Лица

Вьюга кружит. Заметает белым землю и море, ложится на виски сединой, накрывает глаза пеленой и покоем: не смотри. Там, внутри, таится Божия искра — ее береги, на нее молись и ее слушай; не смотри. Не смотри, как чужая воля твою землю крушит, забирает, пожирает, как ненасытный зверь, ранит чужими флагами. Они готовы дать бой, но тебе это надо ли? Твой берег чист, его заметает вьюга, затирает набело все следы. Отойди от последней черты, опусти взгляд. За твоей спиной звезды горят, и не с ними ли тебе воевать надо? Призови к ответу красное стадо, приструни его — не смотри. А он не отводит взгляд. За его спиной звезды горят — но это звезды его земли. Какие бы ни были — они свои; а там, на том берегу, — чужие. Наглые, злые, они считают, что вправе ему приказывать, — но теряются под тяжелым взглядом. Они совсем рядом, но приблизиться не решаются — опасаются справедливо. Он усмехается криво и кладет тяжелую руку на меч. Его дело — землю беречь, и однажды он вступит в бой, как уже не раз бывало: от его рук врагов полегло немало. Однажды, он знает, настанет и их черед. Щурясь сквозь белую мглу, Архангельск ждет.