*** *** ***
— Кто схомячил поздравительные пирожные? – слышу мамин недовольный голос и улыбаюсь сквозь сон. Приоткрываю глаза, и в них тут же бьет солнечный лучик, и, казалось бы, настроение должно было быть на высоте, но ненужные воспоминания без спроса лезли в голову. Забрасываю их в самый дальний уголок своего разума и напоминаю себе, что хотела хотя бы с свой день рождения побыть счастливой. Хотя бы на один день забыть обо всем гнетущем меня второй месяц. Потягиваюсь в кровати, и резким движением поднимаюсь на ноги, взлохматив свои короткие волосы. Подхожу к зеркалу и смотрю на свое отражение, искренне надеясь, что мои глаза не допустили появления синяков после бессонной ночи. К счастью, никаких дефектов на лице я не вижу. Выдавливаю из себя улыбку, оглядывая свою любимую шелковую полосатую розово-белую пижаму, которую мне подарила Лера на прошлый день рождения. Настраиваю себя на позитивный день, и довольно покрутив бедрами, иду заправлять кровать. Когда шлепаю босыми ногами по ламинату с полотенцем в руках, слышу, как голоса на кухне затихают, а их обладатели готовятся напасть на меня с вручением подарков. Поджимаю губы, быстро заскакивая в ванную комнату, чтобы родители не успели перехватить меня с поздравлениями в сонном виде. Закрываю дверь на замок, и скидываю свою пижаму, залезая в душевую кабину. Всегда любила домашний душ, по большей части, потому что в кабину встроены радио и подсветка, и здесь можно буквально танцевать, как на настоящей дискотеке. Включаю воду и встаю прямо под горячие капли воды, двигая всем телом в такт музыке. Рисую перед глазами картинки самого лучшего дня рождения за последнее время с любимыми папиными песнями на граммофоне, с теплым ужином, старыми комедиями и сладким попкорном. На радио играет какая-то популярная песня, которую крутят везде уже несколько недель. Она уже настолько мне надоела, что на припеве мне даже становится плохо, и я тянусь к кнопке переключения радиоволны. Однако, переключив на следующую станцию, в ванную комнату врывается знакомый голос с песней про чьи-то незабываемые карие глаза. Чьи-то. Настроение тут же падает до нуля при воспоминаниях, про которые он, как назло, написал в этой песне, как будто лишний раз желая сделать мне больно. В глазах всплывают картинки его искрящихся глаз, приближающихся ко мне, мягких губ и страстных поцелуев, которыми он покрывал все мое тело. Руки начинают слегка трястись, и я выключаю воду, а вместе с тем и радио. Вылезаю из душевой кабины уже совершенно в другом настроении, жалея, что побежала приводить себя в порядок, а не принимать поздравления от родителей. Быстро надеваю на себя ту же пижаму, решая, что в ней я буду чувствовать себя намного уютнее, чем в чем-либо другом. Когда выхожу из ванной комнаты вместе с облаком пара, хотя бы делаю вид счастливой именинницы, у которой просто прекрасное настроение. Зайдя на кухню, вижу родителей с широкими улыбками, которые раскидывают руки для объятий. У папы в руках два огромных бирюзовых шара, которые напоминают мне о том, что сегодня мне исполнилось уже двадцать четыре годика, и букет миниатюрных белых роз. За его плечом стоит мама, которая протягивает мне небольшую коробку, обернутую моей любимой крафтовой бумагой и перевязанной бечевкой. На этот раз на губах расплывается самая что ни на есть искренняя улыбка, и я бегу обниматься с родителями за то, что они сделали меня в этот день на чуточку счастливее. Спустя несколько минут я уже ношусь по квартире, заглядывая в видоискатель новенького полариода, в поиске этого самого вида. На тумбочке в моей комнате уже лежат несколько фотокарточек со мной, с букетом цветов, шарами и широченной улыбкой на лице, а еще с обнимающимися родителями, которые по обе стороны друг от друга держат шары. Фотографии на полароид получаются совершенно особенными, душевными, уютными, как будто ты действительно находишься в том самом моменте, когда пересматриваешь их. С цифровыми фотографиями совсем не так, и я знаю об этом не понаслышке. Я давно хотела купить себе такой фотоаппарат, но в последнее время было совсем туго с деньгами, а сейчас я вынуждена откладывать все вырученные средства, чтобы вернуть долг, поэтому я безумно благодарна родителям за такой подарок, и уже сто раз успела им об этом повторить.*** *** ***
Когда на часах уже около семи вечера, и в стороне от нас стоят два огромных, но пустых ведра из-под покорна, а живот уже болит от смеха, я понимаю, что день рождения по-настоящему удался. Мы с родителями посмотрели два фильма и несмотря на то, что я их уже видела, от этого было не менее смешно. Несколько раз я даже чуть не подавилась воздушной кукурузой, и бегала на кухню за водой. Сейчас мы сидим в темноте на полу, рядом с диваном и смотрим титры, в которых показывают самые смешные моменты фильма. Днем к нам заходила соседка, чтобы поздравить родителей с моим рождением, но увидев в квартире меня, женщина схватила меня в охапку и чуть не задушила. Она несколько раз извинилась, что пришла без подарка, и что не знала, что я приезжаю. Еще соседка, наверное, с сотню раз поругала меня за то, что я похожа на скелет. Тетя Люба, которую я называю так с самого раннего детства, была достаточно близким мне человеком, к ней я бегала маленькой, чтобы посекретничать о своих школьных влюбленностях и покушать самых вкусных в мире пончиков. Именно из ее квартиры, как мне кажется, у меня началась безумная любовь к этому десерту. Самое интересное, ради чего я бегала в ее квартиру, это была замечательная собака Дуся, которая сейчас уже была вполне себе взрослой состоявшейся личностью, и я никак не ожидала, что завидев меня, та бросится ко мне на колени, почти снеся меня с ног. Я даже попросила погулять с Дусей хотя бы полчаса, и хозяйка с радостью отпустила нас побегать по парку возле дома. Вернувшись домой, я поняла, что бегали мы все полтора часа, но тетя Люба ничего на это не сказала, лишь пообещав зайти вечером с моими любимыми пончиками. Когда смотрю на часы, понимаю, что уже совсем скоро ко мне приедут друзья, и в честь этого даже решаю принарядиться, пока родители уходят на кухню готовить праздничный ужин. Слышу, как папа включил свою любимую песню Эрика Клэптона "Wonderful tonight" на граммофоне, и я грустно улыбаюсь, потому что эта песня всегда наводит на меня чувство светлой грусти. Достаю из сумки парадную одежду, которую еще несколько дней назад выбрала для этого вечера. Надеваю на себя кремовый топ с открытыми плечами и черную кожаную юбку, которую специально купила на свою недавно исхудавшую фигуру. Расплетаю два колоска на волосах и немного взлохмачиваю каштановые волосы, которые крупным волнами ложатся на мои плечи. Вдеваю в уши два блестящих гвоздика, а на шее застегиваю подвеску с крохотным камушком по середине. Из макияжа решаю обойтись лишь матовой красной помадой на губах. Ресницы у меня от природы подкрученные, и брови густые, поэтому никогда не видела смысла в косметике. Когда выхожу из комнаты под медленную несменяемую песню, прикрываю глаза, слегка пританцовывая. На самом деле, если не учитывать постоянной ноющей боли в душе и тоски по одному харизматичному блондину, от которой у меня не получилось избавиться даже на денечек, чувствую себя вполне сносно. Заходя на кухню, вижу, как мама уже раскладывает мясо по-французски по тарелкам, а на красиво сервированном столе стоят бокалы, которые папа наполняет шампанским. По правде говоря, алкоголя совсем не хочется, но не выпить бокал в собственный день рождения будет странно. Залезаю в телефон, чтобы спросить у Леры, когда они уже прибудут, потому что мы уже садимся за стол, как я слышу звонок в дверь. Улыбаюсь, оповещая родителей о том, что приехали Гарик с Лерой, и они откладывают свои дела, чтобы встретить друзей. Бегу к дверям первой, и щелкнув замок, открываю дверь. Первое, что я вижу, это огромный, наверное, шириной с дверной проем, букет розовых пионов, аромат которых тут же ударяет в нос. Только спустя какое-то время я догадываюсь посмотреть на человека, который их держит. Поднимаю глаза наверх и встречаюсь взглядом со светло-голубыми глазами, вокруг которых пролегли веселые морщинки от улыбки, а моя тут же сходит с губ. Сердце, кажется, на секунду перестает биться совсем, а руки вмиг холодеют от шока. Мне кажется я застреваю в моменте, и как статуя не могу пошевелиться. Вижу перед собой только его глаза и чувствую аромат пионов, которые я просто обожаю. — Привет, принцесса. Когда какая-то неведомая сила заставляет меня сдвинуться с места, первое, что приходит мне в голову, это закрыть дверь и сделать вид, что ничего не произошло. Что я, собственно, и делаю. Пялюсь в захлопнутую мной дверь и пытаюсь отдышаться и отделаться от мысли, что это все не какой-то мой очередной дурацкий сон, а реальность. Он и правда приехал ко мне домой. В Петербург. С букетом цветов. Зачем? Зачем, черт возьми? Я как будто нахожусь в какой-то прострации, и не ощущаю себя. Как будто я в секунду просто растворилась в пространстве и перестала существовать. — Варя? Это кто? – слышу за спиной удивленный голос отца, и глубоко вздыхаю, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Дыши, Варя. Главное, дыши. — Дочь, может быть, вам стоит хотя бы поговорить? – мягко предлагает мама, но я не хочу. Не хочу. Зачем я вообще подошла к двери? Снова слышу папины возмущения на тему, почему он не понимает, что происходит. —Варя, нам нужно поговорить! Открой дверь! - слышу до боли знакомый голос за входной дверью, и рука сама ложится на железную ручку, как будто управляемая одной силой его слов. Когда я снова вижу его перед собой, вдруг оглядываюсь на родителей. В глазах папы настороженность и непонимание, а на мамином лице хитрая улыбка. В воздухе до сих пор витает та самая песня, а дома такая спокойная атмосфера, что я решаю, если впущу его в квартиру, все праздничное настроение тут же растворится, заменив его жутким напряжением, которое сейчас висит между нами. Делаю шаг на лестничную клетку и захлопываю за собой дверь. Мне вдруг становится невыносимо больно, только при одном взгляде на его улыбающееся лицо, и как ни странно, мне придает это уверенности. Я готова отвечать ему, готова выгнать его и выкинуть букет с балкона, несмотря на то, что мое самое заветное желание сейчас это прижаться к нему и никогда больше не отпускать. Обнимаю себя за плечи, слегка озябнув от холода подъезда. — Это тебе. С днем рождения, – парень протягивает мне букет, но я не делаю никаких движений в его сторону, на что он глубоко вздыхает и опускает руку с цветами. Сердце колотится, как бешеное, в ожидании объяснений. — Черт, Варя. Я очень виноват перед тобой. Очень. Я не хотел тогда, правда, не хотел. Мне пришлось, я очень боялся. Я боялся, что потеряю тебя, – блондин нервно залезает рукой в копну своих золотистых волос, и по этому жесту я понимаю, что он очень нервничает. Но кроме этого, я не понимаю, ровным счетом, ничего. Стою в своей закрытой позе, не в силах смотреть прямо ему в глаза. Единственное, о чем я могу сейчас думать, это то, как он больно сделал мне тогда, и как мне наплевать на все это сейчас, потому что я очень хочу обнять его. Но не позволю себе этого. Никогда не позволю. — Я не хочу потерять тебя, Варя. Я правда... Я тебя люблю. В глазах встают слезы, а сердце заходится в неправильном ритме. Зачем он делает это? Зачем снова вселяет в меня надежду? Он даже не представляет, насколько это больно. Насколько больно слышать эти слова и понимать, что все равно все закончится. Все в жизни заканчивается, и заканчивается, снова и снова разрушая всю меня. — Зачем ты это делаешь? –выдавливаю из себя несколько слов, сглатывая неприятный комок из горла, но он никуда не уходит. Наивная. Чувствую, как по щекам уже ручьем льются слезы, но мне плевать. Сейчас есть только я и он, и никаких нас больше не будет. Не в этой жизни. Это сломает меня окончательно. — Что? – он непонятливо смотрит на меня, переминаясь с ноги на ногу, и делает шаг в мою сторону, но я автоматически делаю шаг назад, упираясь спиной в холодную железную дверь. — Зачем снова говоришь это? – все же поднимаю на него взгляд, и вижу в его океанских глазах столько боли, что мне становится не по себе. Тот же взгляд. Тот же самый, который был в машине тогда. На плечи снова наваливается груз непосильных мне воспоминаний, и я чувствую, как внутри зарождается новая истерика. Вот, и этот день рождения окончательно испорчен. — Зачем говоришь, что любишь, если это все просто наглое вранье? Он подавлен. Он чертовски подавлен, и за время нашего знакомства я ни разу не видела его в таком состоянии, даже тогда в машине. Не знаю, что мне делать. Что мне делать? Желание выслушать его, довериться ему, снова попасть к нему в объятия, ощутить на себе его запах и поцелуи слишком сильно. Сильно настолько, что я боюсь случайно ему поддастся. Случайно потерять над собой контроль и прижаться к нему губами. Я не видела его тридцать четыре дня. Чертовых тридцать четыре дня, и успела так соскучиться, что теперь не знаю, как удержать себя в руках. Мысль о том, что он специально прилетел в Петербург, чтобы сказать мне все это, греет душу, но мозг отчаянно кричит, что не стоит снова вселять в свою душу надежду на лучшее. Не бывает так. Не со мной. — Варя... – букет летит в сторону, некоторые из бутонов рассыпаются по полу лепестками, и он подходит ко мне вплотную, опаляя мое лицо своим теплым, но сбивчивым дыханием. Прикрываю глаза, понимая, что у меня нет никаких путей отступления, и если я сейчас не отойду в сторону и не отведу от него взгляда, то не сдержусь. — Я идиот, мудак, козел. Как ты захочешь. Я сделал тебе невероятно больно, и признаю, что очень, очень перед тобой виноват. Я последнее чмо, которое есть в этом мире, потому что позволил себе тебя отпустить. Я так боялся потерять тебя, что решил, что лучше сделать это самому, чем снова пережить это. Я так боялся боли, что решил ни с кем не сближаться, – я кусаю губы до такой степени, что на языке появляется привкус металла. Это слишком знакомые мысли и слова. Либо он действительно думает так же, либо это все просто наглая манипуляция моими чувствами. Мои щеки и топ как будто побывали под дождем, и я легким движением смахиваю слезинки с лица, но на их месте тут же появляются новые. Это слишком больно. — Моя... моя девушка погибла в автокатастрофе четыре года назад. Мы тогда поссорились, а потом мне позвонил полицейский с ее номера и сказал, что... – он заикается, и я все-таки поднимаю на него свой взгляд. То, что я вижу в его глазах не перепутаешь ни с чем на свете. В них боль, горе от утраты, дикое чувство вины. Мне становится невыносимо жалко парня, и я чувствую внутри то, спрятанное далеко, чувство родства, которое так быстро связало нас. Черт возьми, еще немного, и я сорвусь. Это все слишком личное и трагичное, что просто не может быть ложью. Я верю ему. Действительно верю. — Я был виноват, что она ушла. Это из-за меня она погибла. И с того момента, я так боялся... Я чертовски боялся снова полюбить, потому что думал, что обязательно потеряю. И когда я понял, что снова влюбился, я испугался. Очень испугался, что жизнь отберет тебя у меня. И как последний идиот, я так и сделал. Я сам упустил тебя, и очень сожалею. Я люблю тебя, Варя. И я понял, что не могу без тебя. Прости меня. Видит Бог, я не хотела этого. Я обещала себе, что никогда не подпущу никого близко. Что никогда в жизни не сойдусь с этим человеком, потому что он сломал меня, словно фарфоровую куклу. Но сейчас от его слов я просто таю, как мед в горячем чае. Его история настолько близка мне, что я не могу не понять его. Я сама не подпускала его к себе именно поэтому. Я боялась снова потерять. В глазах стоят слезы, и сквозь них, я вижу, что Егор тоже плачет. Я всхлипываю и плюю на все свои принципы и обещания. Я люблю этого парня, и я верю ему. Пусть мне снова будет больно. Пусть я снова сломаюсь и буду собирать себя по частям, но сейчас он со мной, и я счастлива от того, что он все мне рассказал. Я счастлива от того, что парень, в которого я влюбилась по уши, сказал, что не может жить без меня. Взрываюсь в рыданиях и притягиваю его к себе, обнимая за шею, и чувствую как родные руки обвивают мою талию и крепко прижимают к себе. Я не могу поверить, что это происходит на самом деле. Он часто дышит мне в шею, как будто только что пробежал кросс, и я вместе с ним. Его ладони вцепляются в меня, как будто боятся, что я куда-то упорхну, словно бабочка. В следующую секунду я вижу перед лицом его заплаканные глаза, и чувствую, как его губы прижимаются к моим, и мы сливаемся в глубоком и соленом от слез поцелуе. Я чувствую себя легкой, словно пушинка, как будто все наконец-то встало на свои места, как будто до этого я жила в бесконечном и темном лабиринте, и наконец-то нашла выход. Я никогда бы не простила себе, если бы оттолкнула его сейчас. Если бы не стала слушать его и выгнала бы. Впервые я ни сколько не жалею о сделанном, о том, что сейчас, когда он целует меня, у меня сносит крышу и подкашиваются коленки. О том, что я вдыхаю его приятный аромат и чувствую, как он крепко прижимает меня к себе, шепча на ухо, что никогда больше не отпустит. Если это не счастье, тогда скажите мне, что. — Ты мне нужна. Мы же можем сейчас уехать? – слышу его хриплый от эмоций голос, и все внутри заходится от переполняющих меня чувств. В голове проносятся тысяча мыслей о том, что я обещала родителям провести весь день с ними, что скоро приедут друзья, что к нам зайдет тетя Люба с пончиками, но когда я поднимаю глаза на Егора, я лишь согласно киваю, сглатывая слезы. Я не могу отказать ему. Может быть, я тряпка, но по-настоящему счастливая тряпка.