*** *** ***
Pov Егор
Спустя месяц Проезжаю квартал за кварталом, развалившись в кресле водителя, наблюдая, как за горизонтом скрывается солнце. Запись песни прошла отлично, и как ни странно, быстро. Обычно на это уходит около трех часов со всеми подгонками и штриховками, сегодня все получилось за два часа. Чувствовать я себя лучше не стал, хотя очень надеялся, что после записи у меня получится немного успокоиться. Надеюсь, что боль из груди когда-нибудь уйдет, и я смогу забыть обо всем. Забрасываю свои переживания, которые уже больше месяца терзают душу, куда подальше, как я уже давно привык делать. Отвлекаюсь мыслями о завтрашнем тяжелом дне и куче дел, образовавшейся из-за предстоящего в ближайшее время релиза. Думаю о том, что еще нужно доработать в треке, и когда можно запускать его в мир. Задерживаюсь взглядом на ярко-розовом солнце, и как бы я ни старался, ни хрена у меня не получается не думать о ней. Каждый гребаный день этого долгого месяца я думаю о ней, о ее слезах и о взгляде, который я видел последний раз. Когда встаю на светофоре, прикрываю глаза и мысленно переношусь на месяц назад, когда она сидела в моей машине и воодушевленными глазами рассматривала цвета, в которые окрашено небо в предзакатные минуты. Ее пальцы были кое-где запачканы засохшей краской, и волосы немного спутаны от ветра, от чего она выглядела растрепанной, но мне это всегда нравилось. Вспоминаю, что в телефоне затерялись ее фотографии как раз с того дня. Заметив краем глаза, что на перекрестке стоять еще больше двух минут, залезаю в галерею телефона, и ищу ее изображения. Она сидит на пассажирском сидении и с широкой улыбкой смотрит на солнце. Его теплые лучи красиво ложатся на ее лицо, и она заправляет волосы за ухо. На следующей фотографии, она уже смотрит в камеру, и видимо, что-то мне говорит, потому что фотка размазанная, а ее рот приоткрыт. Наверняка что-то про то, что она не любит фотографироваться. На следующей еще пара красивых фотографий с ее точеным профилем. Следом, наша общая – Варя целует меня в щеку, а я делаю удивленное лицо. В глазах у нее пляшут игривые искорки, а в моих – счастье. Усмехаюсь фотографии, а в сердце неприятно щемит. Чувство, что я упускаю что-то важное, не покидает меня все эти тридцать два дня, но я усиленно игнорирую его, надеясь, что когда-то станет легче. Когда-то станет. Заношу палец над экраном, и недолго думая, нажимаю на иконку "удалить". Подтверждаю свое действие и над всеми остальными ее фотографиями, и когда уже слышу недовольные звуки клаксонов позади, понимаю, что загорелся зеленый. Внутри пустота, но я делаю вид, что все прекрасно. Лучше так. Лучше обрубить раньше, пока она не стала неотъемлемой частью моей жизни, которую придется отрывать вместе сердцем. Уже стала, идиот. Понимаю, что оправдываю себя, но не собираюсь менять свое мнение. Мне нельзя сближаться с девушками. Я не смогу больше. Я не смогу пережить это еще раз. Мне было так больно, что хотелось умереть. Я тогда повел себя, как скотина. Это я был виноват. Я виноват в ее смерти. Четыре года назад — Ты издеваешься надо мной, Булаткин? – вскрикивает она, громко отодвигая стул и вставая с него. — Я издеваюсь? Это ты издеваешься, Алина! Почему, блять, он все время ошивается рядом с тобой? Почему он отвечает на мои звонки? Че он о себе думает? Мудак, блять, – я не кричу, в отличие от нее, но по моему тону все понятно. Я на взводе, и еще немного, и я взорвусь окончательно. И снесу все на своем пути. — Он не мудак, а мой друг. К твоему сведению, у меня есть не только ты, но еще и лучшие друзья, с которыми мне тоже нужно общаться! Прости, что весь мир вертится не только вокруг тебя! – девушка уходит с кухни, так и не доев свою пасту, и я кидаю вилку в тарелку, следуя за ней. — Че-то не очень он похож на "просто друга"! – показываю пальцами кавычки, чувствуя, как окончательно выхожу из себя. Ощущаю прилив злости и ревности, хватая ее за руку, и разворачиваю к себе. — У вас с ним что-то было? – вижу в ее глазах столько злости и обиды, что уже жалею о том, что наговорил. Но уже поздно, и меня не остановить. — Ты такой дурак, Егор! - Алина вырывает свою руку из моей и быстрым шагом идет в коридор. Я спешу за ней, с силой сжимая кулаки. Она всегда убегает от разговора, в этот раз не получится. — Было или нет? Ты можешь ответить, блять? – окончательно теряю самоконтроль и со всей силы ударяю кулаком в стену, от чего прямо рядом с девушкой на пол падает картина, дрогнувшая от моего удара. Алина со страхом смотрит на осколки стекла, оставшиеся от ее любимого пейзажа, который она купила на одной известной выставке. Потом девушка переводит взгляд на меня, и хватает в руки куртку, спешно накидывая ее на свои плечи. Ее глаза наполнены слезами, а губы трясутся от переполняющих эмоций. — Я не хочу видеть тебя, Булаткин! Ты полный идиот! –вскрикивает она и открывает входную дверь, выбегая в коридор. — Ну и вали, блять! Вали к своему Ване! – дверь громко хлопает, и я остаюсь один в пустой квартире наедине со своей злостью. — Сука! – снова бью кулаком по стене, но на этот раз с нее нечему больше падать. Настоящее время Внутри застревает комок, когда я снова с головой окунаюсь в воспоминания. Я давно не позволял себе этого делать, но сейчас это необходимо. Мне было нужно это, чтобы вспомнить, что я тогда испытал. Что я сам виноват, что это я разрушил все, что между нами было, и я не позволю этому снова повториться. Я не хочу снова потерять. Клянусь, не хочу. Заваливаюсь в свою квартиру, гремя бутылками в пакете. Знаю, что алкоголь это не выход, но пока я не вижу другого. С ним легче, боль притупляется, и мысли затуманиваются, заставляя меня хотя бы ненадолго забыть вкус ее губ. Мне чертовски больно, и одна часть меня кричит о том, что я полный дебил, если по своей воле заставляю нас страдать, хотя я мог бы быть с ней. Другая орет, что все пройдет, и чувства притупятся. Лучше пережить это все сейчас, когда все закончил я сам, чем когда я потеряю ее из-за обстоятельств, потому что так всегда случается в моей жизни. Я теряю самых близких людей. Лежу на кухонном диване без света и медленно, по глотку, пью из бутылки, пялясь в потолок. Прошел месяц. Ровно месяц с того момента, когда я последний раз видел ее. Я сильно совру, если скажу, что мне стало легче хотя бы на немного. Понятия не имею, сколько еще все это продлится. Когда я смогу отпустить ее? Когда я перестану думать о ней каждую секунду, представлять ее улыбку и искрящиеся глаза? Когда перестану думать о том, что он сейчас делает? Страдает ли она? Забыла ли она меня? Не знаю, сколько прошло времени, но у дивана уже стоит пустая бутылка, а в руках у меня вторая – полная. Я без малейшего интереса листаю ленту в инстаграме, заставляя себя не заходить на ее страницу. В глазах мелькают чьи-то счастливые лица на отдыхе под пальмой, полуголые девушки, танцующие под мои треки, и я понимаю, насколько они все пустые. Насколько другие, насколько Варя другая – какая она наполненная и глубокая, разносторонняя и искренняя. Я - идиот. И я никогда не устану повторять это, потому что это чистейшая правда. Зачем я встретил ее? Зачем тогда пришел именно в ту студию? Какого черта менеджер отправил меня именно к ней? Зачем я полез к ней? Зачем тогда приехал за фотографиями, захотел узнать ее? Зачем? Вздрагиваю, когда телефон в руке вибрирует, и я быстро провожу пальцем по дисплею, увидев имя сестры. — Привет, сестренка, – тут же отвечаю ей, и только когда произношу это вслух, понимаю, насколько я пьяный. — Егор, ты снова пьяный? – спрашивает девушка, и я слышу беспокойство в ее голосе. В Лос-Анджелесе сейчас уже утро, и я чувствую себя виноватым, что испортил ей настроение с самого утра. — Да, такие вот дела, – глубоко вздыхаю, делая очередной глоток пьянящей жидкости, и чувствую, как приятно обжигает внутренности, и заглушается боль. — Что оно тебе дает? - задает вопрос, на который у меня нет ответа, поэтому я его игнорирую. —Как у тебя дела, Полинка? Я жутко соскучился, – отставляю бутылку в сторону, понимая, что она слышит, что я пью во время разговора. Сажусь на диване и упираюсь локтями в колени, одной рукой залезая в свои спутанные волосы. — Не переводи тему, Булаткин. Ответь мне на один вопрос. Зачем ты бежишь от судьбы? Ее вопрос застает меня врасплох. Она любит затыкать меня своими вопросами с подковырками. Лишь шумно вздыхаю в трубку, и она продолжает говорить, очевидно, понимая, что я не знаю, что ответить. — Ты ведь понимаешь, что ты любишь ее? Многие люди годами страдают потому что не могут найти своего человека, они вообще не верят в любовь. А ты наконец-то ее нашел, и сам отказался? Я крепко сжимаю челюсти, понимая, что она чертовски права. Смотрю в пол, глубоко дыша, продолжая впитывать ее слова. Черт возьми, она слишком мудрая для своего возраста. — Ты здесь не жертва, и тебе не зачем страдать. Ты - эгоист, Булаткин. Эгоист, который боится снова испытать боль. Да стоит оно того, пойми ты это. Даже если ты со своими глупыми заморочками окажешься прав, и ты снова потеряешь, и что с того? Это жизнь Егор, и любовь это не сопливые сказки про то, как все хорошо. Это боль и страдания, это счастье и радость. Та история давно закончилась, и она не повторится снова, это две совершенно разные девушки. Ты понимаешь, что своими глупыми страхами и вопросами "а что если?" просто разрушил девочке жизнь, и сейчас прикидываешься страдальцем. Ты просто боишься боли, Егор. Если ты счастлив с Варей, то ты полный идиот, потому что сидишь в квартире один и глотаешь виски, думая, как тебе плохо. Если бы ты хотя бы секундочку захотел быть счастливым, ты был бы с ней сейчас. Думай, Егор. Слышу в трубке короткие гудки, а в голове как будто что-то взрывается. Кидаю телефон на диван рядом с собой, и обеими руками зарываюсь в волосы, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Четыре года назад Лежу в кровати, нажимая на кнопки на пульте, бездумно переключая каналы. Я до сих пор ужасно зол, потому что прошло около часа с того момента, когда она ушла. Несмотря на то, что внутри все пышет гневом, я не жалею, что устроил скандал. Я все равно прав. Этот Ваня, про которого она прожужжала мне все уши, слишком много трется рядом с ней. Каким бы он ни был другом, он не имеет права отвечать на мои звонки. Я бы с удовольствием вмазал бы ему пару раз, попадись он мне под руку. Щелкаю переключателем, и останавливаюсь на тнт, где крутят импровизацию. Решаю отвлечься, и спустя несколько минут даже посмеиваюсь над парой шуток. После того, как Шастуна в очередной раз бьет током, а тарелка с тортом летит в Попова, и я давлюсь собственным смехом, слышу телефонный звонок с кухни. Плетусь в сторону звука, шаркая холодными пятками по полу. Вижу на дисплее Алинин номер, и ухмыляюсь тому, что она позвонила первая, да еще и так быстро. Смахиваю звонок, прикладывая трубку к уху. — Да? — Здравствуйте. Это капитан полиции Морозов. Вы не могли бы сейчас подъехать по адресу проспект Андропова, 45? — Да, а что случилось? – сердце в груди заходится, даже не представляя, что она натворила. — Девушка попала в аварию. Скончалась на месте происшествия от сильного удара. Я приношу свои соболезнования. Настоящее времяPov Варя
Мазок за мазком ложится на плотную ткань холста, переплетаясь друг с другом и создавая размытое женское лицо. Оно грустное и померкшее, по щекам льются слезы, а вместо глаз две черные дыры, в которых блестят звезды. Понятия не имею, что я рисую, но с каждым движением руки мне как будто становится легче на тысячную долю. По радио играет какая-то веселая песня, но я даже не слушаю, о чем она. На самом деле, я включила радио просто чтобы не сидеть в тишине, но не для прослушивания позитивной музыки. Не умею создавать себе настроение зажигательными песнями, когда внутри скребут кошки. Уже не надеюсь, что они когда-то перестанут. Я настолько привыкла к их существованию, что они уж приросли ко мне. Я не представляю себя без постоянной тревоги и печали в груди. Я смирилась, что так будет всегда. Внизу копошится Гарик, задумав сделать перестановку в своей мастерской. Я несколько раз предлагала свою помощь, но он отказывался столько же раз, и я решила, что для него важно все сделать самому. Гарик уже целый месяц ходит к психологу, и на самом деле, я считаю, что он реально помогает ему пережить расставание с Олей. Я все чаще вижу в его глазах огоньки, которые наблюдала и раньше, когда мы только переехали с ним в Москву, и начали снимать это помещение. В голове вспыхивает напоминание о том, что мне нужно копить деньги, чтобы отдать Егору. За этот месяц я неофициально устроилась на работу в еще одну фотостудию, чтобы быстрее собрать деньги. Лера с Гошей помогли нам с Гариком сделать рекламу нашей мастерской в социальных сетях. Оказалось, что у Гоши образование в сфере рекламы, и куча знакомых, которые устроились работать по специальности, и с радостью помогли своему старому приятелю. Теперь у нашей студии есть аккаунт вконтакте и в инстаграме, куда мы с Беловым выставляем работы на заказ и для себя, которые тоже могут купить. Заказов стало раза в три больше, и я кое-как успевала совмещать все, что запланировала. Мои труды оказались совсем не напрасны, потому что мы с Гариком собрали сумму уже за четыре месяца. Я долго отнекивалась, чтобы друг помогал мне, потому что это мои проблемы, и с Егором должна расплатиться я сама, однако Белов даже слушать не стал. Думаю, когда у денег наберется уже на полгода, я отдам эту часть Егору, чтобы не тянуть. Правда, пока не знаю, как - его телефон я удалила еще месяц назад, а встречаться с ним было подобно пытке. Думаю, что что-нибудь придумаю. Пока задача номер один – собрать эти деньги. Завершаю свою композицию, проводя тонкие черные линии вокруг женского силуэта, как вдруг слышу неожиданно громкий голос из радио, который оповещает слушателей о гороскопе на сегодня. Я не верю во все эти штуки, но иногда из интереса, и чтобы посмеяться слушаю. — У скорпионов не все гладко. Несмотря на то, что сейчас их месяц, он совсем не простой с точки зрения отношений. Вам не всегда удается держать эмоции под контролем, из-за чего велика вероятность ссор и возможных расставаний. Ну что ж, скорпионы, не расстраивайтесь! И на вашей улице будет праздник! Кажется, я хотела как всегда посмеяться над гороскопом, но на этот раз он посмеялся надо мной. Очень иронично. — ...О погоде все, а теперь давайте послушаем настоящий свежак, который в первые же сутки залетел на первое место нашего чарта. Провожу финальную линию, и чуть отхожу от картины, чтобы проверить завершенность работы. Трек, играющий по радио, очень совпадает с моим настроением, и я радуюсь, что это не очередная позитивно-заряженная песня. Голос артиста приятный, и мне даже удается немного подвигаться под мелодию во время припева. Но когда слышу в песне второй, до боли знакомый, голос, все внутри замирает. ...Ветер затих, темный город, как лабиринт. Просто молчи, тишина за нас говорит. Улицы спят больше не горят фонари, Если б не ты, я б давно погас изнутри... ...Ты простая настолько, что с тобою так сложно. Я с тобой настоящий, но в настоящем я прошлый... ...Карие глаза, девочка одна. Не могу тебя я позабыть, хоть убей... Руки слегка дрожат от услышанного, как будто это все действительно случилось не просто так. Знаю, это глупо, но я бегу к телефону и выключаю радио, не давая себе дослушать трек до конца. Очень жалею, что не сделала этого раньше, до того, как услышала его песню. Его песню, которая, я чувствовала, что связана со мной. Губы трясутся, и я поджимаю их, глубоко вздыхая и сбрасывая со лба прядь темных волос. Чуть переведя дыхание, открываю на телефоне камеру и делаю несколько снимков своей картины, сразу выставляя ее в инстаграм с немного мрачной подписью. Какой художник, такая подпись.*** *** ***
Петербург совсем не изменяет своим привычкам и, как всегда, встречает меня противной слякотью и моросящим холодным дождем. На этот раз я оказалась рассудительней, чем в прошлый, и одела дутую куртку болотного цвета и теплые черные джинсы. На улице начало ноября, так что на голове уже красуется моя любимая огромная шапка, а нос спрятан в теплом шерстяном шарфе. Не знаю, что меня сподвигло уехать на собственный день рождения в родной город. Наверное, я приехала, потому что в Питере всегда чувствовала себя спокойнее. Несмотря на то, что Москва спасла меня от себя самой, и когда я переехала в столицу, у меня просто не было времени на слезы и сопли по погибшему молодому человеку, я всегда была там чужой. Здесь я чувствовала себя дома, даже если я на другом конце города, далеко от нашей квартиры. Тут каждый дом, каждый закоулок, каждый старый магазинчик на углу пропитан своей атмосферой. Ни в одном другом городе я не чувствовала такой душевной наполненности, как здесь. В Петербурге у меня всегда вдохновение, даже на пейзажи, которые я недолюбливаю. Здесь на каждом шагу хочется останавливаться и разглядывать картинки перед глазами, запоминать все до малейших деталей. Всегда поражалась, что Питерская архитектура продумана вплоть до мелочей. Улыбаюсь сама себе, поправляя на плече большую сумку и спешу поскорее покинуть территорию вокзала. Приезжаю в родной район где-то через полтора часа, и, заплатив таксисту, выскакиваю из машины, с улыбкой разглядывая знакомые дома. Как же давно я не была здесь. Аккуратно дергаю за ручку двери на пятнадцатом этаже и тихо захожу в квартиру, стараясь не шуметь, чтобы сделать родителям сюрприз. Они знали, что я собираюсь приехать, но я не сказала им, что сегодня. В воздухе витает запах лимона, и я готова поспорить, что он от чистящих средств, которыми мама убрала всю квартиру. Она – настоящая чистюля, и по этому поводу мы с ней частенько не ладили. Кладу сумку на полку в прихожей и на носочках крадусь на кухню, выглядывая из-за угла, и наблюдаю следующую картину. Папа, сидя за столом, старательно чистит картошку, периодически поглядывая в телевизор. Мама моет посуду, разговаривая с отцом. Я наблюдаю за ними еще несколько секунд, но потом показываюсь полностью. Первым меня замечает папа. — Варя! – мужчина соскакивает со стула и быстрым шагом идет ко мне. Я раскидываю руки для объятий, и на губах сама по себе растягивается улыбка. — Ты почему не сказала, что приезжаешь? Мы бы тебя встретили. — Да ладно, пап. Вот, приехала уже, – когда папа выпускает меня, обнимаю маму, крепко прижимая ее к себе. Не передать словами, как я соскучилась по ним. Даже не помню, когда мы виделись в прошлый раз. Скорее всего, в прошлом году на папином дне рождении, и то это они тогда приезжали в Москву. — Господи, как ты похудела! Варя, ты с ума сошла? – тут же слышу мамины возмущения, но я была к ним готова, так что просто мило улыбаюсь, пожимая плечами. — Ну, ничего. Мы тебя тут накормим, – вижу в ее глазах недоверие, и я знаю, чем оно вызвано. Мама знает, что я худею, когда переживаю – мне кусок в горло не лезет. Чувствую, что нам предстоит разговор на тему, о которой я не хочу говорить, но от этого никуда не деться, мама все равно не оставит попыток выпытать у меня правду. — А Лера и Гарик? Они разве не с тобой приехали? – спрашивает папа, на что я отвечаю ему, что они прилетят только на мой день рождения и то, ближе к вечеру. Дома ничего не изменилось – все тот же запах моющих средств и кондиционера для белья, которым тут же пропахла моя одежда; светлые стены и куча моих картин на них, которыми всегда особенно восхищался папа. Я медленно иду по коридору, шлепая голыми ногами по чистому ламинату и разглядываю свои творения. Некоторые из них мне сейчас уже совсем не нравятся, но папе остались по душе. Например та, которую я рисовала как выпускную работу в художественной академии. Сейчас я вижу, что завалила пропорции и кое-где недоработала тени, но на тот момент эта картина казалась мне идеальной. Она состоит из трех частей, чтобы показать все три оси пространства. По центру стоит музыкант с гитарой, его пальцы замысловато перебирают струны, за его спиной один парень усиленно бьет по барабанам, а второй сидит за синтезатором. По бокам от главной части изображены зрители на трибунах. Помню, как долго и тщательно я прорисовывала эмоции на их лицах. Кто-то, как завороженный наблюдает за игрой музыкантов, кто-то смеется, общаясь с другом, кто-то записывает концерт на телефон, а другой просто залипает в этом самом телефоне. Так интересно замечать прогресс в своей работе, чувствуешь, что развиваешься и не сидишь на месте. На самом деле, я всегда знала, что буду художницей или фотографом. Совпало оба пункта. Когда захожу в свою спальню, понимаю, что мама убиралась тут буквально несколько часов назад. Все блестит, а чистая ароматная постель так и манит, чтобы я завалилась в нее и проспала все десять часов, а то и больше. На полках, напротив кровати, стоят мои любимые книги, которые я перечитывала, кажется, раз сто. Я всегда была очень читающим ребенком, и родители буквально разорялись на покупке новых книг. Провожу ладонью по знакомым переплетам и поджимаю губы от приятных воспоминаний о школьной жизни. Перевожу взгляд на стол и вижу там рамочку с фотографией. Беру ее в руки и мягко улыбаясь, провожу пальцем по стеклу. Мы с Ренатом сидим в нашем любимом парке на скамеечке, у меня в руках огромная сладкая вата, Ренат отщипывает от нее кусок и делает себе из него усы, и я заливисто смеюсь, показывая пальцем на его новый имидж. Я всегда любила эту фотографию, на ней все мы - влюбленные, смешные и любящие подурачиться. Замечаю, что мне впервые не хочется плакать, когда смотрю на эту фотографию. Она не вызывает у меня ничего, кроме светлой грусти и счастливых воспоминаний. Даже не позволяю себе подумать о том, что теперь я плачу совершенно о другом человеке. Стою под горячими струями воды и позволяю излиться всем слезам, что накопились у меня за этот месяц. Я знала, что мне не станет значительно легче спустя месяц, но не думала, что будет так же больно. Я рассчитывала, что еще не успела сильно привязаться к нему, что не успела сделать его частью своей жизни, но теперь понимаю, что это все – лишь жалкие оправдания. Я влюбилась в него по уши, и теперь ничего не могу поделать с этим. Соленые капли перемешиваются с водой, стекающей по моему исхудавшему телу, и я больно закусываю нижнюю губу, осознавая, что снова вынуждена бежать от своих чувств. Только теперь я понятия не имею, куда. Настраиваю себя на то, что пребывание дома станет для меня своеобразной перезагрузкой и обновлением. Я приду в себя и с новыми силами поеду в Москву работать, развивать нашу студию, и просто наслаждаться жизнью. Жизнью без него. Когда за окном уже темно, я лежу в своей постели, держа в руках старую потрепанную книжку, которую до дыр зачитала в одиннадцатом классе. Обожаю книги за то, что в них можно окунуться, почувствовать себя другим человеком, примерить на себя другую жизнь, оказаться в совершенно других обстоятельствах. Читая каждое новое произведение, ты как будто проживаешь новую жизнь, и становишься мудрее. Интересно, почему прочитав столько книг, я осталась такой же дурочкой, как и раньше. Перелистываю страницу за страницей в тусклом свете лампы, висящей над кроватью, и погруженная в чтение, не слышу, как открывается дверь в комнату, и заходит мама. Женщина уже в ночной рубашке и теплом халате, в котором я любила ходить в детстве. Улыбаюсь ей, прикрывая книгу, чтобы поговорить, и слегка присаживаюсь в кровати, когда мама садится рядом. — Ну, Варвара? Что у тебя случилось? – я знала, что она не оставит эту тему без внимания, и я понимаю, что мне ничего не остается, как все ей рассказать. Настраиваю себя на повествование без слез, однако уже через пятнадцать минут, мои щеки похожи на Ниагарский водопад. Я рассказываю маме все: как мы впервые встретились на фотосессии, как он разбил мой фотоаппарат и против воли потащил пить кофе, как он признался, что приезжал вовсе не забрать фотографии, как подарил мне новую камеру и приехал, когда у меня была истерика, успокоил, отвлек разговорами о семье. Рассказываю, как я игнорировала его целую неделю и при этом не находила себе места, но потом мы снова встретились в фотостудии, и он снова притянул меня к себе, рассказываю, как я выложила ему все свои проблемы, и как он спокойно слушал все, поглаживая меня по голове и крепко обнимая, как мы ехали с ним в машине и обсуждали самый красивый закат, сойдясь на том, что в тот вечер и был самый красивый. Рассказываю, как он буквально спас Гарика, потому что я была не в состоянии даже наложить жгуты на его порезанные руки, как он был со мной все то время, что пролежала в отключке, как он сказал мне, что любит и поддержал, когда я поехала проведать в больнице лучшего друга, и как все закончилось тем же вечером его фразой о том, что нам больше никогда не нужно видеться. Когда история закончена, и моей нервной системе приходит конец, так как с рассказом я снова позволила себе пережить все это, мама глубоко вздыхает и берет меня за руку. — Дорогая моя, мне понятно в этой истории только одно. Ты наверняка думаешь, что сделала ошибку, впустив в свою жизнь нового мужчину, – мама отводит взгляд в сторону, но тут же заглядывает прямо в мои заплаканные глаза. — Но я скажу тебе вот что. Я невероятно горжусь тем, что ты преодолела свои страхи и открылась этому парню. Ты не побоялась боли, не побоялась, что снова потеряешь, как потеряла Рената. Ты пережила большую утрату, но не закрылась и не потеряла себя. Ты очень смелая, дочь. И я уверена, что в твоей жизни еще появится мужчина, который будет с тобой всегда. И теперь я точно знаю, что ты не позволишь страхам и разочарованиям упустить этого мужчину. Я глупо улыбаюсь сквозь слезы и двигаюсь ближе к маме, обнимая ее за шею и прижимаясь к ее плечу. Она даже не представляет, насколько важны мне были эти слова.