Cолнце героев

— Антиграв не забудь. — Зануда. — Ты же знаешь, — Корин извиняющимся жестом развел руки. — У меня травма. С того самого раза, когда ты в 6 лет без разрешения взяла крылья и забыла нацепить антиграв. — Знаю. Она не раз вместе с супервизором прорабатывала эти воспоминания, прежде чем они перестали возвращаться к ней во снах. Свист ветра в ушах. Свободное падение. Стремительно приближающаяся земля. Фигурка отца, бегущая наперерез линии падения. Удар. Темнота. Попытавшись заложить вираж, она соскользнула с восходящего воздушного потока. Правое крыло неловко вывернулось, швырнув ее вниз. И тогда вместо диска антиграва на поясе она нащупала пустоту. — Ты падала с высоты метров 20. Не так много, но шестилетнему ребенку хватит, чтобы убиться. Я вспомнил, что делали наши предки, когда еще не было антигравов, а они уже путешествовали на крыльях между островами. Падающего человека можно сбить с траектории падения мощным толчком. Погасить вертикальную скорость. Опасно, но это лучше, чем дать ему упасть. — И ты смог. — Правда, сломал себе тогда обе руки, — Корин улыбнулся. — А ты — два ребра и ногу. Но все же не свернула шею. Хоть и потеряла сознание от удара. Помню, я прижимал тебя к себе сломанными руками и плакал. — Я люблю тебя, пап. И никогда не забываю про антиграв. Крейри коснулась пальцами браслета на запястье, активируя надетые крылья. Как всегда, в районе лопаток стало горячо: оптоволокна синтетических «нервов» прорастали сквозь тонкую ткань летного костюма и кожу, соединяясь с живой нервной системой. Секунда легкого головокружения — и это удивительное чувство, к которому так никогда и не привыкаешь до конца — что у тебя появилась еще одна пара конечностей. Огромное солнце Арлента вставало над океаном, заливая его расплавленным золотом. — Пока, пап! Крейри распахнула крылья — и прыгнула с террасы, ловя попутное воздушное течение в своем эшелоне высоты. На горизонте, обозначая курс, сиял шпиль Галактического университета. *** — Думаю, вы все понимаете почему факультет Прикладной культурологии так важен. Вы — элита Галактики, молодые люди. Разумеется, важны и другие науки. Мы не могли бы прожить без биотехнологий, высокой энергетики или космической инженерии. Но Прикладная культурология — одна из самых важных и сложных областей знания. А наши выпускники всегда очень востребованы во всей Галактике. Кто-нибудь хочет высказать свое мнение, почему? Декан Факультета прикладной культурологии Надар Ока повертел головой, отыскивая желающих среди потоковой аудитории. — Вы, пожалуйста. — Потому что мы работаем Переговорщиками. — Истинная правда. Но давайте пойдем немного дальше, молодые люди. Почему это так сложно — быть Переговорщиком? Все учат Общегалактический язык, гипнокурсы доступны каждому. Кто хочет продолжить эту цепь рассуждений? Вот вы, леди, как считаете? — Потому что как гласит Первый закон герменевтики, «сообщение, созданное отправителем, и сообщение, полученное реципиентом, — это всегда два разных сообщения». — В точку! Мы говорим на разных языках, даже когда говорим на одном и том же языке. Даже если мы — одной расы. Что бы я ни сказал вам — каждый из вас получит свое сообщение. Оно будет отличаться, исходя из вашего личного опыта. Каждый получатель достраивает сообщение, домысливает его. Чаще всего — сам того не понимая. Профессор Надар, увлекшись, взмахнул перепончатой рукой с длинными пальцами.  — Представьте себе, что каждое слово — как комета, тащит за собой в нашем сознании разноцветный шлейф связанных с ним образов и представлений. Хотим мы этого или нет. Осознаем мы это или нет. Этот шлейф в науке называют коннотацией. Возьмем самый простой пример. Я говорю «пошел снег». Что может быть проще? Что такое снег для вас? Для тех, кто вырос на жарких планетах, снег — это чудо. Это экзотика, виденная по головизору. Дорогой горнолыжный курорт, роскошь, искрящаяся на солнце алмазная пыль. Скажи «снег» — и человек из теплого тропического мира подумает: «праздник». Для тех же, кто родился и вырос на Иде или отбывал там наказание, снег — это враг. Это синоним слова тюрьма. Этот сторож безжалостнее, чем любые дроиды-охранники. А у уроженцев ледяной планеты Хот вообще нет слова «снег». — Как так? — спросил кто-то с галерки. — Парадоксально, правда? — Надар развел длиннопалыми руками, являя аудитории безупречные изумрудные запонки на рукавах идеально сидящего костюма. — У них есть слова, обозначающие крупные отдельные снежинки, ледяную крупу, мокрый снегопад, метель, пургу, поземку, снег вперемешку с дождем, лавину. Снежный наст и свежевыпавший снег. Снег, утепляющий крышу, и подтаявший снег, перемешанный с грязью. Снег на поле и снег на вершине горы. Больше двух сотен слов, обозначающих разные виды снега. Ведь снег — это их жизнь. Когда же мы выходим за пределы одной расы, количество возможных коннотаций растет в геометрической прогрессии. В Галактике — тысячи рас. И у каждой — свои культурные коды и социальный уклад, свои представления о хорошем и плохом, приемлемом и нет. Когда вы работаете Переговорщиками, вы переводите слова и действия не с языка на язык. Вы переводите их из одной системы культурных координат — в другую. Например, многие из вас будут работать в бизнесе и заключать сделки. Вы должны знать: у тойдарианцев, если вы, подписывая договор, не требуете залога, — вы ведете себя как полный идиот. Без залога тойдарианец не будет вас уважать и считать равными, а сделку — вступившей силу. На планете Деварон же требование залога будет воспринято как смертельное оскорбление. Это как прямо в лицо обвинить вашего контрагента в жульничестве. Деваронцы грубы и вспыльчивы, но скрупулезно честны в делах. Если сделка сорвется по его вине, деваронский партнер лично явится к вам домой и принесет компенсацию вместе с извинениями. Вот почему сегодня перед вами стоит очень важный выбор. Вы должны выбрать себе специализацию на ближайший год. Две культуры, в которые вы погрузитесь с головой, мальчики и девочки. Вы попытаетесь влезть в их шкуру… или чешую, — он изящным жестом указал на себя, — чтобы научиться мыслить и жить, как они. — А ты уже выбрала? — шепотом спросила Крейри у подруги. Тали, очарованно взирающая на профессора Надара, зарделась. — Неймодианцы, моя семья ведет с ними дела. И мон-каламари, конечно. Спецкурс по ним в этом году ведет сам Надар! Он такой… такой душка! — Ясно, — улыбнулась Крейри. Профессора Надара — представителя земноводной расы мон-каламари- студенты просто обожали. Щеголь и франт, он очаровывал красноречием, но был, кроме того, толковым организатором и глубоким мыслителем. Блестящий лектор, парадоксальный и остроумный, он помимо прочего еще и вел на факультете дебат-клуб. Так что за ним вечно хвостом ходили обожавшие его студенты, от новичков-первокурсников и до выпускников. «Клуб поклонников Надара» всегда набивался на спецкурс по родной расе декана — мон-каламари. Так что проходной балл на эту специализацию был одним из самых высоких. — А ты? — Тали повернулась к ней, заинтригованная. — Кого ты выбрала? Крейри промедлила. — Тойдарианцев — у нас много торговых агентов и покупателей из этой расы. — И…? Может, пойдешь со мной на мон-каламари? — И мандалорцев. — Мандалорцев? — Тали непонимающе сдвинула белобрысые брови. — Но почему? Тебе ведь хватит баллов, чтобы пройти на любую специальность, даже на самую популярную. А мандалорцы … с ними ведь почти никто в Республике не имеет дел. И сколько их там вообще осталось? Они сидят на своей планете, прячутся в своих бункерах или что у них там, и не суются во внутренние миры. Непонятно, почему этот курс вообще остается в списках, его ведь никто не хочет брать. Там даже и проходного балла-то нет, — только какое-то собеседование. Она вдруг прижала ладонь к губам. — Ох, извини дорогая, я не сразу поняла. Это ты из-за дедушки, да? — Я не знаю, — тихо ответила Крейри. *** У дверей кабинета подпирали стенку двое парней со старших курсов. Увидев Крейри, один из них толкнул локтем другого, и оба вытаращились на нее, как по команде. — П-поздравляем с кубком, — наконец сказал тот, что был повыше. — А что ты тут делаешь? — А вы? — Ну, эээ, проходим собеседование. На нормальные спецкурсы нам не хватает баллов, а тут можно проскочить на халяву. На этот курс очереди не выстраиваются, так что думаю, лектор Крайз будет рад каждому. — И не станет парить нам мозги лишний раз, — рассмеялся второй. — Я тоже пришла на собеседование. За вами свободно? Они оба снова вытаращились на нее так, что профессор Надар, с его круглыми глазами, обзавидовался бы. Но, хвала Балансу, промолчали. *** — Итак, расскажите мне, почему вы выбрали этот спецкурс. Вы отлично учитесь, и вам хватило бы баллов на любой другой. Почему именно Мандалор? Мой курс обычно не пользуется популярностью. Человек, сидящий напротив нее, опер подбородок на сложенные вместе ладони. Взгляд у него был цепкий, спокойно-изучающий. Крейри на секунду промедлила, ожидая пока у нее тоже сложится первое впечатление. Узкие, плотно сжатые губы. Худое, жестковато очерченное лицо. Бледная кожа, как у уроженцев Корусанта, внимательные глаза. Неброский серый костюм, чуть отстающий от последней столичной моды, сидел на нем, как влитой. — Да, мне кажется, большинство людей в Республике хотели бы… забыть события Мандалорской войны. Запереть их в чулане, как что-то неприятное и даже неприличное. Но мне кажется, это неправильно. — Продолжайте, прошу вас. — Игнорировать болезненные воспоминания — верный путь к капсулированию и некрозам психики. Как у личности, так и у целого народа. А если оставить онсинн в покое, — мне кажется, в истории не должно быть запертых чуланов и «белых пятен». Она сжала кулаки. — Да, нам неприятно это вспоминать. И потому среди информации о Мандалорских войнах так много пропагандистских голошоу про страшных захватчиков в глухих шлемах — и так мало объективных данных. Может быть, потому, что-то, что в итоге Республиканская армия сделала с Мандалором, больше подходило на… Я сейчас скажу непопулярную вещь. Но с моей точки зрения, это походило на резню. Выбомбить «грязным» оружием полпланеты, чтобы «принудить к миру»… Крейри перевела дух. — Я хочу понять, понимаете? Понять, правы ли были мы. И что двигало ими. Почему они развязали войну без видимых причин, оккупируя одну планету за другой, и едва не захватили Корусант. Почему не сдались, когда Республиканская армия вышибла их обратно во Внешнее кольцо? Лектор коротко кивнул, его серые глаза глядели пронзительно, но без неприязни. — Задача науки, — сказала Крейри, — чтобы у человечества оставалось все меньше «темных чуланов». Но есть и еще одна причина. Человек с другой стороны стола вопросительно вздернул бровь. — Меня зовут Крейри ван Арлент. Если вы не первый год на нашей планете, то должны знать, как моя семья получила право носить эту фамилию. — Вы… хотите отомстить? — Э… что вы... Нет! Я хочу понять. Почему они это сделали. Человек за столом медленно склонил голову. — Ваши причины достойны самого глубокого уважения. Я принимаю вас на свой курс, Крейри ван Арлент, и постараюсь научить всему, чему смогу. — А тех двоих? — не удержалась Крейри. — А их, разумеется, нет. — Но… получается, я буду единственной студенткой на вашем курсе. Он скупо улыбнулся. — Что ж. Таков Путь. — Вы… — Крейри задохнулась, — но как... А где же ваш шлем? И броня… — Да. Я — мандалорец. Мое имя — Джастер Крайз. А ответам на ваши вопросы — как и современным социополитическим процессам на Мандалоре — мы посвятим наше первое занятие.