просто зависла, глядя прямиком на него. Снова окинула всё вокруг себя глазами, прикидывая, что можно было об этом догадаться.       — Она сказала, что не намерена быть нянькой.       — Вау… То есть… Что? Ну… в смысле… — пожалуй, этот момент в моей жизни можно назвать единственным, когда я настолько сильно растерялась. — Это просто… у меня нет слов.       — Ну, её можно понять, — Чон пожал плечами, поглядывая в сторону кухонной двери, откуда было видно дымку.       — То есть, как понять? Чонгук! Она просто сука! — громко вскрикнула, чувствуя, как кровь начинает закипать внутри.       — Расслабься, лосось, — весело отмахнулся Чонгук, засмеявшись.       — Расслаблюсь, как только скажешь, что сказал доктор Кан.       Веселье словно ветром сдуло из комнаты. Сосредоточившись, парень внимательно посмотрел на свои руки, как будто увидел их первый раз в жизни. А потом, набрав всё же воздуха, поморщившись при этом от болевых ощущений, наконец сказал…