Часть 2. Imany — Seat with me
15 января 2020 г. в 18:32
Памятуя, о том, как важно настроить правильный съемочный процесс и разбить по датам съемочные дни, менеджеры проекта, совместно с Лорен Хиссрих решили, что снимать последнюю, ключевую и кульминационную сцену сезона со встречей Цири и Геральта стоит тоже в самом конце, когда актеры так или иначе проживут жизнь своих героев, войдут в роль и поймут, что и как делать, а особенно, как взаимодействовать вместе — пусть, совместных сцен и не было, тем не менее они постоянно пересекались на площадке и общались. Поэтому, как только весь остальной материал был отснят, а большинство актеров уже либо разъехались по домам, либо отправились в новый путь к новым проектам, Генри и Фрейя оставались на съемках последними практически вдвоем. И отснять, на самом-то деле, осталось не так много, хватило бы одного съемочного дня, вот только все время с погодой, а съемки должны были быть в лесу, что-то было не так, и опережение графика на три дня уже исчезло — еще день промедления, и они начнут опаздывать, превышая ожидаемое время работы актеров и всей съемочной группы.
И Генри, и Фрейя сидели каждый день в одном трейлере вместе, чтобы не было так скучно, в своих костюмах и гриме, потому что команда о том, что погода наладилась, могла поступить в любой момент. Они даже не всегда разговаривали или делали что-то вместе, типа совместного просмотра фильма или игры во что-нибудь, скорее просто им обоим было довольно комфортно сидеть вдвоем и с собакой Генри в трейлере, время от времени разговаривая или обсуждая что-то, пока каждый занимался своими делами.
— Ты не пожалел, что согласился на роль? — спросила Фрейя, закинув ноги на небольшой деревянный табурет. Она уже несколько минут не перелистывала страницу книги, которую держала в руках, потому что наблюдала как ее партнер по съемкам страдает в тяжелом и не слишком-то удобном костюме бойца с нечистью.
Генри оглянулся — несмотря на то, что Фрейя была облачена в костюм принцессы Цинтры, изможденной долгим, тяжелым путешествием в поисках ведьмака, а на ее волосах и лице уже был нанесен грим, Фрейя почему-то сейчас ни капли не походила на ту Цириллу, что появлялась в декорациях после команды "Мотор!" или что мелькала на экране режиссера, в который он иногда заглядывал, когда находилось свободное время на своей площадке. Фрейя была совсем другой. Ее осанка, то, как она сидела с идеально прямой спиной, оставаясь при этом расслабленной и уверенной в себе, она разительно отличалась от своей героини — маленького ребенка, потерянного в огромном мире, который без людей, опекающих ее, оказался слишком холодным и жестоким.
— Никогда не пожалею, — нахмурился Генри, удивляясь, как такое предположение вообще могло возникнуть в ее голове. — Просто поверь, это не худший костюм, который у меня когда-либо был.
— А какой тогда худший? — с интересом спросила Фрейя и отложила свою книгу в сторону. Видно, читать ей стало скучно, и она решила немного развлечь их обоих разговорами.
— Супермена, — довольно быстро ответил он, потому что в данном случае не требовалось времени на раздумья.
— Но он выглядел так круто!
— Согласен, но он дико неудобный, прилипает к коже от пота, в нем жарко, невозможно ходить в туалет и иногда он показывает больше моего тела, чем хотелось бы, — пояснил мужчина, осторожно присаживаясь напротив своей собеседницы, которая, услышав его ответ, приглушенно рассмеялась, чувствуя себя неловко за то, что ее рассмешили его неудобства и трудности. — А ты, мисс Аллан, не пожалела?
— Что? Нет, конечно, — Фрейя возмутилась еще сильнее, чем он, принявший ее вопрос довольно спокойно, хотя, если уж говорить начистоту, он был куда большим поклонником вселенной Ведьмака, нежели Фрейя. — Это же колоссальный опыт! И просто потрясающие знакомства, локации… Я никогда бы и не подумала, что поучаствую в чем-то подобном в семнадцать лет.
Генри улыбнулся, вспоминая себя в ее годы. Первую хоть немного серьезную роль он получил, когда ему было двадцать, и несмотря на то, что прошло уже больше одного десятилетия, он до сих пор помнил свои ощущения, и как захватывало дух от каждого съемочного дня. Тогда индустрия была еще немного другой, съемки были другими, и в целом все было немного иначе, но он рад, что Фрейя получила свой первый и важный актерский опыт гораздо раньше. Ее роль в Ведьмаке, он, пожалуй, мог сопоставить с собственной ролью Чарльза Брэндона, но это предположение предстояло проверить. Он впервые в своей жизни ждал, когда наконец можно будет увидеть конечный результат. В день премьеры на Нетфликс он, наверное, освободит себя от всех дел и засядет перед телевизором на всю ночь, не уходя в постель до тех пор, пока не посмотрит все от начала до конца. Ему и правда было интересно, что в итоге у них всех получится — это был не акт самолюбования, он подобным не страдал, скорее ему было интересно взглянуть на труд Ани, Фрейи и всех остальных актеров, которые проделывали огромную работу на протяжении последних месяцев вместе с ним.
— Генри, — позвала его по имени девушка с легкой улыбкой — приподняты были только уголки ее губ, но и улыбка, и взгляд, и легкий наклон головы делали ее молодой, свежей и прекрасной версией Джоконды. — Я очень рада знакомству.
— Говоришь так, словно мы сейчас попрощаемся и больше не увидимся вновь, — в ответ на ее мягкий, чарующий взгляд, Генри улыбнулся своей фирменной улыбкой. Он, конечно, считал это своей обычной дружелюбной улыбкой, но Фрейя давно эту улыбку окрестила «разбивательницей сердец».
— Вовсе нет, — качнула головой она, делая паузу. Она только сейчас поняла, что Генри не просто ей улыбается, а смотрит в ее глаза и не отводит взгляд, словно не просто беседует с ней и держит зрительный контакт по правилам хорошего тона, а хочет заглянуть в ее душу. — Просто хотела, чтобы ты знал.
Рация, лежавшая на столе, в этот момент неразборчиво зашуршала.
— Кавилл, Аллан, на площадку, — произнес искаженный голос менеджера по съемкам, и они с охотой поднялись. Сидеть в трейлере и болтать днями напролет было, может, и неплохой затеей, но желание все закончить было сильнее.
И на выходе, когда Фрейя уже спускалась по ступенькам этой маленькой крепости, где они проводили дни напролет, постоянно чего-то ожидая — кого-то из команды, настройки техники, погоды, окончания перерыва, гримеров, мужчина, положив руку на плечо девушки и этим жестом заставив ее обернуться, сказал:
— Я тоже очень рад нашей встрече, Фрейя.
Она, внезапно засмущавшись, улыбнулась, словно и не ожидала от него таких слов, что, конечно, было самым глупым предположением из всех. Генри, обычно скромный и тихий на съемках, пусть и всегда дружелюбный, в Ведьмаке словно раскрылся по-новому, пока давал отдачу на двести процентов. Со своими новыми партнерами по этим съемкам он сблизился куда больше, чем со всеми, с кем успел работать прежде. И его слова Фрейе были правдой, а не данью вежливости, он и правда ценил это знакомство с юной, но уже очень сильной девушкой. В каком-то смысле она его даже впечатляла и вдохновляла, как Фрейя сама по себе, так и как актриса. Он месяцами наблюдал, как стойко она держалась, даже когда съемки затягивались, не выговаривая ни слова недовольства даже когда было слишком холодно, может, даже немного пугающе на площадках в дикой природе.
Через десять минут они оба приступили к съемкам. У них было пару часов на то, чтобы отснять дневные сцены, после чего час-полтора на то, чтобы поправить грим и дождаться, пока стемнеет, и еще несколько часов на одну ночную сцену.
Три дубля, хотя получилось, в общем-то, с первого, на то, чтобы снять сцену с телегой у дома. Оставшиеся два дубля были, скорее, для уверенности, что они и с первого раза все сделали правильно. И когда Марк с Лорен синхронно дали отмашку, о том, что сцена снята, Генри спокойно выдохнул и переглянулся с Фрейей. Вместе с помощницей Лорен и их гримерами она наблюдала за сценой со стороны с легкой улыбкой.
— Чего улыбаешься? — спросил он, останавливаясь рядом с девушкой и подставляя лицо Джейки и Лие, которые тут же осмотрели его грим, проверяя, все лежит идеально, и сверяясь с фотографиями, которые делали по окончанию прошлых сцен, чтобы в процессе не пропал ни один шрам и ни одна царапина.
— Думаю, как долго мы будем снимать нашу последнюю сцену.
— Ну, учитывая, что мне нужно просто стоять, а потом обнимать тебя, готов повторять сколько угодно, — улыбнулся мужчина, вызывая взаимное движение губ Фрейи. Как только девушки-гримеры убедились, что грим не потек и лежит по-прежнему идеально, вся команда выдвинулась в лес, где уже двадцать минут работали дымовые машины, увеличивая тот естественный туман, что удивительным образом появился к вечеру. Им пришлось потратить несколько минут на дорогу, и еще около десяти на то, чтобы проверить расположение камер, чем занимались, в общем-то, только Марк с Лорен и Аланом, пока Фрейя и Генри стояли чуть в стороне, ожидая начала. Они уже давно обсудили эту сцену — в последние дни времени было предостаточно, так что сейчас просто ждали момента, чтобы все сделать. Они не говорили, и даже не потому, что говорить было не о чем, а потому, что и молчать рядом было хорошо. Иногда, слыша что-то забавное, а Лорен часто выдавала смешные фразочки, из-за которых они хохотали и не могли снять ни дубля, Генри и Фрейя переглядывались со взаимными улыбками, но так и не произносили ни слова. Эта тишина между ними была удивительно комфортной, как не всегда и не со всеми бывает. Но у них это было.
Наконец, закончив всю подготовку и определив позиции Геральта и Цири, они начали съемку. Первая пробежка Цири не удалась — туман подобрался слишком близко к ее точке съемок, так что Цири пришлось подвинуть чуть восточнее и вновь изменить позиции операторов. Вторая попытка удалась куда лучше, Фрейя, а сейчас ее по имени и язык не поворачивался назвать, ведь это была чистой воды Цирилла, остановилась в двух шагах от Генри, взглянула в его глаза — ярко-желтые, которые все здесь сравнивали с кошачьими. На самом деле, на съемках это длилось чуть дольше, чем потом, в готовой серии, ведь оператором нужно было поймать несколько разных ракурсов, что, разумеется, требовало времени.
Фрейя преодолела оставшееся между ними расстояние в несколько шагов и прильнула к Генри, он заключил ее в крепкое объятие. И пусть они обнимали друг друга прежде, это стало даже их маленькой приветственной традицией, их объятия были легкими и быстрыми, в то время как это было совершенно иным. Оно было крепче, да и значение имело совершенно другое — это было не просто приветствие или радость встрече. Это, пожалуй, было буквально спасение для них обоих, и руки, которые смыкались вокруг тела, становились спасительным кругом для их героев, которые потеряли все, что только могли потерять в этой жизни.
Но ощущения, пожалуй, были различными. И Фрейя, стоя на месте Цири, чувствовала, как это объятие и Генри, к которому она прижималась, чувствуя запах его парфюма, заставляли ее сердце вздрагивать. Они повторяли эту сцену снова и снова в поисках идеальных кадров и ракурсов, и каждый раз, чувствуя тяжелые и теплые руки Генри на своей спине, из раза в раз прижимаясь к его груди и чувствуя, как своим подбородком он в легком приливе ведьмачьей нежности, почти незаметно и неощутимо касается ее макушки, Фрейя замечала, как ее сердце вздрагивает, словно для этого был повод.
— Те, кто связан предназначением, всегда найдут друг друга, — повторил Генри вновь тихим голосом Геральта и почувствовал, как Фрейя отпрянула.
Фрейя легко произнесла свою реплику на этот раз — в один из дублей она все-таки не выдержала, и взглянув в кошачьи глаза Геральта, не смогла произнести ни слова, расхохотавшись. Они часто подшучивали на эту тему, и в этот раз ее смех тоже не стал проблемой. Пусть у них и был график на этот день, пока они укладывались и могли позволить себе пятиминутный перерыв, во время которого все посмеялись, сняли напряжение и выдохнули, возвращаясь к съемкам. Фрейя же, все равно чувствуя себя неловко, несколько раз извинилась перед Генри, держа его за руки — это, в общем-то, помогало ей еще и немного греться, потому что ее руки и ноги уже стали ледяными к последнему дублю. И весь пятиминутный перерыв, Генри, почувствовав первое прикосновение ее ледяных рук, так их и не отпускал, согревая, пока Фрейя, смеялась, извинилась, вновь улыбалась, ловя его взгляд, и тут же стремительно краснела.
— Сделаю несколько фото и буду отправлять тебе веселыми открытками, либо тогда, когда тебе будет грустно, — хмыкнул мужчина.
— Черт, прости, но это правда выглядит дико странно, — не переставая улыбаться при каждом взгляде на него, произнесла Фрейя. — Надеюсь, тебя это не задевает, но выглядят эти глаза правда… ну… Ты знаешь.
— Конечно, знаю, — хмыкнул он. — Я ходил с этими линзами несколько дней перед началом съемок, и каждый раз шарахался в сторону, как только смотрел в зеркало. Так что очень тебя понимаю.
Вскоре они смогли закончить и вновь вернуться к ожиданию, которое, в общем-то, занимало процентов восемьдесят от съемок, чтобы через полтора часа вернуться к съемке. И Фрейя так и оставалась рядом с Генри, пока его грим слегка меняли — хотели сделать лицо чище, потому что между отснятой сценой и сценой ночью должно было пройти несколько часов жизни Геральта и Цири. Несколько тихих и спокойных часов, которые они едва ли смогут позволить себе после, покинув дом, где их обоих приютили.
— Вернетесь домой после съемок? — спросил Генри Фрейю, наблюдающую за ним, и Джеки, работавшую сейчас над тоном лица Геральта.
— Наконец-то, — кивнула Джеки. — У меня появился племянник пару месяцев назад, а я до сих пор с ним не знакома.
— А у меня скоро начинаются экзамены в Старкасте, так что появлюсь как раз вовремя, — ответила Фрейя. — А ты что планируешь делать?
— Выспаться первым делом. А потом устроить небольшой отпуск, пока не начнутся летние пресс-конференции и новый проект в августе.
— О, что за проект? Ты, кажется, ничего о нем не упоминал, — удивилась Джеки, да и на лице Фрейи была заметна ее заинтересованность, словно сказать она хотела слово в слово то же самое.
— Да там ничего серьезного, второстепенная роль, так что мои съемки будут длиться меньше месяца, — пожал плечами Генри. — Простите, не уверен, что могу что-то разглашать, так что больше подробностей рассказать не смогу.
Девушки, попробовав позадавать ему еще немного вопросов и вытянуть информацию, все-таки отступили, когда заметили, что Генри непреклонен, а после Джеки и вовсе сама попросила его молчать, чтобы нанести царапины и ссадины вокруг рта и губ, и чтобы движение кожи и мимика во время разговора не испортили только нанесенный незафиксированный грим. А Фрейя, подумав, что не стоит отвлекать Генри разговорами, отправилась раздобыть что-нибудь для перекуса для себя, Генри и Джеки.
После перекуса и оставшихся сорока минут перерыва в сумерках в небольшом лагере, разбитом практически в лесу, Генри и Фрейю вновь пригласили на площадку. На счет необходимости этой сцены Марк с Лорен начали спорить еще несколько дней назад, даже не на монтаже, когда могли бы увидеть отснятый материал и сравнить его с остальными сценами. Марк говорил, что сцена необходима, что возвести повествование к высокой положительной точке, Лорен же считала, что сцена, вообще-то, написанная ее же руками, не так уж и нужна, и объятие Геральта и Цири будет куда более подходящей точкой для завершения сезона.
Похоже, они что-то обсуждали снова, пусть и делая это очень культурно и вежливо по отношению друг к другу, поэтому Генри и Фрейя, переглянувшись, присели на предполагаемое место съемок — возле дома мужчины, спасшего Геральта, лежало несколько бревен, образуя полукруг, и посредине этой импровизированной поляны уже был разведен костер, к которому они и придвинулись, ожидая отмашки о начале съемки.
Они, сев к костру, который не спасал от холодного, пронизывающего, и совсем не майского ветра, продолжили молча наблюдать за Лорен и Марком. К ним подключился и Алан, оператор, так что они вместе перелистывали сценарий, обсуждая раскадровку, почему-то, именно сейчас. Может, Марк и Лорен пришли к какому-то компромиссу и решили что-то вместе изменить, чтобы оставить сцену, а для этого нужно будет изменить угол обзора и ракурсы съемки.
Заметив, как его партнерша поежилась от холода, Генри оглядел площадку в поисках чего-то теплого. Он, в общем-то, понимал Фрейю — в этой сцене на нем доспехов не было, только рубашка Геральта, как и у нее не было ее плаща, так что они оба в полной мере ощущали ночное дыхание венгерской капризной погоды. Молча поднявшись, Генри вернулся к костру спустя минуту с теплым пледом, без дела лежавшим на одном из складных стульев. Если его и оставил кто-то, этот кто-то явно был сейчас не на площадке, а в каком-то теплом месте. Он раскинул его на плечи Фреи и передал ей концы пледа, чтобы она сильнее закуталась и быстрее согрелась — заболеть в последний день съемок, наверное, также обидно, как заболеть в первый день отпуска или на какой-нибудь праздник, а девушке еще предстояло сдавать экзамены, так что простывать точно не стоило.
— Спасибо, — шепнула Фрейя и взглянула на самого Генри, пока он сам смотрел на костер. — Но я думаю, что прекрасные сильные мужчины тоже мерзнут, так что давай, иди сюда.
Она приподняла руку, чтобы он подвинулся ближе и теплого пледа хватило на них двоих, и Генри, именно это сделав, приобнял Фрейю за плечи, а девушка, решив, что ничего в этом сверхъестественного нет, прижалась к нему, не стесняясь этой внезапной близости, возникшей из-за плохой погоды. Они и без того за последние дни сблизились из-за этой непогоды, а сейчас и вовсе сидели бок о бок, в почти интимной обстановке вдвоем у огня посреди площадки, где на них никто не обращал внимания. И им обоим это даже не казалось странным. Скорее потому, что подобные мысли не проскакивали в их головах, потому что они думали больше о всех остальных вещах, чем о сближающих их совпадениях. В этом не было ничего сверхъестественного. Это нормально.
Спустя несколько минут их у костра все же заметили, и Лорен удивленно приоткрыла рот. Примерно также она выглядела, когда ей в голову приходила какая-то идея, которая могла перевернуть если и не весь съемочный процесс, то, как минимум, изменить сцену целиком, включая реплики актеров. Она, толкнув Марка локтем, чтобы привлечь его внимание, произнесла с легким восторгом, что именно так Геральт и Цири должны выглядеть, и попросила их повторить то же самое после того, как они произнесут реплики по сценарию. Генри и Фрейя, не размыкая объятия, переглянулись и улыбнулись друг другу. Это, однозначно, было очень хорошее и во всех смыслах теплое завершение дня и съемочного процесса.
