Дракон и Рождество

                  Демон справедливости Не только Видукинд обратил внимание, что его люди крутятся возле жеребят. Король тоже это приметил и велел принцу Карлу, который с товарищами – такими же подростками, сыновьями знатных лэйдов – занимался заездкой молодняка, принять саксов в свою компанию. - Да чтобы никаких поганых шуток, - предупредил Карл-старший. – Жеребчиков вином не поить, не пугать, подпруги не подрезать, колючки под чепраки не класть. Кто так посмеется – ни одного зуба во рту не сохранит, да и с тебя спрошу, если что. И вообще – саксов не обижать, двухлеток для заездки выбери им лично, справных, не уросливых. Я этих коней им потом подарю. - А Видукинду что подаришь? – ревниво спросил сын. Ему казалось, что Карл незаслуженно осыпает знаками дружеского расположения недавнего врага. - Вот, думаю. Меч он получит, но этого недостаточно. Лошадь? Разве Испанца ему подарить?.. – король запрокинул голову, подставляя лицо кружащимся снежным хлопьям. Снегопад начался еще ночью, франки, смеясь, говорили, что-де это саксы привезли сюда суровую зиму своей родины. Те отшучивались, и это был добрый знак. - Испанца?.. А не жирно ему будет? Чистокровный араб! – позволил себе возмутиться наследник. – Если на то пошло, награди кого-нибудь из своих. Но бывшего врага? За то только, что с повинной пришел? Это несправедливо! - Несправедливо, - согласился король. – Вот что я тебе скажу, сын: не буди демона справедливости, его потом никакими экзорцизмами не уймешь. Он вечно жаждет крови и не может насытиться. - Отец, боюсь, я не так умен, как сестрица Адель. Я что-то не понимаю. - С мыслями: «Я этого не заслужил, за что это мне?», «Я этого достоин, дайте!», «А чем я хуже?..» и «Почему я должен?..» люди делают много зла. У кого эти мысли застряли в голове, тот конченый человек. Твой сводный брат вечно нудит, почему он горбат, а ты красавчик, и почему он, первенец, не может наследовать – это же несправедливо!.. Приятно иметь с ним дело? - Ужасно, - честно признался Карл-младший, которому старший братец доставил немало мучительных минут. - Он не может жить с людьми, зато теперь и сидит взаперти в келье, а ведь я растил из него полководца. И еще одно: Верденская казнь была справедливой, по закону мятежники заслужили смерть. Тебе понравилось? - Нет!.. – в глазах мальчика плеснулся ужас, он зябко передернул лопатками, как будто ему за ворот кинули пригоршню снега. – Я до сих пор слышу их крики. - Я тоже, - тихо сказал ему отец. – Это наше возмездие, наше бремя – бремя власти, которая обязывает судить и карать, иначе все обратится в хаос. Но только у Бога справедливость и милосердие не противоречат друг другу, а наша земная правда всегда неполна, как частично и наше представление о другом человеке. Ты понимаешь меня? - Теперь да. Можешь дарить своему ручному дракону арабских скакунов, можешь его искупать в золоте – слова не скажу. - Как, как ты его назвал? – расхохотался Карл. - Это не я, это наши воины его прозвали – «Ручной королевский дракон»... Значит, можно прощать и непростительные вещи, отец? - Не имеющие оправдания - не значит непростительные. Но – да, таким, как этот сакс, - можно. Я не был уверен, правильно ли поступаю, пока не увидел его. Это было - как «да» и «нет»: да! - А он тебе нравится! Почему? - Потому что он дракон, а не змея. Есть клыки и когти, но нет яда. Он достаточно великодушен, чтобы платить за благодеяние любовью, а не ненавистью. - А разве побежденный может быть великодушным? - удивился принц. - Может, - улыбнулся Карл. - Если у твоего врага избыток самолюбия, твоя доброта не пойдет ему впрок. Гордыня – мать подлости: человек, обладаемый этой страстью, не признает ошибок, не кается в злодеяниях, не благоговеет перед святыней, не помнит добра и не умеет быть благодарным. Словом, если ты делаешь добро, знай, кому делаешь (55). И помни – кто пожалеет об ужаленном заклинателе змей (56)! - Папа, - неуверенно начал мальчик и замялся, словно ожидая позволения продолжать. Ему стукнуло тринадцать, он уже год как сражался и даже под присмотром дяди водил войска в бой. И стеснялся детского слова «папа», предпочитая почтительное «отец» - совсем как Карл-старший в его годы. Усмехнувшись этой мысли, король ободрил его: - Я тебя слушаю. - Папа, я хочу понять... Это важно для меня, я ведь принц, я учусь, как быть королем. Эта победа много значит для тебя, правда? - Бесконечно много. У меня еще не было такого сильного противника. Гунольд и Дезидерий в сравнении с саксом – просто две кучи дерьма весом... – Карл запнулся, видимо, прикидывая вес куч. – Видукинд мог бы стать первым королем Саксонии, и он был достоин попытаться получить этот приз. Я бы отступился, если бы речь шла еще об одном скипетре в моей коллекции. Но эта война – во имя вещей неизмеримо более важных, чем наши с ним амбиции. Я не мог ее проиграть. - Значит, твоя самая важная победа выглядит вот так? - А как? – улыбнулся Карл-старший. – Нужно было заставить его сутки простоять на коленях за воротами, с веревкой на шее?.. Это очень осложнило бы наши отношения. - Ты же мог просто покончить с ним – и никаких отношений. Больше не о чем говорить. - Думаешь, победа – это триумф, как во времена цезарей? Ликующая толпа, триумфатор на колеснице, за которой в цепях влачатся пленные вражеские вожди?.. Победа – порог, который нужно переступить обоим – и победителю, и побежденному. От того, как они переступят этот порог, зависит, что их ждет дальше – союз или новая война. Месть уничтожает и славу, и плоды победы. Я хотел сделать наши народы братьями не только по крови, а не проглотить кусок, который невозможно переварить. - Значит, Рим пал потому, что проглатывал слишком большие куски? - И поэтому тоже. Но главным образом потому, что между римлянами и покоренными народами не было равенства. Галлы, бритты, иберы, египтяне чувствовали себя униженными и копили обиды. Вот поэтому, сын, мои законы одни для всех, хотя франкам это и не нравится. - А почему ты его встретил как брата? Обнял, за стол посадил рядом, не знаешь, чем одарить? - Чтобы утешить. Ему пришлось сдаться, просить о милости – это трудно, тяжело. Ты тоже будешь решать судьбу побежденных – не смущай сердца уже огорченного (57), остерегайся ранить его жестом или словом. Ты не знаешь судов Божиих, не знаешь, почему Бог предал твоего врага в твои руки - может, затем, чтобы испытать тебя. Победа и поражение ставят тебя перед самим собой, обнаруживают то, чего ты, может, о себе и не знал. Не глумись над тем, кого смирила рука Господня - помни, что и ты можешь оказаться на его месте. Многие из сильных подверглись крайнему бесчестию, и славные преданы были в руки других (58) . Почтив побежденного, ты тем самым покажешь себя достойным славы и чести. - Я понял, пап, - тряхнул такими же, как у отца, не поддающимися расческе кудрями принц. - Попробуй лошадиный гребень. Мою гриву он берет, - весело хмыкнул Карл-старший и окончательно взлохматил шевелюру наследника пятерней. *** - Какое чудище! Впервые вижу такую громадную лошадь. Чем его кормят – сырым мясом? – Видукинд, не скрывая опасливого восхищения, любовался могучим вороным конем. - Мой Мавр, - Карл скормил жеребцу яблоко. - Эй, осторожнее – исключительно злобная тварь, признает одного меня. Когда он особенно не в духе, мне самому приходится его седлать. - Тебе обязательно побеждать даже лошадей? - Что? Нет, конечно. Он мне по росту, вот и все. Не всякая лошадь может меня нести. А этот тебе нравится? – Карл угостил половинкой яблока белого арабского скакуна, доверчиво потянувшегося к нему из соседнего стойла. - Если он вполовину так резв, как красив, - очень. Каких он кровей? - Ну, резвость его ты сам испытаешь – завтра поедешь на нем на охоту, - улыбнулся Карл и пояснил, что араб трофейный, приведен из испанского похода, и покойный владелец не возил с собой его родословную. Сакс сперва кивнул: он любил охоту, как и должен сильный телом и духом мужчина любить рискованные молодецкие забавы. Затем недоуменно нахмурился и переспросил: - А можно разве?.. - Охотиться? А почему нет-то? Ты же готовишься к Крещению, а не к постригу. Хотя мой кузен Адальгард – целый аббат, что не мешает ему держать у себя в Корби псарню и гонять в монастырском лесу оленей во славу Божию. Не на Страстной и не в среду и пятницу, конечно. - Мы, христиане, - продолжал Карл, - как никто другой, знаем, что в жизни много боли, и поэтому охотиться, танцевать, пировать, любить, радоваться резвому коню, мудрой книге, дружеской беседе – и можно, и необходимо. Нужно успевать все это – в промежутках между сражениями, трудами, скорбями, потерей близких... Глупо откладывать радость «до лучших времен», которые никогда не наступят!.. Видукинд обдумал это и кивнул, вглядываясь в горизонт. Поля сразу за конюшнями и лес вдалеке сияли праздничной, нетронутой белизной. Весело будет скакать по этим полям, не сдерживая пыла горячих коней, поспевая за стелющимися борзыми... - Завтра на охоте держись меня, - предупредил король. – Собственную жизнь любому из своих людей я доверю без сомнения. Но не твою. Вроде бы все люди Карла были в здравом уме, никто не жаждал мести любой ценой, но мало ли что. Саксы, к слову, тоже больше не теснились угрюмой озирающейся кучкой – ходили поодиночке, кто-то уже сунул нос в оружейные мастерские ‒ подглядеть, как делают знаменитые франкские кольчуги, кто-то гулял по дворцу, дивясь его убранству, а самые бойкие заглядывались на девиц. Видукинд не препятствовал им в этом – ему было некогда. Большую часть дня занимали богослужения и огласительные беседы. Кроме того, несколько дней они с Карлом посвятили подготовке договора, согласно которому Саксония становилась частью Франкского королевства. Саксы при этом получали равные права с франками и прочими подданными короля. Фактически за время переговоров Видукинд добился для своего народа большего, чем за тринадцать лет войны и те семь лет, что возглавлял ее лично. *** ...За поворотом лесной дороги трубили «на драку», звук рога временами заглушал ошалелый собачий лай. Мимо короля, не разбирая дороги, промчался Карл Юный, пригнувшийся к вытянутой в неистовой скачке шее берберийского жеребца; за принцем, отстав на полкорпуса – не из почтительности, из-за того, что конь был поплоше, - с таким же безумным видом скакал Ворнокинд. Шапку сакс потерял, рыжие волосы стояли дыбом. Араб под Видукиндом затанцевал, прося повода; Карлов вороной, судя по невозмутимому виду, презирал и охоту, и человеческий род в целом, за исключением своего господина. Того же мнения была и Бранвен – волчья борзая, щенком привезенная Карлу в подарок ученым клириком из Ирландии. Всадники переглянулись. Оба подумали об одном и том же: вот отличное приключение для юнцов, способное положить начало дружбе - пусть сообща добудут своего зверя, незачем им мешать. - Тебе нужен этот кабан? – спросил король. - Нет. А тебе? - Да я сотни их убил, будучи принцем. Только этим и занимался. От меня немногого ждали, пока был жив мой отец, так что я мог до поры до времени наслаждаться жизнью, - рассмеялся Карл и направил коня на боковую тропу. ...За поворотом лесной дороги трубили «на драку», звук рога временами заглушал ошалелый собачий лай. Мимо короля, не разбирая дороги, промчался Карл Юный, пригнувшийся к вытянутой в неистовой скачке шее берберийского жеребца; за принцем, отстав на полкорпуса – не из почтительности, из-за того, что конь был поплоше, - с таким же безумным видом скакал Ворнокинд. Шапку сакс потерял, рыжие волосы стояли дыбом. Араб под Видукиндом затанцевал, прося повода; Карлов вороной, судя по невозмутимому виду, презирал и охоту, и человеческий род в целом, за исключением своего господина. Того же мнения была и Бранвен – волчья борзая, щенком привезенная Карлу в подарок ученым клириком из Ирландии. Всадники переглянулись. Оба подумали об одном и том же: вот отличное приключение для юнцов, способное положить начало дружбе - пусть сообща добудут своего зверя, незачем им мешать. - Тебе нужен этот кабан? – спросил король. - Нет. А тебе? - Да я сотни их убил, будучи принцем. Только этим и занимался. От меня немногого ждали, пока был жив мой отец, так что я мог до поры до времени наслаждаться жизнью, - рассмеялся Карл и направил коня на боковую тропу. . 52 Слуга Божий, благочестивый защитник и смиренный пособник Святой Церкви (лат.) – так называл себя Карл Великий в своих капитуляриях. 53 Деян. 20, 24. 54 Притч. 24, 17. 55 Сир. 12, 1. 56 Сир. 12, 13. 57 Сир. 4, 3. 58 Сир. 11, 6.