Лучше, чем "замечательно"

      Генри, лежа в постели рано утром, позволил мыслям нестись куда им угодно, пока он в легкой дреме проводил остаток времени до звонка будильника. И он, дав волю разуму, сам того не ведая, так или иначе дошел до мысли о Фрейе в соседней спальне. Подумать только, он ведь дал себе полную свободу, а думал все равно о девушке по соседству, что скрасила его одиночество прошлым вечером, и, похоже, будет делать это оставшиеся шесть дней работы в Лондоне, если ничего не изменится. А ему не хотелось, чтобы что-то менялось — давно он столько не смеялся, сколько прошлым вечером, рядом с ней. И он даже не мог вспомнить, когда так легко общался с девушкой в последний раз. Все дело, наверное, в том, что сейчас между ним и Фрейей не существовало никакого сексуального подтекста, пускай их дружба и стала чуть ближе, чем они оба могли бы предположить. В этом было, пожалуй, даже что-то очаровательное — готовить для женщины, не думая о том, что произойдет с вами после ужина, или просто говорить с ней, зная, что не так уж и важно, если ты скажешь что-то глупое. Вы друзья, а значит можете позволить друг другу делать глупости, что называется, по секрету, с негласным обещанием никому и никогда об этих глупостях не рассказывать.       Почувствовав, что приближается время подъема и остановив будильник за пару минут до звонка, он, протерев глаза, сел в постели, мгновенно ощутив наступление лондонской осени. Он забыл закрыть окно, как стоит начинать делать в сентябре, а потому в комнате сейчас было немного зябко, так что по коже, не скрытой одеялом, пробежала волна мурашек.       Кэла не было рядом, что весьма удивительно — обычно он дожидался хозяина на своей лежанке, досыпая до утренней прогулки или просто отдыхая где-то в спальне, пока Генри не проснется, на случай если самого пса уже разбудили утренние машины, проезжающие по улочке. Кажется, когда мужчина просыпался ночью, пса и тогда уже не было рядом, но учитывая, что совсем недалеко была Фрейя, по доброте душевной позволявшая Кэлу все, что только вздумается, переживать не стоило. Наверняка он сумел открыть дверь в ее спальню и лежал сейчас рядом с девушкой, согревая ее прохладным сентябрьским утром.       Спустя полчаса, после того как он умылся, сделал утреннюю разминку и заправил постель, в какой-то степени даже наслаждаясь утренней рутиной. У него было время на эту рутину, а значит, это уже хороший знак. У него было время на пробежку по Гайд парку в следующие сорок минут, и у него, наверное, было даже время на то, чтобы приготовить себе какой-нибудь приличный здоровый завтрак перед тем, как нужно будет отправиться на работу. И, как бы ни было приятно спать допоздна, вставая только тогда, когда весь остальной Лондон уже вовсю кипит и гудит, не переставая дышать своими фабричными легкими даже в выходные, в ранних подъемах, когда ты на улице практически первый, тоже была особая прелесть.       Постаравшись спуститься вниз негромко, чтобы не разбудить Фрейю скрипом ступенек, он замер на пороге, когда увидел, как та, чей сон он бережно охранял, протиснулась через дверь в дом и, заметив его, видно, тоже удивилась, а сразу после поспешно улыбнулась.       — На пробежку?       — А ты только оттуда? — Генри ухмыльнулся, подумав о том, что у них с Фрейей есть что-то общее. Например, любовь к легкости, которая захватывает во время неторопливого и ритмичного бега по асфальту, и к раннему утру, видно, тоже.       — Кал-Эл, кажется, хочет гулять так долго, как это возможно, — подперев дверь носком стопы и оставив для себя и пса небольшой проем, она дождалась, пока Генри спустится и возьмет поводок в руки.       Акита, на самом-то деле, даже не особенно обращал внимание на то, кто собирается с ним гулять, его скорее радовало, что утренняя прогулка сегодня будет длиться дольше, чем обычно. Но, все же заметив, что хозяин уже здесь, пес радостно подал голос и встал на задние лапы, а передние, уже запачканные землей парка, сложил на светло-серые тренировочные штаны Генри, ожидая какой-нибудь приветственной ласки или угощения. И Генри, оказавшись в не таком уж широком дверном проеме вместе с Фрейей, затормозил, поймав ее взгляд в свой адрес. А когда она отвела взгляд, смутившись, он, почему-то последовать ее примеру не смог, лишь спустя несколько секунд поняв, что стоит перестать пялиться на девушку и идти уже на пробежку. Кэл, которого он задумчиво потрепал по пушистому загривку, радостно подал голос, привлекая внимание хозяина, который, кажется, совсем потерялся в собственных мыслях. Правда, вернуть себе Генри псу удалось уже в следующие несколько минут, когда они начали вместе, как и каждое утро, бежать к парку, где после пары кругов по протоптанным бегунами дорожкам Генри непременно сыграет с ним на площадке.       Он оставил Фрейю одну, наверное, чуть меньше, чем на час, подумав, что она точно найдет, чем себя занять с утра, особенно перед рабочим днем. Пробежки были отдельной ежедневной процедурой, никак не связанной с тренировками в зале. Он не исключал их утром, что бы ни происходило, а когда вечера были свободными, а он не уставал так, чтобы не мог переставлять ноги, старался выбраться на пробежку и вечером, особенно в те дни, когда было прохладно или влажно, и он мог чувствовать постепенное наступление ночи по меняющемуся запаху воздуха.       Возвращение домой было сопровождено легким удивлением. Уже в прихожей чувствовался приятный запах из кухни, так что он, не поднимаясь наверх, чтобы принять душ и переодеться во что-то более подходящее, для появления на работе, сразу же заглянул на кухню. Фрейя, увлеченно что-то напевая себе под нос и пританцовывая на припеве, готовила что-то. Она его даже не заметила — не услышала, ни как он вошел и закрыл дверь, ни как он подошел к арке на кухню, а он вообще-то, не мог похвастаться бесшумными полами. Ему нравилась легкая романтика старых домов, да и пока он жил один, а значит и ходил по дому, преимущественно, один, этот скрип ему нисколько не мешал.       — Я и не знал, что моя соседка тоже замечательная.       — Просто замечательная? — слегка расстроенно, словно все это не было шуткой, которую он начал, а она подхватила, произнесла Фрейя, чуть вздернув носик. Она даже не испугалась и не вздрогнула, услышав его голос слишком неожиданно, учитывая, что до этого она его не замечала. Разве что развернулась стремительно, крепко сжав в кулачке деревянную лопатку как самое грозное на свете оружие.       — Ну я же еще не пробовал, — улыбнулся Генри своей той-самой-улыбкой. Замечая ее, Фрейя изо дня в день так и продолжала гадать, специально он так улыбается, чтобы покорить сердца всех женщин, что случайно оказываются рядом, или идеальная улыбка мгновенного очарования это единственная, на какую он способен. Подойдя к девушке, Генри взял чистую вилку и, отломив кусочек оладьи, попробовал результат ее трудов. — Ох, похоже я тоже сорвал джекпот. Однозначно, «лучше, чем замечательно».       — Правда? — уточнила девушка, обернувшись на его голос.       Не стоило даже искать его взглядом где-то на кухне, в которой она ориентировалась очень слабо, тратя на поиски нужного предмета по несколько минут. Она физически чувствовала, что Генри рядом, пусть они и не касались друг друга, уже второй раз за утро стоя друг к другу как-то слишком близко. Неестественно близко. И непонятно даже, нормально это или нет, правильно ли стоять так близко друг к другу, или кто-то нарушает чью-то зону комфорта и отойти прежде, чем чувства будут задеты, а теплые дружеские чувства будут обдаты холодом.       — Стал бы я тебе врать, — ухмыльнулся Генри.       — Ох, ну даже не знаю, стоит ли тебе верить, — вновь подыграла Фрейя и, переложив предпоследние пару оладий на тарелку, перевела взгляд на друга.       Он посмотрел на часы на запястье девушки и подумал о том, что Аня, настоявшая на выборе именно этих, не прогадала. Те, что предлагал подарить он, не выглядели бы так изящно на тонкой руке Фрейи, да и наверняка, не так понравились бы ей по цвету. Но это и не удивительно, за время пресс-конференций летом, да еще и на съемках, девушки, близкие друг к другу по возрасту, сдружились, так что, находясь вместе, они обычно безостановочно смеялись, иногда даже не в силах объяснить, что именно их так развеселило. Впрочем, он планировал наверстать упущенное и узнать Фрейю получше за эту неделю. Даже не мог объяснить, почему ему так хотелось ее узнать. Скорее это был банальный интерес к человеку, которого он готов был называть другом.       — У нас есть время на еще десять минут утренней рутины и завтрак, — заметил он. — А после этого надо будет выезжать, чтобы успеть в офис к десяти.       Он быстро принял душ, собрался, и спустился вниз. На кухне уже остывали оладьи и кофе, сваренный его внезапной новой соседкой, которая, несмотря на просьбу о мастер-классе по итальянской кухне, и сама была не промах.       — Я раскрыла твой секрет, Генри Кавилл, — серьезным голосом произнесла Фрейя, как только он зашел на кухню, так что он, опешив, даже остановился на месте. — Пока искала муку нашла тут у тебя… — Фрейя, едва пряча улыбку, наблюдала за произведенным эффектом. — Серьезно, я даже немного разочарована. Человек, который способен приготовить фарфалле от теста до готового блюда пользуется готовой смесью для блинчиков?       — А тебе понравилось меня пугать, да? — ответил мужчина, выдохнув с успокоением и присев к ней за стол на завтрак.       — Ну не знаю, испугался ты так, словно я и правда могла что-то найти, — хмыкнула Фрейя, подвигая мужчине кружку с горячим кофе.       — Спасибо. Ну, как видишь, один ужасный грязный секрет про меня и смесь для блинчиков ты уже нашла. Только не заглядывай в морозилку и не находи там готовые коржи для пиццы, ладно? Не хочу тебя еще больше разочаровывать, — ответил Генри, с наслаждением завтракая оладьями, что она приготовила.       — Ты разбил мое сердце! — комично переигрывая, ответила Фрейя, не отводя от него внимательного взгляда. — Но даже с моим разбитым сердцем скажу, что эта рубашка тебе идет. Даже очень.       Мужчина улыбнулся, поймав взгляд девушки, но ничего не сказал — слишком занят был приготовленным ею завтраком, так что и отвлекаться не хотелось. Наверное, если бы не желание хорошо выглядеть в ее глазах и не опаздывать в офис, он бы, может, выпил еще парочку кружек кофе, на день наплевав на правило, что кружка кофе может быть всего одна, да и то не позже девяти утра.       — Надеюсь, твое разбитое сердце не настолько разбито, чтобы ты не смогла сегодня со мной работать, — отозвался Генри, поднимаясь. Фрейя, сделав вид, что задумалась, все-таки согласилась, что работать сможет.       В этот день они занимались озвучкой. Ей и Генри предстояло произнести закадровую речь для приглашений на конференции и премьеры в октябре и декабре, и отснять такой же видеоматериал с приглашением. Генри даже вслух порадовался, что съемки будут в обычной одежде, а не в полном облачении их персонажей — к двум часам грима ради перевоплощения в Геральта он был морально не готов, как бы этого персонажа он ни любил.       Сначала им предстояло работать по отдельности — заняв два разных кабинета, где съемочные команды в лице гримера, двух операторов на каждого и Лорен, бегавшей из кабинета в кабинет, чтобы контролировать процесс и там, и там, они довольно быстро начали съемки. Решили даже отснять материал в той одежде, в которой пришли в офис, не прибегая к тому, что готов был предложить Нетфликс. В конце концов, им стоило выглядеть максимально просто и непосредственно, чтобы не нагонять лишнего пафоса, пусть компания, на которую они работали, пафос очень любила.       Так что первая половина рабочего дня до перерыва в три часа прошла совершенно спокойно и без эксцессов. Закончив съемку своих роликов, Фрейя, чувствуя усталость, выглянула в общий зал, где обычно отдыхали сотрудники офиса, но сейчас сидело лишь несколько человек, которые были задействованы компанией для досъемки всех необходимых промо-материалов. Генри уже сидел на диванчике и, сложив руки на груди, кажется, дремал, не зная, чем еще себя занять во время перерыва. Фрейя подошла к диванчику и уселась рядом, заставляя его открыть глаза.       — Как все прошло? — обрадовавшись появлению собеседницы, спросил Генри, поспешно открыв глаза и выпрямившись.       — Немного муторно и утомительно, но мне все равно нравится, — отозвалась девушка. — А у тебя?       — Очень буднично, — пожал плечами Генри. Пожалуй, такие съемки и правда казались ему будничными, потому что давно стали самой обычной и неотъемлемой частью его жизни, и, пусть и не происходили так уж часто, без подобных съемок по рекламным контрактам или для своих проектов, не было, наверное, ни одного месяца в году.       Фрейя улыбнулась уголком губ — все чаще и чаще, общаясь с ним, она забывала, что говорит с актером с мировым именем, за плечами которого больше дюжины самых разных проектов. Скорее, она настолько привыкла к общению с Генри за последний год, что сейчас в первую очередь думала о нем, как о своем друге, с которым просто проводила много времени на работе, да и за ее пределами.       Генри, отправив ей контакты агентств, как и обещал, летом то и дело интересовался, как проходят пробы, занявшие все её свободное время после экзаменов в школе драматических искусств, на которые чудом успела приехать после завершения своих первых серьезных съемок. Но разговор, начинающийся почти всегда по неизменному поводу, обычно уходил дальше, к свободным темам, например, кто и как проводил свободное время. Фрейя всегда просила передавать привет Кэлу, а Генри, честно исполняя просьбу, в определенный момент начал думать, что пес и правда понимает все, что Генри ему говорит, и даже, может, помнит Фрейю, в чем они оба убедились днем ранее — Кэл никогда так не радовался тем, кого долго не видел, как он радовался появлению Фрейи в их доме.       Лорен, зайдя в комнату и увидев, что они бездельничают и уже, похоже, закончили обедать, если вообще собирались это делать, подошла к ним и критично оценила внешний вид каждого. Заставив их встать и произнести текст, потом поменяться местами и снова произнести несколько фраз, Лорен заключила, что для общей съемки стоит все-таки сменить одежду. Как только Генри и Фрейя синхронно недовольно поморщились, Лорен цокнула языком, сказав, что снятые видео стоит хоть немного индивидуализировать, а им стоит смотреться органично друг с другом.       — Мы и так неплохо смотримся вместе, — парировала Фрейя, оглядев Генри и подумав, что даже не соврала в попытке уговорить Лорен. Они, должно быть, и правда неплохо смотрятся вместе. Просто, как актеры, разумеется. Не более.       — Да, просто замечательно, — подхватил ее мысль мужчина и улыбнулся.       Он положил руку на плечи девушки, словно уже был готов позировать и произносить заученный текст о приглашении на премьеру. А Фрейя, почувствовав его руку, сделала маленький шажок чуть ближе к нему, чтобы выглядеть органичнее и естественнее в этом полуобъятии. И этот жест, такой маленький и естественный шаг, заставил их быстро переглянуться, улыбнувшись друг другу, и перевести взгляд на Лорен.       — Я давно поняла, что вы спелись, но серьезно, давайте-давайте, — она махнула в сторону вешалок, где уже висело несколько комплектов одежды подходящих размеров. — Лучше сделаем идеально сейчас, чем потом будем собираться на пересъемки снова, если боссов что-то не устроит.       Повиновавшись, Генри убрал руку с плеч Фрейи, и они вместе с Лорен направились к вешалкам. Как только она утвердила костюмы и вызвала визажистов, чтобы те проверили, не стоит ли кому-то из актеров что-то поправить, и через полчаса все уже были готовы возобновить съемки. Они быстро обсудили текст, решая, кому и какую часть стоит взять на себя и попробовали отснять материал, стоя рядом друг с другом на растянутом однотонном темном фоне.       — Знаете, мне что-то не нравится, даже понять не могу, что именно, — произнесла Лорен. — Может, вам побольше жестикулировать?       Генри и Фрейя, переглянувшись, повторили текст с жестикуляцией, чуть более активной, чем до этого, но все же стараясь держать планку и не перебарщивать, оставаясь спокойными перед камерой. Лорен покачала головой, отказываясь от этой идеи, а Генри, желая ей помочь, направился к экрану, на который выводилось отснятое с двух камер видео. Фрейя, юркнув под его плечо, тоже взглянула на экран вместе со всеми, чтобы не оставаться стоять одной. Пусть у нее и не было так много опыта, но, может и ей в голову пришла бы какая-то хорошая идея. Да и она старалась как можно больше использовать все возможности, что давал ей Нетфликс в Ведьмаке, так что и сейчас она хотела увидеть, что не устраивает Лорен, гадая, получится ли у нее заметить и опознать это раньше, чем Генри озвучит.       Они пару раз прокрутили видео, внимательно осматривая снятые кадры. Фрейя, правда, стоя почти вплотную к Генри прямо перед ним, почти физически ощущала его тепло. Если бы он хоть немного подвинулась или выпрямилась, то непременно коснулась бы либо его руки своей, либо лопатками бы примкнула к его груди, что, наверное, все-таки смутило их обоих.       — Видишь? — спросила Лорен, обращаясь, очевидно, к Генри, а не к Фрейе, из-за чего девушка почувствовала себя некомфортно, но быстро заставила взять себя в руки, напомнив, что это вполне оправданно. У него больше опыта, и он сделал для этого проекта гораздо больше, чем просто хорошо исполнил свою роль — благодаря своей личной заинтересованности в хорошей экранизации Ведьмака, он работал все то время, что длились съемки, развивая как своего героя и дорабатывая его сцены даже во время съемок, так и помогал кому-то, когда мог. Например, с Лорен они советовались так часто, что Фрейя и не удивилась бы, если бы в течение следующих пары лет увидела бы их совместный фильм.       — Нет контакта? И из-за этого картинка не складывается, — кивнул Генри. Заметив, что и Фрейя тоже пытается чему-то научиться, он показал на несколько кадров на экране и поочередно позакрывал по одной половине, где был кто-то из них, ладонью. — Смотри, если взять только половину кадра, то ничего не меняется.       — А должна теряться целостность, — закончила Фрейя его мысль, и оглянувшись, заметила довольную улыбку на лице Генри.       — Лорен хочет больше общности между нами.       — Да! — подхватила женщина, радуясь, что оба актера ее понимают. — Вы же так хорошо ладите за кадром, умоляю, не теряйте это перед камерой.       Договорившись попробовать разные планы, они вернулись к фону для съемки и Лорен, не торопя оператора возвращаться на место, начала смотреть в камеру, поставленную на штатив, на то, как Фрейя и Генри выглядят. Если они стояли просто близко друг к другу, то Фрейя терялась на фоне Генри. Услышав это, Фрейя смущенно дернула уголками губ и отвернулась от Генри в этом смущении, заставляя его улыбнуться из-за этого жеста.       — Твое смущение очаровательно, — сам не зная, зачем и почему, шепнул ей он, наклонившись к ее ушку и обжигая своим шепотом кожу.       Фрейя в ответ метнула в его сторону сердитый взгляд, который вместе с улыбкой смущения, так и оставшейся на ее губах, выглядел не менее забавно. В конце концов, она вспомнила одну из предыдущих фотосессий вместе, кадры которой ей самой, да, кажется, и всем остальным, понравились и заставила Генри сесть. Облокотившись на его плечо, и приблизившись к нему настолько, что ее распущенные локоны щекотали его ухо и шею, она взглянула прямо в камеру и, улыбнувшись, произнесла часть своего текста. Подхватив, Генри закончил их реплики, и они, отведя взгляд от камеры, синхронно перевели взгляд друг на друга.       То чувство близости, которое преследовало их последние два дня с момента прибытия Фрейи в Лондон, сейчас электризовало воздух и все пространство между ними. А пространства было не так много — они так и остались в той съемочной позиции, в какой произносили текст — руки Фрейи все еще лежали на его плече, а глаза — впервые она смотрела на него сверху вниз, а не наоборот — были настолько близко, что Генри начал замечать в них те оттенки и переливы, которых никогда не замечал прежде. Девушка, чувствуя его внимательный взгляд, нервно прикусила нижнюю губу, но даже не подумала отвести взгляд — не было ничего противоестественного, никакого дискомфорта, да и, как ей казалось, они оба в этой близости, которую стоит перестать звать неестественной, оставались в зоне комфорта. Они, как внезапно выяснилось, были зоной комфорта друг друга?       — Ресничка, — шепнул Генри, заметив ресничку, лежавшую на щеке Фрейи.       — А? — спросила она, не сразу поняв, что он говорит. Кажется, она вообще перестала слушать, пока держала зрительный контакт с Генри.       — Загадай желание, — продолжая говорить тихо, видимо, чтобы сохранить этот момент и это желание между ними двумя, оставив Лорен и съемочную команду где-то там, за камерами и всем остальным оборудованием, произнес Генри и, медленно подняв руку, прикоснулся к ее щеке и смахнул маленький тонкий волосок. А она, совершенно не понимая, что с ней происходит, загадала желание, о несбыточности которого знать была обязана. Но это же просто милое суеверие, да?