Голубка

Утро встретило Аврору настойчивым стуком в дверь. Все еще полусонная и одетая во вчерашнее платье, она с тяжелой головой встала с кровати и открыла дверь, ожидая увидеть на пороге свою горничную, но, к ее изумлению, это был Филипп. Хотя он и был одет с иголочки, но темные круги под глазами выдавали, как же ему на самом деле было паршиво после вчерашних излишеств. Аврора молча смотрела на мужа, пока он неловко переминался на пороге ее спальни. — Я… могу войти? — наконец неуверенно спросил он. Аврора отступила, пропуская его в комнату. Она не знала, чего ждать от мужа, поэтому решила предоставить право вести разговор ему. — Я пришел извиниться перед тобой. За вчерашний вечер… Я выпил немного больше, чем следовало. — Немного? — не удержалась от смешка Аврора. — Тебя трое стражников буквально несли в твои покои. Это не немного… — Боже, какой позор… — страдальчески скривился Филипп. — Я не все отчетливо помню, но… Кажется, мы поссорились вчера? — Нет. Ты всего лишь выгнал меня с бала, угрожая убить моего друга. Вот и все. — Ты же понимаешь, что это был просто пьяный треп, я бы никогда не сделал ничего подобного… — взволнованно затараторил он, но Аврора не верила ни единому его слову. Как говорят люди, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, и вчерашние ядовитые слова Филиппа казались ей намного искреннее сегодняшних. Однако, эти мысли Аврора оставила при себе. — Конечно, Филипп, — с фальшивой улыбкой сказала она. — Хотя, должна признаться, ты напугал меня своим поведением. — Прости, я могу как-то искупить свою вину? Хочешь, проведем день вместе? — неожиданно предложил он. И если пару месяцев назад Аврора была бы в рада такой возможности, то теперь она насторожилась. — Я бы с удовольствием, но, как ты, возможно, помнишь, сегодня меня ждут на Болотах. Тетушки устроили праздник к моему Дню Рождения, — Аврора нарочно не стала даже упоминать Диаваля, не желая провоцировать в Филиппе новую вспышку агрессии. — Я могу отправиться с тобой, — похоже Филипп вознамерился во что бы то ни стало быть с Авророй, и она с трудом удерживалась, чтобы не закатить с досады глаза, тщетно подыскивая причину отказать ему. К счастью, ей на помощь пришел слуга Филиппа, который деликатно постучал об косяк открытой двери. — Прошу прощения, Ваше Величество, но вас срочно требуют в зал заседаний. — Что случилось? — встревоженно обернулся Филипп. — Простите, не могу знать, — с сожалением развел руками слуга. — Но просили как можно скорее… — Ладно, ступай, скажи, я сейчас буду, — приказал Филипп, вновь поворачиваясь к Авроре. — Прости, дорогая, видимо, я все-таки не смогу побыть с тобой сегодня. — Ничего страшного, Филипп. Благо королевства превыше всего. Уверена, тетушки не дадут мне заскучать. — Конечно, — без особого энтузиазма выдавил Филипп и, не прощаясь, стремительно вышел за дверь. Аврора закрыла глаза, гадая сколько еще она сможет выносить это притворство? Дамоклов меч подозрений, зависший над ее браком, сводил ее с ума. Только бы Диаваль что-то нашел этой ночью, мысленно просила она, только бы Филипп и правда оказался эдаким злодеем из книжек, чтобы ей не пришлось признавать, кто же здесь настоящий обманщик и предатель: ведь это она отказалась поддерживать мужа в его планах, она бросила попытки зачать ребенка, она раз за разом нарушала клятвы, что давала ему перед алтарем. И самое главное, она виновата в том, что никогда его по-настоящему не любила. Эта мысль была особенно болезненной, когда Аврора наконец набралась смелости взглянуть правде в лицо. Она не любила Филиппа. Словно наяву ей послышался снисходительный смех крестной: «Я же говорила тебе, чудище, никакой истинной любви не бывает», но, несмотря на свое разочарование, Аврора была не согласна с Малефисентой. Истинная любовь существовала, просто у нее не всегда был счастливый конец. Усилием воли, она прогнала черные мысли, пока они не успели отравить всю радость от предстоящего возвращения домой. Диаваль сказал, что обитатели Болот устраивают ей праздник, и Аврора не могла подвести их своим печальным видом. Так что, не теряя больше ни секунды, она принялась собираться. Филипп все-таки исполнил свое обещание и приказал придворным дамам не беспокоить ее, и Аврора наслаждалась покоем и одиночеством своей спальни, пока расчесывала волосы и меняла наряд. Ради поездки на Болота она выбрала ярко-желтое платье с кружевными вставками, доходящее ей до щиколоток, которое при дворе считалось совершенно неприемлемым, но всегда поднимало Авроре настроение и напоминало ей о беззаботных днях юности, когда она могла спокойно резвиться в осенних листьях и лазать по деревьям. Когда она была свободна. Спустя полтора часа, Аврора была уже на границе своих владений и перед ней расстилалась величественная стена из острых шипов и густых деревьев, чей грозный вид был призван отпугивать незваных гостей. Но, как и всегда, при ее приближении, тяжелые стволы деревьев раздвинулись, а шипы втянулись, чтобы ненароком не оцарапать свою королеву. Первый, кого Аврора увидела, едва ступив на Болота, был Диаваль. — Доброе утро, Аврора! — бодро поприветствовал он ее. — Как спалось? — Хорошо, но маловато, — хмыкнула она. — Лучше расскажи, как прошла твоя ночь? Нашел что-нибудь интересное? — К сожалению, нет, — виновато покачал головой Диаваль, подстраиваясь под неспешный шаг Авроры. — Я побывал в кабинете Филиппа, но не обнаружил ничего, что ты бы назвала «доказательством вины». Просто кипы документов, указов, писем и прочей чепухи… — Ну, это еще не значит, что нечего и искать. Мы ведь только начали, — она ободряюще сжала его руку и улыбнулась. — Я в любом случае очень благодарна тебе за помощь. — Пустяки. Они вышли на любимую полянку Авроры, и их тут же встретил радостный гомон жителей Болот. Все приветствовали ее, подбрасывая в воздух лепестки цветов, и Аврора восхищенно ахнула, оглядываясь вокруг. Поляна была украшена гирляндами замысловатых цветов, которые образовывали тенистый купол, свешиваясь достаточно низко, чтобы до них можно было легко дотянуться рукой и вдохнуть их аромат. Буйство красок будоражило воображение, и Авроре на миг показалось, что все это волшебный сон. Такой прекрасный, какой она и вообразить бы себе не смогла. Ее лицо озарила счастливая улыбка: — Поверить не могу… Вы сделали это для меня? — Ну, конечно же, деточка, для кого же еще? — к Авроре подлетели тетушки-феи и опустили ей на голову венок из золотистых цветов, растущих только на Болотах. — Это же твой праздник. — Спасибо! Спасибо вам всем! И началось веселье. Каждый обитатель Болот посчитал своим долгом преподнести своей королеве подарок. Это были ягоды, орехи, красивые камушки, сплетенные из веточек корзинки и прочие маленькие богатства этих земель, но для Авроры они были дороже самых изысканных даров, которые именитые лорды преподносили ей накануне. Те подарки были вынужденными и продуманными, их целью было впечатлить своей ценой и подчеркнуть статус дарителя, а не действительно порадовать того, кому они предназначались. Но жители Болот не задумывались о таких вещах, и их подарки были наполнены теплом и искренностью, и Аврора осторожно складывала их рядом с троном, чтобы потом непременно забрать с собой в замок, где они бы согревали ей сердце и напоминали о доме. Затем Фавны заиграли на своих флейтах развеселый мотив, увлекающий в танец каждого, кто был на поляне, и Аврора с удовольствием присоединилась к общему веселью. Ей не нужно было думать о правилах приличия или о никак не дающихся ей па придворных танцев. Она была свободна просто следовать за мелодией, и каждое ее движение было легким и изящным, потому что на сей раз танцевало не только ее тело, но и душа. Раскинув руки, Аврора закружилась с закрытыми глазами. Лепестки цветов касались ее лица, щекоча кожу, и запутывались в отливающих золотом волосах, и она смеялась так беззаботно, словно вновь окунулась в детство. Узкие лучи солнца, просачивающиеся сквозь цветочную гирлянду, освещали ее лицо затейливой игрой полутеней, отчего голубые глаза Авроры казались пронзительнее, а румянец на щеках — ярче. Когда музыка стихла, сменившись более медленной и тихой мелодией, Аврора решила немного отдохнуть и присела возле Диаваля на траву. — Ну что, готова получить свой главный подарок? — как он и ожидал, в глазах Авроры тут же зажегся огонек любопытства. — Еще один подарок? — удивленно переспросила она. — Этот… не совсем обычный… Он от твоей крестной, — вдруг замялся Диаваль, а затем робко добавил: — Но его идея принадлежит мне… — О, тогда спасибо вам обоим! — растроганно выдохнула она. — И что же это за загадочный подарок? — Идем, я покажу тебе, — Диаваль поднялся на ноги и потянул за собой заинтригованную Аврору. Они прошли несколько тропинок и вскоре оказались у подножия высокого холма, откуда открывался прекрасный вид на Болота. Аврора нередко бывала там прежде с Малефисентой, которая особенно любила это место, и воспоминания об этом кольнули ее сердце светлой грустью. Всю дорогу к вершине холма, Диаваль не проронил ни слова о том, куда и зачем они идут, несмотря на все попытки Авроры вытянуть из него правду. Он лишь подшучивал над ней и продолжал отмалчиваться, заставляя ее теряться в догадках, что же за подарок ждет ее там. Уж не сама ли крестная решила навестить ее? Но если так, то к чему такая таинственность? Наконец, они достигли своей цели и остановились, любуясь долиной. Солнце поднялось уже высоко, значит было уже больше полудня. Авроре казалось, что пришло совсем мало времени с того момента, как она прибыла на Болота ранним утром, а оказывается прошло много часов. И почему время всегда так быстро летит, когда ты счастлив? — Итак, теперь мы на месте, и я могу вручить тебе твой подарок, — взволнованно начал Диаваль, доставая из кармана маленький прозрачный пузырек, наполовину заполненный чем-то вроде золотистого песка. Диаваль осторожно протянул его Авроре: — Внутри — магия, так что будь осторожна. — И что эта магия делает? — она взяла пузырек из его рук и принялась с интересом рассматривать, как золотистые песчинки переливаются в лучах солнца. — Ну… Помнишь, в ту ночь, когда ты пришла на Болота, ты сказала… — она тут же перевела настороженный взгляд на Диаваля, заставив его немного покраснеть от волнения. — Ты сказала, что хотела бы почувствовать себя птицей… — И… Это — то, о чем я думаю? — полная надежды, восторженная улыбка озарила лицо Авроры, не давая усомниться, что подарок пришелся ей по душе, и у Диаваля отлегло от сердца. — Да, я попросил Малефисенту сделать для тебя заклятие, но… — Аврора не дала Диавалю договорить, крепко обняв его за шею. Не ожидавший такого бурного отклика, он нервно рассмеялся и деликатно обхватил ее за талию, сам не понимая, отчего чувствует себя так неловко. — Но это лишь временное зелье, действует всего несколько часов. Малефисента просила предупредить, чтобы ты была внимательной и вернулась на землю, прежде чем его действие сойдет на нет. — Спасибо тебе… Вам обоим! Это потрясающий подарок! Самый лучший! — воскликнула Аврора, отстранившись, и с нетерпением спросила: — А можно попробовать прямо сейчас? — Ну конечно же! — широко улыбнулся Диаваль. — Потому я и привел тебя сюда — лучше всего учиться летать с какой-нибудь возвышенности, чтобы ты почувствовала ветер в крыльях. — Ой, я даже не подумала об этом! — Аврора обхватила ладонями свои пылающие щеки. — Хорошо, что рядом со мной настоящий профессионал. — Малефисента взяла с меня клятву, что я прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось. Я бы в любом случае не оставил тебя с этим зельем одну, но ты же знаешь свою крестную… Она бы и сама прилетела, но у нее там… кое-какие дела… — по лицу Диаваля скользнула легкая тень, но тут же пропала, когда он открыл пузырек и игриво спросил: — Готова? Аврора облизнула враз пересохшие губы и как можно увереннее кивнула. В следующую секунду, Диаваль бросил щепотку песка прямо ей в лицо, и мир вокруг резко закружился в вихре, а спустя пару мгновений так же внезапно остановился. Аврора растерянно моргнула раз, другой, пытаясь понять, что изменилось. Угол, вдруг поняла она. Вокруг был тот же холм, тот же пейзаж, но изменился угол, под которым она смотрела на все. Теперь она была намного ниже и… Аврора посмотрела вверх и встретилась взглядом с Диавалем, который рассматривал ее с каким-то странным выражением лица. — Аврора? — неуверенно позвал он. Аврора попыталась привычно отозваться, но поняла, что из ее горла не вырывается ни единого слова, а только какой-то странный клокочущий звук. Она перевела взгляд на саму себя и ошеломленно замерла: ее тело покрывали белоснежные перья. — Тише-тише, все хорошо. — Диаваль присел на корточки и провел согнутыми пальцами по белоснежной груди голубки, успокаивая ее. Он хорошо помнил свое первое превращение в человека. Как он был потрясен и напуган, когда его тело вдруг начало изменяться прямо у него на глазах. Как сложно было сперва приспособиться к тому, насколько его новый облик отличается от привычного и знакомого. Иным было все: рост, вес, форма, сила и, самое главное, отсутствие крыльев. Но постепенно он привык. Этому способствовала и Малефисента, которая не ограничивалась только одной формой, превращая Диаваля то в коня, то в волка, то вообще в дракона. Он научился быстро схватывать особенности каждого нового тела и использовать их. Голубка вздохнула и чуть взмахнула крыльями, словно проверяя, как ими управляться. — Вот так, правильно, — похвалил ее Диаваль. — А теперь давай учиться летать. С этими словами он привычным усилием воли превратился в ворона и, встряхнув черными перьями, повернулся к голубке. — Диаваль? — вдруг раздался испуганный голос Авроры, и он едва не подпрыгнул на месте. — Диаваль, ты меня слышишь? — Да, Аврора, — он обратил на нее ошеломленный взгляд черных глаз. — Как ни странно, но да. — А что не так? — удивилась она, сделав несколько шагов ему навстречу, и посмотрела на Диаваля снизу вверх. Ворон оказался намного крупнее ее новой ипостаси. — Разве… птицы не общаются друг с другом? — Общаются, но… — недоверчиво пробормотал он. — Знаешь, с тех пор, как Малефисента превратила меня в человека в самый первый раз, я перестал понимать язык других птиц. Ты — первая, с кем я говорю в облике ворона за все эти годы. — Но почему так произошло? — Человечность — прилипчивая штука, — усмехнулся Диаваль. — Раньше я жил, как все птицы, инстинктами: найти еду, безопасное место. Пару раз примыкал к стае. Вместе было весело играть, охотиться… Сейчас я уже не очень четко помню, просто знаю, что это было. А потом… Став человеком впервые, пусть даже это длилось не больше пары минут, во мне что-то изменилось, и стало уже не важно, в каком облике я нахожусь. Я стал по-другому мыслить и чувствовать. Никогда прежде я не испытывал так много разных эмоций: благодарность, долг, сочувствие, забота… — И любовь? — спросила Аврора, но, взглянув на замершего Диаваля, тут же пожалела о своих неосторожных словах. — Прости, я сказала что-то не то? — Тебе не за что извиняться, — вздохнул он. — В конце концов, откровенность за откровенность, верно? Ты рассказала мне о себе, хотя, знаю, это было непросто. Так что, если хочешь, спрашивай. — Я действительно давно хотела спросить… — робко начала она, и Диаваль точно знал, чье имя она сейчас произнесет. — О Малефисенте. Мне казалось, что ты и она… что между вами есть нечто особенное… — Мне тоже так казалось. И, наверное, даже слишком долго, — Диаваль печально кивнул, вспоминая. — Я любил Малефисенту. Восхищался ей. Я сделал бы все ради нее. Но… Как оказалось, она не любила меня. — Ты говорил с ней об этом? — О да! — с сарказмом хохотнул он. — Спустя каких-то восемнадцать лет я все-таки решился произнести это вслух. Это было сразу после твоей свадьбы. И тут уж у Малефисенты не было шанса сделать вид, что она ничего не замечает… — И что она ответила? — Сказала, чтобы я выкинул эту чушь из головы, — воспоминание об этом до сих пор отзывалось болью разочарования. Диаваль даже не мог определиться, что задевало его сильнее: ее отказ сам по себе или то, с какой жестокой небрежностью она отмахнулась от его чувств, словно это была просто неудачная шутка. — Это похоже на крестную — бояться любви… — понуро кивнула Аврора. — Но она не была равнодушна к тебе, я знаю. Я видела, какими глазами она смотрела на тебя, когда думала, что ты не видишь. Это были далеко не безразличные взгляды. — Возможно, но она сделала свой выбор. И делала его в течение всех восемнадцати лет, — философски вздохнул Диаваль. — После того разговора между мной и Малефисентой повисло столько недосказанности, столько неловкости, что это в какой-то момент стало невыносимо для нас обоих. Она решила перебраться к темным эльфам, а тебе нужна была помощь на Болотах, и я решил остаться. Малефисента поддержала эту идею. И с тех пор все кое-как вернулось на круги своя… — Ты… все еще любишь ее? — Часть меня всегда будет любить ее. Я благодарен ей за многое. Она спасла мне жизнь, дала цель, подарила возможность быть кем-то большим… Но я уже не думаю, что у нас бы что-то вышло. Не после всех этих лет. Мы слишком разные и навсегда останемся теми, кто мы есть. Я просто ворон, а она фея, могущественная колдунья. Я никогда не был бы ей ровней, даже пусти она меня в свое сердце. — Не говори так! — возмущенно вскинулась Аврора. — Ты удивительный! Ты самый добрый и умный и достоин настоящей любви, как никто другой! — Спасибо, Аврора, — удивленно отозвался он, глубоко тронутый ее пылкостью. Их глаза встретились на бесконечно долгое мгновение, а затем она первой отвела взгляд, разрывая эту странную тишину, вдруг повисшую между ними. Диаваль кашлянул и с преувеличенным энтузиазмом объявил: — Ну что ж… Время откровений закончено, настало время полетов! — Хорошо, — с готовностью повернулась к нему Аврора. — Может, начнем с теории? — Нет тут никакой теории, — закатил глаза Диаваль. Он подошел к самому краю холма и обернулся к следующей за ним Авроре. — Просто оттолкнись от края, все остальное сделает твое тело. Инстинкт заставит тебя полететь. — И все? — боязливо уточнила она. — Больше никаких советов на случай, если инстинкт не проснется? Может, у меня его и вовсе нет… — Не трусь, Аврора, ты же сама этого хотела! — Ну да, ну да… — она взглянула вниз, оценивая довольно приличное расстояние до земли и глубоко вздохнула, собираясь с духом. — Ой, да давай уже! — нетерпеливо воскликнул Диаваль и со всей силы пихнул ее плечом с обрыва. С криком, больше похожим на вопль чайки, чем воркование голубя, Аврора зажмурилась, предчувствуя неминуемый удар об землю, и рефлекторно замахала крыльями. Спустя пару секунд сквозь ее парализованное ужасом сознание до нее наконец донесся голос Диаваля, который явно звал ее уже не в первый раз: -…Аврора! Да Аврора же! Перестань орать, ты всех зверей распугала уже! Открой глаза! — Я не хочу видеть, как умру! — прорыдала она в ответ, вызвав у Диаваля взрыв хохота. — Аврора, ты никуда не падаешь! Открой наконец глаза и сама посмотри! Часто-часто дыша, она решилась приоткрыть один глаз, а затем резко распахнула оба. Земля казалась даже дальше, чем Аврора запомнила ее. Видимо, она так боялась разбиться, что в итоге взлетела едва ли не выше облаков! Ветер ласково проносился сквозь ее перья, поддерживая и подталкивая вперед, и Аврора расправила крылья, позволив себе просто парить, наслаждаясь этим непередаваемым ощущением свободы. — Диаваль! Я лечу! — в восторге закричала она, перекрикивая ветер. — Я же говорил, ты сможешь! — крикнул он в ответ. — А теперь догоняй! Диаваль уверенно летел впереди, легко рассекая облака, кружась в них, пикируя вниз и вновь поднимаясь вверх, и Аврора старательно повторяла его трюки, пытаясь догнать неуловимого ворона, но, как ни старалась, он всегда оказывался проворнее и быстрее, чем она. Наконец, Диаваль сам прекратил игру, зная, что Аврора слишком упряма, чтобы признать поражение. — Так нечестно! Ты поддался! — тут же обвинила его Аврора. — Ладно тебе, ты бы все равно меня не догнала! — снисходительно усмехнулся Диаваль. — Вот еще! Догнала бы! — Ни малейшего шанса! Ты еще птенец по сути! — Кто птенец?! Я птенец?! — взвилась запыхавшаяся Аврора. Она с раздражением покосилась на беззаботно летящего рядом Диаваля, на которого их гонка, казалось, вообще никак не повлияла. Его крылья все также размеренно и легко поднимались, в то время, как Аврора чувствовала себя выжатой, как лимон. — Ладно, можешь пока наслаждаться своей победой, но мой час еще придет! — Непременно! Говорят, упорство города берет… Так, поддразнивая друг друга, они парили рядом, едва касаясь крыльями, а Аврора любовалась открывшимся ей видом на бескрайнее небо. Она и прежде любила наблюдать за белоснежными облаками, похожими на гигантских драконов, или за тем, как собираются грозовые тучи, такие темные и зловещие в своей мощи, но то, что она чувствовала сейчас было похоже на сон. Аврора была очарована красотой солнечных лучей, пронизывающих пушистые хлопья облаков, голубым небом, накрывающим всю землю словно шелковым куполом, открывающимся видом на долину. Все казалось таким крошечным с высоты птичьего полета, даже игрушечным: реки, поля, дома… То и дело она указывала Диавалю то на одно, то другое чудо, которое она открывала в небесах. И хотя для него все это было давно не ново, ее детский задор первооткрывателя был настолько заразительным, что захватил и Диаваля, заставляя его взглянуть на все вокруг словно другими глазами, заново открывать красоту небес и восторг полета. Но все же больше, чем небом, он любовался самой Авророй. Едва освоившись в небе, она сразу же стала его частью, словно была рождена, чтобы летать. Ее жажда свободы находила свое утоление здесь, вдали от оков человеческого мира, слишком жестокого и суетливого, чтобы познать в нем настоящее счастье. Казалось, прошла целая беззаботная вечность, но в конце концов, Диаваль посмотрел на солнце, неумолимо двигающееся к закату, и с сожалением сказал: — Аврора, нам пора возвращаться. — Еще минутку, Диаваль… Пожалуйста… — расправив крылья, белоснежная голубка парила с закрытыми глазами в лучах заходящего солнца, и Диаваль с неожиданной болью подумал, что запомнит этот миг навсегда. Он дал ей еще пару минут насладиться полетом, прежде чем вновь позвать: — Аврора, нам правда пора… — на сей раз она беспрекословно последовала за ним назад, к замку. Они летели молча, каждый погруженный в свои мысли, хотя оба испытывали одинаковую тоску понимания, что такие дни, как этот, никогда не повторяются, оставаясь лишь воспоминаниями, к которым обращаешься в самые грустные моменты, чтобы напомнить себе, что в жизни есть и нечто прекрасное, ради чего стоит жить. Для Диаваля этот день был не менее необычным, чем для Авроры. Он уже почти начал забывать, каково это — не чувствовать себя одиноким в небе, а разделить его с кем-то, кто видит и чувствует также, как он. Конечно, Диаваль летал прежде с Малефисентой, но это было совсем другое. Она не могла слышать его или говорить с ним, когда он был в облике ворона. Да и лететь бок о бок с ней было сложно, учитывая размах и силу ее крыльев — ему всегда приходилось держаться чуть в стороне, чтобы его попросту не снесло. — Я же оставила свои подарки на Болотах! — вдруг огорченно воскликнула Аврора, прерывая его мысли. — Я так хотела забрать их с собой в замок… — Не волнуйся, я принесу их, — заверил ее Диаваль. — Сегодня же они будут у тебя. — Спасибо… Нам обязательно лететь так быстро? — хотя Аврора была бы счастлива провести весь день в небе, но ее силы через несколько часов непрерывного полета уже почти истощились. — Нам нужно поторопиться, прошло больше времени, чем я думал, — обеспокоенно отозвался Диаваль, поглядывая на солнце, которое все быстрее клонилось к закату. — И будет лучше, если ты превратишься обратно в своих покоях, чем посреди улицы. Когда они наконец добрались до замка, Аврора была вынуждена признать, что сама по себе она искала бы нужное окно довольно долго. Замок был огромным с множеством витражей, и она знала далеко не все помещения, в основном бывая лишь в центральной части. Но для Диаваля это было делом привычки, и он безошибочно спрыгнул на пол ее спальни, тут же превращаясь в человека, а голубка уселась на подоконнике, ожидая, когда спадут чары. — Мы едва успели. Осталось не больше пары минут, по моим подсчетам, — сказал Диаваль, взглянув на висящие на стене часы. Но едва он произнес эти слова, как по телу голубки прошла рябь, и птичье тело растворилось в сизой дымке магии, сделав Аврору вновь человеком. От неожиданности она потеряла равновесие, все еще балансируя на краю подоконника, и, если бы Диаваль не подхватил ее, непременно выпала бы из окна. — Аврора? Ты как? В порядке? — испуганно спросил он, прижимая Аврору к себе. — Да, все хорошо, только голова немного кружится, — пробормотала она, прижимаясь щекой к его груди. Диаваль погладил ее по голове, ожидая, когда она придет в себя, и мысленно поблагодарил Малефисенту за предусмотрительность — платье Авроры вернулось к ней вместе с человеческим телом. Спустя минуту она глубоко вздохнула, и ее руки перестали судорожно сжимать ткань его рубашки. — Тебе лучше? — спросил он тогда, приподнимая ее лицо кончиками пальцев. — Да… — прошептала она. Ее глаза блестели, а губы слегка подрагивали в улыбке, когда она накрыла его щеку ладонью и с обезоруживающей искренностью сказала: — Ты подарил мне самый лучший день в моей жизни. Спасибо тебе… И прежде, чем Диаваль нашелся с ответом, Аврора поднялась на цыпочки и коснулась его губ своими в нежном поцелуе, который она не торопилась завершить, мягко прижимаясь к нему, пока он безуспешно боролся с ответной искрой, внезапно пробежавшей по его телу.