Голубка

Несколько дней прошли в суматохе предпраздничных приготовлений, и на сей раз Аврора была даже рада не иметь ни единой свободной минуты. Отчасти ее отношение к балу чуть изменилось благодаря ожиданию новой встречи с дорогим другом Диавалем. Аврора очень бы хотела увидеть на своем дне рождении и крестную, но та заранее предупредила, что не сможет посетить бал, и, хотя это оставалось невысказанным, они обе знали, что так будет лучше. Другой же причиной, по которой Аврора вдруг начала уделять балу так много внимания, был Филипп, отношения с которым после ее ночного побега из просто прохладных стали напряженными. Когда она вернулась в замок он не задал ей ни одного вопроса, не высказал ни единого упрека, не пожелал слушать ее извинений, которые, она знала, задолжала мужу. Филипп сделал вид, словно ничего не произошло, и это сбивало с толку, делая пропасть непонимания между ними только шире. Большую часть дня он проводил вне замка, лично инспектируя свои земли, а по возвращению созывал министров, и они до конца дня запирались в зале советов. А в те редкие минуты, когда Аврора все же оказывалась с мужем в одном помещении, чаще всего за ужином в присутствии десятка придворных, он держался подчеркнуто вежливо, и ей ничего не оставалось, кроме как подыгрывать ему, чтобы не устраивать сцену. Наедине же они больше не оставались, ночуя каждый в своих покоях. Однако, пусть они и переживали не лучшие времена, но он все еще был ее мужем и не мог избегать ее вечно. Ему нужно время, решила Аврора, пусть остынет, окунувшись в свои королевские дела, а она пока покажет ему, что тоже может быть достойной королевой и выполнять свои обязанности. Например, организовать бал на высшем уровне. Вся эта суета казалась ей совершенно пустой и нелепой, но все-таки помогала отвлечься, и Аврора была даже благодарна придворным за их способность создавать столько шума из разных пустяков, превращая выбор каждой мелочи в целый спектакль. Наконец наступил вечер бала. Аврора стояла перед зеркалом в своей спальне и разглядывала свое отражение, едва узнавая саму себя. Она была затянута в пышное платье цвета слоновой кости — традиционный цвет королевских особ для торжественных приемов. Авроре, привыкшей к обилию ярких красок Болот, этот цвет казался совершенно безжизненным и мертвым. К тому же ее и без того светлые волосы сейчас были обильно посыпаны пудрой, как предписывала мода, и Аврора чувствовала себя похожей скорее на призрака, чем живого человека. Настроение у нее, впрочем, было соответствующее. — Карррр! — раздался громкий возмущенный крик со стороны открытого окна. Аврора оглянулась и увидела сидящего на подоконнике черного ворона. Он недоверчиво рассматривал ее, наклоняя голову сначала на один бок, затем на другой так низко, что Аврора не выдержала и рассмеялась над этой птичьей пантомимой. — Да ладно тебе, Диаваль, это правда я! Ворон вполне по-человечески замотал головой из стороны в сторону, категорически не соглашаясь с этим утверждением, а затем спрыгнул с подоконника на пол, приземляясь уже в человеческом обличье. — Что с тобой такое? — с нескрываемым отвращением осведомился он, обходя Аврору по кругу, чтобы оценить ее необычный внешний вид со всех сторон. — Ну, тут так принято… — она печально пожала плечами, вполне разделяя чувства Диаваля относительно той бледной моли, что смотрела на нее из зеркала. — Это человеческая мода. Согласна, совершенно жуткая, но мне положено так выглядеть. Я же королева… — Но ведь ты еще и королева Болот, а у нас так никто не одевается, — весомо напомнил Диаваль. — Так с чего ты позволяешь людям диктовать тебе, что носить? Тем более в твой день рождения. — С того, что не хочу устраивать скандал, — устало вздохнула Аврора. — И лишний раз ссориться с Филиппом. Мы и так толком не разговариваем… Я не могу явиться на бал в ярком платье, босиком и с цветами в распущенных волосах, как делала это раньше на Болотах. Ты должен понять — здесь все иначе… — Я понимаю, но вот это все, — он снова окинул ее платье и припудренные волосы неприязненным взглядом, — Это не ты. Диаваль подошел к окну и сделал кому-то знак приблизиться. В окно тут же влетели три тетушки-феи, которые помогали растить Аврору в детстве. В руках они несли прозрачную отливающую серебром ткань, расшитую ярко-синим вьюнком, чьи зеленые побеги оплетали большую часть ткани, словно то была не вышивка, в живое растение. У Авроры перехватило дыхание от такой красоты, а феи тем временем принялись поздравлять именинницу, перебивая друг друга. — Дорогая Аврора, поздравляем тебя с Днем Рождения!.. -…Ты уже такая взрослая, милая девочка… — … я говорила, что цветы должны быть красными, а они все «синие да синие»… -…какая разница, какого цвета, лишь бы ей понравилось!.. — … Это же твой праздник, дорогая… — Я в восторге! Это восхитительно! Спасибо вам огромное! — улыбнулась тетушкам Аврора, чувствуя, как в глазах защипало от слез. Диаваль прав — она слишком сосредоточилась на том, чтобы понравиться и угодить людям, и в итоге потеряла саму себя. На Болотах ей не нужно было стараться, чтобы завоевать любовь всех этих удивительных существ. Достаточно было просто быть собой: относиться ко всем с искренностью и добротой и получить то же взамен. Аврора так редко навещала их последний год, но они все еще принимали ее и любили, в то время, как люди, несмотря на все ее усилия, оставались такими же холодными и чужими, как и в самый первый день ее пребывания в замке. — Ты же не думала, что мы оставим свою королеву без подарков? — спросил Диаваль, наклонившись к самому ее уху. Звук его голоса так близко вывел Аврору из задумчивости и заставил мурашки пробежать по позвоночнику. — Я тут подумал, если приколоть эту ткань поверх твоего платья, то мы сможем привнести немного праздничного настроения в этот унылый наряд, не устроив при этом скандал? Как думаешь? — Я думаю… — медленно произнесла Аврора, и на ее губах вдруг появилась озорная улыбка, которую Диаваль уже опасался никогда не увидеть. — Я думаю, это отличная идея! Только дай-ка я прежде пудру из волос вытряхну… Чешется невыносимо! Феи восторженно завизжали и принялись нарезать круги с тканью в руках, споря и препираясь, как лучше всего ее приколоть к платью, пока Аврора ловко вытаскивала из волос опостылевшие шпильки, всего четверть часа назад воткнутые в ее прическу горничной. Как только волосы снова рассыпались по плечам, Аврора встряхнула головой и частички пудры разлетелись в стороны, оседая ей на лицо и крылья фей, которые тут же зачихали и отлетели подальше. — Фууух, чудище какое-то… — смеясь, прокомментировала свое отражение Аврора, стирая ладонями со щек белые разводы. — Ничего, мы сейчас все поправим! — деловито объявила одна из фей, которая всегда лидировала среди этой троицы. Крутанувшись на месте, они приняли человеческие размеры и взялись за щетки для волос. Работая вместе, феи быстро избавили волосы Авроры от следов пудры, а затем сделали ей новую прическу, вместо шпилек используя косички и ленточки, оставив большую часть ее волнистых прядей свободно лежать по плечам. Затем, наконец прекратив споры, они украсили ее платье подаренной тканью с цветами, практически полностью перекрыв старый наряд, и когда Авроре наконец разрешили посмотреть на себя в зеркало, она глазам своим не поверила, насколько невероятным оказалось ее преображение от этих, казалось бы, незначительных изменений. Хотя, если бы кто-то спросил Диаваля, все это время с улыбкой наблюдающего за суетящимися феями и Авророй, то он бы сказал, что дело было вовсе не в платье и не прическе, а в том, как заблестели глаза Авроры, как зарумянились щеки, и как улыбка осветила все ее лицо. Вот где была истинная красота, которую не скрыть ни под уродливым платьем, ни под слоем пудры. Аврора была прекрасна, когда была счастлива. Из-за двери раздался голос горничной: — Ваше Величество, бал начинается через несколько минут. Вас ждут… — Спасибо, я сейчас приду, — крикнула ей в ответ Аврора и развернулась к тетушкам с ласковой улыбкой: — Спасибо вам большое за то, что пришли поздравить меня и за этот чудесный подарок. Вы точно не хотите остаться? — Нет, милая, — мягко ответила розовая фея, по-матерински погладив Аврору по щеке. — Лучше ты приходи к нам на денек, тогда и устроим настоящий праздник. Все будут так рады снова видеть тебя дома… — Обещаю, я больше не покину вас так надолго. Аврора со слезами на глазах по очереди обняла каждую фею на прощание, и смотрела им вслед, пока очертания их маленьких трепещущих крылышек не скрылись за замковой стеной. Тогда она снова повернулась к Диавалю. — Что ж, мне тоже пора лететь, — сказал он, но как только увидел, как в глазах Авроры мелькнули растерянность и обида, с многозначительной улыбкой добавил: — Не можем же мы выйти из твоих покоев вместе… — О… Да, точно, — тут же смутилась Аврора, ругая себя за такую недогадливость. — Я буду ждать тебя внизу, среди гостей. — С этими словами он вновь обернулся вороном и вылетел в открытое окно, только для того, чтобы вновь превратиться в человека уже на земле. Оставшись одна, Аврора перевела дыхание и, бросив последний взгляд в зеркало, твердым шагом вышла за дверь, уже предчувствуя неодобрительные и полные возмущения взгляды придворных и Филиппа, но впервые ей не было до этого никакого дела. По пути Аврора вспомнила, что по правилам этикета, она должна спуститься к гостям рука об руку с супругом, поэтому заранее пообещала себе, что не даст ни одному его взгляду или слову расстроить ее сегодня. Это был ее день. Всего один день, когда ей хотелось побыть счастливой, и она никому не позволит омрачить его. Оказавшись в последнем коридоре, который как раз соединял крылья замка в самом центре, где и располагалась главная лестница, Аврора увидела Филиппа, который уже ждал ее. Она подошла ближе, и он склонился над ее рукой в поцелуе, хотя его губы так и не коснулись ее кожи, а затем вполголоса, так, чтобы его слова услышала только Аврора, спросил: — Что на тебе такое одето? — Платье, — стараясь игнорировать его откровенное недовольство, ответила она. — Ты выглядишь неподобающе королеве, Аврора. Пожалуйста, отправляйся наверх и приведи себя в надлежащий вид. Я отправлю к тебе служанок, чтобы твое опоздание было не слишком заметным. Но уж лучше оно, чем такое оскорбление подданных. — Оскорбление? — вопреки своим намерениям не дать волю эмоциям, Аврора почувствовала, как в ее груди закипает гнев. — Если моя прическа или мое платье кого-то оскорбляют, значит таким гостям не место на моем празднике. И если тебе оскорбительно идти со мной под руку, тогда я спущусь к гостям одна. Она вырвала свою ладонь из его и, не оглядываясь на Филиппа, быстрым шагом пересекла то небольшое расстояние, что отделяло полумрак коридора от парадной лестницы, и без колебаний ступила на первую ступеньку. В тот же самый миг все звуки в зале стихли, и сотни глаз обратились на Аврору. Ослепленная слишком ярким светом, столь пристальным вниманием и собственной дерзостью, она застыла, не решаясь ни отступить, ни идти вперед. — Ее Величество Королева Аврора, — раздался голос не растерявшегося глашатая, и звуки фанфар разбили повисшую тишину. Опомнившиеся придворные тут же склонились в реверансе, и Аврора постаралась взять себя в руки. Она подумала о крестной. О том, с каким достоинством Малефисента всегда держалась среди тех, кто ненавидел и боялся ее. Она скрывала свои истинные чувства за сплошной стеной, не позволяя своим врагам увидеть даже проблеска слабости. Цепляясь за этот мысленный образ, Аврора выпрямила спину и, держа голову высоко поднятой, начала медленно спускаться вниз. Ей оставалась всего пара ступеней, когда она краем глаза заметила какое-то движение справа от себя. Повернув голову, она увидела Диаваля, который умудрился обогнуть толпу и подойти к самому подножию лестницы, чтобы предложить ей руку, которую Аврора с благодарностью приняла. Тогда по залу прошлась новая волна шепотков. Люди гадали, кто этот неизвестный мужчина, так фамильярно прикасающийся к королеве, и где ради, всего святого, король? Аврора не могла допустить, чтобы ее друга приняли без должного уважения, поэтому, собрав остатки мужества, громко обратилась к толпе: — Разрешите вам представить, господа, десница королевы в Болотных землях, господин Диаваль. Среди гостей произошла заминка, которая, впрочем, быстро сменилась вежливыми кивками и реверансами в сторону иронично улыбающегося ворона. Ситуация становилась все более неловкой, как для собравшихся гостей, так и виновницы торжества. Но прежде чем градус всеобщей растерянности достиг пика, на лестнице появилась фигура короля. — Его Величество Король Филипп! — провозгласил глашатай, и придворные повторно поклонились. Филипп величественно оглядел толпу, лишь на мгновение остановив взгляд на руке своей жены, крепко сжимающей руку Диаваля, и с чуть потемневшими глазами провозласил: — Да начнется бал в честь Королевы Авроры! Поздравим ее с Днем Рождения и пожелаем ей долгих лет! — Толпа радостно загудела и чуть расслабилась, успокоенная присутствием своего короля, который, словно не находя в случившемся ничего необычного, улыбался и приветствовал гостей. Но Аврора знала, что это не более, чем маска, и на самом деле Филипп в бешенстве, хотя и никогда не покажет этого на людях. Вновь и вновь прокручивая в памяти их последний и единственный за долгое время разговор наедине, она отказывалась жалеть о своей вспышке. Его холодные глаза, его презрительно-снисходительный тон — все это заставляло ее кровь бурлить от гнева. Когда же их брак превратилась в… это? Ведь было время, когда они были счастливы. От этих мыслей у Авроры на душе стало совсем тоскливо, и даже вынужденная улыбка не могла скрыть печаль в ее глазах. Тогда она почувствовала, как пальцы Диаваля чуть сжались вокруг ее холодной ладони, поддерживая и успокаивая. Их взгляды встретились, и тепло его глаз заставило на мгновение отступить черные мысли. Его поддержка была поистине бесценна в эту минуту, и Аврора надеялась, что он прочел это в ее ответном взгляде. — Добро пожаловать на наш праздник, господин Диаваль, — вдруг раздался голос Филиппа, заставивший Аврору вздрогнуть. — Так мило, что вы нашли минутку, чтобы поздравить свою королеву. Впрочем, уверен, на Болотах достаточно много неотложных дел, которые требуют вашего внимания, и мы не посмеем задерживать вас надолго. — Сегодня я совершенно свободен, — невозмутимо покачал головой Диаваль, с достоинством игнорируя непрозрачный намек своего собеседника. — На болотах все очень любят Аврору и сейчас, должно быть, готовятся к празднику в ее честь, который мы, надеемся, она сможет завтра посетить? — Я не думаю, что сейчас подходящее время… — начал было Филипп, избегая взгляда нахмурившейся жены. — Ни за что не пропущу! Это большая честь для меня, — с готовностью перебила его Аврора, и они с Диавалем обменялись заговорщическими улыбками. Что бы он ни задумал, она была обеими руками за, лишь бы хоть ненадолго сбежать из этого места. — Что ж, хорошо, Аврора, раз таково твое желание, — пошел на попятную Филипп, уже зная, что ни один его довод не удержит ее от этой поездки. — Но, возможно, ты согласишься хотя бы взять с собой охрану из замка? — В этом нет никакой необходимости. Мой народ никогда не причинит мне вреда, — холодно отрезала она, бросая на Филиппа недоуменный взгляд. Да что с ним такое? То он обращается с ней, как с пустым местом, то проявляет чрезмерную заботу. Его настроение стало изменчивым, как ветер в океане, и Аврора была по горло сыта попытками понять мужа. Оглянувшись вокруг, она заметила, как гости поглядывают в их сторону, ожидая, когда король и королева займут свои места во главе праздничного стола, чтобы и остальные могли последовать их примеру. Аврора протянула Филиппу свободную руку, другой продолжая все также держаться за Диаваля. — Идем, Филипп, невежливо заставлять гостей ждать. Видимо, смирившись с тем, что супруга решила сегодня вечером быть настолько несносной, насколько это только возможно, Филипп, поджав губы, принял предложенную руку, и втроем они прошли к накрытому столу. Несмотря на то, что посадка гостей была строго распределена по рангам, Аврора, ничтоже сумняшеся, попросила принести дополнительный стул для своего почетного гостя. И когда ее просьба была выполнена, и слуга растерянно застыл со стулом в руках, не находя ни единого свободного места между другими гостями, Аврора с милейшей улыбкой попросила собравшихся господ: правителей соседних королевств, чопорных аристократов и даже несколько высших военных чинов… немного подвинуться, чтобы Диаваль смог сесть в первом ряду, по правую руку от нее. Слово «скандал» буквально витало в воздухе, но, как ни странно, внезапная наглость Авроры не встретила открытого сопротивления ни со стороны гостей, ни Филиппа, который хоть и выглядел так, словно съел что-то отвратительное, но молчал, сверля взглядом собственную пустую тарелку, пока скрип сдвигаемых по полу стульев окончательно не затих, а Диаваль не уселся на место рядом со своей королевой. Диаваль был бы зол на Аврору за то, в какое положение она поставила его своим настойчивым желанием держать его как можно ближе к себе, если бы не видел, насколько ей это и вправду необходимо. Она то и дело бросала на него взгляд, словно желая убедиться, что он действительно рядом. И, возможно, в глазах других людей ее поведение казалось дерзким и почти агрессивным, но Диаваль знал, что также отчаянно бросаются и кусаются только загнанные в угол звери. Когда он увидел Аврору на парадной лестнице, стоящей в полном одиночестве, то сперва испугался за нее. Ему казалось, что она вот-вот сломается под этими колючими взглядами. Стоя неузнанным среди толпы, он слышал, как люди шепотом обсуждают ее, и жалел, что так неосторожно подбил Аврору нарушить правила, только повышая градус всеобщего неодобрения. Но Аврора не была бы той, кто растопил сердце самой Малефисенты, если бы дала этим людям сломить свой дух. С неукротимостью крошечного одуванчика, прорастающего сквозь каменную брусчатку, она шла по лестнице, не удостаивая злопыхателей даже взглядом. И тогда Диаваль поспешил к ней, оттесняя недостаточно проворных зевак локтями, чтобы быть рядом, когда Аврора окажется один на один с этой толпой кланяющихся лицемеров. И это было правильно — держать ее дрожащую ладонь в своей, оберегая и подбадривая, и знать, что в целом мире, именно в его поддержке она сейчас нуждалась. Слуги сменяли блюда одно за другим, словно в хорошо отрепетированном танце, не давая гостям ни на минуту остаться без внимания. Наполнялись кубки, произносились тосты, и даже Филипп казался более умиротворенным и спокойным, чем в начале вечера. Он вел тихий разговор со своим ближайшим советником, господином Слоттером, как пояснила шепотом Аврора. Мужчина произвел на Диаваля самое неприятное впечатление. Каждый раз, когда его желтовато-карие глаза презрительно останавливались на Диавале, он чувствовал инстинктивную волну страха, бегущего по позвоночнику. То были глаза охотника. Холодные и безжалостные. Именно таких людей черный ворон предпочитал избегать, чтобы оставаться в живых. Диаваля ничуть не удивляло, что человек подобных качеств оказался у власти, но его влияние на короля, который внимательно ловил каждое слово своего советника, серьезно настораживало. Однако, сейчас было не время и не место, чтобы делиться этим с Авророй, так что Диаваль сосредоточился на салате, который она заботливо положила ему в тарелку. После ужина, как и предупреждала Аврора, последовала долгая, утомительная процедура кратких аудиенций, в течение которых гости получали возможность засвидетельствовать свое почтение королеве и преподнести подарок к ее дню рождения. К моменту, когда последний гость произнес свои поздравления и покинул комнату, спустя примерно два с половиной часа, Аврора выглядела совершенно уставшей. Она сделала знак лакею закрыть дверь и повернулась к Диавалю, который все это время преданно стоял за спинкой ее трона, словно ретивый телохранитель. — Наконец-то все это кончилось… — простонала она. — Значит настало время повеселиться? — предложил Диаваль, с усмешкой глядя, как вдали от посторонних глаз, Аврора с наслаждением потягивается, расправляя затекшие от неудобной позы плечи. — Веселиться? — неуверенно повторила она, словно сомневаясь, что здесь вообще такое возможно. — Как, например? — Ну, например, могу я пригласить вас на танец, мадам? — Диаваль склонился в галантном поклоне и протянул Авроре руку, которую она, поколебавшись, с застенчивой улыбкой приняла. Они вышли в главный зал, где бал был в самом разгаре, и незаметно смешались с кружащейся в вихре танца толпой. Ярко горели свечи, создавая торжественную атмосферу. Кринолины дам развевались, словно распустившиеся цветы, а музыка захватывала воображение, заставляя мысли уноситься куда-то прочь. — Вот уж не думала, что ты так хорошо танцуешь, — посетовала Аврора, когда Диаваль принялся уверенно вести ее в вальсе. — Ты так говоришь, словно тебя это огорчает, — удивился он в ответ. — Ты бы предпочла, чтобы я отдавил тебе ноги? — Да нет, просто, видишь ли, я сама не очень хорошо танцую, — неохотно призналась она. — Точнее, совсем плохо… Все придворные дамы учились танцевать с самого детства, а мне пришлось начинать с нуля, когда я вышла за Филиппа. И хотя сейчас я знаю все движения, но каждый раз мне кажется, что я вот-вот собьюсь в простейших па и выставлю себя на посмешище. — А, я, кажется, понял! Ты надеялась выглядеть лучше на моем фоне. Значит тебя задевает, что птица танцует лучше тебя? — Я такого не говорила! — возмутилась Аврора, хотя по лукавой усмешке Диаваля знала, что он просто дразнит ее. — Но да, я бы чувствовала себя менее неуклюжей, если бы ты не был так хорош. — О, не принимай это близко к сердцу, Аврора. Да будет тебе известно, все птицы — отличные танцоры. И наши танцы намного сложнее человеческих, так что у меня, можно сказать, есть некоторое преимущество. — Надеюсь, оно поможет тебе сохранить свои ноги в целости и сохранности, — шутливо подмигнула она, пытаясь нарочно наступить ему на ногу. — Уверен, так и будет, — ответил он, ловко уклоняясь от ее ножки. В тот же миг Аврора сбилась с шага и наверняка бы упала, если бы Диаваль вовремя не подхватил ее за талию. Она испуганно огляделась по сторонам, но никто, казалось, не заметил случившегося. Пары продолжали как ни в чем не бывало кружиться по залу, и Диаваль вновь предложил Авроре руку. — Давай же. Я не дам тебе упасть. А если даже такое и случится, я упаду следом и всю вину за этот конфуз возьму на себя. — Тебе никто не поверит! — засмеялась она. — Обещаю, я буду убедителен. Он вновь увлек Аврору в танец, и они, смеясь и беззаботно подтрунивая друг над другом, сделали еще несколько кругов по залу, прежде чем внимание Авроры привлекла мрачно стоящая у края танцпола фигура Филиппа. Он неотрывно смотрел на нее и, как только они поравнялись, сделал шаг вперед. — Можно тебя на пару слов, Аврора? — Конечно, — с досадой вздохнула она, прерывая танец. — Что такое, Филипп? — Я бы хотел поговорить наедине, — он выразительно посмотрел на все еще стоящего рядом Диаваля, который тут же сделал несколько шагов в сторону, не желая провоцировать конфликт между супругами. Оказавшись с женой наедине, Филипп наклонился к самому ее лицу, и Аврора невольно отпрянула от сильного запаха алкоголя, исходившего от него. Это было не похоже на Филиппа. Прежде он никогда не увлекался крепкими напитками, но сейчас был явно пьян, потому что стоило ей чуть податься назад, как он тут же схватил ее чуть выше локтя и притянул обратно. — Филипп, отпусти… Ты делаешь мне больно, — стараясь сохранять спокойствие, сказала Аврора. Непредсказуемое поведение супруга пугало ее. — Не больнее, чем ты мне, Аврора, — сквозь зубы прорычал он, стискивая ее руку еще сильнее. — Ты достаточно позабавилась сегодня, выставив меня ничтожеством перед моими же поданными и гостями, флиртуя и развлекаясь со своим дружком? — Филипп, опомнись, ты пьян… — попыталась вразумить его Аврора. — Заткнись! — ее слова еще сильнее разозлили мужа, и она благоразумно замолчала, понимая, что спорить с ним сейчас бесполезно и даже опасно. Никогда прежде он не разговаривал с ней так. Никогда прежде не вызывал в ней такое отвращение и страх, как в эту минуту. К счастью, на фоне общего гула и музыки их разговор не был слышен гостям. Пока что. Чуть успокоенный покорностью жены, Филипп вновь понизил голос и с ледяным спокойствием произнес: — Ты сейчас же, ни с кем не разговаривая, покинешь бал и отправишься к себе в покои и останешься там столько, сколько я скажу. А не то я сию же минуту издам указ об отстреле всех ворон в королевстве. Тебе понятно? — Понятно, — побледнев, медленно ответила она, чувствуя, что в таком состоянии, с Филиппа станется выполнить свою угрозу. Несколько секунд он пристально смотрел ей в глаза с каким-то тяжелым и жадным выражением, которое напугало Аврору даже больше его ядовитых слов. Но затем этот странный огонь потух, вновь сменившись пьяной поволокой, и Филипп, опомнившись, ослабил хватку на ее предплечье, ласкающим движением коснувшись пальцами там, где, Аврора уже чувствовала, завтра проявятся синяки. По ее телу прошла дрожь, и Филипп издал горький смешок. — Ох, Аврора, ты стала сплошным разочарованием, а могла бы быть великой королевой… Жаль, — задумчиво произнес он, пока Аврора застыла на месте, не решаясь отойти от мужа. — А теперь ступай. Немедленно. На ватных ногах она сделала несколько шагов назад, не отрывая взгляда от Филиппа, а затем развернулась на каблуках и так быстро, как это позволяли правила приличия и переполненный гостями зал, отправилась в сторону лестницы. Краем глаза она заметила, как Диаваль с встревоженным лицом двинулся следом за ней. Мысль о нем заставила Аврору помедлить. Ему нельзя оставаться здесь, подумала она, кто знает, что выкинет Филипп, когда она уйдет. Поэтому, ощущая, как взгляд Филиппа буквально прожигает ей затылок, Аврора на мгновение повернулась к Диавалю и на ходу бросила ему: — Уходи сейчас же… Я потом все объясню. — Встретимся наверху, — кивнул Диаваль и тут же растворился в толпе. И хотя Аврора предпочла бы, чтобы он сейчас же улетел назад на Болота, в безопасное место, подальше от Филиппа и его чудовищных идей, но она знала, что Диаваль не бросит ее.