***
— Дан, я приняла решение, — женщина смотрит ему прямо в глаза. — Я всё тебе расскажу. Мужчина шарахается. Не верит услышанному. — Тиночка… — Дан походит к ней ближе, — я не буду осуждать, я обещаю тебе. Я выслушаю и пойму. — Я знаю, родной мой, — женщина с опаской смотрит в его глаза и крепко сжимает его руку, проводя своей по его волосам. — Ты промок весь, Дан, — она беспокоится. — Это не страшно… — Ну что значит не страшно, заболеешь ведь. — Тем, что ты расскажешь — вылечишь сразу. Тина усмехается. Дан снимает куртку и мигом садится рядом. Его немного потряхивает. Прогулка под дождем дала свои плоды. Но виду он не подаёт. Дан садится рядом, и Тина льнёт к нему в объятия. — Иди сюда, — Балан, видя, как её трясет, решает взять её на колени, и Тина утыкается ему в шею. Мужчина поглаживает её по спине, пока Тина собирается с мыслями. — В общем, у меня был друг — Пашка, — Тина вздыхает, — мы с ним познакомились в студенческие годы, я тогда пела в одном ресторанчике. Я тогда была одинока… — она вздыхает, — ну, в смысле друзей у меня не было… да и в том смысле тоже, — вновь тяжёлый вздох. — А сейчас у тебя есть я, — уверенно произносит Дан, целуя её в макушку. Тина улыбается. Ради того, чтобы быть сейчас с ним, в его руках, она готова была пройти свой путь. — Мы очень сдружились с ним и дальше шагали по жизни вместе. Как друзья конечно же. Спустя несколько лет он женился на прекрасной девушке Тоне, ещё через пару лет у них родилась доченька Милена. Когда Милене было три, ей поставили страшный диагноз, они пытались лечиться здесь, но безрезультатно, и он решил перевезти их в Нью-Йорк. Он всё время катался туда-сюда, а однажды уехал и уже не вернулся сюда, — Тина всхлипывает и как-то отстраняется. Но Дан не даёт. — Плачь, плачь, маленькая. Не бойся, не убегай от меня сейчас. — И за что ты мне такой идеальный? — проводит пальчиком по шраму на лице. — Это я тебя такую прекрасную заслужил… — Скажешь тоже, прекрасную, — отмахивается. — Самую прекрасную на Земле, слышишь? — заставляет посмотреть на себя. — Слышу. А что это за шрамик у тебя? — Кароль вновь проводит по нему пальчиками. — За девушку дрался в молодости. — И часто ты за девушек дерёшься? — Кароль усмехается. — Когда поймаем Алексея, я с удовольствием начищу ему морду за тебя. — Дан… — певица вздрагивает. — Тина… — он выгибает бровь. — Всё будет хорошо. Продолжай рассказ. Тебе сейчас известно что-то про Пашу? — Ходили слухи, что он разбился в ДТП, но я не хочу верить в это… — Понятно, — Балан вздыхает. — А как в твоей жизни появился Леша? — Дан не хочет давить, но и узнать обо всём очень хочется. — Спустя несколько месяцев после того, как я уже потеряла надежду найти Пашу, на меня свалилась ещё одна новость — у Вени обнаружили серьезные проблемы со здоровьем, ему нужна была пересадка костного мозга. — Господи, маленькая моя, — он прижимает её к себе максимально близко и открывает рот. Как она это пережила? — Я осталась совсем одна, без Паши было очень тяжело… Но пыталась держатся стойко… ради ребенка… — Какая ты у меня сильная, малышка. Столько выдержала, вытерпела. Восхищаюсь тобой. — Дан, перестань, — Тина отнекивается. Ей непривычно такое слышать о себе. — Не перестану, — целует ей руку. Кароль закусывает губу и с тяжёлым сердцем продолжает. Впереди только сложнее. — Лечение ему не помогало, нужна была пересадка. Сил у меня не было, я была в отчаянии, поэтому однажды я поднялась на крышу… — Господи, Тина… У Дана нет слов. Как она всё это выдержала? Как она это всё держала в себе? — Помнишь, я тебе как-то сказала, что мы познакомились с ним между двух жизней? Это тогда и произошло. Он, можно сказать, тогда меня спас. Спустил с той крыши и пообещал, что всё будет хорошо. Хорошо было. До определенного момента. — Мы сошлись. Не то чтобы я его любила на тот момент, он просто был единственным, кто был рядом, действительно помогал и внушал веру в лучшее. Дан внимательно слушает, пытаясь не только выслушать и поддержать, но и проанализировать. Пока не получается. — Однажды врачи нас с ним спросили, нет ли у Вени братьев или сестер, потому что они — лучшие кандидаты для доноров, и я не сдержалась и расплакалась. — Тина… — Дан сглатывает. — В молодости я забеременела, но малыш умер при родах… Тина не сдерживается. Плачет. Слишком сильно болит. Всегда. Балан не знает, что делать. Не знает, что ей сказать. Всё кажется таким бессмысленным. Лишь прижимает её к себе как можно крепче и мечтает, чтобы она плакала и выплёскивала все эмоции. — Если тебе тяжело об этом слушать, я могу не рассказывать. — Мне не то что тяжело это слушать, я просто не понимаю, как ты всё это вынесла на своих хрупких плечах. Моя девочка… — Дан мягко целует, и Тина ощущает те самые бабочки в животе. Он ей сейчас так нужен. — В тот вечер я ему рассказала эту историю, мне было всё равно, я в таком отчаянии была… Со временем я видела, что он влюбляется в меня, сильно, как сумасшедший. С Веней всё нормализовалось — Алексей подошёл в качестве донора и решился им стать для Вени. Я была ему очень благодарна за спасение сына, всё было хорошо, а потом его как будто подменили. Он как будто сошёл с ума, шантажировал тем, что расскажет историю с погибшем малыше и о болезни Вени, он поднимал на меня руку, насиловал, говорил, что я ему всем обязана и… — Тина зажмуривается. Воспоминания слишком сильны. — Я тебе обещаю, тебя больше никто не обидит, слышишь? — Дан обхватывает её лицо. — Я сделаю для этого всё. — Я не знаю, может, я была глупая, но тогда, можешь меня осудить, наругать, но мне было страшно, я очень боялась его, у меня не было выбора… Я боялась, что моё прошлое выльется наружу, мне так не хотелось скандала… Он меня так запугал, Дан… — Тине трудно обо всём этом ему рассказывать — Тиночка, я же говорил, что осуждать не буду, а всё выслушаю и пойму. Я благодарен тебе за откровенность, я обещаю, что тебя больше пальцем никто не тронет, а сейчас тебе нужно отдохнуть. — Спасибо тебе большое за то, что ты такой понимающий. Я тебе рассказала, и я впервые не боюсь, — она прижимается к нему. Его трясёт. — Дан, что с тобой? — женщина напугана. — Дан, господи, ты горишь… — Ничего страшного, малышка, — мужчина старается держаться стойко. — Что значит ничего страшного? — она округляет глаза. — Лечить надо тебя, дорогой мой. Ложись, родной, ложись, — Тина заставляет его прилечь, целует в лоб и укрывает пледом. Винит себя за то, что он в таком состоянии. Это она его довела. — Красивая ты очень, — Дан улыбается. — По-моему, ты начинаешь бредить, Балан, — женщина усмехается. Ей так трудно поверить, что рядом с ней мужчина, который считает её красивой. — Сейчас я тебе молока с медом заварю, алкоголем разотру каким-то, и на утро как огурчик будешь. Тина удаляется на кухню и проводит все манипуляции, хоть руки и трясутся. Отпаивает его молоком с мёдом и начинает растирать коньяком, который нашла на кухне. — Массаж мне делаешь, да? — шепчет мужчина, утыкаясь лицом в подушку. — Мда, Кароль, не думал, что это так произойдет. — Я вижу, ты уже на поправку идёшь, Балан, — оба усмехаются. Тина закутывает его в плед, заставляет допить чашку с молоком, даёт жаропонижающее и мягко улыбается прямо в его измученные глаза. — Обо мне так только мама заботилась… — слабо шепчет он, и Тина поджимает губы, беря его за руку. Спустя несколько минут Дан засыпает, и Тина не упускает возможность полюбоваться этим, а затем тихонько ложиться рядом. Господи, как же хорошо.***
— Ты забыла, чем ты мне обязана? — грубый голос. — Забыла, я тебя спрашиваю? — Помню, я всё помню, — хрипит она. — Я жизнью обязана. И своей, и сына. — Воооот! — он зло усмехается. — Надо проучить, а то совсем от рук отбилась. Её трясёт. — Что-то выкинешь — история о твоём увлекательном прошлом, о твоей беременности и малыше выльется в наружу. И про Веню я расскажу, уверяю, я наплету в прессе такого, что всю жизнь не отмоешься. И отца твоего нерождённого ребёнка, если мне понадобится, я найду. Уверен, мы с ним найдём общий язык. — Нет, пожалуйста, нет, — она орёт. — Да, милая, да, — мужчина наслаждается своей властью. — Поэтому ты навсегда будешь моей, потому что ты мне обязана. А знаешь, почему всё так, дорогая моя? — он зло усмехается. — Потому что ты трусиха, потому что ты одна не сможешь. Ты одного ребёнка не уберегла, если бы ни я, второго бы на свете тоже уже не было. Ты никто, слышишь? Слышишь, Тина, ты никто! Тинаааа. — Тинааааа, Тинааа, Тиночка проснись, — Дан трясёт её, пытаясь разбудить. Получается. Она вскакивает в холодном потому. — Тихо, моя хорошая, я рядом. Что такое? Сон плохой приснился, да? Ну ничего, ничего, — он крепко прижимает её к себе. — Он говорил мне, что я никто… Что обо всём расскажет… Что наплетёт прессе такого, что я всю жизнь не отмоюсь, что он найдет отца нерождённого ребёнка и они вместе… Господи, Дан… Мне это всё приснилось… Я не могу… — Я рядом, я рядом. Она прижимается к нему максимально близко. Зацеловывает каждый миллиметр лица и доходит до лба. — Господи, Дан, ты то как? — она внимательно рассматривает его. — Лучше? Жар прошёл? — Когда ты со мной, вот такая вот настоящая и откровенная, я самый счастливый на Земле. Дану становится лучше. Тина, ощущая, что теперь у неё нет секретов от Дана, понимает, что впервые чувствует себя спокойно. Они целый день готовятся к нокаутам, созваниваются со своими участниками, дают последние наставления и помогают друг другу. До съёмок остаётся всего ничего. — Тина, я должен рассказать твою историю Максу для того, чтобы сложилась полная картина, и они наконец поймали этого урода, — цедит Дан сквозь зубы. — Дан… Я тебя очень прошу, без подробностей… — Обещаю.***
Под вечер Дан набирает Макса и рассказывает всю историю, пока Тина трясётся рядом. — Дан, передай Тине огромное спасибо за такое откровение, это дорогого стоит, но много вопросов всё равно останется. —В смысле? Что ты имеешь в виду? — Ну, смотри, этот Алексей появляется из неоткуда — поднялся на крышу именно в тот момент, когда она была там. Странно, правда ведь? — Думаешь, он работал по чьей-то наводке? Думаешь, в этой истории замешан ещё кто-то? — Думаю, да. И Тина может не знать об этом. А вообще, нельзя забывать, что они учились в одной школе. — Думаешь, концы там надо искать? — Не знаю, Дан, не знаю, — мужчина вздыхает. — Нужно всё проверить и подумать об этом. Будут какие-то новости — я обязательно сообщу. — Спасибо, Макс. Балан рассказывает Тине детали их разговора и хочет уточнить что-то про Алексея, но не считает это уместным именно сейчас. — Тин, что ты знаешь о Лёше? Он когда-то что-то рассказывал о себе? Просто его появление в твоей жизни очень странное и расположил к себе очень близко, потому что знал, что ты уязвима. — Я не знаю, Дан. В тот период жизни мне было так всё равно кто он и откуда, он меня поддерживал и спас моего сына. — Он учился с тобой в одной школе, Тина, — Дан вздыхает. — Что? — Кароль открывает рот. — Подожди, что? Я его не помню, Дан, я тебе клянусь. Откуда у тебя эта информация вообще? — Макс нашёл. Он на три года тебя младше, поэтому не удивительно, что ты его не помнишь. — Господи, Дан, какой ужас, — певица закрывается. — Ты думаешь, что всё ещё оттуда началось? — Склоняюсь к этому, но не утверждаю. Тина тяжело вздыхает. — Тин, не вини себя ни в чем. Ты сама об этом не знала. Сейчас ты ничего не изменишь, и корить себя за это бессмысленно. Но если ты что-то вспомнишь о нем, обязательно скажи. — Я спать не буду, Дан… Буду думать обо всем.***
Перед сном Тина решает позвонить сыну. — Привет, родной мой, — Тина еле сдерживает слёзы. — Здравствуй, мамочка. Они обсуждают многое, наслаждаясь такой возможностью. Женщина говорит о том, что рассказала всю историю Дану, потому что это поможет наказать Лёшу. — Мама, ты всё правильно сделала. Я уверен, Дан нам поможет. Он рядом? Я очень хочу с ним поговорить. Кароль пугается. Не ожидала такого поворота. — Он рядом, но… — женщина испуганно смотрит на мужчину. — Я поговорю с ним, не переживай, — шепчет Балан, походя ближе. Тина с тревогой передаёт трубку Дану. — Веня, добрый вечер, это Дан. — Дан, можете ко мне на «ты». Я хочу сказать вам большое спасибо за то, что вы находитесь рядом с мамой, что поддерживайте и оберегаете её. Спасибо за то, что рядом с вами она может чувствовать себя слабой. Певца невероятно трогают слова мальчика. — Спасибо тебе за такие слова. Я тоже хочу поблагодарить тебя за то, что ты в этой очень тяжёлой ситуации держишься стойко. Я думаю, что мы с тобой познакомимся лично и обязательно обо всём поговорим. — До скорой встречи, получается, — Веня улыбается. — Получается, — Дан усмехается. Тина смотрит на всё это заворожённо. Её любимые мужчины общаются. Общаются так. Она не может в это поверить.***
Настаёт день нокаутов. Оба переживают, но уверены в своих силах и силах своих команд. — Тин, я тебя очень прошу… — Дан заявляется к ней в гримерку за несколько минут до начала, — при камерах будь такой же, как и всё это время рядом со мной. Не включай ледышку, не надевай маску. Не бойся ничего и не надумывай лишнего, будь собой. — Я постараюсь…***
Съёмки проходят кайфово. Они действительно чувствуют себя свободными. Не обращают внимания ни на кого. Танцуют, веселятся, кокетничают друг с другом. — Поймёшь наконец, что меня цепляет. — Я знаю, что тебя цепляет. Тине в один момент кажется, что Дан потерял связь с реальностью — тогда, когда она чувствует укус на своём плече. Чертов Дракула. Она пищит, улыбаясь Диме, а у того во взгляде «всё, малая, не отвертишься». Настаёт черёд команды Дана, и Тина переживает словно за своих. Почему словно? Всё вроде бы идёт круто, но, когда на сцену выходит Катя Бегу, с которой Дан репетировал отдельно, Тина вдруг резко ощущает укол ревности. Она поёт, глядя на него. Ты гений. Я тоже гений. Тина закусывает губу. Какого чёрта. Он её. Только она может смотреть на него. — Что ты искала в первой половине песни, К.А.Т.Е.Ч.КА.? — Я эту песню ассоциирую с очень близким для меня человеком… — О чём таком тяжелом ты спела? — фирменно выгибает бровь. Уверена, если бы взглядом можно было убить, она бы это сделала. — Есть такие песни, как будто всё про тебя… — Ты гений, я тоже гений, — неожиданно вставляет Дан. И Тина рассыпается. Всё. Это точка.***
— Кароль, Кароль, блять, стой, — он еле догоняет её в павильоне. — Какого чёрта ты от меня бегаешь опять? Объясни мне, что случилось? — слишком крепко держит её за руку. И на Тину накатывают ужасные воспоминания. — Что тебе объяснить? Ты гений, у тебя есть гений по имени Катечка, бери её и валите в свою Молдову, — она буквально закипает. — Ах, это у меня есть Катечка? — возмущается он. — А ничего, что это ты её так назвала? Чуть взглядом не убила бедную девочку. — Ну надо же, ты её ещё и защищаешь. Скатертью дорога, счастья молодым. — Тин, объясни мне, тебе самой не надоело? — Балан вздыхает. — Я же тебе всё объяснил, я же был с тобой всё это время, был таким, какой я есть.Неужели тебе всего этого недостаточно? — Мне достаточно того, что я увидела сегодня. Всё, Дан. Не хочу больше ничего слышать и разговаривать. Счастья тебе, — она разворачивается и громко стучит каблуками по полу. Дан усмехается. Она реально думает, что он позволит ей уйти? — Моё счастье с тобой, — он резко подхватывает её на руки. — Поехали поговорим, — шлёпает её по самой сексуальной части тела.***
— Что ты хочешь от меня? Отпусти! — она пытается вырваться. — Я хочу поговорить с тобой и понять, почему ты опять так себя ведёшь. — Почему я так себя веду? Балан, ты нормальный? — Я-то нормальный, — мужчина спокоен. — Это твоя реакция повергла всех в шок. Что такое? Что ты так смотришь? Дан усмехается. — Это была ревность, Тина, — констатирует артист, и у обоих мурашки от этой фразы. — Признай это. — Да, я тебя ревную. Ревную! — орёт она. — Потому что она смотрела на тебя так, как имею право смотреть только я, — цедит она. Балан удивляется. Такого даже он не ожидал. Он прижимает её к стене. Слишком резко. Боится, чтобы это не навеяло на неё страшных воспоминаний. Но его эмоции слишком сильны. — Так смотри, — грубый тон, — смотри. Смотри, так умеешь только ты и так можно только тебе, — отчётливо в глаза каждое слово. — Касайся. Везде. Как тебе хочется, — он перемещает её руку себе на торс. — Целуй, как хочешь, — закусывает губу. Люби. Люби, как умеешь. Потому что я всю жизнь ждал, что меня будут любить так. Любить так, как умеешь только ты…