Лица

…А он не прощает ей — балы и выезды, дорогие наряды и праздники; не прощает — налево поклоны, стоны об угнетении, надменное лицемерие — всю эту чушь. Она всех знает, со всеми знается, всем улыбается — и держит его за спиной, прячет, будто семейный позор, будто он вор, укравший самое главное, — дворянскую честь. А он не вор; его руки — в крови и копоти, он стоит, до поры безропотен, — и под черной от земли кожей разгорается красным месть. …А она не может ему простить — того, что смеет жить так просто, нелепо, не думая ни о чем, не оглядываясь, не догадываясь, как тяжело — посреди всех, когда вправо — грех и влево — грех. Сколько пришлось пережить, чем обагрить белую кожу — знает только она одна; когда исчезает большая страна, приходится жить на осколках. Если делаешь выбор, неси его до конца — а все остальное без толку. …И, наверное, он мог бы ее понять — сестра все же; и, наверное, она могла протянуть ему руки — прости и пойми, я же любя — и для себя, и для тебя, глупый; но нет. Тянется между ними кровавый след, проводя границы; и стоят они друг к другу анфас, следя за каждым движением, не рискуют показать спину. Красный Донбасс. Белая Украина.