Divided We Fall

«I don't wanna look at anything else now that I saw you I don't wanna think of anything else now that I thought of you I've been sleeping so long in a 20-year dark night And now I see daylight, I only see daylight» Taylor Swift — «Daylight»

Непрекращающийся дождь мелкими частыми каплями срывался с неба, разбиваясь о высотки, зонты, крыши машин, его барабанная дробь вводила в своеобразный околомедитативный транс, притупляя чувства и вызывая сонливость. Однако Мишель все еще была слишком возбуждена, чтобы поддаться его умиротворяющему влиянию. Она бездумно провожала глазами скатывающиеся по стеклу капли, мысленно все еще оставаясь в гостиной квартиры Паркеров, где Хэппи, обнимавший счастливую заплаканную Мэй, произнес те самые слова, от которых сердце неслось вскачь. «Питер возвращается домой». Мишель боялась повторять эти слова даже в собственной голове, будто боялась, что они потеряют свой смысл, что растекутся чернильными пятнами, растворяясь, и окажется, что все это — плод ее помутненного сознания. Она ждала, так долго и так отчаянно, что теперь, когда ожидание почти подошло к концу, ее переполняло эмоциями. Мишель верила даже тогда, когда у остальных не оставалось надежды, когда они были близки к тому, чтобы сдаться. Но ЭмДжей не сдавалась. Она верила. Верила в Питера и его силу. В то, что он обязательно вернется к ней, несмотря ни на что. И пусть иногда эта уверенность ослабевала из-за усталости и постоянного стресса, но девушка не позволяла ей исчезнуть окончательно. И когда они с Недом, запыхавшиеся и мокрые, влетели в квартиру и Хэппи сообщил им новости, она чуть не расплакалась от осознания того, что была права, веря в Питера. Носить в себе надежду, защищая от обстоятельств и порой даже самой себя, было ужасно изматывающе. Однако именно она была единственным, что заставляло просыпаться по утрам, не сдаваться и ждать. И теперь эта надежда окрепла настолько, что проросла в реальность. Питер был жив и сейчас возвращался к ней. Она снова увидит его. Услышит, обнимет. И не отпустит. Больше никогда. От одной только мысли об этом перехватывало дыхание, на глаза наворачивались слезы, а сердце радостно стучало о ребра, умоляя его выпустить к тому, кого оно так преданно ждало все эти месяцы. Мишель заставила себя глубоко вздохнуть и украдкой вытерла повлажневшие глаза. Неожиданно ее ладони коснулись теплые пальцы, и Джонс испуганно вздрогнула, оборачиваясь. Нед улыбался ей, и в его глазах она читала то же, что испытывала сама: радость и горящее нетерпение от предстоящей встречи. Она шмыгнула носом и улыбнулась ему в ответ. ЭмДжей была так признательна за то, что Нед был рядом все это время. И особенно за то, что сейчас он ехал в машине рядом с ней, радуясь не меньше. Питеру ужасно повезло с другом, и ей, Мишель, тоже. — Как думаете, они уже прилетели? — Лидсу было сложно сдерживать обуявшую его нервную энергию. — Не знаю, — буркнул Хэппи, не отрывая взгляд от дороги. — Как давно они вообще вылетели? Мы успеем вернуться на базу перед тем, как прибудет квинджет? — Без понятия, — кратко обрубил мужчина, и Джонс уловила мелькнувшее в голосе раздражение. Он не любил глупые вопросы и на раз выходил из себя, если его начинали ими засыпать. Но Нед был слишком взбудоражен сейчас, чтобы это понять и сделать выводы. Он покусал губу, поерзал на сидении, то приподнявшись выше, то снова съехав по кожаной спинке и упершись коленями в переднее сидение, а потом, посопев, тихо выдохнул: — Только бы Питер был в порядке. Мишель ободряюще потрепала его по руке и придвинулась ближе, положив голову на плечо. Она отлично понимала его нетерпение, потому что изнутри зудело такое же, но девушка понимала, что сейчас не могла получить ответы. Оставалось только ждать. — В порядке, — негромко ответил Хэппи, когда ладонь Мэй опустилась на руку, которая лежала на рычаге коробки передач. — Вам не передавали, в каком он состоянии? — немного поколебавшись, все же спросила Мишель. Не то чтобы она рассчитывала на то, что Хэппи предоставили исчерпывающее сообщение о положении вещей, но не могла не спросить. — Не передавали, — нахмурившись, отрицательно покачал головой Хэппи. — Сказали только, что целый. — Что, если он ранен? Или… или ничего не помнит? — в ужасе прошептал Нед, глаза его округлились. — Нед, — ЭмДжей тоже волновалась, однако, кажется, Недом начинала овладевать тревожность и паника. — Что, если он увидит нас и не узнает? — Может, хватит уже, а? — взорвался Хэппи, раздраженно сверкнув глазами в зеркале заднего вида. — Прекрати нагнетать. Они вернутся и ты сможешь заваливать Питера своими вопросами. — Легко вам сказать! — обиделся Лидс. Мишель принялась успокаивающе его поглаживать по плечу. Она знала друга достаточно хорошо для того, чтобы понимать, что это всего лишь его способ справляться со стрессом, потому что если он хоть немного не выпустит эмоции, то попросту взорвется. Но Хэппи никогда не был терпеливым и порой, особенно когда терял контроль над ситуацией, становился слишком вспыльчивым. Он тоже переживал, но не позволял себе тревожиться как Нед, потому огрызался. — Ты неправ, Нед, — мягко заметила Мэй, и тот тут же устыдился своей вспышки. — Давай не будем терять самообладание, ладно? ЭмДжей закусила губу. Внутренняя сила этой женщины вызывала восхищение. Мэй, как и они с Недом, была взволнована, томилась в том же ожидании и была так же напряжена, но у нее получалось сохранять спокойствие и помогать не сорваться им всем. Мишель зарылась носом в рубашку Неда, стискивая зубы. Сейчас, когда она знала, что Питер вот-вот вернется к ней, ожидание казалось особенно невыносимым. — Вы правы, — выдохнула Джонс. — Просто это все так… удивительно и страшно одновременно. — Не верится, что уже скоро сможем увидеть Питера. Что… — голос Неда дрогнул. — Что все наконец-то закончилось, — тихо договорила за него Мишель. Глаза Мэй заблестели. Она ласково им улыбнулась, по лицу растянулась сетка мелких морщинок. Волнения и горе состарили ее, однако сейчас Мэй светилась изнутри радостью и предвкушением, и черты преображались, делая ее очень красивой. Все закончилось. По крайней мере им всем безумно хотелось в это верить. — Черт тебя подери! — резко распорол воцарившуюся уютную тишину злой возглас Хэппи. — Этого еще не хватало. Мишель приоткрыла один глаз и посмотрела вперед, безошибочно определяя причину его несдержанного недовольства. За всеми заботами они забыли, что авеню в час пик забиты машинами, и сейчас попали в пробку, увязая в потоке машин. — Может, еще не поздно повернуть? — с сомнением предложил Нед. ЭмДжей выглянула в окно, пытаясь определить длину образовавшейся тянучки. — Поздно, — буркнул Хэппи, напряженно сжимая руки на руле. — Это нас сильно задержит, — вслух озвучила мысли Мишель, откидываясь на спинку. — Мы и так задержались, — проворчал Хэппи, намекая на прогулку друзей в парке. — Кажется, кто-то обещал, что отойдет всего на час. — Мы пришли почти вовремя, — скрестив руки на груди, парировала ЭмДжей. — Вернулись спустя два часа! — Успокойтесь, — Мэй не нужно было повышать голос, чтобы все ее тут же послушались и заткнулись. — Извини. — Извините, — одновременно повинились Хэппи с Мишель. Миссис Паркер кивнула и улыбнулась. Джонс вернула ей улыбку, снова устроила голову на плече притихшего Неда и перевела взгляд за окно. Хэппи уже в который раз упрекал их за опоздание, но в этом Джонс научилась видеть заботу. Потому что это то, как он беспокоился — она успела это понять за бесконечно долгие месяцы знакомства. Сейчас, когда прошло уже какое-то время, она успела пожалеть, что вообще приняла предложение Фрэнсиса и вышла на связь. То, что Мишель услышала, явно не стоило рисков, которым она подвергла себя, Неда и всех остальных. Ей пришлось врать, буквально сбегать в призрачной надежде узнать что-то важное, но ничего, кроме раздражения и новых вопросов, девушка не получила. Хотя, наверное, глупо было рассчитывать на другой исход всей этой ситуации. Фрэнсис Бенгтссон принадлежал другому миру. В нем не было преданности, не было дружелюбия и искренности — были только собственная выгода и торгово-рыночные отношения. В определенных плоскостях они могли прийти ко взаимопониманию. Отношения «ты мне — я тебе» были удобны, когда речь шла о подобного рода сотрудничестве. Вот только его требования Джонс ни за что не могла принять. Если лгать, манипулировать и предавать было для него так же естественно, как дышать, то сама Мишель уважала честность и ценила возможность доверять другим. Да, таких людей у нее было немного, но она бы ни за что не стала бросать тень на те отношения, которые у них сложились. Единственное, что ее действительно заинтересовало в их разговоре, это слово, которое Фрэнсис бросил на прощание. «М.И.С.Т.Е.Р.И.О.» Что вообще значило это слово или, вернее, набор букв? Как именно оно было связано с той тайной организацией, о которой упоминал Бенгтссон? Почему он решил закончить их встречу именно на нем? Забросил наживку или пытался предупредить? Или и то, и другое одновременно? Сколько бы ЭмДжей не проматывала в голове их беседу и все, что ей было известно, она никак не могла собрать этот пазл так, чтобы увидеть картинку целиком. Возможно, стоило рассказать об этом Неду. Хотя, вероятно, поговорить с Тони было более разумной идеей. С одной стороны, Тони мог знать больше, а потому мог понять, что это значило. С другой же… не хотелось признаваться в том, на какие риски она пошла, чтобы получить эту информацию, а соврать навряд ли получится — у нее не было источников, которые могли бы предоставить подобные сведения. Наверное, стоило временно отложить это на потом, а пока сосредоточиться на действительно важных вещах. К примеру, на возвращении Питера. Пейзаж за окном плавно менялся, но Мишель едва ли замечала это. Она встрепенулась лишь тогда, когда поняла, что видит хорошо знакомые очертания комплекса Мстителей. Внутри все сжалось от сладкого предвкушения и сильного волнения. Еще немного, и она увидит Питера. Сможет коснуться его, обнять. Почувствовать, что он живой, что вот он, вернулся к ней, что он наконец-то рядом. Глубоко в душе, настолько, что она не признавалась в этом сама себе, Мишель немного пугала предстоящая встреча. Питер провел в плену месяцы, кто знает, что ему довелось пережить там и как это на него повлияло. Больше всего страшило то, что плен мог его сломать. Питер был, пожалуй, самым светлым и добрым человеком из всех, кого она знала. Готовым всегда прийти на помощь, когда она действительно требовалась. Он был самым незаурядным, умным и чудесным. Но что, если заточение погасило в нем огонек этой яркой жизни? ЭмДжей поджала губы, тяжело вздохнув. Подобные мысли были невыносимыми, стыдными, ведь это явно не то, о чем стоит думать, когда твой любимый человек наконец-то возвращался домой. Ей нужно радоваться, и все же она не могла так просто избавиться от дурацкой тревоги. Если бы выяснилось, что Питер... что его не стало... Мишель не представляла, как смогла бы жить дальше. Наверное, горе целиком поглотило бы ее, и как знать, было бы ли ей по силам его прожить. Однако сейчас, когда Питер летел домой, живой, ее изводила иная тревога. Она волновалась о том, какой отпечаток оставило на Питере заточение, каким он будет, когда вернется. Мишель упрямо тряхнула кудрями, ругая саму себя. Каким бы не вернулся, она все равно его любит. Они все решат и все преодолеют, ведь после того, что они пережили, это не может быть сложнее, так ведь? У них всегда получалось, как тогда в этот раз может быть иначе? Едва серебристая Ауди Хэппи преодолела ворота подземной стоянки, Джонс вцепилась нервно подрагивающими пальцами в ручку двери, едва удерживая себя от того, чтобы не вылететь из машины прямо сейчас. Ей казалось, что Хоган на зло ей паркуется так долго, время, будто издеваясь, тянулось преступно медленно, натягивая нервы до предела. Мишель так хотелось быстрее подняться наверх, туда, где она может узнать новости, туда, где, быть может, уже ждет ее Питер. Поэтому, едва Хэппи успел заглушить мотор автомобиля, девушка, не дожидаясь остальных, молнией вылетела из салона. Мысленно обрадовавшись, когда при нажатии кнопки двери лифта приглашающе разъехались в стороны, ЭмДжей быстро заскочила в кабину, скомандовав Пятнице отвезти ее к Пеппер. Не успели двери до конца открыться, как она уже была на полпути к главной гостиной. Появление Мишель не напугало Пеппер, что было объяснимо, ведь ее наверняка можно было услышать еще как только девушка оказалась на этаже. Пеппер с мягкой понимающей улыбкой поприветствовала ее и, усадив рядом на диван и пригладив растрепавшиеся от бега волосы, спокойно рассказала все, что знала сама, и терпеливо ответила на каждый вопрос. Новостей особо не было, квинджет еще летел, и это почему-то одновременно и раздражало, и успокаивало. Снова ждать, но, с другой стороны, у ЭмДжей еще было время подготовиться ко встрече. Будто поняв ее эмоции, Пеппер притянула девушку к себе, приобняв и поглаживая ее по плечу, как бы говоря, что все уже закончилось, они почти дома, все обязательно будет хорошо. И Мишель верила ей — Пеппер не стала бы ей врать. Вскоре после этого на пороге показались остальные. Женщина мягко отстранилась и встала, чтобы принести им чай, а уставшему Хогану кофе. Пятница молчала, и Мишель, вздохнув, переместилась к панорамным окнам, упав в наваленные там подушки. Нед, недолго думая, сел рядом с ней, и они вместе устремили взгляд в полотно ночного неба, надеясь увидеть подлетающий квинджет. Делать все равно ничего не получилось бы, им оставалось только ждать. На диване тихо вели беседу Хэппи, Мэй и Пеппер. Мишель не вслушивалась в то, о чем они говорили, но в тоне голосов угадывалось нетерпение, радостное, полное надежды и предвкушения. Все они ждали, желая самолично убедиться в том, что все действительно осталось позади, что они все преодолели. В панорамных окнах отражались очертания комнаты, и Мишель, рассматривая их, ощутила дежавю. Это до странного ярко напомнило ее первые минуты на базе, когда она, испуганная и растерянная, впервые оказалась среди этих людей. Воспоминания о том, как она пересказывала все, что с ней случилось, сейчас выцвели и не вызывали того ужаса, от которого ЭмДжей страдала раньше. Тогда она так же, как сейчас, верила, что Питер обязательно вернется, только вот все получилось гораздо дольше, чем ей — им всем — хотелось бы. Тогда никто из них даже предположить не мог, чем все обернется. Мишель и представить не могла, во что полезет ради того, чтобы вернуть Питера. Возвращаясь назад, вспоминая все события, это мало походило на реальность. На голливудский фильм да, но никак не на жизнь обычной школьницы. Хотя, наверное, если она хотела спокойной жизни, не стоило связываться с супергероями. С другой стороны, она бы никогда не смогла узнать о себе столько, сколько узнала, проживая все это. Топка горя расплавила ее оболочку, обнажив сердцевину, которая оказалась куда более прочной, чем она могла предположить. Нед сказал, что она изменилась. Но правда была в том, что все осталось прежним, просто ее внутренние черты, спрятанные так глубоко, что она сама о них не подозревала, проступили наружу. Ее путь был очень тяжелым, но она ни о чем не жалела. Разве что о том, сколько всего пришлось перенести Питеру. Но все же у них получилось. Эта страшная ноябрьская ночь, длившаяся уже несколько месяцев, наконец-то почти закончилась, на горизонте поднималось солнце, вспарывая сумрак горя светом. Погруженная в себя, Мишель не сразу заметила, что пространство наполнилось первыми солнечными лучами. Светало. Веки казались тяжелыми, в глаза будто кто песок насыпал, но она боялась сомкнуть их даже на мгновение, до рези вглядываясь в оживающий вместе со встающим солнцем пейзаж. Больше не было грозовых туч, небо радовало ясным глубоким цветом. Мишель впервые за долгое время действительно наслаждалась открывающимся видом, впитывая в себя каждую секунду. Вдруг взгляд выцепил на чистом полотне черную точку, становившуюся с каждым ударом сердца все больше. Прищурившись, Джонс всмотрелась пристальней. Не до конца веря своим глазам, она вскочила на ноги, взбудораженная тем, что обнаружила. Этой точкой был квинджет. Сердце радостно застучало в груди, и Мишель бросилась к выходу. — Эй! Ты куда?! — полетел недоуменный оклик Хэппи ей в спину. ЭмДжей его уже не слышала. Она пронеслась мимо лифта, понимая, что не в силах выдержать его спокойный спуск, и начала сбегать по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступеней. Все в ней, каждая клеточка, тянулась к ангару, куда вот-вот приземлится квинджет с человеком, для которого сейчас билось ее сердце. Тело само вело ее туда, она едва ли замечала пролеты, которые пробегала. Дыхание сбилось, легкие горели огнем, но Мишель боялась остановиться. Толкнула с силой двери, вылетев на улицу, и побежала вниз, не обращая внимание на охвативший ее холод — сейчас это не имело значения. Весь фокус сконцентрировался на заветном борте квинджета. Чудом не путаясь в ногах, она неслась к ангару. Кажется, кто-то кричал ей что-то в спину, а может, это просто ветер в ушах свистел. Вскипятивший кровь адреналин гнал вперед, на глазах выступили слезы не то от резкой смены температур, не то от просившихся наружу чувств. В голове билось лишь быстрее. Быстрее. Быстрее! Мишель почти успела к тому моменту, как джет скрылся в стенах ангара. С трудом затормозив, она рванула на себя двери, вбегая внутрь. Потоки воздуха, беснующиеся под останавливающимися винтами турбин, тут же взлохматили волосы и заставили прикрыть глаза. Джонс прикрылась рукой, нетерпеливо ожидая, когда квинджет окончательно приземлится и опустится трап. От волнения вспотели ладони и пересохло во рту. Казалось, что время тянется бесконечно долго и одновременно с этим летит со скоростью света. Она изнывала от желания поскорее увидеть прилетевших и одновременно иррационально страшилась этого момента. Неожиданно на ее плечи легла куртка, заземляя, и Мишель порывисто обернулась, едва не уткнувшись носом в стоявшего позади нее Хогана. Тот пробурчал что-то недовольное и отошел назад. Тогда девушка заметила таких же запыхавшихся и взволнованных Неда, Пеппер и Мэй. Девушка коротко поблагодарила за куртку, продевая в нее руки и вжыкнула молнией. В этот момент с характерным звуком начал опускаться трап. ЭмДжей затаила дыхание, не находя в себе силы вздохнуть, и до рези в глазах начала вглядываться в постепенно открывающееся нутро квинджета. Первыми, кто выбрался наружу, были доктор Беннер, полковник Роудс и Сэм Уилсон. Все трое выглядели потрепанными и чрезвычайно измотанными, но в том, как они себя держали, читалось облегчение — они вернулись домой. Мишель не смогла сдержать так и просящуюся на губы улыбку и широко, немного взволнованно им улыбнулась. Троица ответила своими не менее радостными улыбками. Роуди и Брюс тут же поспешили к Хэппи и Пеппер, Сэм же остался рядом с трапом, будто ждал кого-то. И через пару мгновений Мишель поняла, кого. Хромая и запинаясь, обнявшись за плечи, по трапу с горем пополам, все с ног до головы перемотанные и со ссадинами на не прикрытых бинтами и пластырем участках кожи спускались Капитан Роджерс и еще один человек. Зимний Солдат. Нет, Джеймс Барнс. Мишель хватило беглого взгляда, чтобы почувствовать разницу. Ей казалось, что если когда и увидит его вновь, то встреча сильно ударит по ней, пройдется по болевым точкам и не так давно затянувшимся ранам. Но нет. В моменте она ощущала лишь легкость и радость за Стива, у которого получилось вернуть себе друга. Стив измученно, но искренне улыбнулся Мишель, и девушка ответила такой же улыбкой. Кивнула Джеймсу, который на несколько мгновений замер, не ожидая этого. Это заставило девушку снова улыбнуться. Барнс кивнул в ответ, и они со Стивом, страхуемые Сэмом, поковыляли к подоспевшему медперсоналу — обоим нужно было добраться до медицинского крыла как можно скорее. Джонс мысленно пожелала им скорейшего выздоровления. — Понимаю, эти двое весьма занимательное зрелище, — раздалось рядом насмешливое, и ЭмДжей тут же просияла. — Наташа! — девушка бросилась к ней с объятиями, повиснув на шее. Наташа со смехом погладила ее по спине. — Как ты тут без меня? База еще цела? Как сердце Хэппи? — Романофф дразняще ткнула ей под ребра. — Есть только один шанс проверить — сходить посмотреть самой, — фыркнула Мишель. Наташа негромко рассмеялась. — Этим и займусь. Встречай своего принца, — женщина высвободилась из объятий, ободряюще похлопала по плечу на прощание и пошла к остальным. ЭмДжей хотела возразить, но сердце забилось слишком сильно и она прикипела взглядом к трапу, по которому спускались двое. Трепещущее сердце дрогнуло, пропустив удар. Глаза защипало. Тони, который шел чуть впереди, выглядел так, будто держался исключительно на своем упрямстве, которого у него хватило бы на половину Америки. И все же он улыбался, ярко, радостно, и наконец выглядел живым. Он счастливо усмехнулся Мишель, сияя и как бы взглядом говоря, что они это сделали, он вернулся не один. Подмигнув девушке, он протянул руку кому-то, кого пока было не видно из-за угла обзора, но Мишель знала кто это. И от этого знания сердце пустилось в радостный танец. Она миллионы раз представляла себе эту встречу в разных вариантах и декорациях. И все же реальность оказалась одновременно лучше и хуже. Питер был нездорово бледным, изможденным до состояния, когда напоминал свою тень. Исхудавший до кожи и костей, слабый настолько, что ему нужна была чужая поддержка. И все же с каждым шагом, который он делал, все внутри Мишель пело громче и громче. Черты его лица хищно заострились, глаза стали в пол-лица, на коже виднелись ссадины и кровоподтеки, грязь. От него такого болело в груди. Ей хотелось прижать его к себе, окружить заботой и любовью, оградить от мира, заставить забыть то, через что ему пришлось пройти. Стереть любое напоминание о тех страшных днях. Она до боли закусила губу и робко посмотрела в его глаза. В горле встал ком. Несмотря на то, что Питеру пришлось прожить, через что пришлось пройти, его глаза были такими же добрыми и теплыми, в них все так же горел свет. И любовь, вспыхнувшая при взгляде на нее. Скулы обдало жаром. Это был ее Питер. По щекам потекли горячие слезы, но Мишель улыбалась. Широко, от души, встречая всей своей сущностью дорогого человека, которого ждала все эти месяцы. Она излучала счастье, была готова петь от радости, но не могла даже сдвинуться с места, чтобы сделать шаг навстречу. Просто стояла, обхватив себя руками, и изо всех сил старалась поверить, что все, что происходит сейчас, не сон. Но Питер продолжал идти ей навстречу слабыми шагами, тянулся к ней так же, как ее душа тянулась к нему. Он замер в нескольких шагах от нее в неуверенности. Глаза его тоже влажно блестели, он жадно всматривался в ее лицо, ловя каждую эмоцию — так же, как и она сама. Вокруг них будто образовался кокон на двоих, в котором застыло время, куда не проникали звуки извне и где не было ничего, только они. Казалось, прислушайся, и можно различить звук дыхания друг друга, биение взволнованных сердец. Господи, как же Мишель по нему соскучилась. Никто из них не понял, в какой момент они оказались в объятиях друг друга. Притянулись, словно магниты, вцепились друг в друга так крепко, будто отпустить означало неизбежную смерть. Мишель зарылась носом в шею Питера и наконец, вдохнув родной запах, отпустила себя. Она плакала, и слезы терялись в складках одежды Питера. Ее била дрожь, но она чувствовала, что была не одна — Питер тоже плакал, тоже дрожал, и сжимал ее в своих руках так, будто она была самым важным в его жизни. Она сжала его в своих объятиях еще крепче, сбивчиво шепча о том, как скучала и что всегда верила, что он вернется к ней. — Мишель… — его шепот осел теплом на коже, и от этого места по телу разнеслись трепетные мурашки. Девушка слабо улыбнулась. Она так скучала по своему имени, произнесенном Питером. Совершив над собой усилие, Джонс немного отстранилась, заглядывая Питеру в глаза. Обхватила его лицо руками, нежно поглаживая грязные щеки большими пальцами. Питер закусил губу, и в глазах его было так много всего. — Я… — начал он, но голос дрогнул. — ЭмДжей, мне так жаль, что я… ЭмДжей не могла позволить ему извиняться. Он не был виноват ни в чем. Она подалась вперед и накрыла его губы своими, не позволяя больше говорить. Эффект был феноменальный. Питер застыл, его глаза широко распахнулись, а сам он одеревенел весь. Мишель смущенно хихикнула, и только тогда Питер отмер и ответил, целуя нежно, жадно, будто не совсем верил в реальность, но в этом он был не один. Мишель прижалась еще ближе, чувствуя, как бьется сердце Питера — в унисон с ее собственным. Находиться вот так было лучше всего, что было в жизни Мишель, хотелось остаться в этом моменте навечно, но на периферии сознания билось понимание, что она не единственная, кто хочет обнять Питера. Девушка мягко отстранилась, на несколько секунд прижавшись своим лбом к его, дыша одним воздухом, а после, оставив легкий поцелуй на щеке, сделала шаг в сторону, давая дорогу неловко топтавшемуся позади сгоравшему от нетерпения Неду. — Чувак, — улыбнулся ему Питер, и Нед сорвался с места, сгребая друга в медвежьи объятия. — Чувак! Я думал, что потерял тебя! Ты такой идиот! Мишель стояла рядом, счастливо улыбаясь, и от широкой улыбки уже болели щеки, но она не обращала на это внимание. Обняла этих двоих придурков, напоминая, что они трио, и дернула Неда, чтобы тот позволил подойти Мэй. Женщина, не сдерживая слез, принялась обнимать и целовать племянника, причитая о том, как он похудел, как осунулся, но ничего, она его откормит, поставит на ноги и будет лучше, чем прежде. Питер кивал на каждое ее слово, ярко улыбаясь. Сейчас он был готов позволить тете что угодно. — Кажется, еще немного, и придется спасать моего неугомонного протеже от незавидной судьбы быть бесславно задушенным, — задумчиво произнес подошедший к Джонс Тони. Но, в отличие от слов, глаза его горели теплотой и лаской, просто надо было поддерживать имидж. К окруженному родными Питеру тем временем подошли Пеппер и Хэппи, тоже взявшие его в оборот. — Я так рада вас видеть, — выдохнула Мишель и заключила Старка в крепкие объятия, ничуть не жалея сил. — Ладно, кажется, спасать придется не только Питера, — сдавленно пробормотал Тони, обнимая в ответ. — Вы вернули его домой. — Я же обещал, — тихо прошептал Тони. — Неужели ты сомневалась во мне? Мишель отрицательно замотала головой, улыбаясь. — Спасибо. — И тебе. ЭмДжей закусила губу. — Кажется, ему действительно нужна наша помощь, — она кивнула головой в сторону Питера, которого облепили все, кому не лень. — Пожалуй, — протянул Тони, и они с Мишель присоединились к обнимающейся и хохочущей толпе. Их Питер наконец-то был дома.

***

Питер перевернулся на спину и блаженно вздохнул. Сон все же ушел, оставив по себе тяжесть в голове, однако он не мог вспомнить, когда в последний раз спал так много. Кажется, в прошлой жизни. Сделав над собой усилие, парень разлепил глаза и уставился в потолок. Над ним горела продолговатая лампа, заполняя комнату искусственным белым светом. Совсем как в лабораториях Гидры. Спокойный размеренный пульс мгновенно сбился, сердце застучало с утроенной скоростью. Леденящий страх за долю секунды попал в кровь и разнесся по телу. Тело сковало паникой, не давая нормально вздохнуть. А если ему все это приснилось.? Мстители? Победа над Гидрой? Возвращение домой? Мистер Старк, Нед и… Мишель? Что, если его психика просто не выдержала и начала подменять реальность до боли желанными картинками, чтобы у него оставались силы держаться, чтобы он выжил? А на самом деле Питер лежал прикованный к кушетке в лаборатории, где вокруг него крутились ученые доктора Хартманн, снимая его показатели с датчиков, документируя каждую секунду его существования. Догадка причиняла боль, переходившую за грань привычной, выходящую на какой-то новый, запредельный уровень. Если бы он учился в Хогвартсе, то именно это показал бы ему боггарт. Сознание внезапно вцепилось в эту мысль. Вспомнились пятничные запойные просмотры всех частей «Гарри Поттера» с Недом и ЭмДжей, и это было именно тем, что расцепило когти панической атаки, сжавшей его сердце в своих крепких лапах. Он заставил себя глубоко вдохнуть и осмысленно посмотреть по сторонам. На небольшом диванчике у окна на плече у Неда спала Мишель. На другом конце дивана, привалившись к подлокотнику, в обнимку с планшетом спал мистер Старк. Он не мог просто лежать в больничной палате, чтобы нормально восстановиться, и за свой трудоголизм уже успел несколько раз получить от врачей. Впрочем, прислушиваться к их весьма разумным замечаниям не стал, вместо этого взяв в привычку сбегать из своей палаты и прятаться попеременно в других. В предпочтении оставалась палата Питера, хотя тут, по словам мистера Старка, был самый неудобный диван. Впрочем, несмотря на отсутствие ускоренной регенерации и нормального соблюдения предписанного режима, на поправку он шел довольно бодро, что не могло не радовать Питера. Пройдясь взглядом дальше, в креслах напротив его койки Паркер увидел тетю Мэй и Хэппи. Было неприятно это замечать, но за время, что они не виделись, она постарела. На лице залегли морщины тяжелого бремени, которые, впрочем, сейчас сделались практически незаметными. Питер не мог себе представить, через что его тете пришлось пройти, и никогда не перестанет себя корить за то, что он послужил причиной этой неприятной перемены, пусть даже Мэй никогда не скажет ему об этом. Но, помимо этой, он не мог не заметить еще одну перемену, к которой пока не решил, как стоило относиться. Ладонь спящей женщины нежно сжимала рука Хэппи. Питер стыдливо отвел глаза, стараясь не смотреть лишний раз, как будто видел то, что не предназначалось чужим глазам. Дверь в его палату оказалась приоткрыта, и через щель на пол падала длинная полоса света от коридорной лампы. А еще через нее долетали звуки голосов, которые, если немного напрячь слух, удалось опознать как принадлежавшие Наташе и Стиву. Питер закусил губу, чувствуя, как от облегчения начинает щипать в носу и глазах, и откинулся на подушки, глядя в потолок. Он правда дома. Его плен правда закончился. Гидра повержена, рядом близкие люди. Теперь все просто обязано было вернуться на круги своя. Так ведь? Через пару минут голоса умолкли и раздались звуки шагов, которые быстро затихли. Питер прикрыл глаза, собираясь снова уплыть в сон, но внезапно внутри натянуло нить тревоги чутье. За ним кто-то наблюдал. Почувствовав на себе взгляд, парень незаметно приоткрыл глаза и, как мог, просканировал из-под ресниц пространство вокруг. Наблюдатель нашелся довольно быстро, безыскусно застыв в щели дверного проема. Брови поползли вверх, когда Питер осознал, кто именно там стоит. Меньше всего он ожидал увидеть на пороге своей палаты Джеймса Барнса. Взгляд его голубых глаз был тяжелый, пронзительный, под ним становилось ужасно неуютно, и Паркер едва удержался, чтобы не начать ерзать. Но, видно, чем-то он себя все же выдал, потому что на лице мужчины мелькнуло удивление, и он отшатнулся, поспешив скрыться. Питер резко сел на постели. Почему мистер Барнс решил навестить его? Почему стоял в дверях и смотрел? Было похоже на то, что он хотел что-то сказать, но по какой-то причине даже не попытался вступить в разговор. Питер нахмурился. Вряд ли такой человек, как Джеймс Барнс, боялся заговорить с кем-либо. Или все же?.. Не слишком уверенный в том, что делает, Питер слез с кровати. Не понимая, зачем ему это, он влез в мягкие тапочки и тенью скользнул к двери. Если Джеймс Барнс не хочет с ним говорить, Питер сам заговорит с ним. Логично ведь, что после всего, что случилось, необходимость разговора становилась неизбежной, если они планируют остаться на базе. Да даже если нет. Им стоило все прояснить. Голова кружилась от слабости, а ноги все еще казались тяжелыми. Питер чувствовал себя неповоротливым и неуклюжим, но продолжал упрямо двигаться вперед. В коридоре след мистера Барнса предсказуемо остыл. Паркер закусил губу, досадуя на собственное состояние за то, что не смог его догнать. Впрочем, он не был намерен сдаваться так просто. Слезно упросив Пятницу не докладывать никому о том, что он не в постели, парень убедил ее сообщить местоположение мистера Барнса, пообещав, что быстро поговорит с ним, а потом сразу вернется в кровать. Получив зеленый свет, он схватил первую попавшуюся на глаза куртку, которую кто-то неосмотрительно оставил в кресле в гостиной, и в самом быстром доступном темпе направился к лифту. Не хотелось, чтобы кто-то его заметил и остановил, а потому следовало ускориться и убраться из поля зрения остальных. Питер не совсем понимал, что заставило мистера Барнса февральской ночью сбегать на крышу, вместо того, чтобы провести это же время с друзьями, которых не видел так давно, однако парня радовало, что он знал короткий путь. Створки лифта раскрылись, выпуская Паркера в знакомый светлый коридор, в конце которого виднелась ведущая на крышу металлическая лестница. От вида этого места парня передернуло. Именно отсюда он тогда бросился спасать Мишель, это было последним, что он видел перед тем, как сделать шаг, навсегда изменивший его жизнь. Воспоминания отозвались тупой болью под ребрами. Тогда он и представить себе не мог, во что обратится его жизнь и что повлечет за собой это плохо обдуманное решение. Понимание, что сделал бы это снова, не слишком облегчало боль. Несмотря на то, что ради близких он пожертвовал бы чем угодно и сделал бы что угодно, чтобы их спасти, он все еще оставался обычным человеком — ну почти — ему все еще могло быть больно, плохо и страшно. Отмахнувшись от топких темных мыслей, Питер поднялся по ступеням и отпер люк, выбираясь наверх. В тело тут же впился иглами гулявший по крыше морозный ветер. Пожалев, что не нашел ничего теплее, Паркер посильнее запахнул куртку и поглубже натянул капюшон, а затем осмотрелся по сторонам. Заметить мощную фигуру мистера Барнса труда не составило. Он нерушимой скалой замер у самого края, глядя куда-то вниз. Питер не видел его лица, но даже если бы да, сказать, о чем думал мужчина в этот момент, было сложно. Немного помявшись на месте и покусав губу в нерешительности, парень все же шагнул вперед, направляясь прямо к нему. Чем ближе подходил Питер, тем яснее становилось, что заметили его довольно давно — напряжение считывалось без труда, стоило только внимательнее присмотреться. Сжатые в кулак ладони должны были скрыть дрожь, однако побелевшие костяшки были таким же ярким свидетельством чужого волнения. Питер остановился метрах в двух от мужчины, внезапно озаренный осознанием, что понятия не имеет как завязать разговор. Что он скажет? Да и стоило ли вообще что-то говорить? Барнс задачу не упрощал, продолжал неподвижно стоять у края и не делая никаких намеков на то, что им делать дальше. Зажмурившись, Паркер вдохнул побольше воздуха и сделал первый шаг. — За вами не так просто угнаться, — с наигранным весельем произнес он. Питер понятия не имел, можно ли ему так обращаться к Джеймсу Барнсу, однако как сделать это иначе тоже не знал. — Вышли подышать? Молчание, что пролегло между ними до его неловкой реплики, теперь стало еще более неуютным. Питер снова закусил губу. С каждой секундой его решительность таяла на глазах, а уверенность трансформировалась в неловкость и стыд за попытку навязаться. Зачем ему вообще этот разговор с бывшим Зимним Солдатом? Навряд ли тот горел желанием вести праздные беседы. Пока парень метался между желанием совершить еще одну попытку или уйти с крыши и перестать мерзнуть, Барнс повернулся к нему. — Я разбудил тебя, — тихо произнес он, заставив Паркера почти подпрыгнуть от неожиданности. — Мне жаль. — В-вовсе нет, вы… — Возвращайся обратно, — и, игнорируя опешившего Питера, сам повернулся и четким шагом бывшего военного зашагал к выходу. — Но я… Барнс не придал его попыткам возразить значения, Питер как будто вообще перестал для него существовать. Парню ничего не оставалось, кроме как рвануть за ним в попытке перехватить. — Куда вы? Подождите! Я хотел поговорить! — Нам не следует разговаривать, — отрезал Джеймс. — Почему? Думаете, я боюсь вас? Думаете, вижу вместо вас его? Слова, брошенные в попытке заставить прислушаться, попали в цель. Барнс резко остановился, будто ноги его приклеились к полу. Глаза смотрели прямо перед собой, а в самой фигуре считывался внутренний надрыв. Сам того не желая, Питер попал по больному месту, и теперь нужно было как-то это исправлять. — Зимнего Солдата больше нет. Вы сами так сказали, — осторожно проговорил он. — И я… вам верю. — Все оставляет свой отпечаток, — негромко произнес Джеймс, и от боли и безысходности, что считывались в его словах, становилось настолько горько и невыносимо, что хоть бросайся с крыши. — Мне стоит уйти. — Я ошибся, — пораженный внезапным осознанием, прошептал Питер. — Вы не думаете, что страшно мне. Вы — тот, кому страшно. Вы боитесь даже посмотреть на меня. Почему? Вопрос повис между ними, делая и до того тяжелую тишину еще невыносимее. Паркер ждал, несмотря ни на что будучи уверенным, что сейчас получит ответ, что мистер Барнс откроется ему. И угадал. — Не могу, — хрипло выдавил Джеймс, грубо пройдясь по лицу ладонью. — Тогда ты назвал меня монстром. И был… прав. Все, что случилось… Я виноват. — Нет, — качнул головой Питер. — Вернее, виноваты не только вы. Если так разобраться, то я сам виноват в том, что со мной случилось, пусть даже мне об этом никто никогда не скажет. К чему искать виноватых, если все разрешилось? Мы выжили, вернулись домой. Все закончилось. Джеймс явно не разделял его мнения. Он угрюмо пялился в одну точку перед собой и снова молчал. Питеру хотелось бы видеть его лицо, но он боялся, что своим движением может спугнуть мужчину, и тот окончательно закроется в себе и им так и не удастся поговорить. — Я был не прав. Вы не монстр. И никогда им не были, — старательно подбирая слова, тихо проговорил Питер, неотрывно наблюдая за мужчиной. — Быть таким не ваш сознательный выбор. Таким вас сделала Гидра. Лишила свободы, сломала, навязала свою волю, подчинила и использовала в своих интересах. Вы, настоящий вы, никогда не хотели причинять нам боль. Не ваша вина, что вы оказались в такой ситуации. Так сложились обстоятельства. И все же вам удалось остаться человеком, — парень подошел ближе и посмотрел Джеймсу в глаза. Тот нерешительно обернулся, посмотрев в ответ, и во взгляде голубых глаз Питер считал уязвимость. Он ходил по очень тонкому льду, но чувствовал потребность сказать все это. — Тогда, во время схватки с тем одаренным агентом, вы спасли меня. Программа говорила вам не вмешиваться, но вы приняли решение вступиться за меня. Вы спасли меня, потому что так решили сами. Пусть ненадолго, но программа дала сбой, потому что в вас оказалось достаточно силы, чтобы противостоять ей. — Ты не представляешь, что я совершил за все это время. — Не вы, — покачал головой Питер. — Это не вы совершили, а Зимний Солдат. Вы — не он, разве не так? — Ты многого не знаешь. — Это то, что вам пришлось совершить не по своей воле. Но вы смогли победить программу, победить Зимнего Солдата. Сейчас вы снова Джеймс Барнс и вы должны жить свою жизнь. Пусть даже для тех, чью жизнь вам пришлось забрать. И не забывайте о жизнях, которые вы спасли, — Питер улыбнулся ему. — Вы выбрали себя, выбрали вернуться домой. Неужели вы готовы снова отказаться от этого, похоронив себя под чувством вины? Джеймс не проронил ни слова. Смотрел на Питера так пристально, что становилось не по себе. Наверное, не стоило так умничать. Барнс был хорошо старше него, гораздо опытнее и когда-то он был Зимним Солдатом. Но Питер чувствовал внутреннюю потребность высказаться. Быть может, потому, что хотел бы услышать что-то подобное и сам. Немного поколебавшись и решив, что после всего терять ему нечего, он подошел ближе и опустил ладонь Барнсу на плечо. Тот вздрогнул, не ожидая прикосновения, но, вопреки ожиданиям Питера, не отстранился. — Вообще-то я пришел сюда не просто так. Я хотел кое-что вам сказать. Выражение лица мужчины едва ли поменялось, но в холодных глазах читался немой вопрос. — Я прощаю вас. Сказав это, Питер улыбнулся Джеймсу, светло и искренне, ощущая, как с души свалился огромный тяжелый камень. Джеймс выглядел так, будто его поразила молния. Он пораженно смотрел на Питера, даже не моргая. Недоверие во взгляде постепенно таяло — чем дольше мужчина смотрел на Паркера, тем больше понимал, что тот искренен в своих словах. — Хочу, чтобы вы знали, что я больше не держу на вас зла. Раньше я злился, но когда все обдумал, то понял, что не вы причина моей злости. Я понимаю, что невозможно забыть прошлое, но хочу, чтобы вы не винили себя. Я благодарен вам за то, что вы для меня сделали. Джеймс в этот момент выглядел настолько уязвимо, что Питер, не в силах больше это выдерживать, отвернулся и поднял взгляд к звездам. Они были особенно яркими на чистом полотне неба. Как же он скучал по этому. — Я не заслуживаю твоего прощения, — хрипло выдавил Барнс. — Каждый заслуживает второй шанс, — философски пожал плечами Паркер. — Ну или третий? Четвертый? Не уверен, какой он у вас, но точно знаю, что никогда не поздно взять и начать все с чистого листа. Эти его слова заставили мистера Барнса растеряться окончательно. Питеру даже жаль его стало. Кто знал, что он станет причиной краха картины мира этого человека. Ему очень хотелось, чтобы Джеймс его действительно услышал. Пусть вернуться обратно к жизни будет сложно, но все с чего-то начинается, и Питер готов был стать толчком к первому шагу. — Если так подумать, то до всей этой заварушки мы ведь даже знакомы не были, — Питер задумчиво покусал ноготь на большом пальце. — А это идея! Надо просто начать сначала! Барнс выглядел так, словно совершенно потерял нить всего происходящего, а потому наблюдал за Паркером с опаской и, самую малость, с интересом, не представляя, до чего додумается этот ребенок. Питер же широко улыбнулся и дружелюбно протянул руку. — Привет! Я Питер! Джеймс несколько секунд глупо таращился на протянутую ладонь, потом нерешительно поднял глаза на парня, пытаясь понять, сколько в его действиях серьезности и осмысленности. — Я… — так и не найдя подвоха, он неловко протянул руку и пожал в ответ. — Я Джеймс. Но можно просто Баки. — Ого, да у вас стальная хватка! — звонко рассмеялся Паркер, увлеченно пожимая протянутую вибраниумную руку. — Очень приятно, мистер Баки! — Просто Баки, — с крохотной, едва различимой улыбкой поправил его тот. Питер по праву мог считать это собственной победой. Внутри пузырилась радость и вибрировало от восторга. — Спасибо тебе. — Не стоит! Поблагодарите, когда мы с мистером Старком разберемся, как навсегда избавить вас от влияния этой программы, — замахал на него руками Питер. Внимание внезапно привлек мигающий экран смарт-часов. — Вот черт! Мне пора возвращаться, а то Пятница меня точно сдаст. Уговор был всего на полчаса! — Давно пора, — заметил Баки, отмечая, что парень продрог до костей. — Я проведу, — он кивнул в сторону люка. Питер радостно кивнул и последовал за ним. — И да, мне тоже приятно познакомиться, Питер.